В научной литературе долго господствовали взгляды об извечной отсталости народов Юго-Восточной Азии. В плену таких представлений находились и многие крупные буржуазные ученые. Значительное влияние на разработку вопроса оказывали господствующая идеология и особенно колониалистские интересы империалистических держав. Это в первую очередь касалось такого аспекта, как самостоятельные творческие возможности этих народов, развитие которых ставилось в фатальную зависимость от древних культурных очагов - Китая и Индии. В новейшее время с открытием наукой древнейшего земледелия на Ближнем Востоке (VIII - V тыс. до н. э.) стали широко распространяться идеи моноцентризма в отношении великого переворота, давшего человечеству производящий тип хозяйства.

В 60-х годах была убедительно доказана роль Юго-Восточной Азии как одного из главных очагов техники полированного камня, земледелия, керамики и первого использования металла. До этого рубежа исследования ограничивались немногочисленными раскопками либо теоретическим освещением истории региона со старых позиций, в основе которых лежали взгляды австрийского исследователя Р. Хейне-Гельдерна, развитые им в 1920 - 1930 годах. Согласно его построениям, сложившийся неолит с земледелием был принесен в Юго-Восточную Азию индонезийскими народами, вышедшими во II тыс. до н. э. из области культуры яншао в Китае, куда их предки пришли длинным путем из Европы¹ . Еще во второй половине 50-х годов на Северном Калимантане (Индонезия) вел раскопки английский исследователь Т. Харриссон. В пещере Ниах им были открыты слои, начиная от палеолита до эпохи металла включительно² . Эти раскопки доказали наличие верхнего палеолита в Юго-Восточной Азии и преемственность между ним и последующими ступенями развития человечества в этом регионе - мезолитом и неолитом. Однако устоявшиеся в науке общие представления о древней истории Юго-Восточной Азии оставались нетронутыми вплоть до раскопок начала 60-х годов.

Прежде чем перейти непосредственно к ним, несколько слов об успехах археологии в соседних районах Восточной Азии. Одним из принципиальных моментов новых открытий в Японии, начиная с 60-х годов, было установление чрезвычайно раннего возраста керамики в культуре дзёмон, начало которой относится, по данным радио-карбонного метода, к VIII тыс. до н. э.³ . Причем в Японии была найдена еще более древняя керамика, нежели дзёмонская. Вплоть до 60-х годов в широких масштабах проводились археологические исследования в КНР. Были открыты сотни, если не тысячи, археологических памятников эпохи каменного века и металла⁴ . Крупным успе-

¹ R. Heine-Geldern. Urheimat und fruheste Wanderungen der Austronesier. "Anthropos", Bd. XXVII, 1932.

² T. Harrisson. The Great Cave of Niah: A Preliminary Report on Bornean Prehistory. "Man", Vol. 57, 1957; ejusd. New Archaeological and Ethnological Results from Niah Caves, Sarawak. "Man", Vol. 59, 1959.

³ T. Oba, C. S. Chard. New Dates for Early Pottery in Japan. "Asien Perspectives", Vol. VI, 1963, N 1 - 2.

⁴ "Синь чжунгоды каогу шоуху" (на кит. яз.). Пекин. 1961; Hsia Nai. Archaeology in New China. "Antiquity", Vol. 37, 1963, N 147.

стр. 186

хом, имеющим важное значение для археологии Юго-Восточной Азии, были раскопки начала 60-х годов на Тайване, обнаружившие следы вмешательства человека с помощью огня в девственные до того лесные массивы. Эти находки датируются IX тыс. до н. э.⁵ . Материалы раскопок широко используются в обобщающих работах по раннему неолиту. С полным основанием тайваньский археолог Чжан Гуанчжи предположил, что получены следы занятия подсечно-огневым земледелием у населения, которому принадлежала древнейшая на Тайване веревочная керамика. Последняя обнаруживает тесные связи с хоабиньской керамикой материковой части Юго-Восточной Азии, где археологические работы в начале 60-х годов принесли материал, давший новое понимание этим связям и столь ранним, по мировому масштабу, датировкам.

Одной из стран Юго-Восточной Азии, сравнительно хорошо изученной в археологическом отношении еще в колониальные времена, был Вьетнам. Тем не менее молодая наука ДРВ добилась к 60-м годам гораздо более глубокого изучения прошлого своей страны. Новые данные позволили расширить представления о природной среде, занятиях и культуре ранних земледельцев, населявших Вьетнам. Материалы, как добытые ранее французскими исследователями, так и полученные благодаря работам вьетнамских археологов, проводившимся при активном участии советского ученого П. И. Борисковского, обобщены в его работах. В них широко ставятся важные в теоретическом отношении вопросы преемственности культур древнекаменного века и мезолитических культур этого региона⁶ .

Находка древнепалеолитического поселения на горе До в ДРВ положила начало изучению этого периода в Восточном Индокитае⁷ . В конце 60-х годов памятники нижнего палеолита были найдены на юге Вьетнама и в Камбодже⁸ , однако для этой части Индокитая еще остается неясным вопрос о верхнем палеолите.

Следующий исторический этап Юго-Восточной Азии ознаменован мезолитической хоабиньской культурой. Ее ареал охватывает материковую Юго-Восточную Азию, которая в древности в историко-этнографическом плане была значительно шире и включала ряд провинций современного Южного Китая. Орудия хоабиньского типа найдены также в Японии⁹ , в Индонезии на Калимантане¹⁰ , близкие формы их обнаружены в Австралии¹¹ , а также в громатухинской культуре на Амуре¹² . По мнению П. И. Борисковйкого, массивные рубящие орудия хоабиня, изготовлявшиеся из речной гальки, продолжают традицию, идущую от позднего палеолита¹³ . Но в хоабине нередко встречаются уже орудия с подшлифованньш лезвием. Поселения хоабиньского человека большей частью находятся в известняковых пещерах, реже следы его пребывания встречаются в дюнах¹⁴ . Основным занятием хоабиньцев было собирательство, а также охота и рыбная ловля¹⁵ . Как показали исследования второй половины 60-х годов, с хоабиньской стадией связано, по всей вероятности, и появление керамики.

⁵ Ч. С. Чард. Некоторые проблемы доисторической хронологии на северо-востоке Азии. "Советская этнография", 1967, N 2, стр. 94; Kwangchih Chang, M. Stuiver. Recent Advances in the Prehistoric Archaeology of Formosa. "Proceedings of the National Academy of Sciences", Vol. 55, 1966, pp. 539 - 543.

⁶ П. И. Борисковский. Первобытное прошлое Вьетнама. М. -Л. 1966; его же. Древний каменный век Южной и Юго-Восточной Азии. Л. 1971; см. также его доклад на 28-м конгрессе востоковедов в Канберре: P. I. Boriskovskiy. New Problems of the Palaeolithic and Mesolithic of the Indochinese Peninsula. "Archaeology and Physical Anthropology in Oceania", Vol. VI. 1971, N 2.

⁷ П. И. Борисковский. Первобытное прошлое Вьетнама, стр. 66 - 70; его ж е. Древний каменный век Южной и Юго-Восточной Азии, стр. 140.

⁸ E. Saurin. Regional Reports. Cambodge, Laos, Vietnam. "Asian Perspectives", Vol. IX, 1969.

⁹ E. Purse-Stanek. Stone Implements and Thear Use in the Agriculture of Taiwan. Wien. 1953, pp. 22 - 25; J. Maringer. Some Stone Tools of Early Hoabinhian Type from Central Japan. "Man", Vol. LVII. 1957, p. 3.

¹⁰ T. Harrisson. The Great Cave of Niah.... p. 162.

¹¹ В. Р. Кабо. Происхождение и ранняя история аборигенов Австралии. М. 1969, стр. 114, 117, 122, 128, 152, 173.

¹² А. П. Окладников. Петроглифы нижнего Амура. Л. 1971, стр. 118.

¹³ П. И. Борисковский. Первобытное прошлое Вьетнама, стр. 35; его же. Древний каменный век Южной и Юго-Восточной Азии, стр. 107 - 163.

¹⁴ П. И. Борисковский. Первобытное прошлое Вьетнама, стр. 10 - 11, 83 - 84, 85.

¹⁵ Там же, стр. 80, 93 - 94.

стр. 187

Ранненеолитическую бакшонскую культуру Вьетнама, имеющую аналогии в Лаосе и на Малакке, П. И. Борисковский характеризует как прямое продолжение хоабиньской, критикуя мнение французского археолога А. Мансюи, что шлифованные орудия, присущие ей, были принесены миграционной волной с севера. В бакшонской культуре имеется штампованная керамика с орнаментом в виде отпечатка корзинки. В 1963 г. на побережье Северного Вьетнама была обнаружена особая, отличающаяся от бакшонской, ранненеолитическая культура куиньван. Она представлена раковинными кучами, что свидетельствует о сдвиге населения из горных и предгорных районов к морскому побережью.

К среднему неолиту во Вьетнаме относится раковинная куча Дабут. П. И. Борисковский считает возможным связывать ее с культурой куиньван. Вместе с коллегами из ДРВ он открыл другой памятник среднего неолита - камнеобрабатывающую мастерскую Донгкхой¹⁶ .

Поздненеолитические стоянки изобилуют на территории Вьетнама. Археологами ДРВ открыта группа стоянок, расположенных под открытым небом в дельте Красной реки (Фунгигуен, Вандиен и др.). На смену орудиям из речной гальки здесь приходят тщательно отшлифованные топоры, тесла и долота, часто имеющие черешок для крепления к рукояти (плечиковые орудия). Несмотря на новые технологические традиции, плечиковые орудия преемственно связаны с хоабиньскими и бакшонскими. В дельтовых поселениях часто встречаются четырехгранные топоры. Керамика остается с отпечатками корзины либо на ней появляется нарезной орнамент. Часть ее выполнена уже на гончарном круге¹⁷ .

Наиболее важной чертой поздней неолитической культуры является то, что ее памятники трудно отличимы от памятников энеолитической и бронзовой эпох. Это свидетельствует о преемственности исторического развития в Юго-Восточной Азии и имеет важное методологическое значение. Успешное изучение археологических эпох во Вьетнаме облегчает понимание новых находок в соседних районах Юго-Восточной Азии.

Из соседних с Вьетнамом стран большие археологические работы развернулись начиная с 60-х годов в Таиланде¹⁸ . Принципиально новым и имеющим исключительное значение для археологии всей Юго-Восточной Азии был материал, открытый во второй половине 60-х годов в Северо-Западном Таиланде, в пещере Духов. Здесь обнаружены слои от хоабиньских до современных. Наибольший интерес представляют растительные остатки хоабиньского времени. В верхних слоях, выделенных Ч. Горманом в "культурный уровень II", найдены хоабиньские орудия, а также полированные четырехгранные топоры, каменные ножи и керамика с веревочным отпечатком. Радио-карбонный метод датирует эти слои X - IX тыс. до н. э. Непрерывное следование хоабиньских слоев наблюдается до середины VI тыс. до н. э.¹⁹ . По мнению Ч. Гормана, набор растений и большие размеры их семян позволяют полагать, что в пещере Духов засвидетельствован процесс, ведущий к одомашниванию растений. В подтверждение он ссылается на тайваньские находки, предполагающие занятия земледелием уже в IX тыс. до н. э. Появление полировки и керамики Ч. Горман склонен рассматривать как привнесенные в хоабинь элементы²⁰ . Особое внимание автор обращает на то, что около 6 тыс. лет до н. э. пещеры были покинуты и вскоре поселения земледельцев появились уже в аллювиальных долинах Юго-Восточной Азии. Таковы местонахождения Нонноктха в Северо-Восточном Таиланде и Банкао в Южном. Радиокарбонная датировка первого - 5370 ± 320, второго-3720 ± 140 лет до н. э. Ч. Горман

¹⁶ Там же, стр. 122 - 125.

¹⁷ Там же, стр. 127 - 142.

¹⁸ P. Soerensen. The Tai-Danish Prehistoric Expedition (1960 - 1962). "Folk", Vol. 4, 1962; W. G. S. Solheim. II. Prehistoric Archaeology in Thailand. "Antiquity", Vol. 40, 1966, N 157, pp. 8 - 16; ejusd. Reworking South-East Asien Prehistory. "Paideuma". Bd. XV, 1969; W. Watson. The Thai-British Archaeology Expedition. "Antiquity", Vol. 42, 1968.

¹⁹ Ch. Gorman. Hoabinhian: A Pebble-Tool Complex with Early Plant Association in South-East Asia. "Science", 1969, N 163, pp. 671 - 680; ejusd. Hoabinhian Transformation in Early South-East Asia. "Background Data. Paper Presented at the 68th Annual Meeting of the American Anthropological Association, 1969". New Orleans, pp. 7 - 14.

²⁰ Ch. Gorman. Hoabinhian,Transformation..., pp. 17 - 19.

стр. 188

ссылается на сообщение американского исследователя В. Сольхейма о находке в Нонноктха риса. На основании находки в пещере Духов трех фрагментов каменных жатвенных ножей, которые применялись, как и в более поздние эпохи, для уборки урожая риса, Ч. Горман высказывает предположение о более раннем появлении риса в горном районе²¹ . Переход населения с гор на равнины он объясняет все большей специализацией земледельцев на культуре риса. Таким образом, в Юго-Восточной Азии получено подтверждение уже установленной на ближневосточном материале закономерности, что, во-первых, одомашнивание растений велось обществами, отличавшимися широким спектром хозяйственных занятий, во-вторых, оно началось в горных районах и затем перешло в аллювиальные долины, как это происходило в горах Загроса и на равнинах Месопотамии²² .

Во второй половине 60-х годов с обобщениями древней истории Юго-Восточной Азии выступил В. Сольхейм. Его статья 1967 г. содержала попытку нового осмысления старого материала в связи с находкой в Нонноктха чрезвычайно древней бронзы, относящейся к периоду 2300 лет до н. э. Это была уже развитая бронза, заставляющая предположить, что начало ее изготовления относится ко времени около 2500 лет до н. э. Беря за другое основание открытие следов пожога леса на Тайване около 9 тыс. лет до н. э. и связь их с горизонтом веревочной керамики, которая представлена южнее в хоабине и бакшоне, В. Сольхейм приходит к выводу о местном развитии ранненеолитической бакшонской культуры. Он высказывает предположение, что для хоабиня характерны хорошие землекопные орудия и вполне возможно обнаружение следов раннего одомашнивания растений - около 10 тыс. лет до н. э.²³ . Так под давлением фактов этот крупный исследователь приходит к идее преемственного исторического развития в Юго-Восточной Азии.

Новые открытия были учтены автором в работе 1969 года²⁴ . В. Сольхейм включает начало шлифовки рабочего края орудий и появление веревочной керамики еще в рамки хоабиньской традиции. Находки на Тайване керамики IX тыс. до н. э. и очевидность заселения острова с материка позволили ему предположить появление керамики в материковом хоабине уже 12 - 10 тыс. лет назад, а шлифовки - еще раньше. Эти данные автор ставит в связь с находкой одомашненных растений в пещере Духов в X - IX тыс. до н. э. По той же логике поздний хоабинь он характеризует шлифовкой, веревочной керамикой, домашними растениями и подсечно-огневым земледелием, хотя собирательство и рыбная ловля оставались еще главными занятиями хоабиньцев. Изготовление веревочной керамики В. Сольхейм тесно связывает, ссылаясь на американского географа К. Сауэра²⁵ , с широким использованием растительных волокон для изготовления различных рыболовных снастей. По мысли В. Сольхейма, появление прямоугольных топоров в хоабине вместе с веревочной керамикой, аналогичной тайваньской, служит опровержением мнения Р. Хейне-Гельдерна о распространении прямоугольного топора в Юго-Восточной Азии лишь в позднем неолите.

Нарезной и штампованный орнамент, а также находки расписной керамики сближают раннюю керамику на Таиланде с яншаоской в Северном Китае. Эти связи относятся, по- видимому, к концу V - началу IV тыс. до н. э. и обязаны скорее всего появлению сношений между приморскими культурами, использовавшими уже мореходство. Это было время интенсивного культурного обмена во всей Юго-Восточной Азии. К этому периоду, считает В. Сольхейм, относится возобладание производящего хозяйства, основанного на земледелии, над собирательством и охотой. Связи охватили Северный Китай с его яншаоским культурным очагом, Индию, Тибет, Меланезию и достигли, возможно, Ближнего Востока. Независимо от того, была ли бронза изобретена в Юго-Восточной Азии на месте или пришла сюда с запада, ее появление относится

²¹ Ch. Gorman. The Hoabinhian and After. "World Archaeology", Vol. 2, 1971, N 3, pp. 300, 303, 314.

²² K. V. Flannery. Origins and Ecological Effects of Early Domestication in Iran and Near East. "The Domestication and Exploitation of Plants and Animals". Eds. P. J. Ucko, G. W. Dimble. L. 1969, p. 77.

²³ W. G. Solheim. II. South-East Asia and West. "Science", Vol. 157, 1967, pp. 896 - 899.

²⁴ W. G. Solheim. II. Reworking South-East Asia Prehistory, "Paideuma", Bd. XV, 1969.

²⁵ C. O. Sauer. Agricultural Origins and Dispersals. N. Y. 1952.

стр. 189

к этому времени²⁶ . В. Сольхейм не признает миграционистской концепции Чжан Гуан-чжи, суть которой сводится к выделению в Восточном Китае ряда взаимосвязанных неолитических луншаноидных культур (горизонтов), которые, по его мнению, развились из культуры яншао и принесли развитой неолит вместе с земледелием в Юго-Восточную Азию²⁷ . Концепция В. Сольхейма, в основание которой могут быть положены новые находки в странах Индокитая, согласуется с выводами П. И. Ворисковского о преемственности в развитии археологических культур в Юго-Восточной Азии. Четкая постановка вопроса об истории земледельческих культур Китая, Юго-Восточной Азии и Океании дана в работе новозеландского специалиста Р. Грина²⁸ . Он подчеркивает, что яншаоской расписной керамике предшествует горизонт керамики с отпечатками веревок, плетенки или корзины. Эта ранняя керамика, представленная в Юго-Западном Китае, на Тайване и в Японии, является продолжением той самой, которая имелась в хоабине. Наиболее древняя ее датировка, как упоминалось, относится к VIII тыс. до н. э. (Япония). Носители этой керамики, по Р. Грину, за несколько тысячелетий до появления луншаноидов в III тыс. до н. э. на Тайване принесли с собой на остров земледелие, основанное на плодовых и клубне- и корнеплодных культурах. Местом первоначального развития земледелия этого типа является Юго-Восточная Азия и тесно с нею связанный со времен мезолита Южный Китай. У Р. Грина лишь в максимально осторожной форме высказывается предположение, что носители рыболовно-собирательско-охотничьих южных культур, входящих в рамки хоабиня, могли первыми сделать шаги к земледельческому производству. Длительная традиция в науке, выводившая все достижения в Юго-Восточной Азии либо из Китая, либо из Индии, и здесь не позволила исследователю делать более определенные выводы в отношении яншаоской культуры, хозяйственно-культурная база которой представляла явное ответвление древних археологических культур Юго-Восточной Азии.

Работы Чжан Гуан-чжи получили большой резонанс в западных научных кругах после выхода в 1963 г. его книги "Археология древнего Китая". В этом и в последующих трудах автор, основываясь на новых материалах, добытых археологами КНР, отталкивается от той идеи, что не связываемые раньше яншаоская и луншаньская культуры Китая являются последовательными стадиями, причем яншао рассматривается как более ранняя. Отсюда и все остальные его построения, в основном заключающиеся в том, что культуры, аналогичные луншаню (луншаноидные), получив импульс в яншао, распространились в Южный Китай и Юго-Восточную Азию, в зону мезолитических рыболовов, собирателей и охотников, может быть, только частично ставших практиковать плодовое и клубне- и корнеплодное земледелие. Луншаноиды принесли с собой штампованную керамику, прямоугольные и ступенчатые топоры, жатвенные ножи, возделывание риса и проса, разведение свиней, кур и собак²⁹ . Наиболее полное развитие взгляды Чжан Гуан- чжи получили в статье 1970 года³⁰ . В этой.работе он, в связи с новыми открытиями в Юго-Восточной Азии, пытается спасти идею культурного первенства яншаоского центра. В статье отмечается, что улучшение климатических условий, наступившее в послеледниковый период (примерно 10 тыс. лет до н. э.), сказалось" прежде всего в Южном Китае, Индокитае, Малайе и некоторых южных островах в появлении шлифованных орудий, а впоследствии и веревочной керамики и близкой к ней керамики с отпечатками плетенки и корзины, а также крашеной. Отмечая, что веревочная керамика в Северном Китае родственна южной, он настаивает на том, что северокитайская культура не является ответвлением хоабиня. Однако подтвердить самостоятельность развития северокитайской керамики автор не может.

Важно отметить прочно установленное сходство луншаноидной керамики с веревочной керамикой Юго-Восточной Азии (керамическая традиция Сахуинь, Банкао, Гу-

²⁶ Ibid., pp. 130 - 136.

²⁷ Kwangchih, Chang. The Archaeologv of Ancient China. New Haven; L. 1963, 1968; ejusd. Prehistoric and Early Historic Culture Horizons and Traditions in South China. "Current Anthropology", Vol. 5, 1964.

²⁸ R. C Green. Chinese-Pacific Relations (in the Neolithic). "China and Its Place in the World". Aukland. 1967.

²⁹ Kwang-chih, Chang. The Archaeology of Ancient China, pp. 75, 184.

³⁰ Kwangchih, Chang. The Beginnings of Agriculture in the Far East. "Antiquity", Vol. XLIV, N 175, 1970.

стр. 190

ача и Каланай, выделяемая В. Сольхеймом). Но значение такой древней южной ориентации северокитайского яншаоского очага земледелия Чжан Гуан-чжи не распространяет на самое производственную основу. Его главный аргумент заключается в том, что северокитайские экологические условия отличались от тропических в Юго- Восточной Азии и что земледелие яншао основывалось на чумизе. Не ограничиваясь мнением о самостоятельности северокитайского очага земледелия, Чжан Гуан-чжи развивает взгляды о том, что луншаноиды, двигаясь на юг, под влиянием новой экологической обстановки перешли от возделывания просяной культуры к возделыванию риса. Последний обнаружен в неолитических луншаноидных культурах Южного Китая (цюй-цзялин, хушу, лянчжу, циньлянган и др.). Однако автор не может привести убедительных подтверждений в защиту приоритета северокитайского земледелия. Что касается констатации различия природных условий Северного Китая и более южных районов, то географы, как известно, отмечают отсутствие значительных физико- географических и климатических рубежей между северным и южным районами восточной части Азии. Кроме того, уже установлено, что климат в долине Хуанхэ во времена неолита был гораздо влажнее, местность покрыта широколиственными лесами субтропического типа. Эти природные условия вряд ли значительно отличались от таковых в Южном Китае. Наконец, широкое распространение просяных культур в древней и современной Юго-Восточной Азии и современное проникновение риса далеко на север - в Советское Приморье и на о. Хоккайдо - сводят на нет аргументацию Чжан Гуан-чжи. Очевидно, следует искать другие, в первую очередь исторические, причины различий земледельческих культур. В древности распространение таких культур чаще всего было следствием движения больших групп населения. Иными словами, такие важные вопросы, как происхождение земледелия, его приоритет в разных районах и создание ранних цивилизаций, должны решаться с учетом проблемы этногенеза.

Еще одна попытка обобщить историю каменного века Юго-Восточной Азии была предпринята новозеландским исследователем Дж. Гольсоном³¹ . Ранняя датировка шлифованных орудий в Австралии (около 20 тыс. лет назад) и на Новой Гвинее (около 15 тыс. лет назад) послужила ему основанием для вывода о раннем появлении этих предметов в материковом хоабине. За этим этапом следует, по мысли автора, возникновение ранней керамики во Вьетнаме и в Индонезии, датируемой для пещеры Ниах VI тыс. до н. э. Распространение земледелия в Юго-Восточной Азии он относит к периоду после появления шлифовки рабочего края орудий и до начала производства керамики. В этот же период, считает он, земледелие клубне - и корнеплодного типа стало известно и на Новой Гвинее. Дж. Гольсон полагает (и вполне обоснованно), что в конце плейстоценового периода хоабиньские, в основном собирательские, группы одомашнивают растения, послужившие основой индоокеанийского земледелия огородного типа. Тем не менее, констатируя даже поздний возраст этого земледелия на Новой Гвинее (предположительно в III тыс. до н. э.), Дж. Гольсон, ссылаясь на французского историка культурных растений Ж. Барро, пишет о параллельности перехода к земледелию на Новой Гвинее и в Океании³² . Предполагая появление земледелия этого типа на Новой Гвинее в III тыс. до н. э., он справедливо видит в распространении земледелия длительный процесс, в котором важную роль играло то обстоятельство, что население попало в новые экологические условия.

Попытка синтезирующего построения древней истории Юго-Восточной Азии с привлечением сведений, добытых популяционной генетикой, была предпринята американским археологом Ф. Л. Данном. Затопление континентального шельфа 14- 10 тыс. лет назад, пишет он, привело к увеличению географической замкнутости на материке и появлению вследствие этого "культурных изолятов". В позднем плейстоцене, по мысли Ф. Л. Данна, произошли определенные климатические изменения, вызвавшие в культуре человека "адаптивную складку". Для этого периода характерно развитие устойчивого культурного единства, выраженного в хоабиньской традиции, которая различными путями охватила соседние с материковой Азией районы. Поэтому хоабинь Ф. Л. Данн именует "консервативной ареальной традицией". Эта традиция

³¹ J. Golson. Both Sides of the Wallace Line: Australia, New Guinea and Asian Prehistory. "Archaeology and Physical Anthropology in Oceania", Vol. VI, 1971, N 2.

³² Ibid., pp. 136 - 137; J. Barrau. Histoire et Prehistoire horticoles de l'Oceanie tropicale. "Journal de la Societe des oceanistes". T. XXI, 1965, N 21.

стр. 191

нашла выражение в веревочной керамике, в господстве грубых рубящих орудий, в занятиях охотой и рыбной ловлей, в собирательстве и раннем земледелии. Первоначальный очаг керамики находился в районах северного субтропического или даже умеренного климата³³ . Этот период длился до III - I тыс. до н. э. Появление второй "адаптивной складки" было ознаменовано установлением развитого мореходства и в результате - налаживанием связей между всеми районами Юго-Восточной Азии, включая и островную зону. Это "инновационная ареальная традиция", которая выразилась в появлении полированных орудий, новой керамики типа сахуиньской и луншаноидной, в распространении возделывания риса и, наконец, в появлении бронзы³⁴ .

Таким образом, большинство из упомянутых буржуазных ученых склонно становиться на позиции экологизма, объясняя с его помощью возникновение и развитие разных этапов земледельческой культуры в Юго-Восточной Азии. Положительная сторона этой концепции и состоит в том, что она опровергает односторонний диффузионизм. Но в ответе на вопрос о происхождении земледелия важно не терять из виду его историческую связь с предшествовавшими стадиями хозяйства в Юго-Восточной Азии, прежде всего с рыболовством, которое привело к оседлости. Оседлость ограничила рост потребляющего хозяйства, и это противоречие было разрешено переходом к земледелию: Следовательно, основной стимул земледелия должно искать в общественной жизни, а не в экологии.

³³ F. L. Dunn. Cultural Evolution in the Late Pleistocene and Holocene of South-East Asia. "American Anthropologist", Vol. 72, 1970, p. 1045.

³⁴ Ibid., p. 1048.