БРУСИЛОВСКИЙ ПРОРЫВ

КАЧЕСТВО РАБОТЫ: 80%

Обстановка накануне наступательной кампании

   К началу кампании 1916 г. обстановка складывалась не в пользу стран германского блока. В течение первых двух кампаний ими были затрачены огромные усилия, чтобы сломить сопротивление Антанты. Значительно истощив свои материальные и людские ресурсы, они так и не смогли добиться этой цели. Перспектива длительной борьбы на два фронта продолжала занимать умы стратегов государств Тройственного союза.

   Страны Антанты находились в более выгодном положении, чем Центральные державы. Период затишья на Западном фронте в 1915 г. Англия и Франция использовали для наращивания своего военно-экономического потенциала. Было значительно увеличено производство вооружения и боеприпасов. Известных успехов в развёртывании военной промышленности добилась и Россия. Это позволило повысить боевую мощь армии, улучшить снабжение её оружием и боеприпасами.

   Но необходимого количества средств борьбы собственного производства всё ещё не было. Делались попытки добиться помощи от союзников. Так, в ноябре 1915 г. в Англию и Францию была направлена русская военная миссия во главе с адмиралом А.И. Русиным. Она имела задачу разместить за границей крупные военные заказы. России нужен был порох, толуол, колючая проволока, тракторы, автомобили, мотоциклы и другие предметы военного снабжения. Миссия не достигла в полной мере своей цели. Ей удалось разместить заказы лишь на часть нужного русской армии военного имущества.

   Англия и Франция, которые получили в 1915 г. передышку и на полную мощность развернули свою военную промышленность, почти ничего не делали, чтобы оказать своему союзнику - России помощь оружием и боеприпасами. Это создавало трудности в укреплении русской армии, которая особенно нуждалась в тяжёлой артиллерии.  "…Отечественное производство, - отмечал  М.В. Алексеев 16 (29) апреля 1916 г., - не может нам дать не только орудий, но даже снарядов в достаточном количестве для выполнения одной хотя бы операции, длительностью не менее 20 дней. Попытка приобретения в Англии и Франции тяжёлых орудий, преимущественно 6-дм калибров, столь нам необходимых для борьбы с блиндажами и укрытиями, и 42-мм пушек потерпела полную неудачу. Нет надежды и на изготовление соответствующих снарядов".

   Людские ресурсы России ещё не позволяли увеличивать численный состав её вооружённых сил. За 1915 г. действующая армия получила 3,6 млн. человек. В 1916 г. было призвано ещё 3 млн. человек, из которых 2,5 млн. отправили непосредственно на фронт. Эти пополнения шли на замещение потерь (убитых, раненых, больных, пленных), на новые формирования строевых частей и тыловых учреждений. Перед верховным главнокомандованием встала задача борьбы за сохранение людских контингентов. Возникла опасность их истощения. Большим злом был чрезмерный рост тыловых учреждений и числа лиц, их обслуживающих. Но попытки сократить тылы успеха не имели.

   Война обострила социальные противоречия. Ширилось движение против войны. Сдача в плен, бегство с полей сражения, братание стали принимать всё более угрожающий характер. Усилились распри внутри правительственного лагеря. Аналогичная картина наблюдалась во всех воюющих державах.

   Таковы основные черты военно-политической обстановки, в которой военные руководители обеих враждующих коалиций приступили к планированию очередной кампании. Главной заботой было найти стратегическое решение, обеспечивающее достижение быстрой победы над противником.

Стратегическое планирование и подготовка наступления

    План операций русской армии на лето 1916 г. разрабатывался на основе стратегических решений, принятых союзниками в Шантильи. В своих расчётах Ставка исходила из конкретного соотношения сил, сложившегося на восточноевропейском театре. Со стороны России там действовали три фронта: Северный, Западный, Юго-Западный. Северный фронт, которым командовал А.Н. Куропаткин, прикрывал направление на столицу империи - Петроград. Он состоял из 12-й, 5-й и 6-й армий. Им противостояла 8-я немецкая армия и часть сил армейской группы Шольца. Штаб фронта - Псков. Западный фронт во главе с А.Е. Эвертом оборонял направление на Москву. В него входили 1-я, 2-я, 4-я, 10-я и 3-я армии. Перед ними находились часть армейской группы Линзингена. Штаб фронта - Минск. Юго-Западный фронт под командованием А.А. Брусилова имел в своём составе 8-ю, 11-ю, 7-ю и 9-ю армии, которые прикрывали направление на Киев. Против этих войск действовала армейская группа Линзингена, армейская группа Бем-Ермоли, Южная армия и 7-я армия. Штаб - Бердичев.

   Основные положения оперативного плана русского командования были изложены в докладе генерала М.В. Алексеева Николаю II от 22 марта (4 апреля) 1916 г. По подсчётам штаба верховного главнокомандующего, соотношение сил складывалось в пользу русской армии. Северный и Западный фронты имели 1220 тыс. штыков и шашек, в то время как у немцев их было 620 тыс. Юго-Западный фронт располагал 512 тыс. штыков и шашек, а австро-венгры - 441 тыс. На всех трёх русских фронтах числилось 1732 тыс. штыков и сабель против 1061 тыс. неприятельских. Общий перевес русских выражался в 671 тыс. штыков и шашек. Наибольшим он был на участке севернее Полесья, где русские имели двойное превосходство, и наименьшим - южнее Полесья, где он составлял лишь 1,2:1. Этот перевес мог быть значительно увеличен за счёт укомплектования подразделений до штатной численности. Исходя из такого соотношения сил М.В. Алексеев в своём докладе Николаю II от 22 марта (4 апреля) 1916 г. делал вывод, что решительное наступление без особых перегруппировок можно предпринять только севернее Полесья, т. е. Войсками Северного и Западного фронтов. Он предлагал нанести одновременно два удара: Западным фронтом из района Молодечно в направлении Ошмяны, Вильна (ныне Вильнюс) и Северным фронтом из района Двинска также на Вильну. Юго-Западному фронту ставилась оборонительная задача. Он должен был только готовиться к удару из района Ровно, после того как успешно развернётся наступление севернее Полесья. Всю подготовку русской армии к наступлению предлагалось закончить не позднее 1 (14) мая.

   24 марта (6 апреля) 1916 г. Алексеев представил Николаю II   новый доклад, где дал развёрнутое обоснование необходимости взять стратегическую инициативу в свои руки. Оценивая военно-политическую обстановку, сложившуюся к началу 1916 г., он отмечал, что Германия и Австро-Венгрия будут напрягать все свои ещё значительные военные силы и средства для достижения решительного успеха на том или ином фронте. Он считал, что в случае неудачи под Верденом немцы попытаются перенести свои усилия на Восточный фронт и развернут здесь наступательные действия сразу же, как только позволит погода. "Следовательно, - писал Алексеев, - возникает вопрос, как решить предстоящую нам в мае месяце задачу: отдать ли инициативу действий противнику, ожидать его натиска и готовиться к обороне или наоборот - упредив неприятеля началом наступления, заставить его сообразоваться с нашей волей и разрушить его планы действий".

   В докладе Алексеева были рассмотрены отрицательные последствия, если противнику удастся упредить русскую армию в развёртывании наступления и вынудить её вновь вести оборонительные действия. "Наши союзники на французском театре, - говорилось в докладе, - имеют для 700 километров столь большое количество сил и материальных средств и столь развитую сеть мощных железных дорог, что они могут спокойно выжидать атаки противника: в каждой точке они имеют возможность противопоставить противнику вполне достаточные силы для первого отпора и быстро подвести большие резервы, обеспечивающие уверенное развитие активной обороны". В неизмеримо худших условиях для обороны находились русские. Их силы были растянуты на 1200-километровом фронте, одинаково уязвимом всюду. Слаборазвитая сеть железных дорог не обеспечивала скорой переброски резервов в достаточном количестве. Это лишало оборону активности и не обещало успеха. Отсюда, по мнению Алексеева, единственное решение состояло в том, чтобы готовиться к наступлению в начале мая, упредить противника, нанести ему удар и заставить сообразоваться с действиями русских войск, в противном случае русские войска оказались бы в полном подчинении планам врага со всеми невыгодными последствиями исключительно пассивной обороны. В конце доклада автор подчёркивал желательность, "чтобы общая идея соглашения, принятого в Шантильи, о совокупной атаке в мае старого стиля, сохранила свою силу при предстоящем решении вопроса".

   План операций 1916 г. было решено обсудить на совещании в Ставке с привлечением главнокомандующих фронтами и их начальников штабов или генерал-квартирмейстеров. Участникам его заблаговременно разослали текст доклада Алексеева Николаю II    от 22 марта (4 апреля). Совещание состоялось 1 (14) апреля. Председательствовал Николай II  как верховный главнокомандующий. Однако, по сообщению Брусилова, он "прениями не руководил, а обязанности эти исполнял Алексеев. Царь же всё время сидел молча, не высказывал никаких мнений, а по предложению Алексеева своим авторитетом утверждал то, что решалось прениями военного совета, и выводы, которые делал Алексеев".

   Итогом совещания в Ставке было то, что на нём удалось выработать общую точку зрения по вопросу о плане наступательных операций русской армии. Основные положения этого плана были изложены в директиве №2017/806 от 11 (24) апреля 1916 г. Она предусматривала переход в наступление и атаку германо-австрийских войск армиями всех трёх фронтов. Главный удар должны были наносить войска Западного фронта из района Молодечно в направлении Ошмяны, Вильна. Северному фронту ставилась задача наступать из района Двинска на юго-запад, а Юго-Западному фронту главную атаку произвести войсками 8-й армии в общем направлении на Луцк.

   Как видно из директивы, первоначальные соображения штаба верховного главнокомандующего подверглись некоторым уточнениям. Вместо двух главных ударов силами Северного и Западного фронтов было решено нанести один - войсками только Западного фронта. Северный фронт должен был наносить вспомогательный удар. Существенно менялась задача Юго-Западного фронта, которому надлежало произвести вспомогательный удар на Луцк и тем содействовать войскам Западного фронта в их наступлении на главном направлении.

   Отличительной чертой плана русской Ставки было то, что он не предусматривал глубины операции. Войскам ставилась задача прорвать оборону противника и нанести ему потери, но способов развития прорыва не указывалось. Это не было случайным. Считалось, что после преодоления первой полосы обороны должна быть подготовлена и осуществлена новая операция по прорыву второй полосы. На этот счёт Алексеев 31 марта (13 апреля) писал Николаю II: "Совокупность действий войск при современных условиях, как показывает опыт на французском и нашем фронтах, указывает, что едва ли можно рассчитывать на выполнение в один приём глубокого проникновения в расположение противника, хотя за ударными корпусами была поставлена вторая линия корпусов… Приходиться признать, что вторую линию обороны нужно атаковать по тем же приёмам, как и первую. При иной постановке вопроса нас ожидают или разочарования, или тяжкие безрезультатные жертвы. Суть в том, чтобы при последовательных, подготовленных атаках выполнить прорыв, нанести противнику потери и разбить основательно часть его войск".

   На совещании был рассмотрен также вопрос о сроке намеченного наступления. К этому времени англичане уведомили, что они полностью завершат подготовку к операциям своей армии в июне (по новому стилю). Вряд ли могла быть готова к наступлению ранее англичан и французская армия, поскольку ей приходилось ещё отбивать атаки немцев на Верден. Да и русской армии требовалась более длительная подготовка, чем это предполагалось. Ставка решила намеченное на первые числа мая наступление отложить до конца месяца. После совещания генерал Алексеев информировал об этом французского генерала По:

   "1. Ген. Жилинский сообщил желание ген. Жоффра отложить начало наступления французской армии, равно и англичан.

   2. Наша собственная подготовка также требует отсрочки атаки до конца мая, так как в силу некоторых условий перегруппировка войск для ведения намеченной операции совершается медленно; кроме того, нужно хотя немного накопить мортирных и тяжёлых снарядов и увеличить те бедные запасы, которыми мы ныне располагаем.

   Желательно, когда обстоятельства позволят союзникам, окончательно разрешить вопрос о времени наступления и установить определённое согласование действий всех союзников по времени.

   Мы могли бы принять на себя обязательство или атаковать ранее на две недели, чем союзники, или одновременно с ними. Необходимо лишь одно: чтобы общая мысль связала операции на итальянском, французском и русском фронтах".

   Однако, учитывая возможность перехода немцев к активным действиям, Ставка дала распоряжение главнокомандующим фронтами быть готовыми к наступлению ранее намеченного срока, чтобы упредить противника. В директиве от 11 (24) апреля указывалось: "Подготовку к операции закончить в начале мая, главным образом в техническом отношении, в смысле накопления продовольственных и боевых средств, соответственного их эшелонирования, подготовки дорог, в отношении сближения с противником окопами, по возможности, по всему фронту".

   Совещание в Ставке сыграло известную положительную роль в деле выработки плана кампании 1916 г. на русском фронте. Однако оно не в полной мере решило стоявшую перед ним задачу. Принятый план носил слишком общий характер. Он предусматривал наступление, но не указывал, с какой целью оно предпринималось и какого результата должны были добиться в ходе него русские войска. Это отрицательно сказывалось на планировании операции на фронтах.

   После принятия Ставкой плана операций на кампанию 1916 г. фронты приступили к подготовке предстоящего наступления. Наиболее активно она велась на Юго-Западном фронте. У Брусилова созрел оригинальный замысел операции.

   Накануне войны наилучшей формой маневра считался обход одного или обоих флангов противника с целью его последующего окружения. Фронтальный удар отвергался, ибо вследствие возросшей силы огня обороняющейся стороны он сопровождался огромными потерями наступавших войск, а зачастую делался совсем невозможным. Практика войны опрокинула эту теорию. Образование сплошных позиционных фронтов исключило возможность решения победы на флангах обороняющегося. Приходилось прорывать его сильно укреплённые позиции путём нанесения фронтальных ударов. Для этого сосредоточивали крупные силы и средства на избранных участках и после сильной артиллерийской подготовки переходили в наступление.

   А.А. Брусилов ясно видел недостатки указанного способа действий. Он хорошо сознавал, что подготовку такой операции при наличии воздушной разведки нельзя скрыть. Противник всегда имел возможность безошибочно определить намеченный участок прорыва, собрать к назначенному месту свою артиллерию и свои резервы и принять все меры к тому, чтобы отразить удар. Учитывая эти обстоятельства, Брусилов приказал в каждой армии и некоторых корпусах выбрать по одному участку прорыва и немедленно приступить на них к земляным работам по сближению с противником. В результате подготовка атаки должна была начаться сразу в 20-30 местах. Неприятель лишался возможности определить направление главного удара.

   Своё решение на проведение фронтальной наступательной операции А.А. Брусилов письменно изложил в указаниях, которые были посланы командующим армиями 5 (18) апреля. Более развёрнуто оно формулировалось в директиве  №1048 от 7 (20) апреля 1916 г. Директивой предусматривался переход армий Юго-Западного фронта в энергичное наступление с задачей оказать содействие войскам Западного фронта. Ближайшей целью действий ставился разгром живой силы противника и овладение занимаемыми им позициями. Атака должна была производиться всем фронтом, причём нанесение главного удара возлагалось на 8-ю армию, как ближайшую к Западному фронту. Остальным армиям ставилась задача атаковать находившегося перед ними противника, нанося удары на направлениях, избранных командующими армиями.

   Помимо выработки плана фронтовой наступательной операции, в подготовительный период много внимания уделялось тщательной разведке обороны противника. А она была довольно мощной. Австро-венгры работали над ней в течение более девяти месяцев, применив богатый запас различных технических средств. Оборона состояла из двух-трёх позиций, удалённых одна от другой на 3-5 км. Каждая позиция имела глубину до 4 км и включала в себя две-три линии окопов полного профиля, усиленных проволочными заграждениями, фугасами, местами - бетонированными бойницами, стальными щитами. Все окопы были обильно снабжены пулемётами, траншейными пушками, бомбомётами, миномётами, ручными бомбами и огромным запасом боеприпасов. Противник был уверен в прочности своего фронта. Весьма любопытно признание офицера 70-й австро-венгерской дивизии, пленённого в первый день наступления. На допросе он заявил: «Наши позиции неприступны, и прорвать их невозможно. А если бы это вам удалось, тогда нам не остаётся ничего другого, как со­орудить грандиозных размеров чугунную доску, водрузить её на линии наших теперешних позиций и написать: эти позиции были взяты русскими, завещаем всем — никогда и никому с ними не воевать». Всеми видами разведки, в том числе воздушной, удалось довольно точно установить характер неприятельской обо­роны. Брусилов приказал в каждой армии изготовить планы полос наступления. На них были подробно нанесены позиции против­ника. Весь командный состав снабжался подобными планами.

   Широким фронтом велись также работы по инженерному обе­спечению атаки. Чтобы скрытно подвести войска возможно ближе к передовым линиям противника, создавались инженерные плац­дармы. Они состояли из 6 - 8 параллельных траншей, расположен­ных на расстоянии 70 - 100 м  одна от другой. Траншеи соединя­лись ходами сообщения. На участках атаки русские настолько приблизили свои окопы к австрийским позициям, что отстояли от них всего на 200 - 300 шагов.                              

   Личный состав усиленно готовился к предстоящему наступле­нию. В тылу были построены участки позиций, аналогичные ав­стро-венгерским, и войска обучались их преодолению. Пехота тре­нировалась умению захватывать и удерживать за собой отдельные районы вражеской обороны, артиллерия — искусству разрушения проволочных заграждений, окопов и опорных пунктов. Большое внимание обращалось на отработку чёткого взаимодействия пе­хоты и артиллерии. Операция готовилась в строжайшей тайне. О времени её начала было известно лишь узкому кругу лиц.

   В то время, когда русская армия готовилась к наступательным операциям, на итальянском фронте неожиданно возникла весьма сложная ситуация. 2 (15) мая превосходящие силы австрийцев атаковали в районе Трентино войска 1-й итальянской армии. По­неся крупные потери, итальянцы стали отступать. Это сильно встревожило руководящие военные круги Италии. Они обратились в главную квартиру французской армии с просьбой повлиять на русское командование, чтобы заставить его ускорить наступление Юго-Западного фронта и тем облегчить положение дел в Италии.

   Вскоре итальянское командование само начало непосред­ственно обращаться в русскую Ставку с настойчивыми прось­бами о помощи. Так, 10 мая 1916 г. военный атташе генерал Порро просил находившегося в Риме русского полковника Энкеля, чтобы тот доложил от имени главнокомандующего итальянской армией Кадорны Алексееву «усердную просьбу ускорить во имя общих интересов начало наступления русской армии». В тот же день начальник итальянской военной миссии в России полковник Ромеи по поручению Кадорны направил Алексееву аналогичное заявление. Ещё более категорично эта же просьба была изло­жена в телеграмме полковника Ромеи от 12 мая. В ней говори­лось: «Итальянская главная квартира самым энергичным обра­зом настаивает на том, чтобы русская армия немедленно начала наступление на австрийском фронте, и утверждает, что нынешнее затишье в действиях русских армий создаёт весьма серьёзную опасность для союзников. Если энергичное наступление против нас австрийцев продолжится, то не только будет исключена вся­кая возможность наступления итальянцев на Изонцо, но в неда­лёком будущем предвидится необходимость для нас быть вынуж­денными оставить эту линию... Если Россия будет продолжать настаивать на том, что она в настоящее время не может перейти в решительное наступление, то необходимо, чтобы она по край­ней мере теперь же произвела демонстративное наступление с целью удержать против себя силы австрийцев и оттянуть те силы, которые, вероятно, находятся в пути на итальянский фронт». В дополнение ко всему король Италии обратился с лич­ной телеграммой к Николаю II, прося помочь наступлением ар­мий Юго-Западного фронта .

      Генерал Алексеев справедливо расценивал указанные просьбы как результат растерянности высшего итальянского командования, отсутствия у него готовности своими вполне достаточными силами и средствами исправить положение. Считая единственным спасе­нием немедленный переход в наступление русской армии, италь­янцы, как он отмечал, не учитывали того, что даже при полном успехе этого наступления австрийцы в ближайшее время не могли по условиям железнодорожных перевозок серьёзно ослабить свои войска на итальянском фронте. По мнению Алексеева, на серьёз­ную помощь итальянской армии при проведении согласованных операций  союзников   вообще не приходилось   полагаться. 7 (20) мая, т. е. в самом начале австрийского наступления, когда его последствий ещё нельзя было определенно предвидеть, Кадорна прямо высказал союзным военным агентам соображения, что он не считает возможным осуществить установленную общим планом действий атаку на Изонцо. После же понесённого от австрийцев поражения участие итальянской армии в запланированных операциях союзников вообще исключалось. Немедленный переход русских войск в наступление, которое не было ещё подготовлено, мог бы привести к дальнейшему расстройству согласованных ре­шений союзников. «Втягивать нас без надлежащей подготовки в немедленную атаку, — отмечал Алексеев, — значит вносить в общий план союзников дальнейшее расстройство и обрекать наши действия на неудачу».

   Тем не менее русское командование, идя навстречу пожела­ниям итальянцев, решило передвинуть начало наступления своих армий на более ранний срок, чем предусматривалось планом. 18 (31) мая 1916 г. была отдана директива о переходе русской ар­мии в наступление. Она сохраняла в силе решение, принятое могилёвским совещанием 1 (14) апреля, внося в него лишь некото­рые уточнения. Нанесение главного удара по-прежнему возлага­лось на войска Западного фронта. Вспомогательный, но сильный удар должен был нанести Юго-Западный фронт. Северному фронту ставилась задача привлечь на себя внимание противника  демонстративными действиями, особенно в Рижском районе, и переходить к решительным действиям только при благоприятной обстановке. Он обязан был также надежно обеспечить пути на Петроград, Полоцк и правый фланг Западного фронта. Атака войск Юго-Западного фронта намечалась на 22 мая (4 июня), а Западного фронта - на 28 или 29 мая (10 или 11 июня).

   Наступательная операция Юго-Западного фронта должна была составить, по выражению Алексеева, «начальный акт общей опе­рации, упреждая действия на прочих фронтах примерно на не­делю». А намеченная общая стратегическая операция русской армии рассматривалась как часть кампании 1916 г., план которой союзники разработали и согласовали на военных  совещаниях в Шантильи. На это обстоятельство Алексеев не раз обращал вни­мание французского командования. От имени Ставки он настаи­вал, чтобы союзники выполнили свои обязательства, и наступление их войск последовало вслед за операцией русской армии. Те­леграммой от 13 (26) мая Алексеев просил Жилинского передать Жоффру: «...Мы вынуждены начать операцию, будучи бедно обеспеченными снарядами для тяжёлой артиллерии, которых ни­откуда не можем добыть в скором времени. Поэтому большой про­межуток между началом операции на нашем и французском фронтах нежелателен; мне нужна полная уверенность, что удар со стороны англо-французов действительно последует, хотя бы Верденская операция и не получила завершения».

     На следующий день он телеграфировал лично Жоффру:

«... Рассчитываю, что полная согласованность свяжет воедино дей­ствия русской армии с операцией вами предводимых войск».

   Но этим надеждам не суждено было сбыться.

Прорыв и его развитие

  На рассвете 22 мая (4 июня) мощная артиллерийская кано­нада возвестила начало наступления Юго-Западного фронта. Огонь русской артиллерии был исключительно эффективным. Это явилось результатом тщательной подготовки операции. В прово­лочных заграждениях противника были проделаны проходы, а окопы первой и частично второй линий оказались разрушен­ными. Наибольший успех был достигнут на направлении действий 8-й армии. Корпуса её ударной группировки к исходу 23 мая (5 июня) прорвали первую полосу обороны противника. В тече­ние следующих двух дней они вели преследование противника. 25 мая (7 июня) 15-я дивизия 8-го корпуса захватила Луцк. Характеризуя обстановку того времени, генерал-квартирмейстер 8-й армии генерал-майор Н. Н. Стогов писал: «...Разгром авст­рийцев на ковельском и владимир-волынском направлениях вы­явился во всей своей полноте. Массовые показания пленных ри­суют безнадёжную картину австрийского отступления: толпа безоружных австрийцев различных частей бежала в панике через Луцк, бросая всё на своём пути. Многие пленные... показывали, что им приказано было для облегчения отступления бросать всё, кроме оружия, но фактически они нередко бросали именно ору­жие раньше всего другого…».

   В течение первых трёх дней наступления войска Юго-Западного фронта добились крупной победы. Особенно значительной она была в полосе 8-й армии. Хотя её левофланговые корпуса (46-й и 4-й кавалерийский) не выполнили своих задач, зато на направлении главного удара успех был полный. Неприятельские позиции оказались прорванными на фронте 70 - 80 км и в глу­бину на 25 - 35 км. Противник понёс большие потери. 26 мая (8 июня) Брусилов отдал директиву, согласно которой 8-я армия должна была, прочно утвердившись на рубеже реки Стырь, раз­вивать наступление на флангах ударной группировки, 11-я, 7-я и 9-я армии обязаны были продолжать выполнение своих прежних задач. Брусилов предполагал 28 мая (10 июня) с подходом 5-го Сибирского корпуса начать наступление на рубеж Ковель, Владимир-Волынский, Сокаль.

    К концу мая войска Юго-Западного фронта добились новых значительных успехов. В бой был введён 5-й Сибирский корпус, переброшенный с Северного фронта. Подошёл и 23-й армейский корпус. 31 мая (13 июня) Брусилов отдал директиву, согласно которой армии фронта должны были 1 июня продолжать наступ­ление с целью довершения поражения противостоящих австро-гер­манских войск. Главная роль в нём, как и раньше, отводилась 8-й армии. Ей ставилась задача выйти на рубеж Ковель, Влади­мир-Волынский, Порицк, Милятин. Это должно было создать условия для последующего наступления в направлении Равы Рус­ской. Ещё 29 мая (11 июня) Клембовский указывал Каледину: «Дальнейшее общее направление нашего наступления будет на Рава Русская».

     Намеченное Брусиловым наступление во многом зависело не только от действий войск этого фронта, но и от того, насколько своевременной и реальной будет помощь им со стороны Запад­ного фронта. Это хорошо понимали в Ставке. 29 мая (11 июня) Алексеев телеграммой сообщал Брусилову, Эверту и Куропаткину о том, что для более прочного обеспечения операции Юго-Западного фронта справа и более надёжного нанесения удара против­нику в районе Пинска решено немедленно перебросить в этот район из состава Северного фронта один дивизион тяжёлой ар­тиллерии и один армейский корпус. «Операцию у Пинска на­чать, — говорилось в телеграмме, — не ожидая подвоза корпуса, лишь по прибытии 27-й дивизии, что вызывается положением дел на Юго-Западном фронте».

   Однако согласованные действия Юго-Западного и Западного фронтов были сорваны по вине Эверта. Ссылаясь на возможность дождливой погоды в ближайшие два дня и незаконченность со­средоточения 27-й дивизии с тяжёлой батареей, он приказал ко­мандующему 3-й армией отсрочить наступление на пинском на­правлении до 4 (17) июня. Телеграфируя 1 (14) июня о принятом решении Алексееву, Эверт указывал, что вообще будто бы исчезла «острота необходимости немедленного наступления для войск Юго-Западного фронта». В ответной телеграмме Эверту Алек­сеев соглашался с отсрочкой атаки на Западном фронте.

   Только в начале июня Ставка убедилась в необходимости ис­пользовать благоприятную обстановку, созданную успехами Юго-Западного фронта. 3 (16) июня она отдала новую директиву. На­ступление на виленском направлении, которое должно было со­стояться 4 (17) июня, отменялось. Вместо этого Западному фронту ставилась задача не позднее, чем через 12 - 16 дней, начиная с ве­чера 3 июня, главный удар нанести из района Барановичи на участке Новогрудок, Слоним с целью выхода на рубеж Лида, Гродно. Одновременно частью войск фронт должен был не позже 6 (19) июня начать атаку для овладения Пинским районом и развития дальнейшего наступления на Кобрин, Пружаны. Север­ному фронту было приказано улучшать свои позиции и привле­кать к себе подкрепления противника.

   Ближайшей задачей Юго-Западного фронта являлось нанесе­ние удара на Коволь В то же время фронту было приказано обе­спечить от атак противника войска своего левого крыла и подго­тавливать дальнейшую операцию для овладения линией рек Сана и Днестра. В этой новой операции главный удар должен был наноситься также правым крылом, чтобы по возможности отрезать противника от Сана и разъединить германскую и австрийскую ар­мии. Директивой предусматривалась немедленная перевозка двух армейских корпусов с Северного и двух тяжёлых артиллерий­ских дивизионов с Северного и Западного фронтов на ковельское направление.

   Обстановка на Юго-Западном фронте тем временем складыва­лась неблагоприятно для русских. Австро-германское командова­ние сначала не придавало особого значения наступлению этого фронта, считая его демонстративным и полагая, что к серьёзным последствиям оно не приведёт. Однако прорыв русских в районе Луцка заставил изменить это мнение. Особую тревогу вызывала опасность потери Ковеля — крупного узла железных дорог. Выход войск Брусилова в этот район отразился бы на устойчивости всего германского фронта к северу от Припяти. Авторы труда Рейхсархива сравнивали брусиловское наступление со сверканием молнии. «То, что, по образу мыслей генерала Фалькенгайна, счи­талось почти невозможным, свершилось с неожиданностью и оче­видностью опустошительного явления природы. Русское войско явило столь разительное доказательство живущей в нём наступа­тельной мощи, что внезапно и непосредственно все тяжёлые, ка­залось бы, давно уже преодолённые опасности воины на несколь­ких фронтах всплыли во всей их прежней силе и остроте».

   26 мая в Берлине состоялось совещание начальников генераль­ных штабов Центральных держав. На нём было решено срочно сосредоточить у Ковеля ударную группировку под общим коман­дованием генерала Линзингена с задачей вырвать инициативу действий у русских. В указанный район перебрасывались с за­падноевропейского театра 10-й армейский корпус в составе 19-й и 20-й пехотных дивизий, с итальянского фронта — 29-я и 61-я пе­хотные дивизии, а также соединения с различных направлений восточноевропейского театра. «Ковельская дыра,—писал генерал-квартирмейстер 8-й армии Н. Н. Стогов, — стала постепенно за­полняться свежими германскими войсками, собранными чуть ли не побатальонно с разных мест русского фронта».

    3 (16) июня австро-германские войска нанесли контрудар. Они намеревались путём концентрического наступления в общем направлении на Луцк ликвидировать успех русских и отбросить их в исходное положение. Войска 8-й армии и часть сил правого фланга 11-й армии отражали атаки врага. Контрудар не получил развития. Упорным сопротивлением русские сорвали замысел вра­жеского командования.

    В то время как на правом крыле фронта русские войска от­ражали контрудар австро-венгров, левофланговая 9-я армия успешно развивала наступление. Её войска 4 (17) июня форсиро­вали реку Прут, а 5 (18) июня овладели Черновицами. Преследуя отступавшего противника, они 6 (19 июня) вышли на реку Серет. Затем 9-я армия повела наступление на Коломыю.

    К 12 (25) июня на Юго-Западном фронте наступило некото­рое затишье. Лишь на отдельных его участках велись боевые дей­ствия местного значения. Командование приступило к подготовке нового общего наступления. В телеграмме начальника штаба фронта В. Н Клембовского командующим армиям от 12 (25) июня говорилось: «...Настоящий перерыв в наступлении надлежит использовать для пополнения частей людьми, накопления огне­стрельных припасов, перегруппировок и для подготовки атаки. Эту подготовку надлежит вести на тех же основаниях, как подго­тавливалось наступление 22 мая, в точности выполняя указания, данные главкоюз в предписании 5 апреля... Хотя противник рас­строен, и позиции его слабее уже взятых нами, однако тщатель­ность и продуманность подготовки атаки настоятельно необхо­димы для успеха и уменьшения жертв с нашей стороны».

    В предстоявшем наступлении должны были участвовать все четыре армии фронта. Кроме того, с 11 (24) июня Брусилову передавались 3-я армия и 78-я пехотная дивизия Западного фронта, 3-ю армию он усилил 4-м кавалерийским и 46-м армей­ским корпусами 8-й армии. На неё возлагалась задача овладеть районом Галузия, Городок и одновременно нанести вспомогатель­ный удар на Озаричи (35 км северо-западнее Пинска) для оказания содействия войскам 4-й армии Западного фронта, которые должны были наступать на барановичском направлении. 8-я армия наносила два удара: один, главный, на Ковель, а другой, вспомогательный, на Владимир-Волынский. 11-я армия наступала на Броды и частью сил на Порицк. 7-й армии было приказано выйти на рубеж Брезжаны, Подгайцы, Монастержиска, а 9-й ар­мии — на рубеж Галич, Станислав. Во фронтовом резерве нахо­дились 5-й армейский корпус и 78-я пехотная дивизия.

    По замыслу Брусилова Юго-Западный фронт, как и прежде, свои основные усилия сосредоточивал на ковельском направлении. Нанесение главного удара вновь возлагалось на 8-ю армию. По­этому поступавшие подкрепления шли на её усиление. Помимо ранее прибывших 5-го Сибирского и 23-го корпусов, в неё вошли 1-й Туркестанский и 1-й армейский корпуса. Исключая войска, переданные в 3-ю армию, и два корпуса (8-й и 32-й), включённый в 11-ю армию, 8-я русская армия накануне наступления имела 5-й кавалерийский, 5-й Сибирский, 1-й Туркестанский, 30-й, 1-й, 39-й, 23-й и 40-й армейские корпуса, а всего восемь корпусов. Она продолжала оставаться самой мощной армией фронта. Её ко­мандующий решил главную атаку вести силами 1-го Туркестан­ского корпуса, совместно с частями 5-го кавалерийского кор­пуса, а вспомогательную — 30-м корпусом. В своем резерве он имел 5-й Сибирский корпус. Остальным войскам (1-й, 39-й, 23-й и 40-й корпуса) было приказано с начала операции, не ввязы­ваясь в серьёзные бои, сковать противника на своих участках и быть готовыми перейти в энергичное наступление

    Подготовка наступления проходила в обстановке лишь отно­сительного затишья. С 9 (22) июня противник ещё продолжал атаки на ковельском и владимир-волынском направлениях, но их действия не были настойчивыми и велись разрозненно. В Буковине противник продолжал отступать к горным проходам. На остальных участках фронта войска стояли в обороне. Но вот 16 (29) июня неприятель усилил свой нажим со стороны Ковеля, а 17 (30) июня — от Владимира-Волынского. Войска 8-й армии отразили новые атаки врага. Сложнее обстояло дело в полосе 11-й армии, где австрийцы возобновили атаки также 16 (29) июня. Их цель состояла в том, чтобы прорвать оборону, заставить рус­ские войска отойти к реке Стырь, создать угрозу левому флангу 8-й армии и тем сорвать готовившееся наступление Юго-Запад­ного фронта. Многодневные атаки противника не увенчались успехом. Они были отражены с большим уроном для неприятеля. К  21 июня (4 июля) войска 11-й армии остановили наступление австрийцев и вынудили их перейти к обороне. Но и силы русских были истощены. Вследствии этого Брусилов разрешил командующему 11-й армией держаться пока оборонительных действий и не учавствовать в запланированном наступлении войск фронта.

   Наступление Юго-Западного фронта возобновилось в назначенный срок. Оно велось всеми армиями, кроме 11-й. Наиболее значительные события, как и раньше, произошли на правом крыле фронта. В результате трёхдневных боёв соединения 3-й и 8-й армий прорвали оборону  противника и нанесли ему поражение. Австо-германские войска в беспорядке стали отступать. 24 июня Брусилов отдал директиву, котрая предусматривала овладение Ковелем совместным усилиями войск 3-й и 8-й армий. Директива гласила:

    “1. 3-й армии, неотступно преследуя разбитого противника, прочно утвердиться на                                                                                                                                                         Стоходе и для содействия 8-й армии в овладении Ковелем атаковать этот пункт с севера и востока. Обеспечить правый фланг своих наступающих частей заслоном в северном направлении…   

     2. Правому флангу и центру 8-й армии, по утверждении на Стоходе, овладеть Ковелем. На владимир-волынском направлении держаться оборонительно.

     3. Прочим армиям – выполнять ранее указанные им задачи”.

   Новое наступление русских крайне осложнило положение австрийских войск. Австро-германское командование находилось в большой тревоге. “…Это был, - писал Людендорф, - один из наисильнейших кризисов на Восточном фронте. Надежды на то, что австро-венгерские войска удержат неукреплённую линию Стохода, было мало. Протекали очень тревожные дни. Мы отдавали всё, что могли, и знали, что если противник нас атакует, то нам неоткуда ждать помощи”. Однако попытка форсировать реку Стоход на плечах отступающего противника успеха не имела. Австро-германцы сумели заблоговременно разрущить переправы и своими контратаками мешали русским переправиться на западный берег реки. Преодоление Стохода требовало подготовки атаки сильным артиллерийским огнём и сосредоточения свежих резервов.

   26 июня последовала директива Ставки, которая ближайщей задачей правофланговых армий Юго-Западного фронта ставила форсирование Стохода и овладение Ковельским районом. Одновременно они должны были действовать в тыл пинской группировке неприятеля, чтобы принудить её к отступлению. Русское верховное командование решило немедленно начать перевозку войск гвардии  в район Луцк, Рожище с целью образовать уступом за левым флангом 3-й армии новую армию для совместного с ней глубокого обхода германских войск в напрвлении на Брест, Кобрин, Пружаны. Западный фронт получил задачу удерживать находившиеся перед ним силы противника путём угрозы энергичной атаки или продолжения операции на барановичском направлении. Выбор способа решения этой задачи предоставлялся на усмотрение главнокомандующего фронтом. Ему же вменялось в обязанность с началом маневра на Брест, Кобрин, Пружаны усилить за счёт других армий войска гвардии и 3-й армии, дабы придать решительность, силу и энергию намеченному удару. Северному фронту было приказано также перейти в наступление.

   В начале июля войска гвардии вместе с 5-м кавалерийским, 1-м и 30-м армейскими корпусами составили Особую армию под начальством генерала  Безобразова. Она получила полосу для наступления между 3-й и 8-й армиями. Её задача заключалась в том, чтобы атаковать Ковель с юга. С севера и востока атаку этого города должна была вести   3-я армия, которой одновременно ставилась задача наступать в тыл пинской группировке противника. На 8-ю армию возлагалось овладение Владимиром-Волынским, на 11-ю армию – наступление на Броды, Львов, на 7-ю и 9-ю армии – овладение рубежом Галич, Станислав.

   Общее наступление Юго-Западного фронта возобновилось 15 (28) июля. Войскам  3-й, Особой и 8-й армий удалось добиться лишь частичных успехов. Противник сосредоточил крупные резервы и оказал русским ожесточённое сопротивление. К этому времени Брусилов окончательно потерял надежду на активные боевые действия Северного и Западного фронтов. Рассчитывать же одним своим фронтом достигнуть ощутимых стратегических результатов  было бесполезно. “Поэтому, - писал он, - я продолжал бои на фронте уже не с прежней интенсивностью, стараясь возможно более сберегать людей, а лишь в той мере, которая оказывалась необходимой для сковывания возможно большего количества войск противника, косвенно помогая   этим нашим союзникам – итальянцам и французам”.

   Боевые действия приняли затяжной характер на рубеже реки Стоход. Некоторый успех имел место лишь в центре  и на левом крыле, где были освобождены города Броды, Галич, Станислав. Австро-венгерские войска оставили Буковину. К началу сентября фронт стабилизировался на линии река Стоход, Киселин, Злочев, Брезжаны, Галич, Станислав, Делатынь, Ворохта, Селетин.       

Значение и последствия прорыва

   Наступательная операция Юго-Западного фронта летом 1916 г. имела большое военно-политическое значение. Она привела к поражению австро-венгерских войск в Голиции и Буковине. Противник потерял убитыми, раненными и пленными до 1,5 млн. человек, 581 орудие, 1795 пулеметов. Потери русских составили около 500 тыс. человек. Чтобы ликвидировать прорыв, военное командование Центральных держав вынуждено было снять с Западного и итальянского фронтов 30,5 пехотных и 3,5 кавалерийских дивизий. Это облегчило положение французов под Верденом. Легко вздохнула и Италия, так как австрийские войска вынуждены были прекратить свои атаки в Третино. "Россия пожертвовала собой ради своих союзников, - пишет английский военный историк, - и несправедливо забывать, что союзники являются за это неоплатными должниками России".  Итак, в 1916 г. русская армия вновь пришла на помощь союзным войскам, но уже в более грандиозном масштабе, развернув крупное наступление на юго-западном стратегическом направлении.

   Важным последствием Брусиловского прорыва было и то, что он оказал решающее влияние на изменение позиции Румынии в войне. До того времени правящие круги этой страны проводили политику нейтралитета. Они колебались, выжидая наиболее подходящего момента, который позволил бы им выгоднее примкнуть к той или иной коалиции. Победы русского Юго-Западного фронта летом 1916 г. положили конец этим колебаниям. 4 (17) августа между державами Антанты и Румынией были подписаны политическая и военная конвенции. На следующий день ей объявили войну Германия и Турция, а 19 августа (1 сентября) – Болгария.

   Ставка направила в помощь румынам 35 пехотных и 11 кавалерийских дивизий и удлинила боевой фронт своих армий на 500 км. Левее Юго-Западного фронта вплоть до побережья Черного моря было развёрнуто новое оперативное объединение – Румынский фронт, в состав которого вошли войска русских и румын. Главнокомандующий фронтом номинально  считался румынский король Карл. Фактически руководоство войсками было сосредоточено в руках его заместителя – русского генерала Д.Г.Щербачёва.

   Вступление Румынии в войну на стороне Антанты серьёзно осложнило положение Центральных держав. Необходимо было создавать новый стратегический фронт борьбы. А это неизбежно влекло за собой ослабление и без того ограниченных сил на главных фронтах – Западном и Восточном. “Брусиловское наступление, - отмечали германские военные историки, - оказалось самым тяжёлым потрясением, которое выпадало до того на долю австро-венгерского войска. Скованное почти на всём своём фронте русским наступлением, оно очутилось теперь лицом к лицу с новым противником – Румынией, который, казалось, был готов, наступая через Трансильванию и дальше в сердце Венгрии, нанести империи Габсбургов смертельный удар”.

   Наступление русского Юго-Западного фронта летом 1916 г. принадлежит к числу наиболее ярких и поучительных операций первой мировой войны. Её огромного значения в истории военного искусства не отрицают и иностранные авторы. Они воздают должное полководческому таланту Брусилова. Высоко оцениваются и боевые качества русского солдата, который показал себя способным при крайней бедности в технических средствах борьбы прорвать на нескольких участках германо-австрийский фронт, отбросить противника на десятки километров. И это произошло в то время, когда на Западном фронте войска той и другой стороны, обильно снабжённые многочисленной военной техникой, в ходе своих наступательных операций продвигались буквально метрами, так и не сумев решить проблемы прорыва. Связанный с именем русского полководца термин “Брусиловское наступление”, прочно вошел в научные труды и справочные издания.

   Несмотря на свою незавершённость, наступательная операция Юго-Западного фронта летом 1916 г. представляет собой выдающееся достижение военного искусства. Она открыла новую форму прорыва укрепленного фронта, которая для того времени была одной из наилучших. Опыт операции широко использовался отечественной военной наукой при разработке теории прорыва укреплённых полос. Брусиловские идеи нашли свое конкретное воплощение и дальнейшее развитие в крупнейших стратегических операциях Российских Вооруженных Сил периода второй мировой войны.

   Кампания 1916 г. не оправдала в полной мере стратегических предположений, заложенных в едином плане союзного командования. Одновременного наступления не получилось. Союзники нарушили свои обязательства, принятые в Шантильи, и своевременно не поддержали наступление на русском фронте. Лишь в конце июня они начали операцию на р. Сомме. Как писал Эрих фон Фалькенгайн, “в Галиции опаснейший момент русского наступления был уже пережит, когда раздался первый выстрел на Сомме”. Противоречия между странами Антанты серьёзно препятствовали единству действий в военной области. Тем не менее общий итог кампании был в пользу союзников. Они вырвали стратегическую инициативу из рук австро-германского командования. Решающую роль в этом сыграли два события – Брусиловское наступление и операция на р. Сомме. 

Список использованной литературы:

Брусилов А.А.  Мои воспоминания. М. 1963г.

Вержховский Д.В., Ляхов В.Ф.  Первая мировая война 1914-1918. Военно-исторический очерк. М. 1964г.

Ветошников Л.В.  Брусиловский прорыв. М. 1940г.

История первой мировой войны /под ред. Ростунова И.И. т.2., М. 1975г.

Ростунов И.И.  Русский фронт первой мировой войны. М. 1976г.

Семанов С.Н.  Брусилов. М. 1980г.      

РАБОТА ДОБАВЛЕНА В КОЛЛЕКЦИЮ: 6 ДЕКАБРЯ 2002