Наш Санкт-Петербург

Мой Санкт-Петербург. Как много всего в этом простом, казалось бы, выражении! С войны прошло полвека. Я шел по Невскому проспекту. На здании Московского вокзала красовалось: "Санкт-Петербург", а на площади Восстания, где стоит памятник, который языкастые ленинградцы называют стамеской, напротив вокзала, по крыше дома - "Город-герой Ленинград". Все сегодня прекрасно в современном Питере. И комфортные новостройки наподобие ЖК Весна, и старые архитектурные ансамбли.

Иду и любуюсь.

Ранний белый снежок похрустывал под ногами. В Таврическом саду покрылось морозной пленкой озерко. Краснолицый капитан гонял но саду стриженых курсантов на стометровку, и от будущих офицеров шел пар. Как и прежде, жил суетной жизнью Смольный, правда, по окрестным домам, принадлежащим раньше монастырю, расположились акционерные общества и банки. Школьники собирали в парке перед Смольным палую листву; другие ходили экскурсиями по городу: "Это - Эрмитаж, это - стрелка Васильевского; здесь - "Кунсткамера"; здесь - Адмиралтейство. Стояли на своих постаментах Дзержинский, Ленин, Киров. Казалось, что все осталось, как было, но потом, спохватившись, я понимал, что сейчас другая жизнь, другая эпоха.

О нынешней жизни города я говорил с Анатолием Александровичем Смирновым, в недавнем прошлом - членом городского совета народных депутатов, ответственным за экономические реформы.

"Если пройдешь по городу, то увидишь: цены везде разные, - рассказывал Анатолий Александрович. - Все торговые точки у нас приватизированы. Так что по всему городу разные цены. Дешевле всего - на Сенном. До недавнего времени были специальные магазины для ветеранов, по сниженным ценам. А теперь приватизацию мы пропели с тем условием. чтобы 30 процентов товара продавалось по фиксируемым, низким ценам опять we ветеранам и. пенсионерам. В совете я отвечал за аренду нежилых помещений. Забавно, что бизнесмены в первую очередь кинулись отвоевывать и благоустраивать подвальчики - там, где раньше были только крысы и тараканы. Теперь гам магазинчики, кафе, бары. А ларьки с Невского мы убрали, и вообще город основательно почищен к Играм доброй воли".

О городе этом я говорил и с Никитой Ивановичем Поздняковым, русским офицером, капитаном 1-го ранга.

- Никита Иванович, изменился ли Питер за новую эпоху?

- Пройдешь по городу - сплошные иностранные литеры, лейблы. Ну тошно просто. Не только русскому человеку - любому, кто приезжает. "А что это у вас?" - Невский, наверное, для англичан - все английские литеры. Да неправильно написанные. Бог знает, какая тарабарщина.

- Никита Иванович, как вы думаете, если бы сдали Ленинград, может, и жертв таких бы не было?

- Знаю, в связи с чем этот вопрос задан. Возникла в наше время просто грязная возня вокруг блокады. "Столько было жертв! Это бесчеловечно! Надо было сдать город". Вы понимаете? Показательно, что эти разговоры возникли именно сейчас, в смутную нашу эпоху, когда общество колеблется, умонастроение шатается и возникают как бы выбросы такие, болезненные. Это ложный гуманизм. Люди забывают, что, если бы город сдали, вся эта масса германской армии была бы мгновенно переброшена к той же Москве, на юг. И неизвестно, какие потери были бы там.

Отрадно было слышать от каперанга, что многие памятники возрождаются. Например, неразрывно связанный с воинской славой храм Спас на водах на берегу Невы, неподалеку от Адмиралтейского канала. Сейчас уже освящено место, где он стоял, собираются средства на восстановление этого храма. А ведь там были памятные доски с перечислением имен погибших в первую мировую моряков. Красивейший был храм, варварски уничтоженный в тридцатые годы. Заложен храм Георгия Победоносца на Средней Рогатке. Было даже, говорят, знамение: на небе появился белый крест.