КОСТИН Валентин Алексеевич - доктор философских наук, профессор Уральской академии государственной службы (Екатеринбург). КОСТИНА Наталья Борисовна -кандидат философских наук, доцент Уральского государственного профессионально-педагогического университета.

Сегодня концепции исторического процесса (формационная, цивилизационная, теории модернизации) обнаружили пределы применимости. Степень осознания ограниченности указанных концепций различна: более всего осознаны недостатки формационной теории, что касается цивилизационной доктрины и теорий модернизации, то в отношении их возможностей объяснения исторического процесса иллюзий больше. Недостаточность указанных концепций для исследования социальных изменений не означает их абсолютной ложности, речь идет лишь о том, что категориальный аппарат каждой из концепций, круг описываемых ею социальных феноменов недостаточно полны, по крайней мере в отношении описания того, что содержится в альтернативных теориях. Необходимо переосмысление содержания описаний социальных изменений, а также понятий общего и уникального, на основе которых делаются обобщения и дифференциации, строятся схемы исторического процесса. В данной статье мы попытаемся предложить некоторые, понятийные ориентиры синтетической концепции исторического процесса.

Теории исторического процесса отражают одностороннее понимание исторических изменений, наблюдается редукция многообразия их форм к каким-либо видам. Формационная концепция видит в историческом процессе только прогресс, причем тотальный, считая, что поступательное развитие охватывает все сферы социальной жизни, включая человека. Линейно-прогрессистскими являются также теории модернизаций, отличаясь от формационного подхода оценкой западной цивилизации в качестве вершины истории, ее завершения. В цивилизационной концепции обращается внимание на вариативность духовной культуры, утверждается неизменность культурных уникальных духовных комплексов, их решающая роль. Хотя сами культурные комплексы рассматриваются как стабильные, тем не менее каждый из них представляется особым вариантом культуры. Если Гегель полагал, что духовное, что называется, по определению обладает способностью к развитию, в данном подходе утверждается обратное: внешний мир может измениться, уникальные системы культуры - нет.

Очевидно, каждая из концепций содержит рациональные идеи и игнорирует другие. Реальная история общества включает в себя как комплекс изменений, так и определенные константы, которые до сих пор не сведены воедино, чему препятствуют ограниченность оценок, когда частные изменения рассматриваются как целостные, отсутствие категориального аппарата, способного охватить противоположные подходы. История свидетельствует, что социальные изменения более многообразны, нежели

стр. 6

их теоретические модели. Из этого факта можно делать разные выводы: либо отказаться от моделей, либо выяснить их реальные границы. Последнее более конструктивно.

Нет сомнения в прогрессе техники и науки. Этот вид изменений описан достаточно подробно, и мы не будем на нем останавливаться (1). Однако он не единствен. В обществе, помимо прогрессивных, достаточно широко представлен и такой вид изменений, как комбинаторика, под которой мы понимаем сочетания устойчивых элементов (например, набор различных форм собственности). Весьма важны и функциональные изменения - изменение роли одних элементов по отношению к другим. Например, наука значительное время выполняла мировоззренческие функции для узкого круга людей. В современных условиях она выступает основой создания новых технологий и повседневных действий миллионов людей. На ролевую динамику элементов связи обращают внимание Г.Е. Зборовский и Г.П. Орлов: "Есть такая вечная и постоянно живая проблема - проблема "ведущего фактора". Мы всегда имеем дело с множественностью детерминантов. Выделение чего-то одного как решающего для всех времен и состояний - путь в тупик" (2). С этим трудно не согласиться. Связанные стороны существуют в контексте условий, они могут быть различной степени зрелости, что, несомненно, сказывается на их взаимных ролях типа "определяемое" и "определяющее".

Имеет место и такая форма изменений, как увеличение или уменьшение значимости социальных феноменов, например, возрастает значение нравственности как способа регулирования отношений людей по сравнению с ролью традиций. Сами нравственные нормы практически не претерпевают изменений, но объем этого способа регулирования отношений между людьми растет, а традиций - падает.

Успех синтетической работы обусловлен во многом тем, насколько полно и правильно описаны формы исторических изменений в частных концепциях, претендующих на всеобщность. Хотя в существующих доктринах социальных изменений имеются рациональные положения, они, тем не менее, несут отпечаток претензий на монополизм, содержат искажения. Рассмотрим подробнее слабые места цивилизационной концепции исторического процесса, поскольку ее методологические возможности оцениваются достаточно некритично (3).

Несмотря на рациональные аспекты, цивилизационному подходу присущ изрядный антиисторизм, заключающийся в том, что порядки, которые имели место в определенный период, трактуются как обязательные для всей истории. Недостатком цивилизационного подхода является то, что культура рассматривается только в языковой форме, на уровне психических явлений, но не учитывается, что духовное объективировано в среде обитания (инфраструктуре, технике), видах растений и животных, организациях, технологиях. Если принять во внимание реальные формы бытия культуры, то при исследовании цивилизаций необходимо рассматривать черты всех сфер общества. Связывая с цивилизацией описываемые социологами сферы жизни: сознание, экономика, политика, быт и инфраструктура, можно полнее описать данный феномен.

В качестве недостатка цивилизационного подхода следует назвать культуро-центристские мотивы трактовки человека не как субъекта духовной культуры, а как ее раба. Культуроцентризм, при всем своеобразии, заключает в себе попытку так же, как социоцентризм, объяснить человека как проявление культуры, а не как ее творца. Однако в человеке есть и природные начала, которые не объяснимы из культуры; сама культура - инструмент жизни, который создается людьми.

Одной из причин игнорирования изменений в культуре является то, что при ее анализе ограничиваются рассмотрением таких стабильных культурных явлений, как религиозное сознание. Действительно, нет сомнения, что существуют устойчивые формы религиозного сознания, однако не следует упускать из виду факт, что его роль неодинакова на разных этапах истории. Сторонники цивилизационного подхода, рассматривая общества, к тому же игнорируют общее в исторических изменениях, видят

стр. 7

в них только уникальное. Это стало возможным потому, что при исследовании обществ пользуются представлениями об общем, которое понимается как тотально-общее.

Описание локальных обществ нельзя ограничивать конкретными, уникальными чертами; им присущи и общие характеристики, хотя природа последних специфична. Общими являются не ценности, разделяемые в этих обществах, на что обращают внимание сторонники цивилизационного подхода, а их функции и значения. Этот специфический вид общего вполне может служить основанием для классификации локальных обществ. Например, с точки зрения роли, которую играют разные формы сознания, можно выделить три этапа в жизни обществ: мифологический, теократический, светский. Такова основная линия эволюции. Последовательность этих изменений не следует толковать в духе О. Конта, что каждая последующая стадия исключает предшествующую. Речь идет о смене доминирующей роли формы сознания. В светском обществе религия и мифология не исчезают, но они не играют доминирующей роли по отношению к общественной практике.

Для выявления как рациональных, так и слабых сторон цивилизационного подхода необходимо определиться с понятием "цивилизация". Мы рассматриваем понятия "локальное общество" и "цивилизация" как совпадающие применительно к определенному историческому периоду (начиная с неолитической революции до складывания мирового рынка). В эту эпоху локальное общество представляет собой проявление феномена цивилизации (конкретной культуры во всех формах: ментальной, практической, объектной) в его наиболее полном виде. Такой подход не противоречит пониманию общества как системы отношений, поскольку отношения - это тоже сфера культуры.

В современных условиях понятие "цивилизация" характеризует лишь остаточные культурные различия между регионами, которые претерпевают изменения. В наше время можно говорить о цивилизационном своеобразии регионов, а не о различных цивилизациях. Этот вывод неизбежен, если мы признаем, что культура не является чем-то неизменным.

Возникновение цивилизаций было связано, с одной стороны, с автономизацией локальных обществ, их автаркией, с другой стороны, со специфической комбинацией внутри них основных форм деятельности. Комбинаторный тип изменений означает, что в локальных обществах нет предопределенности, а также то, что эти общества не могут быть классифицированы однозначно, как, например, феодальное или капиталистическое. Это частные конструкты, выделяющие какую-то одну черту жизни локальных обществ. В действительности автономные общества могут быть описаны только через совокупность конкретных признаков, когда специфика одного не предопределяет специфики другого. Чем же определяется то, что в обществе складывается та или иная совокупность признаков? Ответ на этот вопрос вряд ли может быть однозначным, но детерминантами являются, по-видимому, выбор самих людей и, отчасти, влияние обстоятельств. Таким образом, спецификация общих форм деятельности характеризуется случайностью.

В локальных обществах, или цивилизациях, выявлена доминирующая роль религиозного сознания, причем выделяются два типа: имманентное (языческое, признающее существование богов в мире) и трансцендентное (бог существует вне мира). Каждый из этих типов религиозного сознания существует в конкретных формах.

Доминирование религиозного сознания проявлялось в том, что оно оказывало регулятивное воздействие на сферу не только личной, но и производственной, социальной, политической жизни. Впоследствии начинает доминировать научное сознание, что не исключает мифологического и религиозного сознаний, оказывающих влияние на личную жизнь, на практику спасения души, но не на производственную или политическую практики.

Ведущая роль религиозного сознания - общая характеристика локальных обществ, которая проявляется, несмотря на различные представления о боге или богах,

стр. 8

способах спасения, во всех сферах общественной жизни. В самой идее спасения тоже есть общее. Для христиан и буддистов спасение - в избавлении от плохой жизни, страданий, хотя конкретные представления о страданиях различны.

На наш взгляд, сомнителен и другой тезис сторонников цивилизационного подхода, заключающийся в том, что цивилизационная общность едина в культурном отношении, ценности духовной культуры являются всеобщими для данной цивилизационной общности. Так, для европейцев характерен один менталитет, для индусов - другой. Такой вывод делается на основе экстраполяции на общество представлений об общем, которые наработаны в естествознании. Мы отмечали, что общее в социальной жизни имеет частичный характер, который проявляется в одинаковых функциях разных образований. Но существует еще одна форма частично общего: качественно общее, характеризующееся количественными различиями. Так, общей для большой группы людей может быть вера в определенного бога, что вовсе не исключает различий в степени веры. В вере, как и во всяком деле, имеются герои и парии. Многие верующие являются таковыми чисто внешне, вера не оказывает на их жизнь существенного влияния. Кроме того, в каждой цивилизационной общности всегда были и будут люди не верующие, или верующие в то, что осуждается членами официальной конфессии.

Частично-общее проявляется и в том, что общее в одном отношении может сопровождаться различиями в другом. Например, вера в единого бога вовсе не гарантирует единого культа, единого стиля жизни. Это хорошо известно. Цивилизационный же подход исповедует понимание общего как тотально-общего, то есть сравниваемые явления одинаковы во всем. Концепция общего как тотально-общего является, осознают это ее сторонники или нет, основой мессианизма. Поверившие в существование общего такого рода стремятся осчастливить все человечество. Следует отметить, что это понимание присуще и сторонникам линеарных подходов к истории.

Сказанное означает, что в любой цивилизации существовали элементы разных культур, хотя их статус был не одинаков: были культуры и мнения официально признанные, а были неофициальные. В цивилизационном подходе официальная культура трактуется как единственная и неизменная.

Попытаемся показать формы частично-общего, которые имели место в локальных обществах.

Различия в экономической сфере между локальными обществами не очень значительны в отношении орудий труда и достаточно существенны с точки зрения условий труда, форм собственности: во всех доминируют ручные орудия труда. Большее значение имеют различия в предметах труда (естественное плодородие почвы, виды растительного и животного мира на данной территории) и географических условиях труда (сухой климат или, напротив, влажный). Эти естественные различия и определяют экономический облик общества. Зависимость производства от географической среды на этом этапе велика, впоследствии ее значение уменьшается. Если орудия труда в обществах относительно однотипны, то экономические отношения разнообразны: в одних обществах значительный вес имеют товарно-денежные отношения, в других они незначительны. Формы собственности и их сочетания отличаются разнообразием: государственная, частная, общинная собственность представлены в этих обществах достаточно широко.

Во всех сферах локальных обществ наблюдается особая форма разделения труда, которую можно назвать наследственной. Этот вид разделения труда закреплялся либо системой правовых норм, либо традициями и обычаями и охватывал все сферы общественной жизни.

Один из мифов, имеющих хождение в исторической, политической, философской литературе, заключается в конструировании искусственного самостоятельного субъекта истории (общество, нация, класс, организация, государство, род и т.д.) и двух типов отношений между ним и личностью: либо община признается господствующей над

стр. 9

индивидом, либо индивиды признаются автономными. Власть общины над индивидами трактуется как сущность азиатского типа общества.

Что вызывает сомнение в такой конструкции? Прежде всего, холистская интерпретация понятия "общество", по которой оно выступает особым субъектом, способным вступать в отношения с реальными людьми. Мы считаем, что общество не может выступать в качестве особого субъекта. Поэтому и отличия между регионами вряд ли можно описать с помощью вымышленных субъектов. На наш взгляд, специфика восточных обществ в том, что в них гарантируется пожизненная связь человека с землей, экономический и политический статус. В западном же обществе гарантированного экономического статуса либо нет, либо он весьма ослаблен. В результате на практике реализуется концепция экономической жизни как игры-соревнования, ставками в которой служат богатство, земля, а в ряде случаев и собственная свобода. Рынок - это проявление экономической концепции жизни как игры.

Определенность, гарантированность экономического статуса заключается в том, что человек, являющийся собственником или пользователем земли, выступает в этих качествах независимо от рыночной конъюнктуры. Такая ситуация возможна потому, что земля не является объектом купли-продажи. В западном же обществе статус находится в зависимости от экономической деятельности: человек может утратить статус собственника или пользователя, если его деятельность не отвечает определенным условиям. То же самое происходит с социальным статусом. Постоянство статуса имеет плюсы и минусы. Так, минусом постоянного статуса можно считать то, что он не выполняет мотивирующей роли для субъектов, ориентированных на риск и игру, не связан со способностями личности, ведет к уравниловке. Плюсом является то, что индивид защищен от превратностей рыночных колебаний. Однако в восточном обществе ослаблены мотивирующие значения земельной собственности, богатства. Но это не означает отсутствия других мотивов к труду.

Следует отметить, что гарантированность экономического статуса не исключает возможности развития человека как личности. Напротив, при таком статусе человек имеет больше возможностей вкладывать в себя, а не в вещи, то есть развивать свои силы и способности. Постоянство статуса (и занятий) регламентируется главным образом традицией. А силой, которая ее гарантирует, являются сами общности людей. Это означает, что роль правовой регуляции в этом обществе снижается, но не исчезает. Право как регулятор в данных условиях является целесообразным не тотально, а лишь в определенных пределах, поскольку нет постоянных потерь или приобретений имущества за счет других, нет необходимости насильственного принуждения индивидов к выполнению хозяйственных норм. Главным негативным фактором в этом обществе является отсутствие системы массового образования, господство традиционных технологий, а не отсутствие частной собственности на землю.

Различие в гарантированности статусов осмыслено в литературе как межцивилизационное различие между Западом и Востоком, реальное же его содержание свидетельствует о том, что ориентация на разные стили жизни (жизнь-игра, стабильная жизнь, аскетическая жизнь) имеет место в каждой цивилизации, то есть существуют большие группы приверженцев того или иного образа жизни. Другое дело, что в существовавших цивилизациях доминирующее значение получал какой-то один из этих стилей. Данное обстоятельство требует осмысления в отношении современности и будущего человечества. Можно предположить, что все они будут признаны равноправными.

В локальных обществах имеют место специфические отношения между политической и экономической сферами; в частности, можно говорить о сращивании политической власти и земельной собственности: собственник земли является, как правило, и чиновником. Впоследствии происходит обособление политической власти от земельной собственности.

Отношения между людьми в локальных обществах пространственно ограничены, носят территориальный характер, с переходом от локальных обществ к глобальному

стр. 10

отношения приобретают экстерриториальный характер. Особенностью автономных обществ (цивилизаций) является также то, что в некоторых из них (Египет, Греция, Рим) широкое распространение получает рабство, хотя оно возникает в родовом обществе. Политическая сфера локальных обществ характеризуется наличием государства, церкви, которые, как правило, сращены друг с другом. Степень этой связи различна: от абсолютной в мусульманском мире до умеренной в католическом.

На уровне инфраструктуры в локальных обществах ее можно разделить на естественную и искусственную. Искусственная инфраструктура представлена типами: деревенская, городская или смешанная.

Значение инфраструктуры применительно к локальным обществам в исторической литературе плохо осознано, она не учитывается ни в периодизациях, ни в классификациях общества. Подобное игнорирование приводит к тому, что картина локальных обществ является заведомо неполной. В предварительном порядке можно отметить следующее: исключительно деревенскими являются общества, существовавшие после неолитической революции вплоть до возникновения городских или смешанных цивилизаций, причем первые появились на языческой основе. Чем характеризуется деревенское общество? На наш взгляд, его главным признаком является относительная профессиональная однородность людей; город характеризуется наличием множества разнородных профессиональных групп и, тем самым, рынком как местом обмена результатами труда.

По всей видимости, деревенским было европейское общество в течение нескольких веков после падения Рима. Так называемый феодализм - не что иное, как деревенское общество, но со специфической государственной структурой, церковью, христианской религией. Однако в рамках этого общества постепенно возникли города, светская культура, промышленность, что привело к необходимости иного типа государства, того, которое обслуживает не вотчину, а нацию с возрожденными элементами античной жизни. Античное общество по инфраструктуре было больше городским, нежели сельским. В этом смысле оно кардинально отличалось от раннего средневековья. Позднее средневековье - это уже смешанное общество.

Азиатские локальные общества (Китай, Индия) были смешанными с точки зрения инфраструктуры, в них всегда существовали города и деревни. Та же картина - на Ближнем Востоке в эпоху раннего средневековья. В этом отношении они отличались от современной им Европы: в них иной тип государства - деспотический или патриархально- деспотический (как и в период абсолютизма в Европе, когда возникли города), иные религия и культура.

Таким образом, локальные цивилизации возникли как результат специфических исторических изменений. Последние представлены, с одной стороны, дифференциацией сообщества людей на пространственно изолированные группы, с другой - комбинаторикой различных сфер общественной жизни и их элементов, реализацией комплекса возможностей в каждом локальном обществе. Локальные общества представляют собой сумму цивилизаций, которые, хотя и оказывают влияние друг на друга, тем не менее сохраняют автономию. Общество как целое может возникнуть лишь в результате обратного процесса конвергенции, которая выражается в формировании единого мирового рынка, единого хозяйства, интернационализации различных аспектов локальных культур, изменения людей. Человек локального общества ограничен его культурой, современный же человек является носителем и локальной и мировой культур одновременно, что и дает основание для различения стадий цивилизации - сначала как сообщества людей, а впоследствии как культурного феномена. Эти процессы в наше время реальность. И хотя нельзя считать завершенными или исключающими появление новых локальных различий, они ясно указывают на то, что цивилизации - явление историческое.

Отметим, что в XVIII в. наблюдается начало процесса прямо противоположного обособлению обществ - складывание мирового рынка. В XX в. складывается единое информационное пространство, происходит взаимопроникновение культур, происходит

стр. 11

процесс интеграции локальных цивилизаций в единое общество. Понятно, что при этом остаются существенные различия между бывшими локальными обществами. Однако это уже не прежние цивилизации, а их остатки.

Рассматривая отмеченные долговременные тенденции, влияющие на судьбу цивилизационных различий, отметим, что они так или иначе проявили себя, но вряд ли в настоящий момент эти проявления можно считать исчерпанными. В основе указанных тенденций находится не действие каких-то безличных законов, не рок, а стремление людей к самореализации, к полноте жизни. Реальные потребности, а также реальные условия их удовлетворения - это достаточные основания для осмысления форм жизни, в которых эти потребности могут быть удовлетворены.

В духовной сфере наблюдается тенденция превращения бывших гомогенных цивилизаций в гетерогенные образования. Прежние региональные культуры становятся интернациональными, экстерриториальными. Это означает, что регионы, характеризовавшиеся ранее как однородные с точки зрения религии, обычаев, традиций, этнического состава, становятся поликультурными, поликонфессиональными. Этот факт неизбежно требует формирования надконфессиональных, наднациональных культурных регуляторов. В числе таковых все больше и больше проявляют себя наука и международное право. Если регуляторов нет, неизбежна установка на победу одной конфессии, или культуры, а это влечет за собой насилие одних людей над другими, навязывание каких-то ценностей и идеалов. Теория цивилизации в традиционном истолковании, независимо от намерений ее сторонников, препятствует процессу интеграции, ориентирует на сохранение регионов как моноконфессиональных, на противодействие проникновению "чужой культуры и веры", а, стало быть, на навязывание веры человеку.

В экономической сфере локальные общества, напротив, были полифункциональными, каждое из них имело основные виды производства: сельское хозяйство, добывающие отрасли, строительство, ремесла, торговлю. Повышение производительности труда неизбежно вело к появлению обмена. Последний способствовал формированию международного разделения труда, что с неизбежностью ведет к изменению экономической жизни регионов, возникновению отраслей, работающих на мировой рынок, транснациональных корпораций. Вместе с тем, возникает региональное экономическое неравенство. В одних регионах концентрируются передовые технологии, в других -отсталые, в одних происходит научное и промышленное развитие, в других - сельскохозяйственное. В зону сельскохозяйственного развития попадает ряд цивилизаций, которые многими сторонниками цивилизационного подхода относятся к восточному типу развития. Тем самым международное разделение труда как бы консервирует, поддерживает определенные элементы культуры традиционных цивилизаций в этих странах: привязанность к земле, общинный характер землепользования, роль общины. Однако сохранение этих порядков - результат не отставания от мира, а участия в международном разделении труда.

В этих условиях ставить вопрос об экономическом равенстве регионов и государств, находящихся в них, значит ориентироваться на прошлые порядки. Экономического равенства территорий уже быть не может, регионы не могут быть однообразными с точки зрения состава производительных сил, отраслей производства. Чтобы вернуться к этому, нужно изолировать страну или регион. Вместе с тем, этот идеал процветает на страницах философской, социологической литературы. Страны и регионы делятся на передовые, способные к непрерывной самостоятельной модернизации, и модернизируемые в незначительной степени под давлением внешней необходимости. Авторы таких концепций предполагают, что социальные изменения должны быть одинаковыми во всех регионах. Это стремление к одинаковости проистекает из прошлого опыта, оно коренится в уверенности, что другого быть не может. На наш взгляд, ставить вопрос о равенстве в современных условиях можно только в смысле социального равенства, то есть равноправия регионов, их заинтересованности в международном разделении труда, отсутствия дискриминации.

стр. 12

Тенденции, имеющие место в экономической и культурной областях, специфическим образом проявляются и в сфере политической. Интернационализация экономики неизбежно требует и интернационализации в политической сфере, поскольку организация политической власти по региональному принципу во многом препятствует осуществлению справедливых экономических отношений. Необходимы экстерриториальные субъекты власти, и они, как это видно из современной истории, появляются. Пример ООН. Их отсутствие или несовершенство, при сильных региональных и национальных властях, ведет к конфликтам, недоверию, несправедливому распределению благ, к попыткам одних народов править другими.

Сказанное, однако, не означает, что региональные или национальные субъекты власти должны исчезнуть. Они останутся, но их функции претерпят изменения. Одно из главных изменений, по-видимому, будет заключаться в передаче права международным органам на насилие по международным вопросам, запрет на национальные армии (безусловно, в далекой перспективе).

Важно отметить и те тенденции, которые возможны в области экономических и, прежде всего, товарно-денежных отношений. В условиях локальных обществ рынки неизбежно носили региональный характер. По существу, несмотря на международную торговлю, каждый регион был экономически самодостаточным. По крайней мере, основная масса товаров обращалась на региональных рынках. Нельзя сказать, что историческая память об этих порядках стерлась. Они в своеобразной форме реанимируются в качестве идеала формационной теории и в технологическом детерминизме. Здесь развитие общества на этапе возникновения мирового хозяйства мыслится в категориях национальных хозяйств; предполагается, что мировое хозяйство будет складываться из суммы национальных и региональных хозяйств, причем каждое является копией другого. В частности, каждое из них должно иметь промышленность, сельское хозяйство, науку, культуру, здравоохранение и т.д. Тем самым, явно ли неявно, предполагалось равенство регионов в их социальном строении.

Эволюция обществ в таком направлении означала бы, что международное разделение труда имело бы символическое значение, а борьба между государствами и регионами обострялась, и прежде всего за ресурсы, за то, порядки какой страны должны быть образцом для других. Новая европейская история хорошо демонстрирует борьбу между государствами за лидерство, ресурсы, влияние. Она неизбежно предполагает опору на силу, наличие мощных армий, вооружения, использование насилия как главного аргумента в отстаивании правоты.

Однако международное разделение труда требует отказа от сохранения регионального равенства, понимаемого как подобие экономической, социальной и культурной жизни стран и регионов. Напротив, его последовательная реализация означает определенное неравенство регионов с точки зрения состава производительных сил, производства доминирующих видов товаров и услуг, культурного своеобразия и образа жизни. Это неравенство можно определить как профессиональное, а не социальное. Регионы и государства интересны друг другу разнообразием, непохожестью. В таком случае меняются и критерии оценки народов и культур, отпадает необходимость измерять современность народов и регионов степенью их соответствия выбранному образцу. Мессианское мышление становится излишним.

При последовательно проведенном межрегиональном разделении труда во многом изменяются и характеристики международного рынка. Прежде всего, усиливается зависимость регионов друг от друга, а конкуренция усиливается внутри отраслей и регионов.

При международном разделении труда неизбежны новации в рыночных отношениях. Товарно-денежные отношения характеризуются тем, что распределение ресурсов осуществляется в соответствии с экономической эффективностью. Организации, работающие более эффективно, присваивают и большее количество ресурсов. При одинаковом наборе видов деятельности у каждой страны это ведет к тому, что одни регионы проигрывают, другие выигрывают, одни отстают, другие опережают. Госу-

стр. 13

дарства и их союзы, опережающие других, часто стремятся воспользоваться своими преимуществами, ограничить дееспособность конкурентов, сохранить лидерство, что приводит к уродливым отношениям.

Однако необходимо осознавать, что указанные результаты рыночной экономики -это следствие не товарно-денежных отношений вообще, а модели полного регионального рынка, возникшей в прошлом из отрицания регионального разделения труда. Действительно, даже если каждое государство, регион стремится к всесторонности за счет автаркии, возникает зависимость от сырья, находящегося вне страны или региона, поскольку можно создать отрасль хозяйства, но не исходные материалы. Возникает зависимость от трудовых и интеллектуальных ресурсов, которые перемещаются из одного региона в другой. Единообразная модель развития стран мира не является эффективной, она требует колоссальной милитаризации общества, дорогих военных организаций, которые не создают национального богатства, а тратят его.

Другой негативной стороной этой модели мирового сообщества является то, что сверхприбыли концентрируются в отдельных регионах, а потому помощь и содействие (как неизбежные функции, дополняющие рыночное регулирование) оказываются ими с позиций не экономической целесообразности, а политической пристрастности, приоритета национальных интересов, что вносит диссонанс в экономическую жизнь мирового сообщества. Суверенизация, единообразие регионов становятся препятствием для развития экономической, духовной, политической жизни народов. Их роль аналогична роли феодальной обособленности в европейской истории, которая мешала складыванию национальных государств, национальных рынков. В XX в. сохранению национальных государств во многом способствовала монополия ряда из них на оружие массового поражения. В настоящее время эта монополия утрачена, поэтому и шансы отдельных государств или регионов на роль мирового правительства утрачиваются. Ни одно национальное государство не может эффективно выполнять роль мирового правительства, какими бы богатыми и упрямыми эти государства ни были.

Практика создания блоков, противостоящих друг другу, опасна, может привести к самоуничтожению человечества. В современных условиях нет разумной альтернативы созданию международного центра власти, который бы выполнял специфические функции. Отрицание такого центра приводит к тому, что на роль центра начинают претендовать национальные государства или их союзы.

Таким образом, рассмотрение социальных изменений позволяет сделать вывод, что наряду с прогрессивными существуют и комбинаторные, а также изменения ролей тех или иных идей и ценностей. Понятие изменения не исчерпывает социальной реальности, поскольку существуют и устойчивые явления, например, нормы морали.

Последнее весьма важно, поскольку и формационный, и цивилизационный подходы отрицают существование родовых неизменных ценностей, присущих поколениям людей, живущих в разные исторические эпохи. Однако одинаковые ценности существуют, и связаны они, прежде всего, с отношениями внутри малых групп: семьи, трудовых коллективов. Исчезнуть они могут только с исчезновением общества. Например, любовь к ближнему, солидарность, взаимопомощь освящаются как языческими, так и мировыми религиями.

Безусловен рациональный смысл теорий прогресса, поскольку сторонники цивилизационного подхода трактуют прогресс как некий миф. Понятие "прогресс" обрело определенность содержания в философских и социологических системах XIX в. (О. Конт, Г. Спенсер, К. Маркс и др.). В XX в. обнаружилась несостоятельность ряда их аспектов, что привело многих мыслителей к отказу от признания прогрессивных изменений в обществе, выдвижению альтернативных теорий, таких, как учение о перманентности кризисного состояния общества, теория цикличного развития (П. Сорокин), цивилизационного подхода (Н. Данилевский, А. Тойнби и др.). Собственно, в "Социологических исследованиях" за последние годы не раз публиковались материалы по данной проблематике (4).

Сомнительны идеи самодействия прогресса, его тотальности и телеологичности.

стр. 14

Под самодействием понимается независимость прогресса от людей. Его движущие силы выносятся за рамки человеческих возможностей. Считается, что прогресс реализуется независимо от намерений людей. Под тотальностью прогресса понимается то, что он имеет всеохватывающий характер, что прогрессируют все компоненты социального мира: человек, техника, отношения, сознание. Под телеологичностью прогресса понималась его направленность на некую цель, например, коммунизм, всеобщее счастье, утверждение монополии позитивного мышления и др. Цели, ради которых осуществлялся прогресс, рассматривались и как критерии прогресса.

С нашей точки зрения, прогресс в социальном мире представляет собой рост возможностей человека, обусловленный усложнением как условий человеческой деятельности, так и самой деятельности. Такое понимание прогресса не связано ни с телеологией, ни с тотальным пониманием прогресса, ни с верой в его самореализацию, и находится в отношении преемственности с традиционным лишь в определении такого его признака как усложнение. Прогресс имеет место там, где появляются новые, более сложные образования.

Понимание прогресса как роста возможностей человека через совершенствование факторов деятельности и самой деятельности не распространяется на мотивы человеческой деятельности, на отношение человека к миру, людям. Это означает, что прогресс не является тотальным. Если обозначить области прогресса в социальном мире, то они ограничиваются знанием, техникой, самой деятельностью, ее сложностью. Рост возможностей человека не означает прогресса нравов, чувств. Результаты прогресса могут использоваться как для блага людей, так и против них.

С такой трактовкой прогресса совместимы существование и мирового рынка, и свободы индивидов, как родовых, так и преходящих ценностей, уникальность самих людей, многообразие их сил, способностей, во многом обусловленных генетически, а потому неискоренимых. Субъектами истории являются конкретные люди, обладающие не только общими, но и уникальными чертами. Условием реализации человека, выражением его индивидуальности является свобода самоопределения. Будущее общество будет плюралистичным, связанным с различными стилями жизни, системами ценностей.

Отличие людей будущего от прошлых поколений в отношении ценностей будет заключаться не в отсутствии плюрализма ценностей, а в возможности их свободного выбора, в том, что группы людей, разделяющих одинаковые ценности, не обязательно будут сосредоточены на одной территории. Они могут жить в разных регионах, и их организации будут иметь экстерриториальный характер.

Таким образом, и цивилизационный, и линейно-прогрессистский подходы к периодизации истории имеют как определенные недостатки, так и позитивные стороны. Ни тот, ни другой не могут быть признаны в качестве основания целостного понимания процесса социальных изменений в силу односторонности. Подобным основанием выступает осознание как комплексов социальных изменений, так и устойчивых компонентов общественной жизни. Это заставляет задуматься над необходимостью построения теории, которая учитывала бы виды социальных изменений и их ролевую динамику.

ПРИМЕЧАНИЯ 1. См. Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 45-60.

2. Зборовский Г.Е., Орлов Г.П. Социология: Учебн. для гуманитарных вузов. М., 1995. С. 48.

3. Семенникова Л.И. Цивилизации в истории человечества: Учебное пособие. Брянск: Курсив. 1998. С. 8.

4. Сорокин П.А. Обзор циклических концепций социально-исторического процесса // Социол. исслед. 1998. N 12; Цапф В. Теория модернизации и различие путей общественного развития // Там же. 1998. N 8; Тощенко Ж.Т. Социология: пути научной реформации // Там же. 1999. N 7; Зборовский Г.Е. Еще раз о реальных проблемах современной социологии // Там же. 1999. N 6; и др.