С первых дней чеченского кризиса в Моздоке стал создаваться многопрофильный хирургический полевой госпиталь, который возглавил полковник медслужбы Олег Попов. В начале декабря там высадился "десант" госпиталя имени Бурденко, состоящий из лучших специалистов, в основном молодых врачей и сестер. И вот отряд вернулся. На смену полетели другие. Начальник госпиталя генерал-майор медслужбы Вячеслав Клюжев был краток: оформляем представления к наградам, а с завтрашнего дня - все в отпуске. Но я пришел в госпиталь спустя неделю после этого и узнаю: многие, несмотря на отпуск, продолжают оставаться на рабочих местах и каждый оправдывается: мол, осталась кое-какая "незавершенка", когда по тревоге садились в самолет. Некоторые встретились со своими же пациентами, которым спасали жизнь в Моздоке, - и тоже задержались...

Полковник м/с Сергей Мирочицкии, заместитель начальника госпиталя:

- По моим наблюдениям, медики боевую задачу с первых часов прибытия выполняли четко. Под стационар госпиталя уже были отведены кабинеты местного медпункта, в нем устанавливались прибывающие оборудование, аппаратура, и с ходу началась работа. Пошли первые раненые - военные и гражданские, русские, чеченцы, ингуши... Связь с Северо-Кавказским округом, Москвой, пополнение всем необходимым непосредственно контролировали находившиеся в наших рядах сначала начальник ГВМУ генерал-полковник медслужбы И. Чиж, а потом его заместители - генералы Ю. Саввин, Ю. Погодин.

А собственным обустройством занимались, что называется, с колес: устанавливали для себя палатку, печки-"буржуйки", кровати, причем в ночное время. Прежде всего позаботились о медсестрах: ведь это были 20-летние девчонки-военнослужащие. И тут я бы добрым словом упомянул подполковника Девя-това. Опыта у него хоть отбавляй - в свое время, выполняя интернациональный долг, поколесил по странам Африки. А еще - "афганца" Пономарева. Они возглавляли и лечебные процессы, и разряжали бытовые неурядицы.

Не ожидали, что в первые же дни ляжет огромная тяжесть на терапевтов - офицеров В. Криворучко и М. Белоногова. Грипп, ОРЗ, ангина и даже пневмония - с этим сразу же началась интенсивная борьба.

Подполковник м/с Сергей Пономарев, кандидат, медицинских наук:

- Я - инфекционист. Но в Моздоке был начмедом госпиталя. Обязанностей выше головы. Но главная - сортировка и эвакуация раненых и больных. Привозят ли на машине или самолетом - надо очень быстро развернуться: осмотреть и точно определить, кого куда. Легкораненых - в автоперевязочную (АП-2), тяжелых - на блок, в стационар. Там три операционных стола, хирурги с ходу приступают к операциям. Скрупулезно готовим документацию, и прежде всего на тех, кто подлежит эвакуации в Ростовский, Краснодарский госпитали, а также в Москву. Кто попадает к нам в Бурденко, знаем, что на последнем этапе этого пути их ждут высокие специалисты полковник Евгений Александрович Войновский, наш главный хирург и начальник травматологического отделения полковник Владимир Кузьмин Никольский.

Что сказать о себе и своих помощниках? Спали по три-четыре часа в сутки, на износ работали все, особенно хирурги. Вот Александр Девятов, хирург от Бога, к тому же был назначен ведущим. Если чувствовал, что у кого-то психологический надрыв, упадок настроения, сразу же оказывался рядом. А в минуты короткого отдыха возле него - целый кружок. Его веселые рассказы не кончаются... Однажды, когда в женском коллективе начались вздохи и послышалось "невмоготу", поведал им случай из своей жизни: в Африке вертолет, на котором он летел, разбился в джунглях, на территории противника. Он уцелел и по рации сообщил о своем местонахождении. Двое суток просидел на пальме, маскируясь ее ветвями, пока не снял его оттуда прилетевший вертолет...

Капитан м/с Андрей Дракин, травматолог. Пробыл в Моздоке полтора месяца, и мы с ним повстречались спустя два часа после прилета. На вопрос, почему задержался, ответил коротко:

-Мне раньше было нельзя. А вот два наших хирурга лейтенанты Ивановы, Павел и Сергей, братья-близнецы, вообще остались там на второй срок...

Что могу сказать? Там - настоящая война. Все дни перед глазами: тяжелораненые ребята, ампутированные руки, ноги.

Могу утверждать: неоправданной ампутации не было ни одной. Один раненый, к примеру, поступил на 9-е сутки - осколком был раздроблен коленный сустав. Удалили мелкие осколки, отправили в госпиталь, и я уже знаю, что солдат выздоравливает.

За полтора месяца проделал 200 операций, 28 ампутаций, 216 первично-хирургических обработок (ПХО).

Еще хочется добавить: все тяготы с нами, хирургами, делили анестезиологи подполковника медслужбы Витольда Прибыловского. Без анестезии, без отделения реанимации мы были бы просто бессильны.

Майор м/с Шамиль Гизатуллин, кандидат медицинских наук, нейрохирург:

- Нашу группу называли "голова". Ранения в нее здесь довольно часты.

Я только что навестил здесь, в госпитале, своего раненого, старшего сержанта К. Он ходит, улыбается и даже просится в спортивный зал, на тренажеры. А каким он был месяц назад? Осколком снесло довольно большую часть черепа (15 на 10 см) в левой теменно-затылочной части. Долго трудились, закрыли дефект черепа путем пластической операции. Использовали при этом его же собственную ткань, взятую с бедра. Со временем все это будет заменено специальным костным покровом. Главное - выжил! И мне так приятно было с ним встретиться.

Майор м/с Юрий Платонов, челюстно-лицевой хирург, 2 года в Афганистане, награжден орденом Красной Звезды:

- Сделал 12 крупных операций. Множество случаев, когда человек был на волосок от смерти. У рядового М. - сквозное ранение левой щеки с повреждением корня языка, боковой поверхности шеи. Но повезло: не были задеты сосуды, от сонной артерии осколок прошел на полсантиметра. Ведь если бы она была повреждена - смерть через 10 секунд...

А младшему сержанту Ц. осколок попал в правую щеку, раздробил гайморову пазуху, коренные зубы и застрял в правой щеке. Да какой осколок - 200 граммов... Кстати, я его показывал вашему корреспонденту Житаренко, пусть земля ему будет пухом, он подержал на ладони, улыбнулся и записал что-то в блокнот. А потом я узнал, что его уже нет...

Можно было бы продолжать рассказ о каждом члене бурденковского "летающего госпиталя", и каждый достоин самой лучшей строки. И у тех, кто вернулся, и у тех, кто встал им на смену, одна цель - во что бы то ни стало спасти жизнь российского солдата и одно нравственное мерило - мужество. Где его истоки? В клятве Гиппократа, верности воинскому долгу? Да. А может, еще и в традициях Главного военного клинического госпиталя, носящего имя Николая Ниловича Бурденко, главного хирурга Советской Армии в годы минувшей войны, - быть всегда там, где трудно, где горячо?