публикация №1496643039, версия для печати

НАУКА - ДЕЛО СВЕРХПРИБЫЛЬНОЕ (мнение)


Дата публикации: 05 июня 2017
Автор: Л.М.Шульман
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1496643039)
Рубрика: ВОПРОСЫ НАУКИ
Источник: (c) Деловая Украина, 04-28-2000


С начала 1990-х годов не утихают споры в бывших республиках СССР касательно роли и места науки в современном обществе. Везде шло массовое сокращение научных институтов. Работники науки становились коммерсантами или уезжали за рубеж для дальнейшей научной деятельности - иного выхода не было. Этому вторили и государственные органы. Так, в Приложении 1 к Постановлению Президиума НАНУ Э264 от 18.10.1995 г. было заявлено, что "наука Украины избыточна, так как предназначалась для нужд военно-промышленного комплекса СССР". Похожие голоса раздавались и в России, и в Беларуси, и в республиках Средней Азии.

Какая глубина мысли у академических столпов! Выходит все мы в науке сверхузкие специалисты и если уж разрабатывали, например, индикаторы для радиолокационных станций, то компьютерные мониторы или телевизоры нам не по плечу. Помнится, реакция на эту фразу была столь отрицательна, что в одном из ближайших выступлений Л.Д.Кучма заявил, что интеллекта слишком много не бывает. Тем не менее в процитированном документе применялся стандартный советский подход: науки у нас слишком много, нужно определить приоритеты, сконцентрировать на них финансирование и прочие ресурсы, остальное - сократить. Приоритеты определили. Особенно мне запомнилось одно "сверхфундаментальное" приоритетное направление - ремонт нефте- и газопроводов. Не сварщики, оказывается, а академики должны делать это, безусловно важное и необходимое, дело.

Симптоматично, что академик Трефилов в своей статье ("Деловая Украина" Э9(737), февраль 2000 г.) говорит об "избыточности" нашей науки извиняющимся тоном, понимая, что тезис ложен. Знания, как и другой товар, можно экспортировать. В Израиле, где на 4.7 млн. евреев (остальные - арабы, армяне, друзы и др.) приходится примерно 100000 ученых (наивысший показатель в мире!), наука вроде бы еще более излишня, но там это никого не смущает. И приоритеты никто не определяет, и силы на ведущих направлениях не концентрируются. Зато работают рыночные механизмы. Знания с большой выгодой продают, считая, что рентабельность прикладной науки составляет порядка 1000%. И так во всем мире. И даже у нас. Академик Трефилов привел конкретные примеры сверхрентабельности украинской науки ("Полтавгазпром" за счет взрывной технологии интенсификации дебита скважин получил 4000% прибыли), рассказал о большом объеме продаж лицензий за рубеж (в 33 страны мира) и доказал, что и в нынешних ненормальных условиях Национальная академия сама себя окупает.

В цитируемой статье упомянута очень важная работа - создание компьютерных (программных) систем анализа и прогнозирования экономических процессов. Подобные работы в наше время можно писать коллегиально, в соавторстве, Интернет позволяет это делать. Тем более в Интернете есть замечательные математические форумы наподобие того же http://www.cyberforum.ru/mathematics/ (внешняя ссылка). Но тут интересно мнение другого лица, причастного к экономико-математическим работам, чл.-корр. А.Морозова. В его интервью "Зеркалу недели" сказано, что эти наработки остались невостребованными, так как мешали высшим чиновникам принимать необоснованные и пагубные (но, по-видимому, сулящие личные выгоды) решения. А.Морозов, и не он один, также считает, что науку, за исключением приоритетных направлений, нужно сократить, чтобы выжили несокращенные. Где же логика, господа? Если наука сверхприбыльна, то ее не сокращать, а расширять надо во имя наполнения бюджета! В развитых странах численность ученых удваивается каждые 10 лет, а мы, начиная с 1967 г., постоянно стремимся сократить сферу науки. Кроме того, следует понимать, что политика сокращения науки уничтожает ее начисто, отталкивая молодежь. Никто не пойдет на малооплачиваемую работу, которая не дает уверенности в завтрашнем дне. Все понимают: сегодня приоритетна твоя тематика, а завтра будет другая, и тебя сократят. Да и сокращают не самых бездарных, а самых неудобных, которые нередко оказываются самыми талантливыми, а потому и строптивыми.

Есть еще одна мощная сила, считающая всю нашу науку не просто избыточной, а вообще не нужной. Правда, за исключением социологии, политологии, экономики, этнографии, искусствоведения и др. гуманитарных наук, не влияющих на производство и экономику. А. Морозов в том же интервью рассказал, что однажды иностранные гости, осмотрев Институт математических машин, не постеснялись открыто заявить ему, что такой институт Украине не нужен и они приложат все силы для его ликвидации. Такова официальная позиция по отношению к Украине всего высокоразвитого Запада. Там вынуждены считаться, что Президент - выходец из аэрокосмической отрасли, поэтому на немедленной ее ликвидации не настаивают, хотя и стараются ограничить выход украинских производителей на мировой рынок ракет и самолетов.

Раскрем обширный, объемом с диссертацию, документ группы немецких консультантов "1000 дней". На стр. 96 находим циничное заявление (перевод с украинского всюду мой - Л.Ш.): "Научно-исследовательский комплекс (академии, промышленные исследовательские учреждения, университеты и вузы) за время Советского Союза приобрел чрезмерные масштабы и был существенно ориентирован на потребности военного сектора. Этот комплекс сейчас в основном разрушен". Это радостное восклицание практически совпадает с формулировкой процитированного выше Постановления Президиума нашей академии.

"Антивоеннонаучный пацифизм" - чистейшее лицемерие. Инженеры-машиностроители универсальны. Днепропетровская ракетная промышленность сумела разработать и троллейбусы, и ветроэлектростанции, и комбайны. Истинная причина ненависти к нашей продуктивной науке состоит в том, что прикладная наука - главная движущая сила экономики, именно она постоянно снабжает производство новыми технологиями. Прикладная наука, как продемонстрировал академик Трефилов, - сверхприбыльная и экспортная отрасль. А фундаментальная наука необходима для непрерывной подпитки прикладной науки новыми идеями и знаниями, пусть и адресованными будущему, для подготовки научных кадров и для пополнения когорты прикладников при возникновении принципиально новых областей техники и технологии.

Будет наука - возродится наше производство и получит Запад сильного конкурента. Вот почему немецкие консультанты настаивают на ликвидации нашей науки. Они советуют правительству не волноваться насчет малой доли ВВП, выделяемой на бюджет науки, так как в России процент такой же. Радуйтесь, мол, что в Таджикистане он еще меньше. Нам предлагается превратить своих ученых в поденщиков-сезонников. Потребовался, к примеру, правительству отчет о производстве и потреблении пива - заказали его группе ученых, выигравшей тендер на заказ. Заплатили - и до свидания! Вопиющее невежество! Как, впрочем, все, исходящее от зарубежных консультантов.

Наши советники прямо рассчитывают на непонимание нашим руководством факта, что в сфере продуктивных прикладных наук выход на высокий уровень и поддержание этого уровня требует многолетнего непрерывного труда. Каждый год перерыва отбрасывает ученого на много лет назад. Отчет о пиве может написать любой грамотный человек, поработав в библиотеке и Интернете со статистическими материалами, а разработать новый трактор может только коллектив машиностроителей с большим опытом работы. Принципиально новая технология вообще рождается относительно редко. Происходит это на фоне длительного, большей частью практически безрезультатного, но абсолютно необходимого непрерывного поиска. Вот почему кто-то должен содержать науку постоянно. Без базового финансирования она погибнет. Поэтому понятно, почему академик Трефилов за сохранение нынешних организационных начал нашей академии, предоставляющей прикладникам бюджетное финансирование. К проблеме реформирования науки мы еще вернемся.

А что советуют нам эксперты Мирового банка? В Меморандуме МБ наука не упомянута вообще. Все внимание уделено финансовым манипуляциям, как будто рост экономики возможен без научно-технического обеспечения. Это наглядно демонстрирует примитивный уровень и крайне низкий профессионализм авторов документа. В документе Э407 наука мельком упоминается в разделе промышленной политики. Вот самая длинная фраза о науке в этом документе: "Особенного внимания в этом плане заслуживают отрасли, где Украина владеет существенным запасом научных знаний и технологического потенциала - авиационная и ракетно-космическая техника, судостроение, энерго- и сельхозмашиностроение, станкостроение - которые способны занять благоприятные конкурентные позиции на мировом рынке и могут стать генерирующими центрами для развития иных отраслей". Заметим, что речь идет об использовании имеющегося запаса знаний, а не о его непрерывном расширении. Т.е. нужна вроде бы прошлая, а не настоящая и не будущая наука. Значит, все-таки наша наука излишняя?

Что нужно Украине от науки

В Послании Президента наука удостоилась целого раздела: "Стратегия научной и промышленно-инновационной политики". Составители раздела понимают, что можно взять от науки. Поставлена основная цель - обеспечить модернизацию и структурную перестройку производственного потенциала, снижение энерго- и материалоемкости, повышение конкурентоспособности. Четко сказано: "Задача состоит в том, чтобы разработать и внедрить, новые мотивационные механизмы инновационного процесса, обеспечить его коммерциализацию, направленность на удовлетворение рыночного спроса." Отмечено даже то, что при определении приоритетов следует учитывать не только коммерческие соображения, но и "национально-стратегически й, геополитический, культурологический и др. аспекты, что предусматривает обеспечение оптимальной связи кредитной, финансовой, промышленной и научно-технологической политики".

В Послании перечислены приоритетные производства, нуждающиеся в научно-техническом обеспечении: самолето- и ракетостроение, производство "отдельных видов вооружения и военной техники" (очевидно, речь идет о танках) , компьютерная индустрия, судостроение, спутниковые технологии, металлургия, химия, приборостроение, электроника, электротехника, создание и использование перспективных информационных технологий, телекоммуникационных сетей, средств информатики и связи, развитие сети "Интернет", создание новых веществ с заданными свойствами, в том числе стратегических материалов для электронной промышленности, развитие биотехнологий для сельского хозяйства, перерабатывающей (легкой и пищевой) промышленности, производство лекарств, диагностических препаратов и сорбентов для вывода из организма радионуклидов. Заметим, что в перечне отсутствуют энергетика, сельхозмашиностроение и сельхозхимия - важнейшие сферы применения прикладной науки и инноваций. Здесь также чувствуется влияние иностранных советников, которым, например, наша ядерная энергетика вообще поперек горла. Несмотря на такое замечание, видим, что окружение Президента понимает, что именно нужно Украине от науки.

А вот с ответом на вопрос как это получить, дела обстоят хуже. Здесь мы находим смесь советских традиций с рыночной риторикой. От советских времен и с подачи академических кругов в Послание попали: так называемый программно-целевой метод организации науки и усиление координации фундаментальных исследований в академическом, вузовском и отраслевом секторах науки. Координация была всегда: организовывались научные конференции, выходили журналы, проводились при необходимости совместные исследования. Правда система координации в СССР требовала много лишней писанины. Что предлагают усилить авторы этого раздела Послания, не очень понятно.

Тот способ организации и финансирования разработок, который называется программно-целевым методом, традиционно использовался в военной промышленности. И давал результаты. При этом нередко высшие директивные органы СССР финансировали работы по фактическим затратам. Применительно к особо важным, сложным и наукоемким средствам вооружения слова "нет денег" не существовали. Денег давалось столько, сколько нужно разработчикам. Идея распространения программно-целевого метода на мирные работы заимствована у Запада, но, как всегда, с извращением и ухудшением. На Западе, когда осознается необходимость научно-технологического прорыва в некоторой области, которая не способна привлечь частное финансирование из-за большого риска или по другой причине (напр., денег нужно много, а быстрая прибыль не ожидается из-за необходимости большого объема фундаментальных работ), утверждается государственная программа, финансируемая полностью или частично из бюджета. Некоторые государственные программы финансируют фундаментальные исследования в университетах, а также исследования в области медицинских или аграрных наук. При этом ни на секунду не упускается из виду конечная цель программы.

У нас такие программы были результативными, когда целью программы (как и в военных областях) было создание определенного вида продукции: например, пассажирского или транспортного самолета. В большинстве же случаев государственные программы превращались в бюрократические конструкции по распределению средств и ресурсов между исполнителями, выполняющими малосвязанные между собой работы. Конгломерантность, безадресность и отсутствие конечной цели приводили к простой схеме работы госпрограмм. Свыше назначается руководитель программы, который создает несколько подчиненных структур, курирующих разделы программы. В типичном случае руководитель лишь в самых общих чертах понимает, что делают его многочисленные соисполнители, с которыми заключаются хоздоговоры (контракты). Все соисполнители представляют "заказчику" отчеты за каждый этап и за работу в целом и получают по актам сдачи-приемки выделенное им финансирование. Разумеется, получатели отчетов в большинстве случаев их не читают и никак не используют изложенные там сведения. Таким образом по сравнению с обычным бюджетным финансированием ученые должны писать уйму бумаг и отчитываться перед своими же, но некомпетентными в данной узкой области коллегами, однако конечный результат - тот же. Попал в Послание и пункт о стимулировании кооперации науки и производства, который допускает много различных толкований. Если он означает премии за внедрение результатов науки в производство, то особенных результатов ожидать не приходится. Крайне сомнительно, чтобы страна получала прибыль от прикладной науки путем развития программ и координации. По завершению программы ничего нового на рынке не появляется, даже если и выплачены премии за внедрение.

А теперь о рыночных декларациях Послания. Здесь видим планы создания промышленно-финансовых групп, в том числе транснациональных, горизонтальных и вертикальных холдингов, научно-технических центров, технополисов и технопарков. Сказано, что некоторые из этих структур могут "развиваться через механизмы свободных экономических и оффшорных зон", наиполнейшим образом использовать потенциал малых и средних предприятий, занимающихся рискованными научно-техническими проектами. В Послании декларируется необходимость захвата внутреннего и выхода на внешний рынок высокотехнологичной продукции. Однако тут же находим весьма сомнительный пункт о необходимости определить государственную политику приватизации учреждений научно-технической сферы. Казалась бы, в такой декларации ничего плохого нет. Во всех капиталистических странах существует частная наука: инженерные центры фирм, исследовательские институты при частных университетах, малые научно-технические фирмы и даже финансируемые частными меценатами институты фундаментального профиля, например Институт физики Тата в Индии. Чем же угрожает нам приватизация науки?

Намерение приватизировать науку - дань рыночному фундаментализму. Термин этот изобрел не коммунист, не левый политик, а известный финансист Дж. Сорос, описавший в книге "Кризис мирового капитализма" (Москва: ИНФРА-М, 1999) отрицательные стороны хорошо известной ему и успешно использованной для собственного обогащения рыночной экономики. Рыночный фундаментализм состоит в слепой религиозно-фанатичной вере в то, что государство только вредит экономике. В цитированной статье академика Трефилова многими примерами показано, что это - ложь. Тем не менее ультрарыночники считают, что нужно приватизировать все на свете. Например, частник купит Институт материаловедения НАНУ. В материаловедении он ничего не смыслит, поэтому использует Институт по собственному разумению. Скажем, уволит всех, кроме охранников, дворников, электриков и истопников, а в корпусах института разместит склады, отели, рестораны, магазины и казино. С точки зрения рыночного фундаментализма так и надо. Спрос на материаловедение проблематичен, а на казино - реален. Выходит угроза науке исходит от непрофессиональной приватизации, способной только полностью разрушить науку. Следовательно, приватизируя науку, страна не получит от нее сверхприбыли, а лишится данной сферы вообще.

Что угодно, лишь бы ликвидировать этап внедрения и дать возможность ученым-прикладникам руководить захватом рынка серийной наукоемкой продукцией, зарабатывая таким образом деньги для себя и страны. Чтобы это произошло, прикладная наука нуждается не в призывах к улучшению координации, не в помпезности программно-целевого (а на самом деле практически бесцельного) финансирования, не в косметической, а в глубокой и целенаправленной административной реформе. Соглашаясь с академиком Трефиловым в том, что при реформировании легко наломать дров и уничтожить прикладную науку вообще, отвергаю его критику в адрес предложений по поводу реформы науки, исходивших от самодеятельного общественного органа - Национального комитета по вопросам демократизации и реформирования науки (НКДРН), в работе которого принимал участие и автор этих строк. Академик Трефилов не называет этот комитет по имени, излагая общепринятую в академических кругах реакцию на деятельность НКДРН: "Собралась кучка неудачников, не сделавших академической карьеры, и в отместку предлагает уничтожить Национальную академию."

Наблюдая за работой НКДРН и участвуя в ней, могу сказать, что в этом коллективе ученых различных профилей, преимущественно докторов наук из поколения шестидесятников, нет таких, которые считали бы себя неудачниками. Мы внесли свой вклад в науку. Потомки будут судить о нас по нашим публикациям, а не по членству в академии. Российская академия в свое время вместо Менделеева избрала академиком Займана, работавшего над выведением гибрида леща и зайчихи. Академика Займана не знает никто, не академика Менделеева (его оставили членом-корреспондентом) знает каждый школьник. Мнения членов НКДРН по поводу реформы Национальной академии различны, однако никто и никогда не предлагал ликвидировать институты академии. Речь шла о ликвидации бюрократической надстройки над наукой, именуемой аппарат Президиума НАНУ. Органы Президиума утверждают планы исследований, в которых они разбираются весьма поверхностно. Далее аппарат собирает (непонятные им на профессиональном уровне) отчеты институтов Они читаются всего один раз с целью извлечения выдержек для сводного отчета президента академии на общем собрании.

Академики традиционно горой за свою бюрократию. Ранее эта бюрократия распределяла ресурсы: бюджетное финансирование, лимит по труду, услуги Академстроя и Академснаба. Влияние в аппарате и органах НАНУ давало преимущества в материально-техническом обеспечении своих работ. Ныне потребность в Академстрое и Академснабе вроде бы отпала. Для определения размеров и распределения через казначейство бюджетного финансирования среди институтов возможен механизм, не требующий, чтобы финансирующий орган считался руководящим по отношению к ученым. Так что ведомство под названием Национальная академия воистину не нужно, а вот общественная организация под таким же названием, осуществляющая междисциплинарную координацию в фундаментальных науках, абсолютно необходима. Прикладники также нуждаются в междисциплинарной и внутридисциплинарной координации, но тут одной организацией не обойтись, так как фронт прикладных работ весьма широк.

Читая то место в статье академика Трефилова, где говорится о фактах успешного внедрения разработанных в академических институтах новейших технологий, я не мог отделаться от мысли, что что-то тут не так. Наконец я дошел до фразы: "Невзирая на наличие примерно 40 патентов, защищающих технологию (речь идет о выплавке спецсортов особо качественной стали методом порошковой проволоки - Л.Ш.), заводы не отчислили институтам-разработчикам ни копейки." Вот оно! Вся деятельность академических и вузовских ученых-прикладников по внедрению своих новейших технологий есть деятельность вредная и является по существу разбазариванием интеллекта. С таким же успехом можно "зарабатывать", продавая на металлолом уникальное оборудование, что кое-где и делалось. А как же все-таки превратить прикладную науку в сверхприбыльную отрасль экономики?

Будь я был президентом или премьер-министром Украины, я бы сделал это таким образом. Постановлением правительства наукоемкие государственные предприятия были бы переведены в прямое подчинение соответствующим коллективам ученых-прикладников. Не все так просто. Некоторые институты пришлось бы при этом расчленить. Некоторые проблемные лаборатории выделить из технических вузов. Это можно делать на конкурсной основе, можно и чисто административно. Но результат был бы полезным. Я с удовольствием увидел бы академика Трефилова и многих других руководителей прикладной науки такого же масштаба на президентском посту. Но президента не Национальной академии, а национальной, а в будущем, возможно, и транснациональной корпорации, скажем, "WACC" (Wonderful Alloys, Ceramics, Composites - Замечательные сплавы, керамики, композиты). Уверен, что одним из первых приказов президент В.Трефилов запретил бы продажу лицензий на новые технологии до их 2-3-х летнего использования на своих заводах. Далее было бы сделано так, что "WACC" не продавала бы не только технологии, но и сырые материалы, с их помощью изготовленные. Не сплавы в слитках, а профильный и листовой прокат, проволока, тросы и т.д., - шли бы на продажу, принося прибыль больше всего бюджету Национальной академии. Думаю, что с достижением коммерческого успеха академик Трефилов мог бы сам поддерживать необходимые ему фундаментальные исследования в академии и университетах. Его корпорации были бы не нужны жалкие крохи бюджетного финансирования. И программно-целевой метод, и усиление координации, и концентрация усилий на ведущих направлениях, - весь этот советский инструментарий ему был бы тоже не нужен.

С приватизацией, конечно, все было бы в порядке. В момент основания 100% акций "WACC" - государственная собственность. Далее можно вознаграждать ученых-прикладников за изобретения и новые технологии акциями корпорации. Корпорация постепенно превращалась бы в частное предприятие без угрозы деградации и превращения в автопаркинг или систему отелей согласно лозунгам рыночного фундаментализма. Изложенная идея, таким образом, состоит в одновременном реформировании прикладной науки и производства. О производстве разговор особый. О нем пойдет речь в следующей публикации.

Л.М.Шульман, доктор физико-математических наук

Опубликовано 05 июня 2017 года


Главное изображение:

НАУКА - ДЕЛО СВЕРХПРИБЫЛЬНОЕ (мнение)

На фото: НАУКА - ДЕЛО СВЕРХПРИБЫЛЬНОЕ (мнение)


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): наука, прибыльная наука


Полная версия публикации №1496643039 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ВОПРОСЫ НАУКИ НАУКА - ДЕЛО СВЕРХПРИБЫЛЬНОЕ (мнение)

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network