Беседа с Ольгой Александровной Славниковой

Осенью станет известен первый лауреат новой литературной премии "Большая книга". В числе пятнадцати претендентов на престижную и внушительную награду - Ольга Славникова с новым романом "2017". Первая книга писательницы ("Стрекоза, увеличенная до размеров собаки") вошла в шорт-лист "Букера - 97". Славникова была также финалистом конкурсов на премии им. Ап. Григорьева и "Национальный бестселлер". Ее имя среди номинантов на "Русский Букер - 2006". Ольга Александровна не только писатель, но и критик, журналист, координатор независимой литературной премии "Дебют". Однако наш разговор начался все-таки с последнего романа.

- Ольга Александровна, первое впечатление о книге мы получаем от ее внешнего оформления. На обложке вашего романа - ящерица и скрещенные на коленях женские руки в кольцах. Это символы?

- Ящерица и в романе, и на обложке - символ Урала, причем символ многоуровневый. В ящерку превращается Каменная Девка, она же Хозяйка Горы - хранительница горных сокровищ Уральского хребта. Ящерка - талисман горщика. Она греется на теплоемких выходах кварца, указывая старателю на заключенную в кварце золотую жилу. Ящерка красива специфической красотой ювелирного изделия; соответственно, она - одна из главных тем уральских художников-ювелиров. Распространенный уральский сувенир - медная ящерка на заполированном куске яшмы, родонита, лазурита. С детства помню такую на мамином трюмо. Вообще ящерка соединяет в себе живое и каменное точно так, как оно соединяется в мифологическом уральском сознании.

Руки женщины в кольцах скорее относятся к символическому плану романа. По моей версии, Хозяйка Горы приходит к героям в облике обычной женщины и тестирует их на подлинность. Естественно, что Каменная Девка любит драгоценности: это ее среда обитания, как у рыбы вода.

- Ваш роман пронизан любовью к Уралу, восхищением красотой его природы. Расскажите, пожалуйста, о себе, о своем детском восприятии этого сказочного места.

стр. 3

- Особенность жизни на Урале (об этом написано в романе) - за камнями там ходят так же, как ходят по грибы. Когда я училась в школе, наш класс вместе с классным руководителем был одержим дальними походами, собиранием коллекций. Красота Урала неправдоподобна: мне тогда казалось, будто это кто-то сделал, чтобы мы видели. Присутствие Творца было дано в ощущениях столь непосредственных, что требовалась вся атеистическая пропаганда той эпохи, чтобы затормозить понимание, что к чему.

Помню случай: в летнюю жару тяжелая дверь нашего подъезда, чтобы не закрывалась, была приперта камнем величиной с ведро. Мне, перешедшей в пятый класс, уже хватало глаза, чтобы распознать в каменюге кусок хорошей пейзажной яшмы. Надрываясь, я приволокла сокровище домой. Мама сказала - ну ладно, пусть полежит. Мы запинались об него два дня, потом я скатила камень обратно и приперла им дверь подъезда. Из этого случая родилось (нет, скорее укрепилось) ощущение, что город весь пронизан чудесами, идущими от земли, на которой он стоит.

На Урале есть озера, дающие пережить ощущение невесомости. Они настолько прозрачны, что при тихой воде видишь дно, видишь острова из сине-зеленого стекла, и лодка зависает в какой-то пронзительной точке прозрачного пространства. Нечто подобное (вчуже) я представила, когда видела съемку с космической орбиты: астронавт, парящий над вогнутым земным зеркалом.

- Екатеринбург - культурная и литературная столица Урала. Какой он - ваш литературный Екатеринбург?

- Литературный Екатеринбург - это кладбище погибших кораблей. Он состоит из писателей, у которых по судьбе было все: талант, запас идей, запас неординарного опыта. Не оказалось только одного: PR-составляющей писательской судьбы. В провинции, из провинции полноценный PR невозможен. Прекрасные поэты Майя Никулина, Юрий Казарин; оригинальный, пелевинского склада, фантаст-философ Александр Чуманов; поэт, лауреат "Золотого Остапа" Герман Дробиз; автор нескольких интересных исторических романов Арсен Титов - кто-нибудь знает их имена? В результате этого глобального незнания писатели в Екатеринбурге научились умирать незаметно. Живущие мало чем отличаются от ушедших: сцепленные мачтами, спутанные снастями, они вместе покачиваются на ровной зыби литературной бессобытийности.

У нового поколения ситуация получше. Играет роль Интернет, и вообще у молодых горизонтальные поколенческие связи работают активнее вертикальных. Но и молодые, хлебнув провинциальной безвестности, теряют творческий кураж.

С провинцией надо работать. У Андрея Георгиевича Битова была идея издавать в Москве толстый журнал, где публиковались бы провинциальные авторы. Возможно, при хорошем PR-сопровождении, такой журнал сделал бы немало открытий. Ведь открыли пермяка Алексея Иванова. Литературный Екатеринбург способен дать столько и больше.

- В вашем романе очень много о камнях и легендах, связанных с их поисками. Для героев романа эта, вторая, реальность является большей реальностью, чем обыденная жизнь. Означает ли это, что уральская мифология жива и в наши дни?

- Мифология не только жива, но входит в обмен веществ уральского человека с окружающей его средой. Павел Бажов дал литературную обработку этой мифологии применительно к своему времени, к своему читателю. Я попыталась сделать то же самое в сегодняшнем дне и в проекции на 2017 год. Когда человек идет в горы за драгоценным камнем, он вступает в область непредсказуемого. Тем самым он вступает в отношения с "гением места": Каменной Девкой, Пляшущей Огневкой и подобными существами. Но он уже не тот горщик, который жил каменным "натуральным хозяйством" и не читал книг. Интересно, что современный добытчик уральского самоцвета по городской своей специальности часто связан с "оборонкой" и космосом. Понятно, что космические явления для него не менее реальны, чем автобус и булочная. Его мифологическое сознание включает НЛО, аномальные зоны - и все это накладывается на традиционную уральскую мифологическую матрицу. Из-за этого специфические уральские феномены постепенно утрачивают "утилитарную функцию"

стр. 4

(показывать путь к золоту, карать за жадность и так далее). Они включены в "X-files" современного сознания и служат скорее для постановки мировоззренческих вопросов.

- Через весь роман проходит противопоставление понятий прозрачности и аномальности кристаллов. Как это проецируется на человеческие и социальные отношения? Что значат кристаллы и камни для вас?

- Как известно, кристалл питается и растет подобно живому существу. Идеальный кристалл - это абсолютный порядок и абсолютно предсказуемое будущее. Это - прозрачность. Но в реальном кристалле есть только зоны прозрачности, которые делают его ювелирным сырьем. С таким сырьем и работает главный герой романа гениальный гранильщик Крылов, знающий, что ограненный драгоценный камень - не столько вещь, сколько оптический эффект. У другого героя, профессора Анфилогова, собрана коллекция кристаллов-аномалий, которые пережили какие-то калечащие события и имеют свою историю. Сросшийся перелом у кристалла есть проявление жизни, хотя это "не в интересах" кристаллического индивида.

Эти природные явления проецируются в романе на социальную гипотезу. Человеческая история осуществляется не в интересах человека и человечества, но в интересах самого исторического движения. Движение идет через аномалии, одна из которых и наступает в 2017-м. Попытка стагнировать историю как будто гуманна, но на деле ведет к отмиранию подлинного в человеке. Чем глубже заморозка, тем сильнее социальный взрыв. По принципу - пуля дырочку найдет.

Что касается моих отношений с камнями: я терпеть не могу всей этой глянцевой муры, когда Тельцам советуют носить агат, а Весам изумруд. На самом деле отношение человека и камня всегда индивидуально; совместимость наживается иногда не одним поколением владельцев. Не случайно бабушкино кольцо всегда теплее, чем только что купленное в ювелирном салоне. Я редко ношу камни в украшениях, надеваю только по особым случаям. Зато на моем рабочем столе есть несколько постоянных "жильцов". Среди них - кусок вмещающей породы с корундовыми вкраплениями с месторождения Макар-Рузь, упомянутого в романе как предвестник и "сигнал" найденной героями корундовой реки.

- Роман очень большой. Сколько времени ушло на его написание? Как вы работаете? Как построен ваш рабочий день?

- Первые варианты романа были написаны и сожжены еще в Екатеринбурге. Роман "2017" в том виде, как он есть, был написан за три московских года, при этом далеко не каждый день я могла себе позволить открыть файл. Работа, вживание в Москву требовали своего. Был даже большой перерыв, едва не погубивший роман: недописанный, он начал гаснуть. Слава Богу, хватило сил на рывок. Но вообще я с ним "переходила". Правильный срок для этого романа - два года. Меньше тоже нельзя: при самой лучшей творческой форме автора у такого текста свои законы созревания.

Я работаю, стараясь слушать внутренние токи прозы, подчиняться ее жизненным циклам. Одновременно это почти невозможно, потому что я работаю над прозой по остаточному принципу. Все другие задачи неотменимы, а проза как бы всегда может подождать. Единственный способ оставаться писателем - выкраивать из одной жизни две. Это надо делать в пределах каждых суток. Стараюсь писать прозу сутра. С двенадцати дня и до упора - все другие виды занятости.

- Как началась ваша работа в "Дебюте" и что она для вас значит?

- Когда Международный фонд "Поколение" учредил "Дебют" в 2000 году, меня пригласили в жюри. Так получилось, что, помимо "жюрения", мне пришлось на ходу подключиться к организационным проблемам. В результате на следующий год меня позвали в Москву работать координатором проекта.

Для меня "Дебют" - надежда на то, что в 2017-м, к примеру, году русская литература будет жива. В нынешнем конкурсе есть рукопись с авторским утверждением, что кино, живопись, книги должны существовать просто "для комплекта". Но даже этот "комплект" кажется обществу необязательным, потому что выживание писателя в сегодняшней российской экономике невозможно. Сейчас очнувшееся государство будет пытаться возродить оборонные и космические

стр. 5

отрасли. Но те, кто сегодня должны были стать ведущими конструкторами, в девяностых торговали в палатках. Никакие нефтедоллары этого не исправят. Мы в "Дебюте" пытаемся инициировать и сохранить кадры. Должны существовать не только те, кто будет читать русскую литературу, но и те, кто будет ее писать. Для меня "Дебют" - это творческие судьбы сотен моих молодых коллег, судьбы тысяч молодых людей, которые, возможно, не станут писателями, но научатся работать с русским языком, выражать свои мысли и отстаивать свои позиции.

"Дебют" для меня не менее важен, чем собственное творчество. Не потому, что я такая альтруистка. Судите сами, есть ли смысл писать сложные романы, если через пятнадцать-двадцать лет они не будут восприниматься за неимением опции "русская литература"? Конечно, чем-то приходится жертвовать. Работая в "Дебюте", я стала меньше заниматься критикой. Утешаюсь тем, что мои статьи напишут молодые - и, может быть, напишут лучше меня.

- Какую первую прочитанную в детстве книгу вы запомнили?

- Александр Волков, "Волшебник Изумрудного города". До нее была школьная азбука, которую я освоила в два с половиной года, потом разные мягкие книжки. Но я это все книгами не считала, потому что там было больше картинок, чем текста. А "Волшебник Изумрудного города" была книга настоящая, как у бабушки в шкафу. А потом я добралась и до этого шкафа, пока меня никто не видел... Нет, чтение великое счастье!

- Как вы выбираете книгу для чтения?

- У меня, поскольку я участник литературного процесса, есть перед процессом определенные обязательства. Я стараюсь читать все, о чем говорит профессиональный цех. Есть полтора десятка авторов, за которыми я слежу. Это мои личные привязанности в литературе. В книжном магазине интересуюсь приоритетной выкладкой, но часто отхожу от полки без покупки: не на меня рассчитано. Если книга переводная, обращаю внимание на фамилию переводчика. Если фамилия мне незнакома, наугад раскрываю книгу. В половине случаев ставлю ее на место.

- Чтение-занятие для элиты или для широких масс?

- Чтение - занятие для всех. Это такой же культурный и коммуникативный навык, как умение говорить "спасибо" и чистить зубы. Но чтение у всех разное. Раньше у меня была иллюзия, что паралитература, овладевая массами, сохраняет почву для литературы подлинной, потому что люди не забывают, как открывать книжку. Теперь я так не думаю. Литература как вид искусства существует для немногих. Другое дело, что книги классиков, в том числе и современных классиков, должны быть в каждом доме. По крайней мере, в каждом доме, где есть дети. Пусть лазят в шкафы!

- Кого вы представляете в качестве своего читателя, когда пишете книгу?

- Однажды, когда я была еще молодым екатеринбургским автором, сотрудница библиотеки имени Герцена, где я выступала, поделилась радостью: у нее новый номер"Иностранки" с Аготой Кристоф, и вечером будет пир. Я тогда очень позавидовала Аготе Кристоф. И теперь я представляю, как библиотекари, получив мой новый роман, пируют с ним вечерами, а утром возвращают в читальный зал.

Вопросы задавали Т. Павлова и И. Романова