ДВОЙМЕННЫЙ Игорь Алексеевич - кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник Центрального отдела ВНИИ МВД России.

Рецидивная преступность обладает относительно стабильным положением во всей совокупности правонарушений, высоким удельным весом ранее Судимых в общем числе лиц, совершивших преступления, а также осужденных к лишению свободы, устойчивостью асоциального поведения определенной категории рецидивистов. Анализ соответствующих проблем всегда был актуальным. В ходе наших исследований я пришел к убеждению, что характер первого преступления, возраст впервые осужденного, его поведение в период отбывания наказания и другие факторы оказывают наиболее существенное влияние на последующую преступную деятельность рецидивистов.

Этот вывод был сделан на основе эмпирического материала, полученного в результате анкетного опроса лиц, ранее отбывавших наказание в виде лишения свободы и имевших судимость к моменту осуждения. Анкета, содержавшая 36 вопросов, заполнялась по данным, имевшимся в личном деле осужденного, а также с его слов. Сбор данных проходил в исправительных учреждениях УВД Воронежской области. Всего

стр. 61

было заполнено 160 анкет. Исследованием было охвачено две колонии строгого режима, одна колония общего режима в сентябре 1998 г. Были также использованы данные уголовной статистики по РФ и областям Центрально-Черноземного региона за период 1992-1998 гг. для анализа динамики различных показателей, а также в качестве проверки достоверности выводов собственного исследования. В задачу входило в первую очередь изучение влияния факторов, относящихся к социально- демографической, уголовно-правовой, исправительно-трудовой характеристике личности осужденного.

Действующее уголовное законодательство предусматривает формы множественности преступлений: рецидив, совокупность. Для рецидива как наиболее опасной формы множественности преступлений характерны следующие правовые признаки: совершение умышленного преступления; наличие судимости за ранее совершенное умышленное преступление (ст. 18 УК РФ). Данная новелла свидетельствует, что в этом случае правовая оценка дается деянию, а не деятелю. В правовой науке нет единства взглядов по вопросу о признаках понятия рецидива. В зависимости от правовых подходов различают легальный, криминологический, пенитенциарный рецидив (1). При определении криминологического рецидива следует учитывать совершение лицом нового преступления после осуждения независимо от наличия или отсутствия судимости у виновного (2). Признавая, что снятая или погашенная судимость освобождает оступившегося человека от вечного клейма преступника и тем самым содействует его ресоциализации, правильно считают, что необходим учет подобных жизненных фактов в понимании рецидива, поскольку никто не в силах зачеркнуть прошлое (3).

Большой практический интерес представляет вопрос о том, какова длительность перерыва между предыдущим и последующим преступлением, после которого вряд ли можно вести речь о рецидиве. Согласно нашим данным, 46,9 % лиц, отбывших первое наказание, совершают новые преступления в первый год после освобождения, 23,5 % -от 1 года до 2-х лет; 8,2 % - от 2-х до 3-х лет; от 3-х до 4-х - 4%; свыше 4-х лет -16,3 %. Полученные в ходе исследования результаты в значительной мере совпадают с данными, полученными Д.С. Чукмаитовым (2, с. 14). Как видно, преступная активность лиц, освободившихся из ИУ, наиболее высока в первый год после освобождения. Затем до периода 3-4 года с момента отбытия наказания наблюдается спад.

И еще один вопрос заслуживает внимания - взаимосвязь между преступлениями. Когда мы говорим о влиянии первого преступления на последующую противоправную деятельность рецидивистов, мы имеем в виду целый период в жизни рецидивиста: обстоятельства, связанные с совершением первого преступления и его характер; первое отбывание наказания и освобождение от него и т.д. Определение данной взаимосвязи позволяет установить вероятные закономерности, предполагающие характер рецидивных преступлений, временные интервалы между ними и другие сведения, которые весомо значимы при рассмотрении уже конкретного, индивидуального поведения.

В результате исследования установлено, что характер рецидивных преступлений в значительной степени зависит от направленности и содержания первого преступления, возраста, достигнутого преступником на момент первой судимости, а также его личностных свойств. В какой степени то или иное свойство на момент совершения первого преступления может определить высокую вероятность совершения нового преступления?

Особенности личности рецидивиста изучены достаточно полно (4), однако мы предприняли попытку показать, что первое преступление при определенных обстоятельствах может быть признано достаточно значимым фактором в преступной биографии и его влияние во многом зависит от особенностей личности. Одной из характеристик личности является возраст. Исследователи-криминологи давно отмечают закономерность, суть которой заключается в том, что вероятность рецидива со стороны лиц более молодого возраста выше. Тем не менее возможность данного показателя в прогнозировании дальнейшего поведения различных категорий освободившихся из ИУ далеко не исчерпана.

стр. 62

48,1 % опрошенных совершили первое преступление в возрасте до 16 лет. Данное обстоятельство, на наш взгляд, связано с неустойчивостью ценностей системы, большой вероятностью преобладания антиобщественных взглядов, установок, с небольшим жизненным опытом,, неправильной ориентацией в решении даже несложных конфликтных ситуаций. Достаточно высока вероятность рецидива в случае совершения первого преступления в возрасте 18 - 24 лет. Рецидив среди лиц в зрелом и пожилом возрасте не характерен. Это подтверждается и исследованиями, проведенными А.Ф. Зелинским, который установил, что начало рецидива очень редко относится к 40 и более годам (3, с. 71).

В литературе встречается предположение о том, что чем моложе возраст преступника, тем, как правило, быстрее совершается новое преступление. Полученные нами результаты подтверждают это. В возрасте до 24 лет включительно высока частота совершения второго преступления. Далее, чем больше возраст, тем вероятность рецидива уменьшается. Можно, очевидно, предположить, что наиболее опасным с точки зрения возможности рецидива является возраст до 24 лет.

Зависимость между уровнем образования людей и вероятностью их антиобщественного, в том числе рецидивного поведения носит сложный характер. Полученные данные выглядят следующим образом: на момент совершения первого преступления 49,0 % имели среднее образование, 23,5 % - неполное среднее, 20 % - начальное. В последующем у 37,8 % образовательный уровень изменился. Так, на момент совершения нового преступления после освобождения свой образовательный уровень повысили и получили среднее образование 28,6 %; средне-специальное - 19,4 %; высшее - 6,1 %. Сопоставление названных величин приводит к следующему выводу: доля лиц со средним образованием на момент совершения последующего преступления достаточно высока (77,6 %). Образование в данном контексте не удерживает человека от повторного нарушения закона.

Существенную роль на поведение рецидивиста оказывают факторы, связанные с влиянием семьи. Анализ полученных данных показывает, что 74,5 % лиц на момент осуждения за первое преступление были холостыми. Тенденция омоложения осужденных, безусловно, сказалась на столь большом проценте холостых людей. По данным выборки Д.С. Чукмаитова (2, с. 46), этот показатель выше - 82,3 %. Наше исследование подтверждает то, что уровень рецидива среди холостых выше, чем среди женатых. Независимо от того, сохранилась семья или распалась, лица, которые состояли в браке, в целом меньше подвержены в последующем рецидиву. Следует обратить внимание на такой показатель, как процент распада семей. Для лиц, совершивших новое преступление после отбытия наказания, он довольно высокий (26,5 %), причем вероятность продолжения преступной деятельности со стороны лиц, у которых семья распалась, выше, чем у тех, чья семья сохранилась. По мнению 19,4 % рецидивистов, трудности в социальной адаптации будут связаны с перспективами создания семьи. А создание благополучной семьи - это изменение среды отбывавшего лишение свободы. Оно способствует прекращению преступной деятельности, возникновению новой шкалы ценностей и появлению смысла жизни. По мнению сотрудников исправительных учреждений, среди лиц, которые состояли в браке и у которых семья сохранилась, значительно меньше злостных нарушителей режима (5).

Тем не менее нередко взаимоотношения в семье, царящий в ней микроклимат являются причиной преступления. Статистика фиксирует в последнее время увеличение доли так называемых бытовых преступлений, выступающих следствием ненормальных взаимоотношений в семье. Не являются исключением и рецидивные преступления. Данный вопрос нами специально не исследовался, но было бы целесообразно привести данные другого исследования. Так, из числа опрошенных рецидивистов 83,7 % ответили, что в семье были нормальные взаимоотношения, у 16,3 % отношения были ненормальные - в семье случались драки, ссоры, скандалы (6).

Особую значимость приобретает проблема отношения рецидивистов к трудовой деятельности. По нашим данным, доля лиц без определенных занятий среди

стр. 63

опрошенных составила 18,2 %. Анализ ответов осужденных на вопрос о роде занятий показывает, что 44,9 % отнесли себя к рабочим, а другие категории лиц распределились так: служащие - 13,1 %; крестьяне - 14,6 %; учащиеся - 9,2 %.

Закономерной в нынешних условиях является проблема трудоустройства. По мнению 38,8 % опрошенных, после освобождения из ИУ трудности в большей степени будут связаны именно с трудоустройством. У 42,9 % после отбытия наказания в виде лишения свободы род деятельности изменился, в том числе за счет пополнения группы лиц без определенных занятий.

Учитывая трудности социальной адаптации рассматриваемой категории лиц, нельзя забывать о проблеме постоянного места жительства. Как показывают данные опроса, реальные затруднения с жильем в той или иной мере испытали 20,4 % рецидивистов. На вопрос о жилищных условиях 79,6 % рецидивистов ответили, что проживали с родителями; 17,3 % имели отдельную квартиру, дом. Это наиболее благополучная, так сказать, категория рецидивистов с точки зрения обеспечения жильем. Хотя здесь тоже не исключены плохие отношения с родственниками. Вторая группа лиц - это не имеющие постоянного места жительства - 3,1 %. Учитывая, что подавляющее большинство рецидивистов имели место жительства, данный показатель, по нашему мнению, не представляет практического интереса в плане выявления общих тенденций.

Рассмотрение социально-демографических признаков личности рецидивистов позволяет сделать ряд выводов: последующая противоправная деятельность рецидивистов предопределяется их возрастом; высокой остается вероятность продолжения преступной деятельности в случае, если до ареста лицо не имело определенных занятий, известное значение в последующем поведении может сыграть образовательный уровень и семейное положение.

Существенные особенности личности рецидивиста ярко проявляются при рассмотрении уголовно-правовых признаков. К ним относятся данные о количестве и характере прошлых судимостей, зависимости рецидива от вида и размера ранее отбытого наказания, направленности продолжающейся преступной деятельности. Эти и другие признаки свидетельствуют о повышенной общественной опасности личности рецидивиста по сравнению с лицами, совершающими преступления впервые. Анализируя данные о первой судимости, нетрудно убедиться в том, что более половины (52,1 %) из числа опрошенных отбывали свое первое наказание за корыстные и корыстно-насильственные преступления, которые представляют повышенную общественную опасность. В анализируемой совокупности высокий уровень (24,5 %) хулиганства. Причем далее идут умышленные убийства, нанесение тяжких телесных повреждений (8,0 %).

Можно в определенной степени говорить о взаимосвязи первого и второго преступления. Так, наблюдается устойчивая тенденция сохранения направленности преступной деятельности. Доля корыстных и корыстно-насильственных преступлений, за которые имеется вторая судимость, составляет 55,1 %. Относительно высок процент преступлений, совершенных из хулиганских побуждений (18,4 %). На 5,2 % увеличилась доля других насильственных преступлений (с 8,0 % до 13,2 %) в зависимости от распределения судимостей за первое и второе преступление. Наиболее устойчивым оказался рецидив, который начался с корыстного преступления. Данный вывод подтверждается сопоставлением числа судимостей с характером совершаемых в последующем преступлений.

Таким образом, наиболее высок уровень рецидива в группе корыстных и корыстно-насильственных преступлений, объединяющих разбои, грабежи и все виды краж, а также среди осужденных за хулиганство. Достаточно высокий уровень рецидива в группе насильственных преступлений (умышленные убийства, изнасилования, умышленные тяжкие телесные повреждения). Структура рецидивной преступности по характеру и размеру ранее отбытого наказания показывает, что рецидив - это проблема, относящаяся главным образом к лицам, ранее отбывшим лишение свободы. Доля рецидивной преступности, приходящаяся на осужденных, отбывших иные меры

стр. 64

наказания, незначительна. И это понятно, так как к лишению свободы осуждаются лица, по общему правилу наиболее запущенные в социально-нравственном отношении, совершившие более тяжкие преступления.

В результате исследования были получены данные о зависимости рецидивных преступлений от оснований освобождения из исправительного учреждения. Вероятность рецидива со стороны лиц, освобожденных условно-досрочно, по амнистии или помилованию, невелика, а среди лиц, освобожденных по отбытию срока наказания, гораздо выше.

В данной связи фактически отбытый срок наказания с учетом последующих судимостей оказывается на уровне рецидива. Положительно характеризуемые осужденные освободились раньше, а те, кто освобождался по окончании срока, характеризуются высокой степенью вероятности совершения нового преступления. Полагаю, что необходим более осторожный подход в применении условно-досрочного освобождения к лицам, имеющим вторую и последующие судимости.

Представляет интерес вопрос о зависимости уровня рецидива от такого обстоятельства, как соучастие в преступлении. В нашей совокупности большинство осужденных совершили первое преступление в одиночку - 68,2 %; в соучастии - 30,7 %. Структура рецидивной преступности по соотношению в ней одиночной и групповой преступности свидетельствует о том, что в современных условиях, в отличие от прошлого времени, рецидивисты реже являются соучастниками групповых преступлений, предпочитая совершать их в одиночку. Для некоторой категории ранее судимых лиц характерен весьма высокий уровень групповой преступности. К ним, в частности, относятся рецидивисты младших возрастных групп (до 25 лет), а также осужденные за разбой, грабеж и кражи.

Результаты исследования также в целом подтверждают положение о том, что чем хуже характеризуется лицо в местах лишения свободы, тем реальнее ожидать от него рецидивного преступления.

Подводя итог изложенному, можно сказать, что изучение личности рецидивиста должно занимать главное место в исследованиях феномена рецидива, так как свойства личности являются важнейшими мотивирующими факторами. Рассмотренные характеристики личности рецидивиста позволяют установить группы риска и скорректировать работу правоохранительных органов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. См.: Карпец И.И. Проблема преступности. М., 1969. С. 113-115.

2. См.: Чукмаитов Д.С. Влияние первого преступления на последующую противоправную деятельность рецидивистов. М., 1994. С. 12.

3. См.: Зелинский А.Ф. Рецидив преступлений: структура, связи, прогнозирование. Харьков, 1980. С. 9.

4. См.: Михлин А.С. Личность осужденных к лишению свободы и проблемы их исправления и перевоспитания. Фрунзе, 1980; Горбатовская Е.Г., Кононов АЛ., Юцкова ЕМ. Личность рецидивиста и использование данных о ней в деятельности прокуратуры. М., 1987; Солопанов Ю.В., Квашис В.Е. Рецидив и рецидивисты. М., 1971; Журавлев М.П. Особо опасные рецидивисты. М., 1973; Чукмаитов Д.С. Влияние первого преступления на последующую противоправную деятельность рецидивистов. М., 1994,и др.

5. См.: Алексеев A.M., Солопанов Ю.В. Профилактика рецидива преступлений. М., 1980. С. 14.

6. См.: Божанов О.И., Ефимов М.А? Саркисова Е.А. Предупреждение повторных преступлений. Минск, 1988. С. 37.