Институт истории и теории архитектуры СССР. М. 1946 - 1947.

В нашей рецензии-обзоре, помещённой в N 3 "Вопросов истории" за 1947 г., мы познакомили читателя с вышедшими в 1945 - 1946 г. книжками серии "Сокровища русского зодчества", издаваемой Академией архитектуры СССР под редакцией академика В. А. Веснина. За конец 1946 г. и в 1947 г. серия значительно пополнилась новыми выпусками. В их числе книги о древнерусских городах - Ярославле, Горьком, Муроме, Москве, - Иосифов-Волоколамском монастыре, памятниках архитектуры Ленинграда, его пригородов и подмосковных усадеб.

Очерк С. Агафонова "Горький - Нижний Новгород" (М. 1947.) является, пожалуй, наиболее удачным из выпусков, посвящённых древнерусским городам. Автор очень полно и планомерно показывает читателю архитектурную историю города, начиная от древнейших памятников владимиро-суздальского искусства до XX века. Ценно, что автор обратил вновь внимание на изданное Макарием, но забытое изображение храма Благовещенского монастыря, построенного митрополитом Алексеем в 1370 г., и удачно интерпретировал этот условный рисунок. Хорошо очерчены памятники гражданского зодчества XVII века.

Очерк В. Н. Иванова "Ярославль" (М. 1946) довольно широко знакомит читателя с прославленными памятниками города: в книжку вошли описания Спасского монастыря, Николы Надеина, Ильи на площади, церквей - Коровниковской, Толчковской, Богоявленской, Рождественской, Николо-Мокринской, Фёдоровской; в особых главках рассмотрена гражданская архитектура XVII в. и Ярославль XVIII - XIX веков. Характеристики памятников написаны живым, образным языком, хорошо передающим колорит построек. Следует отметить, что вслед за всеми писавшими об архитектуре Ярославля автор сосредоточивает внимание читателя на памятниках, знаменитых своей пышностью и узорчатостью. Снова в тени остаётся очень значительная группа храмов, в которых ярославские зодчие проявляют себя как мастера не декоративно-изысканных, но монументально-простых и почти суровых форм. Таковы, например, почти по-новгородски строгая церковь Николы Рубленого (1695), церкви Димитрия (1645), Козьмы и Демьяна (1686), монументальный храм Варвары (1668). Вопреки установившимся взглядам ярославское зодчество не было искусством, проникнутым исключительно декоративными тенденциями, - палитра ярославских зодчих и вкусы строителей были несравненно богаче и разнообразнее. Повидимому, и к этим памятникам может быть отнесено замечание автора, что их архитектура "несколько расхолаживает зрителя" (стр. 45). Второе общее замечание: непонятно, почему автор умолчал об именах заказчиков ярославских храмов, а они заслуживали бы не только упоминания, но и краткой характеристики, Гость Надея Светешников, строи-

тель Николы Надеина, или купцы Скрыпины, составившие свои богатства на торговле драгоценными камнями, - всё это фигуры, знакомство с которыми позволяет глубже осознать исторический и художественный смысл их построек. Не отмечено и примечательное качество этих купеческих храмов: в основу их кладётся тип торжественного и величественного пятиглавого собора, а масштабы ярославских храмов превосходят размеры построек московских купцов. Существенно также наличие уже в XVI в. источников живописной композиции ярославских храмов (соборы Авраамьева монастыря в Ростове и Никитского в Переславле-Залесском). Все эти исторически значительные факты, к сожалению, не нашли отражения в книжке.

Очерк А. Л. Монгайта "Муром" (М. 1947) написан хорошо, сжато, даже, пожалуй, несколько скупо. Автор справедливо сосредоточивает внимание читателя на памятниках XVI - XVII вв., составляющих художественную славу Мурома - церквях Козьмы и Демьяна и ансамблях Троицкого и Благовещенского монастырей. Стоило бы указать на роль Мурома в подготовке борьбы с Казанским ханством, на оживление культурной жизни в XVI в., на роль литературных произведений XVI - XVII вв., связанных с Муромом. Справедливо предполагая, что в Муроме XII в. имелись каменные постройки (стр. 8), автор мог бы сослаться на данные о находке в XIX в. деталей древнего белокаменного здания (вероятно, храма) около Богородицкого собора. Нельзя согласиться с мнением автора, что знаменитая Козьмодемьянская шатровая церковь - современница Василия Блаженного в Москве - построена в 1541 г. и является его предшественницей. Аргументация этой мысли очень слаба и недоказательна. Говоря, что этот памятник, приписываемый в литературе псковской артели Постника Яковлева, "почти не имеет черт, обнаруживающих псковскую школу его строителя" (стр. 12), автор как бы забывает, что этих "псковских черт" не имеет и Василий Блаженный, документально связанный с авторством Постника. Добавим, что интереснейшие исследования проф. Б. А. Рыбакова по установлению областных особенностей древнерусских мер показывают, что Козьмодемьянская церковь, как и Благовещенский собор Московского кремля, обнаруживает псковскую метрическую систему. Характеристика ансамблей Троицкого и Благовещенского монастырей несколько неопределённа (ср. стр. 5, 17, 20 - 21). Своеобразие декоративных приёмов муромских зодчих и соотношение искусства Москвы и Мурома заслуживали бы более развёрнутой и конкретной оценки. Здесь так же, как и по отношению к зодчеству Ярославля XVII в., нужно было показать, чему муромские мастера учились у москвичей и чему сами москвичи могли позавидовать в искусстве своих муромских собратьев. Сочная пластичность убранства муромских зданий, как бы скульптурность их фасадов, нашедшие наиболее яркое выражение в колокольне Троицкого монастыря, являются весьма выразительной особенностью купеческого строительства XVII в. в Муроме. Эта черта особенно выпукло ощущается при сопоставлении муромских памятников XVII в., например, с постройками Рязани XVII в., весьма сухими и графичными по своему внешнему облику. Сопровождающая выпуск библиография (стр. 29) составлена, повидимому, не самим автором - она случайна; едва ли стоило рекомендовать читателю брошюру Добрынкина "Державные гости в г. Муроме", но стоило указать опубликованные писцовые книги по Мурому и новейшие работы о Козьмодемьянской церкви.

Особо следует сказать о большом выпуске серии "Москва" (М. 1947). Правда, по каким-то непонятным соображениям издательство лишило эту книжку серийной марки, но формат и весь облик её свидетельствуют о бесспорной принадлежности её к рецензируемой серии. Книжка носит характер юбилейного издания. Перед её автором Ю. Ю. Савицким стояла нелёгкая задача - показать читателям в почти калейдоскопическом темпе всю монументальную историю столицы, уделив значительную долю внимания строительству социалистической Москвы. С этой последней задачей автор, на наш взгляд, справился удачно, охарактеризовав основные этапы реконструкции города, его крупнейшие общественные и жилые сооружения, включая даже архитектуру канала имени Москвы. Читатель, пожалуй, впервые получает связный и целостный исторический очерк советской архитектуры Москвы, в котором даны и сжатый анализ стиля работ отдельных зодчих и образные описания их построек. Можно упрекнуть автора, что он не дал целостной характеристики основных линий генерального плана реконструкции Москвы, касаясь этой темы попутно и по отдельным поводам. А была бы важно, например, показать связь Дворца Советов с общим архитектурным замыслом новой Москвы, значение и характер будущих главных магистралей и т. д. Эти общие вопросы несколько заслонены характеристикой отдельных построек и ансамблей архитектуры реконструируемых улиц. Было бы лучше также, если бы автор усилил элемент критического отношения к современным постройкам - в его изложении они несколько уравниваются. Почему-то не назван точно по имени период конструктивистских увлечений наших зодчих. Но в целом очерк архитектуры социалистической Москвы даёт хорошее представление о её важнейших объектах и путях её развития. Нельзя того же сказать об изложении монументальной истории Москвы от 1147 г. до XX века. Эта огромная тема превращена в очень краткую, более чем конспективную "интродукцию", что, конечно, никак нельзя признать правильным. Из 83 страниц текста на Москву до XVIII в. приходится всего 20 страниц, на XVIII - XIX вв. - 16 страниц. Автор был явно сжат в своих возможностях. Полагаем, что советский человек

ценит в своей 800-летней столице не только её сверкающее настоящее, но и её величественное прошлое, запёчатлённое, в частности и, в особенности, в архитектуре города.

Особенно не повезло памятникам древней Москвы. Эпоха Калиты уложилась... в 7 строк, время Донского - в 9 строк. Конечно, сказать в этих нескольких строчках что-либо об архитектуре невозможно. А ведь в XIV в. закладывалась основа кремлёвского архитектурного ансамбля, определилось положение его четырёх главных храмов; стены Кремля Донского почти полностью предвосхитили планировку Кремля Ивана III. Эти мысли надо было развить, подчеркнуть энергичное развитие своей русской архитектуры, сказать о великолепном соборе Андроникова монастыря, напомнить, может быть, читателю о подмосковных памятниках XIV - XV вв. в Звенигороде, Коломне, Загорске. Иначе получается (стр. 7), что монголы прервали развитие русского зодчества и только в конце XV в. оно возрождается, причём на первом плане оказываются итальянцы. Забвение русского архитектурного творчества XIV - XV вв., возглавляемого Москвой, принципиально недопустимо - это искажает в представлении читателя процесс развития русского национального зодчества. Без упоминания названных памятников непонятен и Василий Блаженный. Здесь также более чем странно отсутствие даже упоминаний о храмах Коломенского и Дьякова: эти памятники ныне в черте города, туда ходят трамвай, и ссылка, что это "пригородные" памятники, здесь не может служить оправданием. Нет ни слова также о "посадских" храмах Москвы, образующих очень характерную струю в московском зодчестве начала XVI века. Для этой поры стоило бы упомянуть и о попытках упорядочения жизни города.

Столь же обеднено зодчество XVII в.: достаточно сказать, что из церковных построек упомянута лишь церковь в Путинках и бегло описана церковь в Филях. Нет никакой характеристики развития плана Москвы в XVII веке. Отметим и странные пропорции строек, отведённых зданиям прошлого в современности; так, например, Василий Блаженный получил лишь немногим более места, чем дом Министерства лесной промышленности, однако историческая весомость их едва ли сравнима.

Все эти сокращения и пропуски целых страниц в архитектурной истории древней Москвы обедняют представление о ведущей роли столицы в многовековом развитии русского национального зодчества, что не может быть оправдано никакими издательско-редакционными мотивами.

Книжка проф. С. А. Торопова и К. Шепетова "Иосифов-Волоколамский монастырь" (М. 1946) представляет особенную ценность потому, что этот популярный очерк даёт в то же время впервые в нашей литературе научную историко-архитектурную характеристику этого выдающегося ансамбля. Поэтому авторы и издательство поступили правильно, придав этому выпуску серии особый характер: в нём дан обстоятельный обзор истории строительства монастыря с приложением описания крепостной стены по росписи 1645 г. Ивана Неверова, после чего историко-художественный обзор памятников монастыря становится особенно живым и конкретным. Исторический очерк даёт достаточно полное представление об организации строительства, о причинах, побудивших его, о деятельности мастеров, изготовлении и заготовке строительных материалов и пр. Далее, в разделе "Архитектурный ансамбль монастыря", с большим знанием дела охарактеризованы важнейшие монастырские памятники, среди которых главное внимание уделено стене и башням ограды - замечательного произведения русского градостроительного искусства. Более детальной характеристики заслуживала бы знаменитая трапезная палата, сохранившая в своей основе палату начала XVI в., а также монастырская колокольня, занимающая столь важное место в истории происхождения столпообразных и шатровых каменных храмов XVI века. В частности, необходимо было подробнее охарактеризовать древнейшую нижнюю часть её, построенную в конце XV в.; трудно согласиться, что она "хранит доселе нечто от архитектурных форм Великого Новгорода", - скорее можно усматривать здесь знакомство зодчего с формами кремлёвского строительства Москвы. Нужно посочувствовать авторам в совершенно недопустимом, оскорбительном и для авторов и для описываемых ими памятников безобразном "качестве" иллюстраций, - это брак, вновь порочащий издательство Академии архитектуры.

*

Книжка "Подмосковные усадьбы" (М. 1947), написанная крупнейшим знатоком усадебной архитектуры XVIII - XIX вв. проф. С. А. Тороповым, является едва ли не наиболее удачной из числа рецензируемых выпусков. При крайне сжатом объёме текста и обилии подлежащих освещению первоклассных памятников автор сумел дать предельно ясную, образную и живую характеристику типов усадебного ансамбля и их эволюции, дополнив этот общий исторический очерк хорошо аннотированным перечнем главнейших подмосковных усадеб.

Книжка С. А. Торопова, естественно, не могла охватить с должной полнотой все художественные сокровища знаменитых подмосковных усадеб XVIII - XIX веков. Поэтому издательство Академии архитектуры поступило совершенно правильно, посвятив одной из них - Кускову - специальный выпуск (автор - А. Акимов, М. 1943). Кусково уже не один десяток лет привлекает к себе внимание нашей широкой общественности и историков искусства. Оно сохранило такие здания, которые давно исчезли в других усадьбах (павильоны различного назначения, обелиски, колонны и т. д.). Творчество крепостных художников Аргунова, Миронова и др., а также участие

первоклассных русских архитекторов середины XVIII в. в создании этой знаменитой подмосковной усадьбы делает Кусково особенно интересным. Книжка А. Акимова ценна тем, что в ней приведён ряд новых данных о работе крепостных архитекторов в Кускове, которые ранее были известны лишь узкому кругу специалистов. Стоит, однако, пожалеть, что очерк написан автором несколько сухо и дробно. Это скорее перечень существующих и некогда стоявших на территории усадьбы зданий с их краткой характеристикой. Неподготовленный читатель не сможет осознать всей художественной ценности Кускова и особенностей его памятников. Многочисленные упоминания о не дошедших до нас зданиях невольно отвлекают внимание от существующих, доступных для обозрения уже с XVIII в. (известно, что Шереметев распорядился открыть по праздникам доступ в усадьбу для всех желающих). Стоило бы более убедительно обрисовать роль Кускова, этого "подмосковного Версаля", для строительства других усадеб под Москвой. Широкой известности его архитектуры содействовали в своё время гравюры Махаева и др. Надо также пожалеть об отсутствии библиографии, которая бы позволила читателю, заинтересовавшемуся этой выдающейся подмосковной усадьбой, углубить её изучение. Хорошее качество снимков, клише и печати выгодно выделяет эту книжку среди других.

Наряду со специальными выпусками, посвященными Москве и подмосковным усадьбам, серия пополнилась рядом книг об архитектуре Ленинграда. К ним относится книжка В. Пилявского ("Архитектурные ансамбли Ленинграда" (М. 1946)). Текст написан живо, читается легко и с интересом. Автор разбивает его на ряд глав; во введении он даёт краткую историю города, затем умело вводит читателя в архитектурный ансамбль центральной части города и прилегающих к нему районов. В книжке охарактеризованы ансамбли центральных площадей и набережных, Петропавловская крепость, Марсово поле и его окружение, ансамбли Невского проспекта и, наконец, Александро-Невская лавра и Смольный. Несмотря на сжатость характеристики, автор удачно раскрывает перед читателем важнейшие черты великих произведений зодчих и скульпторов XVIII - XIX веков. Даты и годы жизни архитекторов помогают читателю составить представление об общем развитии русской архитектуры. К сожалению, к концу своей книжки автор отступает от этого принципа. Из мелких неточностей следует указать на отнесение к творчеству архитектора М. Земцова павильона петровского ботика, якобы построенного в 1733 г., в то время как строительство его относится к середине XVIII века. Замысел Михайловского (Инженерного) замка принадлежит В. Баженову. Данные об этом были опубликованы в нашей печати и, повидимому, остались автору неизвестными. Приходится пожалеть, что В. Пилявский не привёл основной библиографии по ансамблям Ленинграда; в особенности следовало упомянуть серию издательства "Искусство", посвященную как раз тем ансамблям, о которых он пишет. В отношении этой книжки также можно отметить очень хороший подбор фотоснимков и прекрасное качество клише и печати.

С. Земцов написал книжку "Ораниенбаум" (М. 1946); это одна из ранних царских резиденций, принадлежавшая некогда всесильному Меншикову. Автор подробно излагает историю создания Ораниенбаума, уделяя специальные главы Большому дворцу, Китайскому дворцу и Катальной горке. Ценно уточнение авторства художников, работавших в Ораниенбауме. В изложении удачно введены цитаты из источников, описывающих Ораниенбаум в XVIII в., и характеристики его художественных и архитектурных сокровищ, сделанные выдающимися историками русского искусства (И. Грабарь). Уделяя большое внимание внутреннему убранству Китайского дворца, автор слишком мало говорит о его внешней архитектуре. Тот же упрёк можно сделать и в отношении характеристики Большого дворца и здания Катальной горки. Непонятно, почему автор столь поверхностно говорит о парке Ораниенбаума. Отсутствие плана последнего, а также односторонний подбор иллюстраций (общие виды и архитектурное убранство внутренних помещений) несколько снижают, в общем, хорошее впечатление от этого выпуска.

Тем же автором написана книжка о Павловске (М. 1947). О Павловске писали много и подробно. Мы гордились им не в меньшей степени, чем Новгородом или Ярославлем. Поэтому написать хорошую новую книжку о Павловске трудно- трудно потому, что здесь важно не столько передать факты, имена и даты, сколько донести до читателя дыхание большого искусства. Но С. Земцов избрал путь добросовестного повествователя, ограничившись лишь очень лаконичными эпитетами, которые почти ничего не дают читателю. Цитаты из высказываний XVIII в. также не вносят оживления в бесстрастный тон автора. Это, пожалуй, его главная ошибка. Так же, как и в предыдущей книжке, нас не может удовлетворить подбор фотоснимков.

В заключение стоит пожелать дальнейшего энергичного продолжения издания рецензируемой серии, дающей самому широкому кругу читателей богатый материал по истории русского национального зодчества; его может с пользой ввести в свою педагогическую работу и преподаватель истории, и преподаватель истории русской литературы. Распространение этих книжек содействует также пропаганде мирового значения памятников русского зодчества и, несомненно, сыграет свою положительную роль в деле охраны этих памятников. Необходимо лишь снова и снова напомнить издательству Академия архитектуры, что, издавая подлинные сокровища русской архитектуры, оно обязано экспонировать их в этой серии высококачественными репродукциями.