Вдоль восточного побережья Адриатического моря (сейчас это республика Хорватия, входящая в состав Югославии) тянется цепочка городов, один из которых пользуется мировой туристической славой. Это Дубровник, на массивных стенах которого ежегодно теснятся тысячи приезжих, а в бастионах на открытом воздухе театральные труппы всего мира ставят шекспировского "Гамлета". Архитектурное великолепие города - законченное воплощение его былого могущества, и здесь с ним не может сравниться ни один из далматинских городов - ни Задар, некогда административная столица венецианской Далмации, ни островной Трогир, крошечный город-музей, ни многолюдный промышленный Сплит ¹ . Ведь ни один из других далматинских городов не создал независимого государства, не вступил в дипломатические отношения со всей Европой и не выстроил флота, в экипажах которого было занято до 5 тыс. гребцов и матросов (т. е. почти половина мужского населения республики, на территории которой жило до 30 тыс. человек). В те годы, когда процветание Дубровника достигло зенита, остальные центры побережья превратились в захолустные городки с остановившейся торговлей и застойным бытом. XVI век оказался временем апогея для Дубровника и хронической стагнации для остальных далматинских коммун. Это расхождение в судьбах тем более поразительно, что все далматинские города начали развитие примерно от одного исходного уровня.

В X-XI вв., от которых в распоряжение историка поступают первые достоверные свидетельства о тамошней городской жизни ² , она характеризуется сравнительно одинаковыми показателями. Во всех городах существуют народные сходки - главный орган еще не до конца сформировавшегося самоуправления; не ремесло, а промыслы - рыболовство, солеварение играют ведущую роль в жизни горожан; города еще не начали обстраиваться; в политических контактах, общественном сознании и литургической деятельности сильно влияние Византии. Что же произошло в дальнейшем, из-за чего местные города, столь сходно начавшие, пришли в итоге к различным результатам?

Не только самые первые десятилетия городской истории на территории Далмации отмечены единством городской эволюции. Разительные черты этого единства можно увидеть и на протяжении нескольких последующих столетий - вплоть до середины XIV века. Характерно в этом смысле этническое развитие города. Дубровник, Задар, Сплит, Трогир начинают свою историю как поселения, созданные романцами, потомками римлян, уцелевших в стенах городов или на островах в годы варварских вторжений. Романский город и славянская округа - вот общепризнанная ситуация, характерная для Далматинского побережья IX-X вв., хотя новейшие исследования внесли в эту картину уточнения ³ . Затем наступило время этнического симбиоза, сме-

¹ См.: Комелова Г., Уханова И. Сплит. Дубровник. Л. 1976; Раос И. Дубровник. Загреб. Б/г.; см. также Мананчикова Н. П. Средневековый Дубровник. - Вопросы истории, 1981, N 10.

² Фрейденберг М. М. Городская община X-XI вв. в Далмации и ее античный аналог. - Etudes balkaniques, Sofia, 1977, N 2.

³ М. Суич, например, установил, что славяне в VII-VIII вв. не подступили к самым стенам городов, и немало земельных площадей, в свое время подвергшихся межеванию для римских колонистов, осталось в распоряжении горожан (Suiс М. Ostaci limitacije nasih prirnorskih gradova и ranom Srednjem vijeku. - Starohrvatska prosvjeta, Zagreb, 1956, III serija, sv. 5)- Л. Маргетич высказал предположение, что хорваты появились на далматинском побережье не в начале VII в., а полутора столетиями спустя (Margetiс L. Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata. In: Zbornik Historijskog zavoda Jugoslavenske Akademije znanosti i umjetnosti (JAZU). Sv. 8. Zagreb, 1977).

стр. 95

шанных браков, прилива в города славянского населения. Оно растянулось на несколько столетий, но к XIII в. города окончательно славянизировались.

К. Иречек, первым приступивший к массовому учету имен горожан для определения их этнической принадлежности, не усмотрел разницы между Дубровником и остальными городами ⁴ . Ныне предложена новая методика изучения антропонимического материала: подвергают анализу не только корни имен, но и суффиксы. В итоге процесс славянизации города выглядит более ускоренно, чем полагали прежде. Вот как, например, это происходило в Задаре ⁵ :

Суффиксы романские

XI в. - 11

XII в. - 23

XIII в. - 36

Суффиксы славянские

XI в. - 44

XII в. - 103

XIII в. - 247

По отношению к Дубровнику подобного обследования не проводилось, но немецкий историк И. Манкен, изучавшая состав дубровницкого патрициата, пришла к выводу, что и здесь шел тот же процесс. Его начало она не решается датировать точно, однако к 1100 г. налицо "очень сильный славянский элемент в высших слоях городского населения" ⁶ . Итак, элемент синхронности здесь бесспорен.

Как итог рано начавшейся славянизации, в XIV в. в городах можно отметить существование как минимум трех диалектов и трех сфер их применения. По- славянски говорили преимущественно женщины. Это был язык семьи, домашней жизни, подлинно материнский язык для многих поколений горожан, и уже поэтому язык исповедальни, доверительных бесед горожан с приходским священником, а позднее письменный язык "матиц", книг записи родившихся, венчавшихся и умерших. По-латыни вели делопроизводство городских коммун, составляли судебные протоколы и записывали дополнения ("реформации") к городским конституциям-статутам, писали договоры и дипломатические грамоты, учили детей. Это был язык официальных документов, права, школы и науки, как и повсюду в Европе. В порту же, на рынке, в сношениях с иностранными купцами и в коммерческих трактатах применялся международный язык тогдашнего торгового Средиземноморья - итальянский. Вряд ли этот итальянский был похож на чистый тосканский диалект, скорее он был мешаниной множества наречий и говоров. Один из них - тот местный романский, который долго был известен под названием "далматинского", а в Дубровнике именовался рагузинским. Именно этот язык пользовался в Дубровнике наибольшим авторитетом: в феврале 1472 г. на заседании сената было принято решение "не употреблять никакого другого языка, кроме рагузинского" ⁷ . Впрочем, широкое распространение этого диалекта может являться и поздним обстоятельством, результатом обособления Дубровника от остальных городов в XV в. и следствием его утверждения в качестве независимой республики.

Чертами (Сходства отмечено и демографическое развитие далматинских городов. Это не очень четко иллюстрируется численностью городского населения, ибо она не одинакова: в Трогире, Шибенике, Которе жило в среднем 3 - 3,5 тыс. человек, в Задаре - 6 - 8 тысяч. Среднюю численность городского населения вывести трудно, но число жителей Дубровника укладывается в эти пределы: все сходятся на 5 - 6 тысячах ⁸ . Таким образом, город, который потом опередит своих соседей, не мог опе-

⁴ Jirecek С. Die Romanen in den Stadten Dalmatiens wahrend des AVttelalters Bd. I-II. Wien. 1901 - 1904.

⁵ Jakic-Cestaric V. Etnicki odnosi u srednjovjekovnom Zadru prema ana-lizi osobnih imena. -Radovi Instituta Jugoslavenske Akademije znanosti i umjetnosti u Zadru (далее-Radovi... u Zadru), 1972, sv. 19, s. 137; ejusd. Zenska osobna imena i hrvat-ski -udio u etnosimbiotskim procesima u Zadru do kraja XII. stoljeca. -Ibid-, 1974, sv. 21.

⁶ Манкен И. Дубровачки патршш]ат у XIV веку Београд. 1960, с. 84. Есть, однако, мнение, что до XIII в. население города было преимущественно романским (Foretic V. Povijest Dubrovnika do 1808. Vol. I. Zagreb. 1980, s. 36).

⁷ Mанкен И. Ук. соч., с. 54.

⁸ Новейшие подсчеты см.: Stiреtiс V. О istraulvanju poyijesti stanovnistva u gradovima Hrvatske. Preclgovor knjige: Krivosic S. Zagreb i njegovo stanovnistvo od najstarijih vremena do srecline XIX st. Zagreb. 1981, s. 8.

стр. 96

реться в своем порыве на численность граждан. Несколько больше отличий у Дубровника в плотности населения внутри городских стен. 6 - 8 тысяч, проживавших на площади 32 га в Задаре, и 3 тыс., населявшие 10 га в Сплите и Трогире, дают среднюю плотность в 250 - 300 человек на 1 га городской площади. В Дубровнике эта цифра поднимается до 330 - 100 человек (5 - 6 тыс. на 15,5 га), но и она ближе к далматинским масштабам, чем к тому, что имело место в городах остальной Европы ⁹ . Это не могло остаться без последствий для жизни города. Действительно, с XIII в. сложился сравнительно единообразный тип городского жилого дома из камня, узкого здания, вытянувшегося на 3 - 4 этажа (на каждом из них была только одна комната) и почти вплотную примыкающего к соседним зданиям ¹⁰ . Внутри городских стен в Далмации не было никаких садов и огородов, столь привычных для западного городского ландшафта. Городская земля была очень дорога, она продавалась крошечными участками, и приобрести се могли немногие. Поэтому одной из самых распространенных сделок в городе, которую настойчиво регистрирует нотариат, была аренда комнаты (этажа), а для многих далматинцев главным обозначением их принадлежности к числу городских жителей стало домовладение.

Прирост населения совершался в городах не только в рамках семьи. Балканская, особенно боснийская периферия постоянно выталкивала за свои пределы молодежь, которая переливалась в города или в значительной части уезжала в Италию. Эта миграция из балканских стран через Адриатику на запад вовсе не являлась следствием турецких завоеваний, ибо началась задолго до них ^п . Города, которые стали важнейшим каналом массовой миграции, испытали ее серьезное воздействие. Часть боснийской и сербской молодежи задерживалась в них, подростки - в качестве юных мастеровых, девушки - поступая в услужение в частные дома. Д. Динич-Кнежевич подвергла анализу данные из дубровницкого архива, повествующие о судьбах прибывавшей в Дубровник славянской молодежи. Выяснилось, что за неполный 1310 г. через город проследовало в Италию 78 человек, а затем движение приняло следующий вид ¹² :

Проследовало в Италию

1311 г. - 94

1312 г. - 158

1318 г. - 18

1324 г. - 13

1325 г. - 148

1329 г. - 43

Осталось служить в городе

1311 г. - 55

1312 г. - 19

1318 г. - 20

1324 г. - 63

1325 г. - 85

1329 г. - 47

Большая часть тех, кто нанимался на службу за море (как правило, молодые женщины), заключали контракт на длительные сроки, чаще всего на 15 - 20 лет. Практически на них составлялась кабальная запись, деньги получали родители, а молодые служанки попадали в положение рабынь. Эта черта далматинской жизни должна быть отмечена: такая форма рабства здесь сохранялась вплоть до конца XIV века. Только под воздействием изменившейся хозяйственной и политической обстановки

⁹ Например, в Брюсселе XIV-XV вв. на 1 га приходилось 56 человек, в Страсбурге - 89, в Тулузе - 138, в Париже - 180, и только средиземноморские города дают иные цифры: Генуя - 545 (Ennen Е. Die europaische Stadt des Mittelalters. Gottingen. 1972, S. 203).

¹⁰ Fiskovic C. Romanicke kuce u Splitu i Trogiru. - Starohrvatska prosvjeta, 1952, III serija, sv. 2.

¹¹ Anselmi S. Schiavoni e Albanesi nell'agncoltura marchigiana dei secoli XIV e XV-Rivista di storia dell'agricoltura, R. 1976, N 2; e j u s d. Aspetti economic! dell' emigracione balcanica neli' Italia centro-orientale del Quattrocento - Socjeta e storia Milano, 1979, N 4. В Анконе по итогам симпозиума 1976 г. вышел сборник статей, посвященный этим проблемам: Le Marche e l'Adriatico orientale: economia, societa, cultura. Dal XIII secolo al primo Ottocento. Ancona. 1978 (см. рецензию в сб. Средние века. Вып. 45).

¹² Diniс - Knezеviс D. Prilog proucvanju migracija naseg stanovnistva u Italiju tokom XIII i XIV veka. In: Godisnjak Filozofskog fakulleta u Novom Sadu (GFFNS). Knj. XVI/I. Novi Sad. 1973.

стр. 97

работорговля подпадает под запрет (в Дубровнике - в 1416 г., в Корчуле - в 1419 г.) ¹³ . Длительное существование работорговли и даже рабовладения в городах сказалось на характере рождаемости: появлялось много внебрачных детей. Мужчины же вступали в брак около 25 лет, а прежде объектом их вожделений становились служанки или рабыни. Патрицианский режим, господствовавший в городах, позволял аристократической молодежи вести себя особенно свободно. Трупики внебрачных детей нередко находили в кучах мусора, заполнявших городские закоулки. Проблема таких детей приобрела во всех городах одинаковую остроту. В Задаре, Дубровнике и др. с XV в. становятся непременным элементом городской жизни приюты для подкидышей ¹⁴ .

Единой для всех городов была задача обезопасить себя от массовых заболеваний. Почти любая эпидемия, поражавшая Балканы, Центральную Европу или Ближний Восток, рано или поздно посещала берега Адриатики, и эпидемии чумы отложились в памяти далматинцев с устрашающей отчетливостью. По некоторым данным мы можем примерно восстановить, как это выглядело. Город почти пуст и безмолвен; все, кто мог, бежали из его стен. Двери заперты, на них мелом начертаны кресты. Улицы обходит лишь стража, да кое-где пробирается спешащий к умирающему священник, закутанный в пропитанную маслом полотняную накидку, держащий перед носом вымоченную в уксусе губку и белой палкой отстраняющий всех со своего пути. Цифры местных потерь от эпидемий лишь незначительно отличаются от тех, которые характерны для остальной Европы. Правда, знаменитая "черная смерть" 1348 - 1349 гг. унесла в Дубровнике 20% населения, в то время как в остальных европейских странах- 50, а то и 75%. Но зато, по данным местной хроники, с 1348 по 1374 г. дубровницкая коммуна с окрестностями потеряла 25 тыс. человек, т. е. население полностью обновилось. Не менее страшными оказались моры XV в.: 1400 г., 1416 г., "великая чума" 1421 - 1422 гг., опустошительная эпидемия 1456 - 1457 гг. Всех их превзошла первая треть XVI в., когда Далмацию весной 1527 г. посетила своя "черная смерть": традиционная формула "живые не успевали хоронить мертвых" наполнилась реальным и зловещим смыслом. Пришлось мобилизовать крестьян из окрестных сел зарывать неубранные трупы ¹⁵ .

Все города рано поняли, что без санитарных мер им не обойтись. Одной из первых становится введение службы квалифицированных врачей. Первые медики, в Дубровнике отмеченные в 1280 г., вели частную практику, и лишь с начала XIV в. они полностью перешли на коммунальное содержание. Далмация выгодно использовала близость к Южной Италии с ее знаменитой медицинской школой в Салерно. Оттуда, как правило, приезжали дипломированные медики. Ежегодно в Дубровнике работали два хирурга и два "физика" (терапевта), обязанные бесплатно лечить всех горожан. Высокий престиж врача засвидетельствован изваянием Эскулапа на капители одной из колонн Княжеского дворца в Дубровнике. Кроме того, во всех далматинских городах нотариальные акты фиксируют большое число цирюльников. В Трогире в последней трети XIII в. их было 9 (5,1% всех ремесленников), в Задаре в 1501 - 1512гг. - 10 (7,7%), в 1576 - 1613 гг. -19 (5,3%), в Дубровнике в 1544 - 1550 гг. - до 29 человек. Было бы непонятно, кого обслуживали в городе свыше 20 парикмахерских, если не вспомнить, что средневековый брадобрей - это также и фельдшер, близкий к народу медик. Эта сравнительно многочисленная группа и поддерживала в городах здравоохранение на должном уровне.

Во всех далматинских городах имелись аптеки, причем первая из них отмечена вовсе не в Дубровнике. В 1971 г. медицинская общественность Югославии отпраздновала 700-летний юбилей аптеки, открытой в 1271 г. в Трогире ¹⁶ . Раннее появление аптек на побережье стимулировалось, помимо медицинских нужд, обилием лекарственных растений на горных склонах. В частности, жители Трогира еще и -в начале

¹³ Фрейденберг М. М. Рабы в средневековом городе (Далмация, XIII- XV вв.). - Etudes balkaniques, Sofia, 1979, N 3.

¹⁴ Jelic R. Zadarsko nahodiste-Radovi... u Zadru, 1963, sv. 10.

¹⁵ Tartalja H. Zdravstvo gradova Dalmacije u srednjem vijeku u vezj s raz- vojem pomorstva. - Pornorski zbornik, Zadar, 1965, N 3; Bazala V. Pregled povijesti zdravstvene kulture Dubrovacke republike. Zagreb. 1972.

¹⁶ См. Radovi medunarodnog simpozija odrzanog prigodom proslave 700. obljetnice spomena Ijekarne u Trogiru. Trogir 27.X. -1.XI.1971. Zagreb. 1973.

стр. 98

XX в. специализировались на сборе, сушке и вывозе этих трав; осенью улицы и набережные города заполнялись толстым слоем сохнущего аптекарского сырья. Вначале лекарства должны были выдаваться бесплатно, но затем ими стали торговать, и коммуны взяли на себя проверку правильности цен. По заказам властей аптекари изготовляли также много сладостей, которыми энергично подкупали соседних магнатов, а впоследствии - знавших толк в лакомствах турецких сановников. Ремесло аптекаря было доходным, уважаемым, но и опасным: специальным постановлением аптекарям было запрещено бежать из города во время чумы ¹⁷ .

Повседневная жизнь горожан имела в Далмации еще одну общую черту. Исследователи давно обратили внимание на одновременность, с которой в разных городах начинают составляться нотариальные записи и заводятся нотариальные книги. В Трогире это происходит в 1263 г., в Дубровнике - в 1278 г., в Задаре - в 1289 году. Последняя треть XIII в. явилась временем, когда в основных далматинских городах возникла потребность в создании собственного делопроизводства. С этого момента фигура нотария, обходящего город с чернильницей на поясе и запасом бумаги или пишущего на площади, в порту, просто на ступенях домов, становится привычным атрибутом городской жизни. Порядок составления нотариальных бумаг везде был одинаковым ¹⁸ . На клочках бумаги нотарий составлял черновик будущего акта, записывал имена контрагентов, свидетелей, сумму сделки и сроки исполнения. Дома им на этой основе составлялся нотариальный акт полного состава, очень длинный, ибо писался без сокращений, и имевший силу судебного доказательства; он заверялся не только подписью, но и личным знаком нотария - узорным крестом, сложным ри-сунком, а то и человеческим профилем ¹⁹ . Одновременное возникновение нотариата в городах свидетельствовало о примерно одинаковом ритме, в котором развивалась деловая жизнь ведущих далматинских центров, о синхронности эволюции их хозяйственной базы.

Введение в практику нотариального делопроизводства совпадает с первыми опытами кодификации городского права. Первый коммунальный статут был создан в Дубровнике в 1272 г., в Задаре - в 1305г., в Сплите - в 1312 г., в Трогире - в 1322 году. Однако первые сборники городского права относятся к более раннему времени. В Сплите такой сборник ("капитулярий") был создан в 1240 г. и даже одобрен на общей городской сходке ²⁰ . Согласно существовавшей в XIV в. точке зрения, задарский статут 1305 г. являлся "новейшим законом", которому предшествовал "новый закон", а еще раньше - "древний закон". Судя по тому, что статуты Задара упоминаются уже в 1260 г. ²¹ , это и есть "древний закон", самая ранняя редакция задарского права. Таким образом, следы одновременного развития можно обнаружить и в этой сфере. Можно было бы отыскать элементы сходства и в других областях городской жизни, например, в административной системе, в аристократической природе городского управления.

Сходство не мешало, однако, различию. Все отмеченные выше признаки единства соседствовали в жизни городов с противоположными чертами и тенденциями. Несходство должно было рано или поздно вырваться на поверхность. Это произошло около 1400 г., когда западные районы Балканского полуострова оказались в центре крупных политических потрясений. Напомним, что в 1409 г. по соглашению с Ладиславом Неаполитанским, одним из претендентов на корону Хорватско-Венгерского королевства

¹⁷ Особый интерес представляет демографическое развитие городов позднего средневековья (Воробьева И. Г. К вопросу о городском населении в Далмации XVI- XVII вв. В кн.: Хозяйство и общество на Балканах в средние века. Калинин. 1978).

¹⁸ Фрейденберг М. М. Деревня и городская жизнь в Далмации XIII- XV вв. Калинин. 1972, с. 10 - 11.

¹⁹ Klaic N., Petricioli I. Zadar u srednjem vijeku do 1409. Zadar. 1976, s. 35, 549.

²⁰ Cvitaniс A. Pravno uredenje Splitske komune po statutu iz 1312, godine. (Srednjovjekovno pravo Splita). Split. 1964, s. 30.

²¹ Beuc I. Statut zadarske komune iz 1305. godine. - Vjesnik Drzavnog arhiva u Rijeci, Rijeka, 1954, sv. II, s. 545 - 547-

²² См. Чернышев А. В. Коллегиальные органы в системе самоуправления средневековых коммун Далмации (XIV - начало XV в.). - Общество и государство на Балканах в средние века. Калинин. 1980.

стр. 99

(он даже короновался в Задарс), Венеция приобрела права на Далмацию ²³ . Переговоры длились несколько месяцев, Ладислав просил 300 тыс. дукатов в качестве отступного, сошлись на 100 тыс., и 9 июля 1409 г. был подписан договор, которому было суждено сыграть важную роль в истории Далмации (провинция оставалась в составе Венецианской республики до 1797 г.). Реально Ладислав уступил венецианцам только то, чем действительно располагал: Задар, крепости Врану и Новиград, о-в Иаг, но, согласно букве договора, Венеция получила всю Далмацию ²⁴ . То, что произошло В дальнейшем, весьма характерно. В течение 11 лет то уговорами, то угрозами, то силой венецианцы захватили все города побережья вместе с округами ²⁵ . Под их властью оказались Задар с округой ("Равными Котарами") - Новиградом, Враной, Земуником, Обровцем; Трогир, Сплит, Шибеник с дистриктами, о-ва Хвар, Врач и Корчула, а также Зетское Приморье с г. Скадром и Вококоторский залив с Котором. Их владения протянулись на многие сотни километров вдоль восточного побережья Адриатического моря, но не составили единой полосы. Посредине оказалась Дубровницкая коммуна с прилегающими владениями. Венецианцы не завладели Дубровником не потому, что город сумел сохранить с ними добрые отношения ²⁶ , и не потому, что они не пытались это сделать ²⁷ . Тому помешали другие обстоятельства.

Узнав о том, что его соперник в борьбе за корону св. Стефана продал Далмацию, венгерский король Сигизмунд Люксембург призвал дубровчан вместе с другими далматинцами к, войне с Венецией. Дубровчане этим советом пренебрегли и на боевые действия не отважились. Тогда венецианцы решили перейти в наступление и в переговорах с Сигизмундом потребовали передать им в составе далматинских городов также и Дубровник. В городе это вызвало тревогу. Там начали рыть рвы, запасать зерно (1410 г.), и венецианцы забили отбой: они направили в Дубровник специальную миссию, которая объяснила горожанам, что Республика св. Марка не имеет против их города никаких враждебных намерений (1411 г.) ²⁸ . Нет уверенности в том, что венецианцы всерьез отказались от мысли завладеть городом, хотя позднее, объясняя свою позицию посредникам-польскому королю и графу Цельскому, они повторили, что отступаются от Дубровника. Дело заключалось в том, что и позднее, на последних переговорах с королем, когда венецианцы опять подняли вопрос о Дубровнике, решительная позиция дубровницких послов заставила их отступить ²⁹ .

Мы намеренно остановились на этих событиях, ибо ни в югославской, ни в советской литературе по этому поводу до сих пор не было ясности. Между тем речь идет о поворотном пункте в истории Далмации и Дубровника: с этого момента их исторические судьбы надолго расходятся. Ничего похожего на ту решительность, с которой Республика св. Марка взялась за приобретение Далмации, она не проявила по отношению к Дубровнику. Более того, на различных этапах растянувшейся дипломатической борьбы венецианцы сталкивались с самым упорным сопротивлением города. Не особое покровительство венгерской короны и не благоприятное стечение обстоятельств спасли его от перехода под власть Венеции. Его спасла та уверенность в своих силах, то положение, которое завоевал город к началу XV в. и которое венецианцы не могли не ощутить. Дальнейшие события показали, что Дубровнику не случайно удалось отстоять независимость: предшествующее развитие города создало прочный фундамент и этой независимости, и последующих преобразований. С первых же лет

²³ В "Истории Венгрии" (т. I. M. 1971, с. 186) ошибочно указывается, что это произошло в 1403 году.

²⁴ Listine о odnosajih izmedu juznoga slavenstva i Mletacke republike. Sv. V Zagreb. 1877, c. 177.

²⁵ О том, как это произошло, см.: Sunjic M. Dalmacija u XV stoljecu. Sarajevo. 1967, s. 42 - 69.

²⁶ Как утверждал И. Тадич (Historija naroda Jugoslavije Knj. I. Zagreb. 1953, s. 637).

²⁷ M. Шуньич, подробно описывая установление венецианского господства над Далмацией в 1409 - 1420 гг., даже не упоминает о претензиях венецианцев на Дубровник (Sunjic M. Dalmacija...).

²⁸ Foretic V. Op. cit., s. 174 (автор ссылается на: Listine... Sv. VI 1878, s. 109, 133 - 138):

²⁹ Foretic V. Op. cit., s. 175.

стр. 100

XV в. Дубровник вступает на путь перестройки: город-коммуна превращается в город-республику ³⁰ .

Еще до этих событий, в конце XIV и начале XV в., Дубровник занялся активными территориальными присоединениями. В 1399 г. он получил у боснийского кори-ля Степана Остои территорию в 28 тыс. га, известную иод названием Дубровницкого Приморья ³¹ . Через несколько лет, пользуясь смутами в Далмации, город добился у императора Сигизмунда передачи ему прав на три крупнейших острова у побережья- Врача, Хвара и Корчулы и четыре года (1413 -1417) держал их под своей властью. За этим последовали претензии на северные территории, на крепость Омиш (к югу от Сплита) и прилегающие к ней Макарское приморье и Неретлянскую область. На юге Дубровнику удалось в два приема приобрести у боснийского династа Радослава Павловича плодороднейшую область, свою будущую житницу Конавли (1419 и 1427 гг.), а затем продвинуть свои границы до Бококоторского залива и Герцеговины ³² . Дубровчане обнаружили не только тягу к активной территориальной экспансии, но и способность энергично драться за захваченные земли. Получив у боснийского короля Приморье, горожане через несколько лет выступили против него в войне 1403 -1405 гг.; приобретя Конавли, начали с бывшим хозяином войну 1430- 1433 гг., а еще через 20 лет затеяли войну с боснийским герцогом Степаном Вукчичем ³³ . Таким образом, коммуна в начале XV в. показала, сколь выросла ее военная мощь.

В эти годы ни по размерам владений, ни по характеру администрации Дубровник уже не напоминал прежней коммуны, какой он был до начала XV века. Подвластная ему территория достигла 1090 кв. км, простираясь от Бококоторского залива почтч до устья Неретвы. Ее население составило 30 (по некоторым данным, 40) тыс. человек. Подвластными землями управляла сеть чиновников. Дубровницкое войско было уже в конце XIV в. оснащено самым совершенным оружием на Балканах ³⁴ . Город уже не довольствуется сельским ополчением - в составе его войска появляется небольшой, но квалифицированный отряд наемников-барабантов ³⁵ . Не случайно именно в первые годы XV в. дубровчане приступили к решительной и планомерной перестройке своего города. Один за другим сносятся деревянные дома, город одевается в камень. Это продиктовано не только противопожарными соображениями (город жестоко пострадал от опустошительного пожара еще в конце XIII в., тем не менее в XIV в. новая застройка по-прежнему оставалась деревянной). Чувствуется, что после 1400 г. город накопил средства для массовой закупки камня на соседних островах (Брач и Корчула) и созрел для регулярной застройки. Коммуна приняла решение каждый год сносить по жребию 20 деревянных домов и на их месте возводить каменные; в 1400 - 1413 гг. было построено уже 300 новых зданий. Важно и то, что власти приступили к унифицированному строительству, равняясь на единый образец. В 1440 г. преподававший в Дубровнике лукканец Филипп де Диверсис написал: "Кажется, что все [эти дома] построены из единого материала, одним зодчим и почти в одно и то же время" ³⁶ . Как логическое завершение всей, этой перестройки, в середине XV в. в документах появляется выражение "Дубровницкая республика".

Сумма названных перемен дает основание полагать, что в 1400 - 1430 гг. исчерпала себя та способность к единообразному развитию, которая была присуща далматинским городам в период их раннего существования. Дубровник резко обособляет-

³⁰ Между тем даже в новейших работах не всегда отмечают различие между городом-коммуной и городом-республикой (см., напр., Бортник Н. А. Средневековые города-государства Западной Европы. - Вопросы истории, 1975, N 12).

³¹ Luсiс J. Stjecanje, dioba i borba za ocuvanje Dubrovackog Primorja 1399- 1405. - Arhivski vjesnik, Zagreb, 1968 - 1969, sv. 11 -12; Kaznacic - Hrdalo А. Dioba i ubikacija djelova Slanskog Primorja u doba pripojenja Dubrovniku godine 1399. - Anali Zavoda za povijesne znanosti islrazivackog centra JAZU u Dubrovniku, Dubrovnik, 1979, sv. XVII.

³² Stulli S. Dubrovnik. In.: Enciklopedija Jugoslavije 3. Zagreb. 1958, s. 138 - 139-

³³ Foretic V. Op. cit., s. 170, 196 - 200, 217 - 226.

³⁴ Cv. Petrovic D. Dubrovacko oruzje u XIV veku. Beograd. 1976.

³⁵ Macan T. Dubrovacki barabanti u XVI stoljecu. -Anali, 1962, VIII-IX.

^3G Diversis de Quartigianis F. Pocinje opis polozaja, zgrada, drzavnog uredenja i pohvalnih obicaja slavnog grada Dubrovnika. Pr. I- Bozica Dubrovnik, 1973, N 3, s. 18.

стр. 101

ся. Теперь перед ним лежит путь не городского, а государственного развития, дорога процветания и могущества. Дубровник остался независим от посягательств Венеции, но его расцвет не явился производным от свободы. Напротив, самую свободу он смог отстоять благодаря крутому подъему, наметившемуся в его эволюции. Этот подъем наступил до того, как венецианцы пришли на побережье и утвердились здесь на 400 лет. Чем же объяснить этот поворот в судьбе города? Три обстоятельства, на наш взгляд, лежат в его основе, три фактора разной степени обусловленности и глубины.

Первым назовем те исключительной сложности условия, в которых в самом начале своей истории возник и сформировался город. Напомним, что он был создан в начале VII в. беженцами из разрушенного славянами Эпидавра в месте, которое одновременно и спасло их, и обрекло на неустанный многовековой труд. Это была бесплодная скала, лишенная не только растительности, но и питьевой воды. Воду отныне будут привозить издалека, пока не выстроят водопровод. Ни античного поселения, доставшегося в наследство жителям Трогира, ни императорского дворца, в котором можно было бы укрыться и который впоследствии можно было разобрать как строительный материал, как в Сплите, ни плодородной округи, которая простиралась вокруг Задара, в распоряжении первых жителей Дубровника не оказалось. Только отвесная скала лежала под ногами первых поселенцев. Здесь им и предстояло создать город. Трудности, с которыми столкнулись беженцы из Эпидавра и их потомки, были не сопоставимы с тем, что пришлось вынести жителям других городов Адриатики. Разве что венецианцам, выстроившим свой город среди болот и плавней, довелось преодолеть такие же преграды. Может быть, неудивительно, что последующая судьба обоих городов окажется сходной: оба они создадут аристократические республики, станут одними из хозяев средиземноморской торговли и окажутся непримиримыми конкурентами. Человеческие типы, олицетворявшие оба города, возникали и закалялись в сходных условиях.

Для начала Дубровнику пришлось отвоевывать у природы свое будущее пространство и приспосабливать его под жилье. Скала, занятая беженцами, протянулась полумесяцем вдоль берега, южные окраины современного города повторяют ее изгиб. Но вновь прибывшие заняли не всю ее территорию, им хватило западной оконечности островка. Обрывистые, почти неприступные утесы были вскоре укреплены каменными стенами, сложенными насухо, а образовавшаяся крепость так и была названа - "крепость Лаве" (или "Каштель"). Возникла первая часть будущего города, где впоследствии разместятся городская управа, князь, епископ. Вскоре новоприбывшим стало тесно, и на прилегающем куске острова возник новый квартал. Это была пологая сторона, открытая гнилому болоту, отделявшему остров от материка. До поры горожане перебирались через болото по деревянному мосту, и первая пристань находилась там, где и первый городской квартал. Но город продолжал расширяться. В VIII-IX вв. возникает еще один городской квартал. Теперь их три - Каштель ("св. Мария"), св. Петр и Пустиерна. Остров заселен полностью, возник "старый город". Теперь ему предстояло перешагнуть на материк. Там, где мост в узкой части протоки достигает подножья горы Сордж, в X в. возникло предместье Приеко (т. е. "По ту сторону"), а в XI в. началась засыпка болотистой протоки, на ее месте появилось вначале поле, а затем широкая улица, главная магистраль современного города - Плаца, (Страдун). Позднее по склону горы взберутся жилые дома, будут проложены улицы, возникнет четвертый квартал ("секстерий") города, в несколько раз больший, чем весь старый, - "новый город", это произойдет в XII веке. В этих границах городу не будет тесно все последующие столетия. Освоение городской территории закончилось ³⁷ .

Как видим, первые столетия истории города заполнены не просто новой застройкой, но беспрерывной борьбой с бесплодным камнем, водой, болотистой почвой. Параллельно горожанам приходилось думать об укреплении города. Еще в VIII в. первые два квартала окружили новой стеной, камнем с известью, и город смог в IX в. выдержать осаду арабского флота, хотя она длилась 15 месяцев. Новые стены возникают, по-видимому, во второй половине XIII столетия. В промежуток между 1301 г., когда первые дополнения к городскому статуту начнут сообщать о фортификационных уси-

³⁷ Lucic J. L'histoire de Dubrovnik. II ^eme partie. Zagreb. 1974, pp. 12 - 19; Вerltic L. Urbanisticki razvitak Dubrovnika- Zagreb. 1958, s. 5 - 12.

стр. 102

лиях коммуны, и 1453 г. уложится основное строительство дубровницких укреплений. Из этого отрезка отчетливо выделяются первые 50 лет - время строительства городских башен. Работы начнутся на севере и западе, а затем будет возведено все остальное. Самые важные из них, например, Минчета и Мул ("мол"), будут позднее перестроены, остальные сохранят свой облик и в дальнейшем, но все они прорежут цепь городских стен именно сейчас. Их навершия еще примитивны: снаружи их защищают зубцы, с внутренней стороны сделана ограда из дерева, а на верхних площадках - временные деревянные укрытия для стражи, "мантелеты". Стены не превышают 3 локтей (1,5 м) толщины, ибо огнестрельного оружия еще нет, и перед ними не видно ни бастионов, ни рва.

С середины XIV в.., с введения в Дубровнике огнестрельного оружия, наступают важные перемены. На северном участке стен начинается возведение "предстепья", внешней линии низких стен, и перестройка Мула, превращающегося позднее в один из двух мощных бастионов, фланкирующих гавань. Фортификационные работы уже не прекращаются, ибо в соседних землях начинаются феодальные усобицы, а впереди - турецкая угроза. В XV в. городские укрепления получают тот вид, который приводит в изумление даже людей XX столетия. В средние же века Дубровник казался людям совершенно неприступным. И действительно, ни один завоеватель не только не взял города, но даже не решился штурмовать его. Не посягнул на город и султан Мехмед II, хотя в 1463 г. после завоевания Боснии он был в непосредственной близости от него.

В процессе отвоевания городского пространства и создания пояса оборонительных укреплений, застройки и перестройки города сложился характер горожан. Присущие дубровчанам цепкость, упорство, жизнестойкость и известная жесткость формировались под влиянием именно этих обстоятельств ³⁸ . Между характером возводимых дубровчанами сооружений и их общественным сознанием есть прямая связь. В ключевом месте городских укреплений, в их самой угрожаемой точке, город возвел форт Минчету - обширный бастион, смотрящий наружу пушечными амбразурами с системой внутренних помещений, на площадке которого возвышается круглая башня, самая неприступная во всем городе. Она венчает кольцо стен и господствует над городом ³⁹ . Однако башня как бы не достроена с той стороны, которая обращена к городу: ее сверху донизу прорезает глубокая щель, из тела башни вынут ровный прямоугольник. Щель эта ложная: в глубине видна стена, которая надежно охраняет защитников башни в случае, если врагам удалось бы преодолеть первый этаж обороны и взобраться на верх бастиона. Щель несет в себе не оборонную, а смысловую нагрузку. Минчета рассматривалась горожанами как господствующая над городом цитадель. В руках иностранного суверена, которому принадлежала власть над городом (Минчета начала строиться в 1301 -1351 гг., когда Дубровник еще пребывал под венецианской супрематией), она могла стать средством давления на город. Цитадель для того и была символически разрезана, чтобы показать, что она не угрожает городу и обращена своей мощью только вовне, а с внутренней стороны она "своя". Важнейшее городское укрепление стало ключом не только к оборонительным укреплениям, но и к представлениям горожан об их свободе.

Существует и второй фактор, повлиявший на дальнейший подъем Дубровника, хотя и не из столь глубоких времен. Дубровницкие ремесла ведут свое начало с раннего средневековья. Златокузнечное дело зафиксировано здесь в XI веке. Без судостроителей было бы невозможно создание флота. Бурное строительство, о котором шла речь, предполагает существование специалистов по камню. Однако первые значительные свидетельства о ремесленниках появляются тут с XIII в., повезло же в литературе еще более поздним столетиям - XV и XVI. Только по отношению к ним осуществлено монографическое изучение ремесленных производств ⁴⁰ , опубликованы уставы ремесленных корпораций, выяснено соотношение между отраслями, подвергнута анализу технология ремесла. Уровень его в начале XV в. стал высоким, возникает даже крупная сукнодельческая мастерская мануфактурного типа. Ее основывает итальянский

³⁸ Цвиjиh J. Балканско полуострво. Т- II. Београд. 1931, с. 107.

³⁹ Свой окончательный облик форт приобрел под руками знаменитого тосканского инженера Микелоццо Микелоцци (Deanovic A., Tensek J. Predzide dubrovacke Mincete u zamisli Alichelozza In.: Fiskovicev zbornik. I. Split. 1980).

⁴⁰ Roller D. Dubrovacki zanati u XV. i XVI. stoljecu. Zagreb. 1951.

стр. 103

купец Петр Пантела из Пьяченцы в 1416 г.; она выпускает до 650 кусков сукна в год (или ¹ / ₆ сукнодельческой продукции города), имущество компаньонов-суконщиков оценивается в 6 тыс. дукатов ⁴¹ . Преемницей этой мастерской становятся другие, действующие при постоянной поддержке властей, ибо в Дубровнике ощущается потребность в тканях для балканского рынка. Сукнодельческая активность горожан в XV-XVI вв. несомненна.

Ей вторит труд городских ювелиров, круг деятельности которых был необозрим: они чеканят монету и выпускают литургическую утварь, изготовляют медали, серьги и кольца, снабжают драгоценной утварью окрестных вельмож и производят столовую посуду, которая идет в Константинополь для нужд османского двора. Расцвет этого ремесла приходится на XV-XVI века ⁴² . Не меньшую активность, и тоже в расчете на широкий балканский рынок, проявляют дубровницкие оружейники, однако подъем их деятельности приходится на XIV век. С середины этого столетия в городе постоянно работают 6 - 7 мастерских по изготовлению мечей, 5 - 6 по изготовлению луков, ломбардские мастера налаживают производство доспехов ⁴³ , а с конца века начинается широкое изготовление пушек и пищалей ⁴⁴ .

Как рано может быть прослежена деятельность дубровницких мастеров? Это удалось установить после выхода в свет книги загребского историка Йосипа Лучича ⁴⁵ . Решительно все, что можно было извлечь из архивных текстов (преимущественно актового характера) о развитии дубровницких ремесел - технология изготовления, найм учеников, кредит, сбыт, имена мастеров и подмастерьев, - нашло отражение в этой работе. Отныне первое известное нам столетие дубровницкого производства может быть изучено в подробностях. Стало ясно, что ремесло XIII в. не назовешь делающим первые шаги: оно предстает достаточно дифференцированным, разделенным на 40 специальностей. В качестве наиболее развитых можно выделить мясницкое производство (4,8% от общего числа всех мастеров), ювелирное (5,9%), портновское (10%) и сапожное (13,4%). Общее же число мастеров, которые проходят по документам за 1278 - 1301 гг., равняется 642. Много это или мало? Прибегнем к сопоставлению с другими далматинскими городами, тем более что за последние годы их ремесленная структура тоже подверглась изучению ⁴⁶ .

Выясняется, что удельный вес населения, живущего за счет ремесла, в Задаре (за много лет) составляет около 15% ⁴⁷ ; в Трогире за 1263 -1294 гг. - 21,4% ⁴⁸ ; в Дубровнике за 1278 - 1301 гг. - около 50% ⁴⁹ . Приведем и конкретные цифры. В Задаре с населением 6 - 8 тыс. человек число мастеров колеблется в пределах 160- 175 человек (коэффициент семейности мы считали равным 5). В Трогире, в котором жило около 3 тыс. человек, их 142, т. е. за счет ремесла живет около 700 человек. В Дубровнике с его 5 - 6 тыс. человек подсчет дал 642 имени, т. е. около 3 тыс. человек. Напомним, что перед нами не абсолютные цифры, а некоторая реконструкция

⁴¹ Mananсikоvа N. P. Rana manufaktura i socijalni aspekti povijesti zanatskog stanovnistva Dubrovnika u XV i na pocetku XVI stoljeca. - Institut za hrvatsku povijest. Radovi, Zagreb, 1977, N 10; Mананчикова Н, П. К вопросу о ранней мануфактуре в Дубровнике XV века. - Советское славяноведение, 1980, N 6; Dinic-Knezevic D. Polozaj tekstilnih radnika ti Dubrovniku u prvoj polovini. XV veka. - Jugoslovenski istorijski casopis, Beograd, 1978, N 1 - 4

⁴² Fiskovic C. Dubrovacki zlatari od XIII do XVII stoljeca ^{slarohrvatska} prosvjeta, III serija, Zagreb, 1949, sv. 1.

⁴³ Petrovic D. Magister Johannes-Zoane oklopar Dubrovacke Republike (1433- 1456). - Vesnik Vojnog muzeja, Beograd, 1972, N 18.

⁴⁴ Петроbиh Ъ. Ватрено оруж]е на Балкану уочи и после османског осваjаньа у XIV-XV веку. - Гласник Цетижских музе]а, Иетинье, 1970, кнь. III.

⁴⁵ Lucic J. Obrti i nsluge u Dubrovniku do pocetka XIV stoljeca. Zagreb. 1979.

⁴⁶ Детали см.: Фрейденберг М. М. Ремесло в Трогире XIII века. - Ученые записки Великолукского пединститута. 1964, вып. 24; его же. О специфике городского ремесла в Далматинской Хорватии XIII-XIV вв. В кн.: Сборник Псковского пединститута, 1966, вып. 32; его же. О социальной структуре Трогира в XIII веке. - Ученые записки Института славяноведения АН СССР, 1966, т. XXX; Freidenberg М. М. Dinamika gradske strukture u Dalmaciji XIV-XVI stoljeca. -Radovi... u Zadru, 1977, sv. 24.

⁴⁷ Freidenberg М. М. Dinamika, s. 91.

⁴⁸ Фрейденберг М. М. О социальной структуре, с. 20.

⁴⁹ Lucic J. Obrti i usluge, s. 164 - 166.

стр. 104

(ибо подсчет имен ведется за ряд лет), проведенная одинаковыми методами для всех городов. Это дает основания полагать, что мы не ошибемся, считая Дубровник в ремесленном отношении необыкновенно развитым городом, уж во всяком случае, самым развитым в Далмации. Это двух- и трехкратное превосходство в насыщенности ремесленным населением, достигнутое уже в XIII в., по нашему убеждению, и придало Дубровнику такую устойчивость при последующем подъеме.

Наконец, в ранней истории города можно отыскать и третий фактор, способствовавший подъему: связь с внутренними районами Балканского полуострова, которая сама явилась следствием его на редкость выгодного географического положения. Далмация основательно отделена от своего балканского тыла. Вдоль всего побережья тянется гряда отрогов Дикарского горного массива, и только в некоторых местах эта каменная стена пересечена проходами, через которые на восток уходят пути сообщения. Вокруг Дубровника эти пути с давних пор завязались особенно прочным узлом, и их здесь было больше, чем вокруг какого-либо другого далматинского города. Один из самых крупных вел от города почти строго на восток с небольшим уклоном к северу, к Требинье и далее через Фочу и Оногошт в долину р. Дрины, откуда открывалась связь с сербскими и боснийскими землями ⁵⁰ . Еще одна дорога в глубь боснийских земель вела .не от самого Дубровника, а от устья р. Неретвы на горное плато Иван-планина мимо г. Врхбосна (будущее Сараево) в долину р. Савы. Этот путь именовался неретлянской дорогой на Хелм (Хум, т. е. Герцеговина). Наконец, был путь от местечка Слано, к северу от Дубровника, в Сербию через Невесинье или в Боснию через Благай ⁵¹ . Это разнообразие путей (вместе с ответвлениями они образовывали довольно густую сеть) открывало перед дубровчанами возможность оживленного контакта с внутренними балканскими областями.

Не надо переоценивать легкость этого контакта. Двигаться от далматинского побережья во внутренние районы полуострова - совсем не то что путешествовать из фракийских или македонских городов на север либо на запад. Там путник двигался все время вдоль русла рек, не оставляя речных долин и лишь изредка поднимаясь на горные склоны, все время держался трассы тех двух "великих" дорог, которые были проложены на Балканах еще в древности. "Игнатиева дорога" вела из Константинополя к Диррахию через Адрианополь, Серры, Солунь и Охрид, а "Военная дорога" соединяла Константинополь, Адрианополь, Софию, Ниш и Белград. Напротив, чтобы из дубровницкой гавани углубиться во внутренние районы, нужно было вступить в единоборство с горными склонами: весь путь состоит из движения вверх и вниз, здесь пролегают самые трудные участки внутрибалканских дорог. На них невозможно использовать колесный транспорт, и главным средством сообщения здесь стал вьючный скот. Низкорослый конь местной породы на горных склонах поднимал до 120 кг груза, переброшенного по обе стороны высокого седла. Высоко ценились лошаки и мулы, особенно последние за смирный нрав; они поднимали до 150 и даже 200 кг. Часть дорог представляла собой горные тропы, но встречались и дороги с каменным покрытием. Их остатки до сих пор находят на старинных трассах. Дубровчане рано стали мостить дороги на своих землях. Главные достигали ширины 3,5 - 4 м, проселочные-1,5 - 2 метров. Естественный уклон на склонах преодолевали частыми витками либо ступенями, высекаемыми в камне. Такие ступени удобны для конских копыт, но не должны быть крутыми, чтобы при спуске вьюки не сползали коню на шею.

Эти пути дубровчане начали осваивать не позже XII в., а в следующем столетии возникли обстоятельства, с особой силой повернувшие город лицом к балканскому хинтерланду. Первым фактором оказалось давление Венеции. С 1205 г. город попал под ее супрематию и был вынужден подчиниться диктату ее экономических интересов. Они властно потребовали ограничения деятельности дубровчан в сфере морской торговли, и городу пришлось почувствовать жесткую руку своего сюзерена ⁵² . Можно

⁵⁰ Шкриваниh Т. Путеви в среднэовековноj Србиjи. Београд. 1974, с. 43 - 50.

^5! Там же, с. 51 - 59.

⁵² Тадиh J. Привреда Дубровника и српске землье у првоj половины XV века. In.: Зборник филозофског факултета у Београду, 1968, Кнь. X-1, Luсiс J. О pomorskim vezama Dubrovriika sa Zadrom i ostalim gradovima Dalmacije и XIII stoljecu. In.: Pomorski zbornik. Zagreb. 1966. 4, s. 356.

стр. 105

догадываться, насколько это было болезненным, ведь еще несколько десятилетий назад, с 1148 г., дубровчане стали торговыми партнерами итальянских соседей на Адриатике - Мольфетты, Равенны, Фано, Анконы, Монополи, Бари, Термоли и даже далекой Пизы. Дубровчане не без сопротивления уступали Венеции, но перемены в сербской экономике внезапно привлекли их внимание. Около 1230 г. в Сербии были открыты рудные месторождения, началась активная добыча олова и свинца, серебра и золота. Дубровник стал главным центром по вывозу сербских, а с XIV в. и боснийских металлов. По горным дорогам на запад, к дубровницкому порту потянулись вереницы сопровождаемых погонщиками-влахами коней, во вьюках которых находились ценные грузы ⁵³ . Не менее 900 лошадей участвовало ежегодно в этой караванной торговле, а стоимость вывозимых металлов не опускалась ниже 250 тыс. дукатов ⁵⁴ . Теперь балканская торговля дубровчан получила отчетливо выраженную ориентацию: связь с горным делом.

Однако дубровчане не только вывозили металлы, но и селились в глубине боснийских и сербских земель. Возможности обогащения оказались так велики, что оторвать предприимчивых далматинцев от благодатных стран было уже невозможно. В Сербии и Боснии началось основание многочисленных дубровницких колоний. Мы хорошо осведомлены о функциях, размерах, количестве жителей и даже внешнем виде этих колоний. Их деятельность нашла подробное отражение в документах, отложившихся в дубровницком архиве ⁵⁵ . Архив этот в последние годы все чаще привлекает исследователей из многих стран. Например, английские историки интенсивно изучают на его материалах сношения Англии XVI-XVII вв. с Дубровницкой республикой ⁵⁶ . Но активнее всего работают в архиве исследователи из соседних стран, в особенности Болгарии. Их внимание привлечено к той торговле, которую дубровницкие купцы столетиями вели на болгарской территории, а также к жизни основанных республикою колоний ⁵⁷ .

Дубровчане не основывали ни городов, ни местечек. Они строили или приобретали несколько домов в уже существовавшем поселении, возводили церковь (здесь хранились ценности и совершались сделки), создавая обособленный квартал. В нем жило ядро колонии - несколько десятков человек: ювелиры, столь необходимые в этих краях, ворсильщики, искусные в "доводке" местных грубых сукон, портные - знатоки западной моды в глазах местной знати и каменщики - строители укреплений. Эти мастера составляли четверть или треть населения колонии. Остальные - люди непоседливые: они то уезжают, то приезжают в расчете на коммерческую прибыль; их ведущий род деятельности - торговля; их обычное обозначение в актах - "купцы". Торгуют колонисты по-разному. Гости экспортируют металлы, а также мед, воск, кожи. Постоянные жители держат лавки на городском рынке и успешно конкурируют с местными купцами в обслуживании сельской округи. Впрочем, местное, сербское и боснийское купечество появляется и формируется медленно и не может сравниться с дубровницким в сметке, расчетливости, умении оценивать товары и вести

⁵³ Диниh М. Дубровачка среднэовековна караванска трговина. В кн.: Српске земле у средшем веку. Београд. 1978.

⁵⁴ Тадиh J. Привреда, с. 535.

⁵⁵ Новейшая работа: Foretic V. Znanstvena istrazivanja i izdavanja arhivske grade Dubrovackog arhiva. -Arhivist, Zagreb, 1979, 1 - 2. В. Форетич - многолетний директор архива и знаток его средневековых текстов (Foretic V. Dubrovacki arhiv u srednjem vijeku - Anali Historijskog institute u Dubrovniku, 1959, sv. VI-VII).

⁵⁶ См. публикацию материалов симпозиума, имевшего место в Дубровнике в апреле 1976 г.: Dubrovnik's Relations with England. Zagreb. 1977 (об этом: Леонтьева О. Г., Чернышев А. В. Заметка о книге "Отношения Дубровника с Англией". В кн.: Хозяйство и общество на Балканах в средние века. Калинин. 1978).

⁵⁷ Spisarevska D. Le commerce Ragusain envisage comme un facteur du developpement economique des regions bulgares sous la domination ottomane (XVe- XVIe s.). - Balcanica, Beograd, 1975, VI; ее же. Права на Дубровчаните в българските земи под османско владичество (XV-XVI в.). Исторически преглед, София, 1975, N 4; Вечева Е. Дубровнишки търговски колонии в Североизточна България (XVI- XVIII в.). В кн.: Из история на търговията в българските земи през XV-XIX в. София. 1978; е j u s d. Les associations commerciales des habitants du Dubrovnik dans les terres bulgares durant les XVI-XVIIe siecles (structure et organisations). In: Etudes historiques. T. IX. Sofia. 1979.

стр. 106

дела. Это позволило дубровчанам занять почти господствующее положение не только в экспорте металлов, но и вообще на рынке растущих внутрибалканских городов.

Колонии не приобретали самоуправления. Каждая сколько-нибудь значительная тяжба вынуждала колонистов обращаться на родину; между колониями и дубровницкими властями поддерживалась оживленная почтовая связь. Дубровчанам в Боснии и Сербии направлялись денежные и коммерческие поручения, вызовы в суд, решения по поводу выморочных имуществ и пр., что придавало жизни колоний динамичный характер. Заметны перемены в численности колонистов. В боснийском Зворнике до 1415 г. не отмечен ни один дубровчанин, в 1424 г. акты фиксируют имена 53 человек, в 1427 г. -181, в 1428- м - даже 238. В следующем году начинается спад, а еще через три года здесь побывало только 8 дубровчан ⁵⁸ . Более устойчива дубровницкая колония в Приштине, где можно выделить обширное ядро, до сотни дубровчан, по 10, 15, а то и 25 лет проживавших в городе. Но и тут в 1414 - 1438 гг. численность колонистов колебалась от 39 до 218 ⁵⁹ . Основной подъем колоний падает на первую половину XV в., на то время, когда складывался хозяйственный и политический порядок, характерный для будущего Дубровницкого государства. С приходом турок началась новая жизнь дубровницких колоний на Балканах, в иных условиях и с иными перспективами. Но все, что было необходимо для развития этих поселений - закрепление на балканском рынке, монополия на вывоз металлов, опыт, связи, знание конъюнктуры, - было приобретено ранее. Вот почему дубровчанам легко удалось победить венецианцев в их попытках закрепиться на балканском рынке ⁶⁰ .

Указанием на этот третий фактор, раннее и прочное внедрение дубровчан в рыночную экономику на Балканах, можно завершить перечень обстоятельств, которые способствовали последующему отделению Дубровника от Далмации и его историческому обособлению. Многое роднит этот город с остальными далматинскими центрами, но многое и разделяет. В историографии данное обособление нередко объясняют сплетением политических событий, ибо богатая история города дает для этого достаточно оснований ⁶¹ . Думается, что корни происшедшего следует искать глубже: в природных условиях возникновения города, его демографических и производственных показателях. Именно они позволяют более убедительно объяснить, почему Дубровник отстоял независимость, сформировал устойчивое государство и создал на полуострове торговую монополию, которой предстояла при турках яркая будущность.

⁵⁸ Ковачевиh-Коjиh Д. Градска насела среднювековне Босанске државе. Capajeso. 1978, с. 160 - 161.

⁵⁹ Ковачевиh-Коhиh Д. Приштина у средаем веку. - Историjcки часопис, Београд, 1978, кн.. XXII.

⁶⁰ Б. Крекич отмечает еще и языковые преимущества дубровчан в славянской среде (Krekic В. Venetian Merchants in the Balkan Hinterland in the Fourteenth Century. In: Wirtschaftskrafte und Wirtschaftswege. Bd. I. Mittelmeer und Kontinent. Klett -Gota. 1978.

⁶¹ Новейшая, очень содержательная монография В. Форетича - яркий пример подобного подхода.