В статье характеризуется современное состояние источниковой базы изучения событий в Чехословакии в 1968 г.

The article characterizes the contemporary state of sources on the events of 1968 in Czechoslovakia.

Ключевые слова: Пражская весна, Чехословакия, "Чехословацкие события 1968 г. глазами КГБ и МВД СССР".

Сегодня российская историческая наука переживает не лучшие времена. После "архивной революции" 1990-х годов, в ходе которой исследователи получили доступ ко многим фондам и коллекциям архивов, находившимся на особом режиме хранения, ныне мы ощущаем обратный процесс - целенаправленное ограничение возможности работы с архивными материалами, за которым угадывается некая политическая воля. В первую очередь это ощущают специалисты по новейшей истории. В таких условиях особую значимость приобретает работа тех, кто берет на себя сложнейшую задачу публикации ранее не известных архивных документов: введение в научный оборот новых материалов не только расширяет и углубляет наши знания о прошлом, но и во многом определяет направление и характер будущих исследований. Соответственно, многократно возрастает и ответственность публикаторов за свою работу.

В последнее время внимание многих авторов - архивистов и историков было приковано к событиям Пражской весны, отметившей в 2008 г. свой "юбилей". За истекшие четыре десятилетия изменения на европейском континенте убедительно подтвердили, что Пражская весна с ее поисками новой, нетоталитарной, модели социализма оказала влияние на изменение общественной атмосферы всего европейского континента, явилась одним из важнейших факторов политической трансформации не только стран Восточной Европы, но и СССР.

В отечественной исторической науке в 1970 - 1980-е годы изучение попыток реформирования политических систем советского типа проходило в строго очерченных рамках постановления ЦК КПСС 1968 г. о публикации "Белой книги", посвященной деятельности "контрреволюционных сил" в Чехословакии. На стадии ее подготовки составителям предписывалось "сделать вывод о существовании широкого империалистического заговора против социалистической Чехословакии с

Мурашко Галина Павловна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

целью ликвидации в стране социалистического строя". Лишь в 1990-е годы исследователи смогли сосредоточиться на выявлении, прежде всего, внутренних причин, породивших реформаторские настроения в чешском и словацком обществе, выяснении подлинных мотивов реакции Москвы на эти настроения (см., например [1]).

В процессе изучения Пражской весны все более очевидной становилась необходимость объединения усилий ученых разных стран по разысканию документов в национальных архивах Европы и США. Одним из плодотворных результатов такого подхода явилась фундаментальная двухтомная публикация статей и документов "Пражская весна и международный кризис 1968 года", изданная на двух языках- русском и немецком [2]. При подготовке труда базовым стал Институт им. Людвига Больцмана по исследованию последствий войны (Австрия) при самом активном участии Института всеобщей истории РАН, Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), Института новейшей истории Чешской Республики, Института новейшей истории ФРГ и Университета Нового Орлеана. Указанное издание существенно обогатило источниковую базу исследуемой темы, показало возможности и реальный потенциал творческого сотрудничества ученых и архивистов разных стран.

Почти одновременно с представлением названной работы научной общественности Москвы "Литературная газета" поместила подборку материалов к 40-летию Пражской весны. Центральное место было отведено статье А. Фурсова "Неизвестный 1968 год" [3. N 31 - 34]. Автор предложил рассматривать чехословацкие события в контексте растянувшейся на четыре десятилетия "восточноевропейской партии" Запада против СССР. Такой подход, по его мнению, позволяет понять суть Пражской весны, ее значение и роль в холодной войне и "ее результаты различной длительности для развития мировой социалистической системы и ее крушения в конце 80-х годов". По мнению автора, ЧССР занимала ключевое место "в многоходовке, затеянной в конце 1940-х годов Западом и рассчитанной на многолетнюю перспективу". Вслед за С. Стивеном [4]¹ Фурсов связал начало этой сложной игры западных спецслужб в Восточной Европе с операцией "Раскол", в результате которой жесткие репрессии, спровоцированные ЦРУ, устранили коммунистических лидеров, готовых строить "свой" социализм - с венгерским, чехословацким, польским и болгарским лицом. "Если "Раскол" был дебютом в игре американских и английских спецслужб, - подчеркивает Фурсов, - то миттельшпиль начался в Венгрии, а закончился в Чехословакии" [3. N 33 - 34]. Столь радикальная констатация вряд ли преследовала цель вернуть российских исследователей к установочным выводам названной выше "Белой книги". На мой взгляд, она, скорее, свидетельствовала о недостаточном знакомстве Фурсова с материалами российских архивов, которые были введены в научный оборот в 1990-е годы. Эти материалы убедительно доказывают, что корни политических репрессий в компартиях стран Восточной Европы следует искать отнюдь не в досье западных спецслужб, а в документации аппарата Международного отдела ЦК ВКП(б), возглавлявшегося М. А. Сусловым. Именно там зимой-весной 1948 г. шла интенсивная подготовка аналитических записок с развернутой критикой компартий Югославии, Польши, Венгрии и Чехословакии. В них, помимо прочего, в адрес ряда руководителей этих стран выдвигалось обвинение в "национализме", что якобы находило выражение в недооценке ими роли и исторического опыта СССР [5].

Что касается венгерских событий 1956 г., то их генезис изучен весьма обстоятельно как национальными, так и российскими исследователями. Причем отечественные авторы привлекли большой корпус новых документов из фондов российских архивов, на которых в значительной мере и основывали свои выводы

¹ Достоверность концепции С. Стивена не подтверждена источниками.

[6]. Поставленная же А. Фурсовым важная проблема изучения роли иностранных спецслужб в развитии кризисных ситуаций в Восточной Европе требует привлечения и анализа иных документов, хранящихся, прежде всего, в фондах КГБ и МВД СССР. Доступ к ним остается по-прежнему несбыточной мечтой рядовых исследователей. Введенные же на сегодняшний день в научный оборот документы не дают оснований для выводов, лежащих в русле рассуждений С. Стивена и изложенных Фурсовым в "Литературной газете". Вот почему выход в свет в 2010 г. документального сборника "Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР" [7], подготовленного Обществом изучения истории отечественных спецслужб, с интересом был воспринят историками. Однако знакомство с материалами сборника порождает немало вопросов и наводит на размышления, некоторыми из которых хотелось бы поделиться.

В структурном отношении сборник делится на две части - вступительный раздел (Введение; вступительная статья "Сердце Европы" с хроникой событий) и собственно документальную часть. К сожалению, авторство вступительной статьи не указано, что не позволяет адресовать вопросы и замечания конкретному лицу.

В статье подробно излагается история антикоммунистической эмиграции после 1948 г., установление ее связей со спецслужбами разных стран, рассматривается деятельность американской, английской и австрийской разведок в отношении Чехословакии как составной части советского блока после Второй мировой войны. Исходя из характеристики чехословацких событий 1968 г, как попытки "совершения государственного переворота [...] силами внутренней оппозиции при политической поддержке стран Запада и активном участии спецслужб" и, более того, при их "определяющей роли" в подготовке [7. С. 3], авторы особое внимание уделяют описанию информационно-психологической войны, развязанной (по их версии) западными спецслужбами. Заканчивается эта часть вступления весьма жестким и неожиданным для читателя выводом: "Партия и государство оказались полностью подконтрольными лидерам сионизма. Ни о каком лечении болезни силами самой партии не могло быть и речи. Ведущие партийные работники сами принимают активное участие в создании хаоса, неразберихи, разложения" [7. С. 54]. Совершенно очевидно, что такой вывод призван подвести читателя к восприятию военной акции 21 августа 1968 г, как единственно возможного пути спасения страны. Для большей убедительности авторами со ссылкой на газету "Rude pravo", (февраль 1971 г.) приводится перечень лиц, якобы участвовавших в создании "хаоса". В этом списке, наряду с писателями (Д. Татарка, П. Когоут), политическими деятелями (В. Лёбл, Э. Фриш), учеными (Э. Гольдштюкер, К. Каплан, В. Ганзел), называется и Р. Сланский, который (к сведению составителей) был казнен как "глава антигосударственного заговора" в декабре 1952 г. В числе перечисленных "агентов сионизма", кроме Р. Сланского, оказались и участники Словацкого национального восстания, в том числе и В. Ганзел - комиссар одного из крупнейших в Словакии партизанских отрядов. После войны он учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС, потом работал в качестве научного сотрудника в Институте истории КПЧ, в 1968 г. был секретарем парторганизации Института, поддерживал курс на проведение реформ. Ему, коммунисту с довоенным стажем, сионизм был чужд как явление.

Для специалиста указанный список лиц, не подкрепленный конкретными сведениями об их связях с иностранными разведками, является миной, которая подрывает доверие ко всей вступительной части сборника. К сожалению, у авторов не хватило знания реальной ситуации в стране, чтобы с большей осторожностью и критичностью подойти к сугубо конъюнктурным установкам периода проводимой в 1970 - 1971 гг. "гусаковской нормализации". Тогда, в ходе массовых пар-

тайных чисток обвинения в "сионизме", "национализме", "ревизионизме" были предъявлены более чем 500 тыс. коммунистов.

Пожалуй, наиболее профессионально выполненной частью вступления является хроника событий. Она призвана помочь читателю ориентироваться в предлагаемом ему документальном материале. Дело в том, что составители отказались от обязательного для серьезной публикации принципа научного комментирования документов. Поэтому, предпослав документам весьма подробную хронику событий, они предоставили читателям право самим определять "пространство" и "время" того или иного документального свидетельства. Однако как бы хорошо ни была подготовлена "хроника", она не может заменить необходимых комментариев к конкретным документам. Отсутствие справочного аппарата существенно снижает научный уровень публикации и неизбежно вызывает вопрос о профессионализме составителей.

Документальная часть сборника - это 63 документа из фондов РГАНИ, РГВИА и ЦА ФСБ. В первый раздел "Кризис надвигается" включены восемь документов, относящихся к периоду с января 1967 по 21 августа 1968 г. Именно они, если исходить из заявленной составителями цели сборника, должны засвидетельствовать деятельность западных спецслужб, направленную на создание политической напряженности в стране. Однако читателя ждет полная неожиданность: ни одного конкретного подобного документа в этом разделе нет. Лишь косвенно к ним можно отнести материалы к постановлению Политбюро ЦК КПСС от 15 марта 1968 г. "О письме Политбюро ЦК КПСС в адрес Президиума ЦК КПЧ". Содержание письма прежде не было известно исследователям, посему подготовительные материалы к нему представляют безусловный интерес. В сборнике представлены два достаточно пространных варианта текста письма, отличающиеся оценками направленности работы западных разведок. В окончательном варианте констатируется, что западные разведки разработали серию мероприятий, которые направлены "на то, чтобы поощрять выдвижение крайних провокационных требований и клеветнические выпады против политики дружбы с Советским Союзом и другими социалистическими странами, вести дело к "ревизии режима", к "мирному перевороту" в Чехословакии [...] Делаются провокационные попытки осложнить обстановку в соседних с Чехословакией социалистических странах. Таким образом, налицо далеко идущие планы, нацеленные против сил социализма в Европе" [7. С. 136 - 137]. (Курсивом выделен текст, отсутствующий в первом варианте письма). В обоих вариантах документа советская сторона обращалась в Президиум ЦК КПЧ с предложением провести встречу: "Мы хотели бы по-товарищески обсудить, какие совместные меры необходимо принять для срыва замыслов империалистов, для защиты интересов социалистических стран" [7. С. 137].

Какова же была реакция чехословацкой стороны на письмо от 15 марта? "Хроника событий" не дает ответа на этот вопрос. Здесь явно необходим комментарий, иначе оба варианта письма "повисают в воздухе". В данном случае было бы весьма целесообразно обратиться к работе отечественного исследователя М. В. Латыша, который еще в 1990-е годы смог ознакомиться с рабочими записями заседаний Политбюро ЦК КПСС, хранящимися в Архиве Президента РФ. Из приведенного в монографии Латыша материала ясно, что по ходу заседания между членами Политбюро состоялся весьма острый обмен мнениями, вызвавший необходимость телефонного разговора с А. Дубчеком. Последний, узнав о готовящемся письме, просил задержать его отправку, опасаясь, что документ будет использован его противниками в ЦК КПЧ [1. С. 58]. Советская сторона согласилась. Вместо письма 16 марта 1968 г. в Прагу было направлено приглашение партийно-государственной делегации ЧССР посетить Москву в удобное для чехословацкой стороны время. Текст приглашения был утвержден на том же заседании Политбюро ЦК КПСС 15 марта [2. С. 404 - 405]. Невольно возникает вопрос: а было ли данное письмо во-

обще отправлено? Или вместо него, как сообщается в "хронике", в апреле 1968 г. "всем руководителям, включая А. Дубчека, была передана информация о том, что

в 1962 г. в США был разработан и ныне осуществляется оперативный план тайных операций против европейских соцстран" [7. С. 78]. Однако никаких сведений об этом плане в публикации не приводится.

В первый раздел включено также и постановление Политбюро ЦК КПСС "Об информации братских партий относительно событий в Чехословакии". Однако составители умолчали, что и сам документ, и приложения к нему уже были опубликованы в 2008 г. в упоминавшемся выше сборнике "Пражская весна и международный кризис 1968 года", причем с научными комментариями. Таким образом, приоритет введения документа в научный оборот принадлежит другим исследователям.

Подводя итог рассмотрению этого раздела документальной части сборника, приходится констатировать, что составителям не удалось убедить читателя в "определяющей роли" западных спецслужб в подготовке событий 1968 г.

Вторая часть документальной коллекции - "Тревожные месяцы (21 августа - 30 сентября 1968 г.)" - включает 25 единиц хранения, подавляющее большинство которых находится в Центральном архиве ФСБ. Здесь представлены тексты антисоветских листовок, письма отдельных чехословацких граждан советскому руководству и в посольство СССР, справки командования отдельных воинских частей о фактах враждебного отношения со стороны населения к советским военнослужащим. Все эти документы отражают реакцию чехословацкого общества на обстановку в стране после вторжения.

Для понимания внутриполитической ситуации, сложившейся после введения войск и в ходе советско-чехословацких переговоров в Москве, большое значение имеют включенные в сборник документы и материалы, полученные органами советской военной контрразведки. Прежде всего следует отметить "Информацию о положении в стране от 3 сентября, составленную Западно-Чешским обкомом КПЧ" [7. Док. N 19]. В основу этого весьма обстоятельного документа легли материалы отдела информации ЦК КПЧ от 2 - 3 сентября 1968 г., т.е. сразу после завершения пленума ЦК КПЧ. Он удачно дополняется материалами с мест - резолюцией пленума райкома КПЧ г. Кромержижа [7. Док. N 26] и резолюцией окружного комитета КПЧ в Градце Кралове [7. Док. N 27]. Все они свидетельствуют, что введение войск Организации Варшавского договора усилило авторитет компартии, руководство которой выразило несогласие с военной акцией, привело к укреплению в общественном сознании элементов "культа" таких политических фигур, как А. Дубчек и Л. Свобода. И, как показывают документы более позднего времени, это объективное обстоятельство советское руководство вынуждено было учитывать.

Ключевую роль для понимания ситуации в стране должны были сыграть материалы пленума ЦК КПЧ, собравшегося 31 августа 1968 г., который и продемонстрировал соотношение сил в руководстве КПЧ в новых условиях. Однако материалы этого принципиально важного пленума представлены в сборнике "свободной записью" пленарного заседания, полученной военной контрразведкой. В ней имеется изложение докладов А. Дубчека и Л. Свободы, выступления И. Смрковского, а также дано краткое изложение выступлений в прениях. Но приведенный документ не сопровождается пояснениями, кто сделал эту "свободную запись", в какой степени она отразила характер развернувшейся на пленуме дискуссии. Думается, что значение публикуемого документа для исследователей многократно бы возросло, если бы составители провели его сравнение со стенограммой пленума, которая хранится в РГАНИ (Ф. 5. Оп. 60. Д. 3). Тогда, может быть, прояснился бы и характер "Приложения N 2", к публикуемой "свободной записи" [7. С. 167 - 168]. Пока же можно только предположить, что приведенный

фрагмент - это отрывок из обсуждения итогов пленума на собрании актива одного из краевых комитетов КПЧ.

В рассматриваемый раздел включены также четыре, на мой взгляд, весьма важных документа [7. Док. N 23 - 25, 33], которые свидетельствуют о наличии в советском обществе протестных настроений, осуждающих введение войск ОВД на территорию ЧССР. Правда три из них, связанные с событиями на Красной площади 25 августа 1968 г., куда в знак протеста вышли семь интеллигентов, ранее уже публиковались [2. Док. N 148, 155, 158]. А вот обращение 88 советских писателей к чехословацким писателям с просьбой простить их и Россию [7. Док. N 33] известно мало и требует комментария. Подписей под письмом нет, но установлено имя автора этого письма. Им был поэт-"шестидесятник" Петр Вегин [8. С. 226 - 227,551].

Думается, что тему протестных настроений в СССР составители имели возможность раскрыть на более широкой документальной основе. Имеющиеся на сегодняшний день свидетельства, опирающиеся как на архивные материалы, так и на воспоминания современников событий, позволяют считать, что отношение в советском обществе к предпринятой властями военной акции отнюдь не было однозначно позитивным. Негативные оценки действий властей, стремление отмежеваться от них, хотя и не стали в СССР массовыми, но зафиксированы не только в Москве и Ленинграде, но и на периферии [9].

Третья часть документального раздела сборника включает в себя 28 документов под общим названием "Восстановление порядка". Хронологически она охватывает период с октября 1968 г. до конца мая 1969 г. Основная часть документов хранится в фондах ЦА ФСБ. Исследователь получает возможность ознакомиться со справками Особого отдела о контактах с населением, с докладными записками заместителя начальника 3-го Главного управления КГБ об оперативной обстановке в стране, с материалами политотделов воинских частей о фактах "враждебных проявлений и провокационных действий", с сообщениями Управления госбезопасности МВД Чехословакии и другими материалами, характеризующими ситуацию в стране. Их изучение помогает понять сложность и противоречивость реальной политической обстановки в стране после подписания в Москве соглашения о пребывании советских войск на территории Чехословакии, свидетельствует о негативном восприятии военной акции ОВД большинством чехов и словаков. Советское руководство вынуждено было признавать эту неожиданную для него реальность, осознав, что "здоровые силы", на которые оно делало ставку, "не имеют достаточной опоры ни в партии, ни в стране". Об этом сообщал Л. И. Брежнев В. Ульбрихту в письме от 22 августа 1968 г. [2. С. 792]. Но в этих документах также нет каких-либо конкретных сведений о действиях иностранных спецслужб.

Особо хотелось бы выделить два документа из фондов РГАНИ. Речь идет о подготовленной в аппарате КГБ справке "О деятельности контрреволюционного подполья в Чехословакии" (автор - начальник 1-го Главного управления КГБ генерал-полковник А. М. Сахаровский), которую руководитель ведомства Ю. В. Андропов 13 октября 1968 г. направил в ЦК КПСС [7. Док. N 41], и справке отделов ЦК КПСС и КГБ "Некоторые замечания по вопросу подготовки военно-политической акции 21 августа 1968 г." [7. Док. N 49].

При написании справки Сахаровский стремился представить союзникам по ОВД аргументы и обоснование (особенно с точки зрения массово-политической пропаганды) необходимости пребывания советских войск на территории Чехословакии. Поэтому в центре его внимания - проблема влияния контрреволюционных сил на ситуацию в стране. В документе приводится богатый арсенал "доказательств", что в результате "деятельности сил контрреволюции внутри КПЧ" партия переродилась и "в подавляющем большинстве состоит из лиц с социал-демократическими и буржуазными взглядами. Ее можно рассматривать как партию,

придерживающуюся социал-демократической программы" [7. С. 269]. В справке приводятся многочисленные факты "провокаций и вооруженных нападений на союзные войска", "разжигания национализма среди населения", преследования лиц, "дружески относящихся к СССР и сотрудничающих с советскими представителями".

Имеется здесь и раздел "О связях контрреволюции в ЧССР с западными подрывными центрами". Совершенно очевидно, что Сахаровский испытывал явную нехватку материала для доказательства контактов лиц из окружения А. Дубчека с подобными организациями. Приведенные же им сведения о контактах члена президиума ЦК КПЧ Эрбана с руководством лейбористской партии и тем более сообщения о консультациях министра иностранных дел И. Гаека с рядом дипломатических представителей в Швейцарии "по вопросу о созыве международного совещания представителей коммунистических и рабочих партий, посвященного положению в ЧССР" [7. С. 285] никак не могут служить подтверждением наличия вышеуказанных связей с враждебными ЧССР "центрами". Отмечая исключительную важность справки Сахаровского, следует, тем не менее, указать, что исследователям она известна с 2008 г. [2. С. 1004 - 1052]. Более того, тогда она была опубликована с научными комментариями, в которых отмечены пять фрагментов текста, изъятых впоследствии из публикуемого варианта. Ряд из них касался принципиальных оценочных моментов. Остается только сожалеть, что составители сборника не сочли нужным указать на этот факт.

Таким образом, представленный в сборнике документ не аутентичен варианту письма, направленному в ЦК ПОРП и ЦК СЕПГ.

Что касается документа N 49, то он, по всей вероятности, предназначался для очень узкого круга первых лиц в ЦК КПСС и был обнаружен в кабинете Л. И. Брежнева после его смерти. Документ представляет для исследователей особый интерес, поскольку в нем, кроме критического анализа военно-политической акции 21 августа 1968 г., по существу, намечена программа действий советской стороны по устранению от руководства партией и страной А. Дубчека и его сторонников. "Надо разработать, - подчеркивается в документе, - обширный план мероприятий, осуществление которого обеспечило бы нам необходимую поляризацию сил в Национальном собрании и ЦК. Речь идет о конкретной работе с каждым депутатом и каждым членом ЦК. Необходимо использовать все средства: идеологическую обработку, компрометацию, разложение, экономические рычаги и т.д.". Советская сторона откровенно признавала: "Пока правые силы обеспечивают монолитное единство этих важных государственных и партийных органов трудно говорить о каком-либо приемлемом политическом решении" [7. С. 320].

Крайне важно зафиксировать намерение Москвы разработать план специальных мероприятий, чтобы усилить недоверие в обществе к Дубчеку, Чернику, Смрковскому, авторитет которых был весьма высок. С этой целью цинично предлагалось "идти на самые широкие контакты именно с правыми элементами с тем, чтобы широкие массы имели возможность обвинить именно правых лидеров в коллаборационизме" [7. С. 321].

Возникает вопрос, чем был продиктован такой подход? Почему советская сторона отказалась от излюбленного пропагандистского клише - обвинения сторонников "социализма с человеческим лицом" в связях с империализмом и разведками западных держав?

Ответ на этот основной для составителей сборника вопрос содержится в самом документе: "На сегодняшний день мы не располагаем достаточно убедительными фактами и материалами, которые бы дали нам возможность развернуть широкую работу по разоблачению контрреволюционного подполья с точки зрения его связей с империализмом, с точки зрения участия в контрреволюционной деятельности зарубежных империалистических разведок, хотя такое участие и очевид-

но" [7. С. 322]. Предельно ясная и четкая констатация! Кстати, ее подтверждали и свидетельства очевидцев. Оказавшийся в разгар событий в Праге журналист "Комсомольской правды" В. Большаков писал: "Поддержка сторонников "социализма с человеческим лицом" в народе была столь широкой, что никакая агентура обеспечить такого была не в состоянии. Своего пика эта поддержка достигла после ввода войск Варшавского договора. Сработали патриотические чувства - ведь иначе как оккупацию присутствие "братских" войск никто в Чехословакии не воспринимал" [3. N 31].

Фиксируя факт неподтвержденности априорного утверждения авторов вступительной статьи об определяющей роли западных спецслужб конкретными документами сборника, зададимся "крамольным" вопросом - а знакомы ли они с публикуемыми материалами? Иначе, чем объяснить такие явные нестыковки? Или авторы решали еще и некую сверхзадачу - сформулировать установочные оценки, которыми должны руководствоваться исследователи? Но это мы уже проходили...

Долгие годы работая над выявлением и публикацией документов российских архивов, я, безусловно, приветствую усилия коллег, направленные на расширение и обогащение источниковой базы исследований. Однако появление рассматриваемого сборника, на мой взгляд, стало существенным шагом назад в наметившемся процессе кооперирования усилий архивистов и историков - международников и страноведов, зримым отражением которого стал неоднократно упоминаемый двухтомник материалов и документов "Пражская весна и международный кризис 1968 года". Проигнорировав по непонятным причинам необходимое объединение усилий, составители сборника поставили себя в уязвимое положение издателей труда, который рождает больше закономерных вопросов, нежели дает убедительные и аргументированные ответы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Латыш М. В. Пражская весна 1968 года и реакция Кремля. М., 1998.

2. Пражская весна и международный кризис. 1968 г. М., 2010. Т 2.

3. Литературная газета. 2008.

4. Стивен С. Операция "Раскол" М., 2003.

5. Восточная Европа в документах российских архивов 1944 - 1953. М.; Новосибирск, 1997. Т. 1. 1944 - 1948. Док. N 267, 269, 272, 274; Волокитима Т. В., Мурашко Г. П., Носкова А. Ф., Покивайлова ТА. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа. 1949 - 1953. М., 2002.

6. Орехова Е. Д., Середа В. Т., Стыкалин А. С. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М., 1998; Стыкалин А. С. Прерванная революция. М., 2003; Гати Ч. Обманутые ожидания. Москва, Вашингтон, Будапешт и венгерское восстание. М., 2006.

7. Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР. Сборник документов / Сост. А. А. Зданович, В. Ф. Лашкул, Ю. Н. Моруков, Ю. Х. Тотров. М., 2010.

8. Твардовский А. Новомирский дневник. 1967 - 1970 гг. М., 2009.

9. Шинкарев Л. И. "Я это все почти забыл..." Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 г. М., 2008 ; 1968 год. Пражская весна. Историческая ретроспектива. М., 2010. С. 405 - 419,421 - 436,551 - 570.