Королевские креветки, на треть погруженные в густой жгучий соус, краснели спинками в продолговатых ложах вскрытых панцирей. На другом, не менее вместительном блюде, возвышалась гора снежной белизны риса. Половинка сочного лимона и высокий бокал ярко-желтого мангового сока дополняли аппетитный пейзаж стола, открытого легкому бризу приморского ресторана. Непривычные, терпкие запахи моря будили воображение. В воздухе будто носились неясные, размытые, таинственные образы людей, много веков назад населявших этот странный кусочек суши, затерявшийся у берегов Восточной Африки.

ПАРУС ПО-ПРЕЖНЕМУ КОРОЛЬ

На острове Ламу действительность настолько затейлива и экзотична, что ощущаешь себя в волшебной, древней восточной стране из детских сказок, которая, если и существовала на самом деле, а не только на страницах книжек, должна была бы давно кануть в Лету. Но она пережила бесчисленные стремнины и водовороты бурной истории и сохранилась почти в первозданном виде на крошечном архипелаге, прижавшемся к северному побережью Кении.

Со стороны причала города, который тоже называется Ламу, раздались резкие крики. На набережной кипела работа. Воспользовавшись ночной прохладой, обнаженные по пояс мускулистые парни сноровисто разгружали только что причалившие деревянные суденышки.

В мутном свете керосиновых ламп тускло поблескивала чешуя. Крупные рыбины причудливых форм и раскрасок перелетали из трюма на берег, где их аккуратно укладывали в тростниковые корзины. Заполнив доверху, тару ставили на медную чашу старинных весов. Гири, напоминавшие пудовые гантели, удостоверяли, что корзины тянут не меньше, чем на полцентнера.

Узнав, что я приехал из Найроби, один из рыбаков заметил: "Туда, в столицу, наш улов сейчас и отправится. В лучшие отели". Приветливый, как все жители Ламу, с которыми мне довелось общаться, он тут же представился, назвавшись Буана Омари, бросил товарищам пару слов на суахили, прервал работу и повел к лодке.

"Коле-коле", - пояснил новый знакомый, выхватив из трюмной сутолоки золотистую красавицу, испещренную голубыми пятнами. В сильных руках Омари над палубой вздымались черные, красные, зеленые, полосатые рыбы.

"Где же ловится такое великолепие?" - мое восхищение было неподдельным. "Далеко ходить не надо, - Буана Омари махнул рукой в сторону океана. - Вокруг островов Манда и Пате". Эти два острова составляют с Ламу единый архипелаг и отстоят друг от друга на несколько километров.

стр. 64

Но жизни моряков не позавидуешь. Чтобы заполнить трюм рыбой, требуется трое-четверо, а то и больше суток, испепеленных экваториальным солнцем и продубленных солеными ветрами. Как только цель достигнута, суденышко спешит в порт, а освободившись от груза, немедленно выходит в море вновь. Жизнь на волнах может продолжаться много месяцев подряд, пока хозяин посудины не решит, что настало время вытащить ее на берег для очистки бортов, починки сетей и паруса. В Ламу и сегодня все суда непременно имеют мачту и парус.

Как в старину, их мастерят из дерева. На лодках длиной 10-15 метров ловят рыбу, доу побольше используют для торговых рейсов. Когда-то купцы суахили, двигаясь вдоль побережья, с помощью сезонных муссонов доходили на юге до Мозамбика, на севере - до Багдада, на востоке - до Китая. Сегодня доу - так называются суденышки -так далеко не заплывают. Но они встречаются от Занзибара до Персидского залива и Карачи.

На некоторых установлен мотор. Но, как и тысячу лет назад, парус по-прежнему король. И он по-прежнему все такой же треугольный, как плавник акулы, и желтоватый, как покрывающие архипелаг дюны.

"Мой отец, отец моего отца и отец отца моего отца были рыбаками. Мы, сколько себя помним, всегда были рыбаками, - несколько мгновений помедлив, ответил Буана Омари на вопрос, не хотел бы он заняться ремеслом полегче. - Мне жаловаться не на что. У хозяина есть постоянные покупатели. Плохо тем, кто отдыхает на берегу без работы".

Мы распрощались. Оглянувшись, я увидел, что Омари с товарищами бегом носит в освободившийся трюм большие куски дымящегося льда. С верхушки взметнувшегося по соседству минарета раздался зычный голос муэдзина. До рассвета оставалось несколько часов, но рыбаки спешили закончить сборы и отчалить, пока не начался отлив.

СТАРОЕ И НОВОЕ

Еще утром за окном автомобиля проносились высотки Найроби и космополитичные, невыразительные корпуса международного аэропорта имени Джомо Кениаты.

Рейс кенийской авиакомпании до Ламу появился недавно. Раньше самолеты приземлялись на материке, а оттуда до осколка суахилийского средневековья нужно было добираться на пароме.

Как все порты, лицом Ламу обращен к воде. Город вытянулся вдоль берега на километр с небольшим, а в ширину - метров на триста. Белые здания невелики и невысоки. С берега соседнего острова Манды Ламу кажется игрушечным и удивительно симпатичным.

Выбравшись на берег, о транспорте надо забыть. На всем архипелаге есть единственная машина -"Лендровер" районного комиссара. Четырежды в день она курсирует вдоль берега, доставляя верховного начальника утром на службу, днем на обед и вновь на службу, а вечером домой. Передвигаться автомобиль может только по немощеной набережной, в самых широких местах не превышающей пяти метров. Это главный проспект города, свернуть с которого "Лендроверу" не суждено. На прочих улочках не всегда удается разойтись двум прохожим без труда.

Единственная тягловая сила -ослы. При населении в 13,5 тысячи человек в Ламу проживает четыре тысячи ишаков. Четвероногие работяги встречаются на каждом шагу. На них возят грузы и ездят верхом. Добравшись до нужного магазина или конторы, осла привязывают к двери.

Ламу не всегда был маленьким и незаметным городком. Возникнув чуть ли не в VII веке, он с начала XV столетия стал играть все более важную роль среди унизавших побережье Восточной Африки городов суахили - удивительной цивилизации, причудливо смешавшей множество культур: арабскую, африканскую, индийскую, персидскую.

В XVIII веке Ламу превратился в один из важных восточно-африканских портов, через который шла торговля слоновой костью, носорожьим рогом, рабами. В 1813 году, нанеся сокрушительное поражение на поле боя главному сопернику Пате, город на 60 лет стал важным центром и распорядителем "живого товара" в восточно-африканском регионе. Туда устремились французы, немцы, американцы, итальянцы.

Конец недолгому "золотому веку" положил международный запрет работорговли. С конца XIX века Ламу вступает в продолжающуюся поныне полосу упадка.

Правда, в суахилийских городах рабство не совсем соответствовало европейскому представлению о нем. На Ламу рабы владели наделами, на которых могли работать два дня в неделю, были капитанами доу, возглавляли отряды, защищавшие остров, имели собственных слуг. Что касается рабынь, то они нередко выходили замуж за хозяев и превращались в равноправных членов семей.

Вплоть до второй половины XX столетия рабы и их потомки продолжали верно служить бывшим господам, хотя к этому их никто не принуждал. Тот, кто сумел разбогатеть, помогал обедневшим хозяевам деньгами.

Без рабов опустели плантации на материке. Ламу лишился значительной части доходов. Под полный запрет попала охота на диких животных. На самом острове продолжают выращивать кокосы и манго, не имеющие равных в Кении.

Бродить по городу не страшно даже ночью. Все друг друга знают, любая мелкая кража или ссора тут же становятся всеобщим достоянием.

В 1968 году в пригороде смонтировали небольшую дизельную станцию, и на остров пришло электричество, так что некоторые улицы освещаются. На нескольких крышах установлены спутниковые антенны.

Но приметы нового не отменяют старых порядков и обычаев. Го-

стр. 65

род незримо поделен почти пополам на аристократическую северную и плебейскую южную части. Каждая состоит из союза кланов, куда, в свою очередь, входят люди, связанные общим социальным статусом, а часто и единым предком. Таких кланов насчитывается 36. После провозглашения независимости их вроде бы больше нет, но каждому доподлинно известно, к какому клану он принадлежит.

В городке больше 40 мечетей. Не только потому, что Ламу считается одним из религиозных исламских центров. Не только потому, что народ религиозен и от полноты чувств расписывает стены лозунгами вроде "читай Коран - будущую конституцию мира" и прилежно посещает намаз. Храм -разновидность клуба, куда собираются представители одного, в крайнем случае, двух-трех кланов. На острове, в нарушение мусульманских канонов, была даже особая мечеть для женщин, где за толстыми стенами, на выстланном циновками прохладном полу можно было отрешиться от бытовых проблем и неурядиц.

ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК ДЛЯ ЖЕНЫ

"Греховные утехи" плоти отнюдь не чужды населению, насквозь пропитанного исламом, острова.

В 60-е и 70-е годы в порт повадились хиппи, облюбовавшие для ловли массового кайфа один из частных пансионов. Марихуану и доставляемый через Момбасу из Карачи дешевый героин "белый кристалл" и сейчас проще простого достать в самом центре города, на площади перед фортом, где вечером, в отсутствие развлечений, собираются и старики, и молодежь. Нет недостатка в белых туристах с женским "эскортом", как следующим за ними транзитом из Найроби, Момбасы, Малинди, так и нанимаемым на месте.

Самое любопытное, однако, что все эти не слишком романтические явления вряд ли стоит списывать на тлетворное влияние Запада. У Ламу за плечами собственный опыт, породивший такие формы брака, как временная жена, жена на испытательный срок, две семьи, официальные наложницы. А чего стоит задокументированный случай с женщиной, законно побывавшей в браке больше 30 раз?

Ислам, веками сплачивавший разнородное общество Ламу, и тот не избежал экспериментов, сомнительных с точки зрения ревнителей чистоты веры. Популярнейшая мусульманская медресе при мечети Риада, например, трижды в неделю организует песнопения во славу Пророка под стук барабанов и тамбуринов.

Ламу лежит далеко от магистральных путей цивилизации. Но не поэтому он сумел сохраниться как живой музей. Раздумчивость, заторможенность, приверженность старине - эти не самые почитаемые качества на пороге XXI века сделали город ни на что не похожим. Пока Ламу размышляет и прикидывает, очередная мода проходит, и торопиться незачем.

Демонстративно повернувшись к миру спиной, остров лишь разжег к себе любопытство. Теперь ему осталось пройти последнее испытание - массовым туризмом.