С 1 по 3 ноября 2005 года в Москве проходило Всероссийское совещание "Библиотеки в формировании интеллектуального потенциала России", организованное Федеральным агентством по культуре и кинематографии, Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям и Фондом "Пушкинская библиотека".

2 ноября в Государственном музее А. С. Пушкина в рамках совещания состоялся Всероссийский форум чтения. В Форуме приняли участие директора центральных библиотек из 76 регионов России, руководители региональных органов культуры, библиотекари, журналисты, деятели образования и искусства.

На Форуме развернулась оживленная дискуссия по поводу состояния чтения и пользования библиотеками в стране. Участники обсуждения высказали единогласное мнение о необходимости государственной и общественной поддержки чтения и институтов, ответственных за распространение книги и литературной культуры. На Форуме был принят проект резолюции, основным положением которой является разработка и принятие национальной общественно-государственной программы чтения, а также создание Национального фонда чтения.

Предлагаем вашему вниманию фрагменты выступлений на Форуме социолога культуры Бориса Дубина (Левада-Центр) и писателя Алексея Слаповского.

Алексей Слаповский

Современная литература - отражение состояния народа и средство его самопознания

Недавно с помощью Фонда "Пушкинская библиотека" я ездил в Ханты-Мансийск, в Кемерово, потом - уже сам по себе - в свой родной Саратов и везде был в библиотеках. Чтобы проверить впечатления, зашел и в пару московских библиотек - обычных, районных.

Впечатления грустные.

Меня, по понятным причинам, в первую очередь волнует наличие современной российской литературы, я искал в каждой из библиотек тот стеллаж, где стоят книги моих коллег и товарищей. Так вот, либо стеллажа нет, либо на нем разместилось то, что относится к литературе массовой, представителей которой я обычно называю своими классовыми врагами (без призывов к уничтожению и репрессиям - пусть живут).

То есть - то же самое, что в книжном магазине, имея в виду магазин не столичный, а провинциальный, типовой. Или даже - на лотке. По-моему, если и на лотке, и в библиотеке одни и те же книги, это позорная ситуация.

Современная литература (искусство вообще) - отражение состояния народа и средство его самопознания. Народ, не желающий познавать себя и не имеющий литературы, становится населением. Кстати, по одному признаку легко определить, что действительно литература, а что чтиво: если в произведении с помощью образной системы делаются попытки понять и исследовать человека и мир, сказать об этом что-то новое, свое, новыми, своими словами, это-литература. Если всего лишь сюжетные трюки, плоские ("узнаваемые") герои, голая занимательность - чтиво. (С оговоркой, что и чтиво, и литература могут быть хорошими и плохими, но я говорю об иерархии: слишком очевидно стремление рынка всё уравнять - дескать, Донцова, Маринина или Акунин тоже писатели. При всем уважении к этим персонам, согласиться не могу. Ибо ничего нового и глубокого ни о мире, ни о человеке сказать они не в состоянии. Не позволяют ни жанр, ни природа дарования. И эти - из лучших.)

стр. 96

Вот почему я говорю постоянно о важности современной, актуальной литературы. Казалось бы: столько уже написано хороших книг. Пуды классики. Да хоть тонны - мало! Человек так устроен: ему важно знать, что говорят и пишут его современники - здесь и сейчас.

В этом смысле мы имеем беспрецедентный провал. Еще лет пятнадцать назад, не говоря о более ранних временах, трудно было представить среднеобразованного человека, который не знал бы имен писателей-современников: Искандера, Бондарева, Трифонова, Распутина, Белова, Битова, Евтушенко, Вознесенского, Чухонцева - нарочно валю в кучу имена, важна суть: знали. Не обольщаюсь, не думаю, что прямо-таки все знали. Но - многие. Сейчас никто не знает никого. Большинству населения, в том числе что-то читающего, ничего не говорят имена Дмитриева, Славниковой, Вишневецкой, Валерия и Евгения Поповых, более молодых Геласимова, Дмитрия Новикова, Дениса Гуцко, кое-кто знает лишь "раскрученных" Пелевина, Сорокина, Улицкую и иже с ними. Кстати, при том, что мое читательское отношение к этим последним не восторженное, но они все-таки писатели, то есть те самые, кто пытается понять мир и людей с помощью своих образных систем. Меня системы не устраивают? - так это мой выбор, как и любого потенциального читателя.

Но нет этого читателя, вот беда.

Народ в одночасье словно лишился своих писателей, а писатели - читателей.

Что надо делать?

Издательствам и магазинам рекомендовать не могу - там коммерция.

Библиотекам же знаю, что нужно: этот самый стеллаж с современной прозой и поэзией. Хотя бы стеллаж. Но честный и презентабельный. И пусть читатели выбирают соответственно своим вкусам и запросам. Лишь бы было из чего выбрать.

Как создать этот самый стеллаж, как его заполнить физически?

Тут без государства никуда. В проекте резолюции нашего форума записано: помогать писателям и книге. От первого откажусь: не надо мне помогать, во мне воспитан понятный страх по отношению к поддержке государства. Обойдусь. Но книге помогать надо!

Чем?

Деньгами, чем же еще! Выделять библиотекам целевые средства для приобретения современной литературы (приоритетно). И, будем смотреть шире (давно пора) - повышать зарплату библиотекарям. Чтобы выпускники филфака захотели туда пойти и грамотно советовать публике, что стоит читать, а что не стоит. Конечно - мягко, признавая за каждым право выбора. Я понимаю, все просят денег. Хотя бы на книги сначала - это, если подсчитать, не сумасшедшие деньги. Важно сделать это постоянно действующей программой.

Еще в резолюции предложено создать банк идей и прочее, а через год собрать новый форум и выработать план действий. Мне кажется, это все очень долго. Поезд не уходит, он уже ушел. Можно долго рассуждать, какой хороший это был поезд, как жаль, что мы не успели, спрашивать, кто его увел, почему мы опоздали и т.п. А он будет уходить все дальше. Меж тем догнать можно - но не на дрезине благих пожеланий. Те же деньги нужны были еще вчера, но могут пригодиться и сегодня. Не завтра и не через год! И строку в бюджет пора записывать - сегодня! Осознав и государственно подтвердив, что программа чтения не менее важна, чем оборонка, развитие железных дорог и нефтяной отрасли.

стр. 97

Я не идеалист. К серьезному чтению имеют постоянную склонность, быть может, 5% населения. И пусть даже 1%. Так оно всегда и было. Но даже 1% - это в нашей стране почти полтора миллиона человек! Это мозги страны, ее интеллектуальный потенциал, который, как давно все уже поняли, важнее черноземов и нефтяных месторождений. Умственное здоровье страны зависит от этих людей.

Если мы представим, что исполнено то, о чем я мечтаю: в каждой библиотеке один, а то и два стеллажа с современной литературой - выполнена ли будет задача? Думаю, только ее первая часть. Надо еще, чтобы читатель к этим стеллажам подошел. Кто не читал - да и пусть не читает, меня он не волнует. А вот кто читал, да бросил, кто может читать, но у него нет возможности, - меня очень заботит. Надо встречаться, как это когда-то делалось, - только не для галочки и не под эгидой отдела пропаганды райкома партии. Говорить с читателями, рассказывать о книгах, о себе, о братьях-писателях, заинтересовывать собой.

То есть: государство - деньги (в том числе и в виде финансирования мероприятий), общественность - действенную поддержку, библиотекари - квалифицированное формирование фондов и в результате - спроса, писатели - личное участие. Такой я вижу структуру той самой государственной программы чтения, о которой мы заговорили, как и о многом, запоздало - но опоздание не безнадежно.

Борис Дубин

Конструкция общества и перспективы культуры

За последние 10 лет социологи фиксируют заметное разрастание в России социального массива, не нуждающегося в письменно-печатной культуре и довольствующегося ТВ, "общества телезрителей", которое составляет сегодня до 70% взрослого населения. ТВ не просто много смотрят - оно формирует картину мира, отношение к себе и другим людям, к опеке государства и собственной инициативе, поддерживает общее представление о коллективном "мы" (в прошлом - героическом, сегодня - пассивно-созерцательном). Возникает ощущение, что во многих отношениях российская культура - по составу наиболее массовых ценностей и представлений - как бы возвращается к прошлому 20 - 30 летней давности. Причем происходит это при чрезвычайном - в сравнении даже с тогдашним состоянием - ослаблении и распаде институтов культурной репродукции (школы, библиотеки). Наблюдается разрыв или даже множество разрывов в цепи передачи культуры - от поколенческих до "географических". Идет исключительно массовизация (стандартизация, сериализация) транслируемых образцов культуры, однако базовые институты общества (политические, судебные, культурные) остаются не модернизированными, так что осуществлять свою роль - будь то инициаторов нового, будь то распространителей устоявшегося, нормативного или классического - они фактически не могут.

Подобная ситуация ставит перед вопросами двух уровней: об ответственности государства за социальные обязательства перед населением, включая каналы распространения общей культуры и поддержание определенного уровня их работы, и об ответственности образованных слоев, людей знания, культуры, книги за производство но-

стр. 98

вых, разных образцов, которые ориентировали бы людей в современном усложняющемся мире, а не подпитывали бы сознание россиян уже привычной для них ксенофобией и изоляционизмом, агрессивной риторикой великой державы и мифологией опять какого-то особого пути. Как свидетельствуют опросы общественного мнения, все показатели подобных установок за последние несколько лет в России и в ее столице заметно выросли - под влиянием как реальной политики правящих верхов, так и массированного воздействия со стороны огосударствленных масс-медиа.

Программа чтения в этих условиях должна, с одной стороны, обеспечить достойный уровень обеспечения журналами и книгами самых массовых читателей, фондов "низовых", наиболее близких к ним сельских, районных, школьных библиотек, а с другой - дать возможность наиболее подготовленным, разборчивым и требовательным группам общества, претендующим на роль политической, экономической, культурной элиты, ощущать себя частью большого, открытого мира науки, культуры, публичной жизни с его многообразием и конкуренцией, личным выбором и ответственностью за этот выбор.

Региональные проекты

Возрождение рекомендательной деятельности библиотек

Общественность бьет тревогу по поводу отсутствия интереса к чтению. Библиотеками пользуется всего 20% населения страны. При этом Россия, перегнав США, Германию и Францию по количеству книг на душу населения, выпустила в 2004 году более 90 тыс. их наименований.

Возникает вопрос: как же читателю выбрать книгу из всего этого многообразия? Ответ прост: именно библиотекарь должен предложить читателю литературу высокохудожественную или хотя бы заслуживающую внимания.

С тех пор, когда библиотеки признали своей основной функцией информационную, произошло полное отрицание их рекомендательной деятельности, благополучно почившей одновременно с устаревшим понятием "руководство чтением". (Кстати, рекомендация, основанная на эстетическом вкусе библиотекаря, подкрепленном широтой его культурного кругозора, была одним из труднейших видов библиотечной деятельности. Не это ли послужило причиной ее кончины?)

Увлекшись только бездушным информированием, в лучшем случае используя безликие и безличностные аннотации, библиотекари и сами сегодня не в состоянии сходу назвать хотя бы десяток достойных книг последних лет. А ведь читатели по-прежнему воспринимают библиотеку как источник достоверной и добросовестной информации. Вот почему наш отдел посвятил несколько лет поиску обновленных форм рекомендательной деятельности.

Многократные опросы (4 раза в год) показали, что читатели остро нуждаются в информации о представителях современной прозы. Из предложенных нами форм такой информации пользователи выразили предпочтение информационным листам и книжным закладкам, которые можно забрать на дом, чтобы проанализировать в спокойной привычной обстановке.

В процессе дальнейшей реорганизации отдел заменил ряд существующих в библиотеке глянцевых журналов на такие, как "НЛО", "Критическая масса", "НГ Экслибрис", "Культура". Затем мы тщательно проанализировали критическую часть литературных журналов, почерпнув оттуда новые премии и имена, а также сведения об исследованиях в области социологии чтения.

Результатом работы стали:

* информационные листы "Читать интересно. Интересно читать с нами";

* книжные закладки "Читайте с нами. Читайте больше, чем мы";

* книжные закладки "Критик, которому мы доверяем";

* информационный стенд "Читают все";

* ежеквартальные Дни обмена информа-

стр. 99

цией "Новости современной литературы" для работников ЦБС;

* картотека "Библиотекари читают. Библиотекари рекомендуют".

* авторские программы "Ни дня без книги", "Женское лицо российской прозы", "История в романах и беллетристике";

* создание рекомендательно-информационного клуба с элементами дискуссии "Ни дня без книги";

* акция "Передай книгу другу", в течение которой на улицах города летом 2005 года было роздано 250 книг (из числа подаренных читателями).

Наконец, объявлен конкурс в поддержку книгоношества - "Самый читающий сосед".

Не все литературные и литературно-критические журналы могут помочь библиотекарю в его работе. В одних раздражает засилие коммерческой рекламы, в других преобладают статьи, написанные словно для узкого круга специалистов, изобилующие специальными терминами. Вот почему мы сделали свой выбор в пользу нового журнала "У книжной полки".

Библиотекарям следует быть "всеядными" в чтении, если они признают себя проводниками между книгой и читателями. Читать как можно больше и самых разных книг, чтобы помочь каждому найти именно его книгу. Другое дело, что при этом нужно уметь анализировать прочитанное. И здесь на помощь приходят старые формы работы - специализация сотрудников по их личным увлечениям. Так, библиотекарь, увлекающийся историей, ведет авторскую программу "История в романах и беллетристике", предпочитающий женские романы - "Женское лицо российской прозы" и т.д. И все эти направления - составные части одной большой программы "Читающая Россия".

Из наших планов: в День книги 2006 года мы собираемся опробовать акцию "Передай книгу другу" на всех площадях каждого из 32 филиалов системы.

Туркина Т. В.

Зав. отделом абонемента ЦГБ им. Л. С. Пушкина

МУК "Централизованная библиотечная система"

г. Челябинск

Среди книг: Библиотекарь как читатель

Что и как читаем мы сами, библиотекари? Опрос, который мы провели среди коллег, был назван без затей - "Мои десять книг". Такие проекты сегодня практикуются всеми и на разных уровнях: от общенационального исследования "Любимые книги немцев" до условного "Хит-парада нашего офиса". Мы попросили респондентов выделить не одну-две любимые книги из своего или предложенного перечня, но "огласить весь список" - десять самых важных в твоей жизни книг. Главным было не составить хит-парад "Любимые книги библиотекарей", но понять, что наши книги говорят о нас, как характеризует нас их "соседство" в составленных нами списках.

Заметим, что очень немногие захотели вспомнить те "самые" книги и почти никто не выразил желания как-то прокомментировать свой книжный набор. Многие говорили, что десять книг - это слишком, и было заметно, что человеку трудно не выбрать, а добрать до десятки. Характерно, что почти всех насторожила первоначальная формула: Книги, которые меня перепахали ("Нет у меня таких книг", - слышала я не раз). У нас обычно есть четкое представление о том, какого рода книги могут "перепахать". А что делать, если "наши" книги не из того разряда? Каждый в конце концов подогнал задание под себя (книги, которые запомнились, изменили, сделали меня читателем; книги за последние 15 лет или 2 года; произведения относительно современные и т.д.) и написал о своем.

Я долго считала, что "книжный человек" неизбежно структурирует свой опыт и свою жизнь вообще, опираясь на прочитанные книги. Оказалось, это не всегда так: либо в библиотеке все меньше книжных людей, либо на самом деле разговор о главных книгах в твоей жизни грозит вылиться в обнажение, души, к чему готовы далеко не все.

Кто будет лидером опроса, стало ясно почти сразу: у нас, как и у читателей, это тоже "Мастер и Маргарита". Конечно, каждый помнит и имеет в виду какого-то своего "Мастера". Для кого-то это любовный роман, для кого-то авантюрный; один видит здесь историю попранной и восстановленной справедливости,

стр. 100

историю испытания, преображения, поисков смысла, другой - волшебную сказку с сатирическим оттенком. Очень важно, сколько лет было читателю и сколько роману в момент их первой встречи, стала ли эта книга "золотым ключиком", открывшим чудесный мир, либо пришла в момент осмысления жизненного опыта. Если с "Мастером" соседствуют Достоевский, Маркес, Александр Грин или даже Коэльо - это уже знак определенного личностного склада и читательских предпочтений. Можно суверенностью сказать, что именно роман Булгакова в таком перечне является эмоциональной и смысловой доминантой.

Второе место в нашем "хит-параде" заняла вполне реалистическая история нескольких поколений одной семьи - роман Голсуорси "Сага о Форсайтах". И там, где он соседствует с "Мастером", булгаковская книга уже не доминирует, но является просто одним из сильных впечатлений молодости, пришедшейся, как правило, на рубеж 60 - 70-х годов прошлого века. Видна здесь и ориентация на более облегченную, "человечную" словесность. Общеизвестно, что огромной популярности романа Голсуорси способствовал британский сериал по "Саге", показанный у нас в начале 70-х. "Мастер" в данном случае делит с английской книгой нишу, которую в иные времена занимает массовая культура - вплоть до любовных романов и сериалов. "Сага о Форсайтах" для того поколения читательниц то же была произведением отчасти фантастическим - по своему антуражу и уровню утонченности.

"Сто лет одиночества" пришло к нам в какой-то степени уже по следам "Мастера" (характерно, что "изолированно" оно и не упоминалось). Эта книга заняла третье место в опросе, что вызвало гордость за отечественную литературу: оказывается, по уровню писательской свободы и умению творить магические миры мы вполне вписываемся в общемировой контекст.

В каждом отдельном случае роман "Мастер и Маргарита" далеко не всегда являлся Главной Книгой. Но то, что в итоге он занял безоговорочно первое место, - важный симптом. Бесспорно, это книга N 1 в России. То, что библиотекари разделяют пристрастие народа к красивым сказкам, неудивительно. Но то, что волшебство этой книги в глазах читателя не преодолели ни Набоков, ни Фаулз, ни Умберто Эко, не свидетельствует ли о том, что читаем мы не очень много? Конечно, для триумфа "Мастера и Маргариты" имеет значение и то, что эта книга официально признана "классикой XX века", а классику подвергать сомнению не принято.

Удивительно, но классические тексты XIX века присутствуют в десятке любимых книг наших библиотекарей. Это прежде всего "Евгений Онегин" и "Анна Каренина", разделяющие почетное третье место с романом Маркеса. Это не просто ключевые произведения, сосредоточившие в себе все главные мифы и сюжетные линии отечественной литературы, но и самые читаемые русские книги: их нельзя не уважать и легко любить. То же можно сказать о "Повестях Белкина", которые, конечно, воспринимаются уже не как сборник иронических текстов, но как редкий у нас образец качественной легкой прозы.

Не думаю, что кого-то удивило присутствие в нашем рейтинге такой книги, как "Овод": она действительно была одной из самых популярных в советской России. Достаточно средняя, возможно, по своим литературным достоинствам, она воплощала мечту читателя о сильном герое, больших чувствах и красивой любви, пусть даже "приправленной" революционной борьбой. Рядом с "Оводом" - серия В. Осеевой о Динке, своеобразный советский вариант книг о "маленьких женщинах". Но в целом советская литература представлена в наших списках достаточно скромно и - странно. Удивляет, например, отсутствие такого бестселлера советской эпохи, как "Хождение по мукам": невозможно, чтобы роман был совершенно вычеркнут из читательской памяти. Мне кажется, что это своеобразный психологический заслон - неловко вспоминать тексты, в которых, как нам потом долго объясняли, "всё неправда". Но что касается так называемой "детской литературы", этот запрет не действует, и мы с нежностью вспоминаем Гайдара, "Первоклассницу" Шварца или "Четвертую высоту" Е. Ильиной.

Наконец, "Два капитана" - книга тоже вроде бы из сугубо юношеского чтения, для многих оказавшаяся первой книгой о настоящей жизни. Характерно, что этот роман Каверина и "Три мушкетера" набрали одинаковое количество голосов. Они ни разу не встречаются вместе, и это, конечно, говорит о том, что

стр. 101

они занимают одну нишу: место первой книги об основах мира и правилах достойной жизни в этом мире. Столько же, сколько эти две книги, набрал роман М. Митчелл "Унесенные ветром", роман о любви-войне, о любви на фоне Гражданской войны. Возвращаясь к "Хождению по мукам", предположу, что здесь именно тот случай, когда роман "не наш" и более поздний по вхождению в читательский оборот, "перекрыл" "наш" и слишком хорошо известный. Присутствие "Одного дня Ивана Денисовича" - это, безусловно, и след перестроечных "праздников чтения", память о времени, когда все мы действительно были читателями, и хороший знак приверженности литературе, созданной в "традиции сострадания".

Наконец, то, что на одной ступени с этими текстами расположился роман Д. Фаулза "Волхв", я считаю скорее случайностью: точно также здесь могли быть "Парфюмер", "Имя розы" или что-нибудь из Мураками. Но то, что из произведений современной литературы в итоговой пятерке представлен только один текст, очень показательно. Библиотекари как сообщество перестали быть экспертами по актуальной словесности. Это понятно - огромная часть всех издаваемых книг не попадает в библиотеки. Библиотеки не имеют возможности их приобретать, а библиотекари - тем более. Кроме того, современная словесность достаточно сложна, пестра и часто неприятна. Чтобы не теряться в ней и получать от нее удовольствие, в вашем читательском опыте не должно быть разрывов и пустот. Вы должны были читать и в 80-е, и в 90-е, и в 2000-е годы. Не у всех это получалось, а нагонять упущенное сейчас слишком трудно.

Но сегодня большое количество книг уже изначально создается для покупателей, а не для читателей. Всем своим предметным рядом, интонацией, настроением, какими-то значимыми отсылками они ставят барьер между собой и теми, кто не может за них заплатить. Смешно приходить в библиотеку и просить какую-нибудь Оксану Робски: если ты не в состоянии это купить, то тебе незачем это читать. Должны же мы иметь представление о том, чем живет молодежь, что она читает, - так еще вчера говорили опытные библиотекари по поводу текстов хотя бы Ирины Денежкиной. Но такого сорта словесность рассчитана на то, что будет потребляться там же, где производится, - и без посредников. Ее единственный и значимый для автора адресат - это свои. И касается это не только скоропортящихся новинок.

Что действительно важно для библиотекаря - это не отслеживать "модные книжки", а уметь различать произведения, имеющие отношение к искусству слова и не имеющие такового, книги, условно говоря, для читателя и для потребителя. Книги, которые говорят о вещах общезначимых, и сочинения, громоздящие новые социальные и психологические барьеры. Человек не должен думать, что знание шедевров немого кино или русской классики автоматически ставит его выше других, что умение читать трудные книги вознесет его по социальной лестнице. Бедные и богатые читают разные книги и читают по-разному. Тем важнее уметь найти и сохранить то, по поводу чего и те, и другие смогут говорить на одном языке. Специалистом по этому "золотому фонду" библиотекарь быть обязан. Тогда ему будет проще ориентироваться и в потоке современной словесности: он сможет видеть и "вылавливать" цитаты, реминисценции, модификации классических сюжетов и мифов - то, на чем эта словесность стоит. Я не знаю, сумеем ли мы продолжать опрос библиотекарей. Но было бы любопытно использовать наш подход в качестве инструмента: я уверена, что главные книги названы и интересно попробовать натягивать на эти "колышки" частный читательский опыт. Что выберете вы? "Мастера?" А "в пару" "Мастеру?" "Анну Каренину" или "Братьев Карамазовых"? Это принципиальный выбор. Так же, как выбор между "Заповедником" Довлатова и "Золотым теленком" отражает ваше понимание и восприятие смешного. Если не "Два капитана" и не "Три мушкетера" - то что тогда было вашей книгой о верности и долге? И что занимает вашу клеточку с семейным романом, если не "Сага о Форсайтах"? И во сколько лет вы прочитали вашу последнюю из "главных" книг? Мы должны уметь анализировать свой читательский опыт, говорить и писать о "своих" книгах. Мы хотели посмотреть, насколько мы это умеем. Оказалось, что не очень...

В. П. Живаева

Культурный центр

Библиотека им. В. Г. Белинского

г. Екатеринбург