Вы здесь:
ИСТОРИЯ РОССИИ

ВЛАДИМИР ЕВГЕНЬЕВИЧ ИЛЛЕРИЦКИЙ. ПУТЬ В НАУКЕ


ВЛАДИМИР ЕВГЕНЬЕВИЧ ИЛЛЕРИЦКИЙ. ПУТЬ В НАУКЕ

Автор: Н. В. Иллерицкая


Творческая жизнь Владимира Евгеньевича Иллерицкого пришлась на сложные и судьбоносные времена советской исторической науки. Вся его научная деятельность была связана с проблематикой отечественной историографии. В. Е. Иллерицкий всегда находился в гуще дискуссий, определявших вектор научной жизни. Неслучаен был и его интерес к только нарождающейся молодой научной дисциплине - отечественной историографии. Весьма робкие попытки определить предмет и содержание историографии, предпринятые в отечественной науке в 30 - 40-е годы. XX в. свидетельствовали, что дальнейшее поступательное движение исторической науки будет неизбежно связано с развитием историографии. С энтузиазмом молодости В. Е. Иллерицкий вступил на этот тернистый путь. Его творчество представляет сегодня интерес не только с точки зрения конкретного содержания трудов, превратившихся в историографические факты. Оно привлекает внимание и потому, что не так уж много было у нас ученых, оказавшихся столь преданными избранному пути в науке. В его работах сохранился дух времени, звучат голоса его коллег-историков. В. Е. Иллерицкий был неутомимым тружеником на ниве историографии и свою смерть встретил, завершая очередную монографию. Возможно, она стала бы его лучшим трудом, представляя собой наиболее актуальный в то время научный жанр -историографию отечественной историографии 30 - 60-х годов XX в. Однако самый живой интерес на протяжении всей своей жизни он проявлял к теоретическим проблемам историографии: определению ее предмета, структуры и периодизации. Поэтому считаю себя в праве посвятить данную статью выяснению значения историографического творчества В. Е. Иллерицкого в контексте все продолжающейся дискуссии историографов о содержании предмета историографии и институализации отечественной историографии в современном интеллектуальном пространстве. Этим замыслом определяются внутренняя логика статьи, ее структура и критерии отбора историографических источников.

Востребованность историографической проблематики в начале активной научной деятельности В. Е. Иллерицкого диктовалась потребностями решения назревших научных проблем. Необходи-

стр. 269


--------------------------------------------------------------------------------

мость создания учебников на основе нового понимания истории как истории гражданской привела к критике теоретических установок М. Н. Покровского и его учеников. Решение новых и столь сложных для отечественных историков задач не обошлось без крайностей. В двухтомнике "Против исторической концепции М. Н. Покровского" (1939) и "Против антимарксистской концепции М. Н. Покровского" (1940) было допущено много конъюнктурных перегибов, а тон критики был неоправданно груб. Причем критиковали Покровского и его учеников вовсе не за их реальные ошибки: высокомерное аннулирование всякой ценности классической историографии, внедрение в живую ткань дореволюционной науки примитивного идеологизированного классового подхода, введение понятий дворянской и буржуазной историографии, надуманность определения предмета историографии, необоснованность и узость самой историографической проблематики - нет, их критиковали за недостаточное освоение марксистско-ленинского теоретического наследия. Поэтому особого смысла в разборе статей этих двух сборников сегодня нет, ибо они отразили определенный, отнюдь не лучший, период советской историографии.

Историографическое значение этого двухтомного труда состоит в другом: в процессе его критики произошла переориентация проблематики историографических исследований. Началось медленное, боязливое, но все же освобождение от огульно нигилистического отношения к дореволюционному историческому наследию. Покровский и его ученики оценивали дореволюционные исторические концепции преимущественно с позиций их классовой направленности, да и это делали весьма упрощенно. Историки стали обращать внимание на обогащение дореволюционной историографии новыми для своего времени фактами, на совершенствование методики их изучения, на постановку оригинальных проблем и расширение диапазона научных интересов, на углубление исследовательских теоретических принципов. Более того, выявилась узость понимания историками-марксистами самого предмета исторической науки. Представление об истории России как о гражданской истории требовало изучение государственного строя, его учреждений, внутренней и внешней политики, общественного движения и его идей. Важно было показать роль выдающихся общественных деятелей, чтобы история России не выглядела безликой. На первых порах стали переиздавать труды дореволюционных историков - "Курс русской истории" В. О. Ключевского (1937), "Материалы для биографии Петра I" М. М. Богословского (1940), монографию С. Ф. Платонова о "Смуте" (1937), а также труды Ю. В. Готье, СБ. Веселовского, А. Е. Преснякова, П. Г. Любомирова.

стр. 270


--------------------------------------------------------------------------------

В это же время наметился поворот к более внимательному изучению истории исторической науки со времени ее зарождения и ранних этапов, а не только с XIX в., как это делали Покровский и его ученики. В журнале "Историк-марксист" были опубликованы статьи М. Н. Тихомирова о В. Н. Татищеве1, статья Б. Д. Грекова о М. В. Ломоносове как историке2, статья С. В. Юшкова "А. С. Пушкин и вопрос о феодализме в России"3 и статья С. К. Бушуева об исторических взглядах революционеров-демократов4. Конечно, эти работы были написаны на разном исследовательском уровне. Но важно другое: в марксистской историографии закреплялась традиция выхода за пределы академической науки, что, разумеется, противоречило определению предмета историографии как истории исторической науки, но зато спасительно расширяло горизонты исторической мысли. Профессиональная историческая наука XIX в., как известно, была лишена революционной составляющей, абсолютно необходимой советским историкам для выстраивания своей модели с главным критерием истинности - классовым подходом. Искусственно втягивая в сферу историографии публицистику и художественную литературу, советские историки таким образом конструировали для себя необходимое поле деятельности.

Данная тенденция в понимании содержания историографии закрепилась с выходом знаковой книги Н. Л. Рубинштейна "Русская историография"5. Труд этот хорошо известен современным исследователям. Поэтому остановлюсь лишь на наиболее важных историографических моментах.

Специальный курс русской историографии был введен в учебный план элитного тогда Московского института философии, литературы и истории еще в первой половине 1930-х годов, что было весьма симптоматично, а на истфаках МГУ и ЛГУ этот курс читался с момента их образования. Из этого спецкурса в МИФЛИ и МГУ и вырос впоследствии исследовательский труд "Русская историография" Н. Л. Рубинштейна, который автор защитил в качестве докторской диссертации в 1940 г. Все это свидетельствовало о возросшем интересе к историографии, о ее необходимости для поднятия теоретического уровня советской исторической науки.

"Русская историография" была новшеством в тогдашней историографической литературе, поскольку впервые представляла систематический курс, а не разрозненные характеристики отдельных историков. Хронологические рамки книги довольно широкие - с древнейших времен до начала советской исторической науки. Принципиально важным было то, что труд Н. Л. Рубинштейна открывался введением, где автор определял предмет рус-

стр. 271


--------------------------------------------------------------------------------

ской историографии и ее периодизацию. Среди советских историков это делалось впервые. Предмет историографии был сформулирован следующим образом: ее задача - "дать историю развития русской исторической науки в условиях русской истории, в связи с общим развитием общественной и научной мысли и с непосредственным ростом конкретного исторического знания"6. Рациональным в этом определении было то, что подчеркивалась необходимость изучать "историю русской исторической науки". Однако границы этой науки неоправданно размывались, идентифицируясь с исторической мыслью, отнюдь не профессиональной, что было, конечно, в духе времени, но лишь усиливало почву для будущих споров вокруг предмета историографии.

"Русская историография" Н. Л. Рубинштейна своим замыслом, структурой и даже центральными идеями была связана с интеллектуальной моделью классической историографии, а точнее - с трудом П. Н. Милюкова "Главные течения русской исторической мысли". Для П. Н. Милюкова историография - это история исторической мысли, что объясняет широкие хронологические рамки его работы. В монографии Н. Л. Рубинштейна такой точности и осмысленности нет.

Разделы монографии, которые были посвящены историографии второй трети XIX - началу XX в., Н. Л. Рубинштейн разработал с известной рыхлостью. Но марксистское переосмысление излагаемого материала ему не удалось, за что Рубинштейна нещадно критиковали в 1948 г. и обвиняли в буржуазном объективизме. Его оппоненты и критики интуитивно улавили, что образ научности для автора идентифицировался с позитивистской моделью классической историографии.

"Великими русскими просветителями" назвал Рубинштейн Чернышевского и Добролюбова, закрепив как традицию включение их исторического наследия, наряду с трудами историка-профессионала А. П. Щапова, в круг обязательных проблем советской историографии. Сама тенденция вывести на первый план историческую составляющую русской революционный мысли окончательно возобладала в ходе критики "Русской историографии". Именно в этом направлении развернулись историографические разработки 40 - 50-х годов XX в. Теперь русской революционной мысли будут придавать совершенно особое значение, выискивать в ней судьбоносные прозрения мыслителей-публицистов, которые реально использовали исторические сюжеты в сугубо политических целях. И подходы к конструированию этого особого направления отечественной историографии станут поистине всеобщей моделью идеологизации советской историографии.

стр. 272


--------------------------------------------------------------------------------

Нельзя сказать, что изучению воззрений русских просветителей, революционных деятелей ранее не уделялось внимание. Общественно-политические взгляды А. Н. Радищева, декабристов, В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. П. Огарёва, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Н. В. Шелгунова освещались в дореволюционной литературе. Но эти деятели рассматривались как представители общественной мысли. Для советской исторической науки их труды стали объектами конструирования передовой революционной исторической мысли. Именно поэтому со второй половины 1940-х годов об исторических воззрениях революционных деятелей стали публиковаться первоначально статьи7, а затем и монографии. Схемы статей во многом были сходные. На материале отдельных высказываний избранного революционного деятеля рассматривался определенный круг вопросов: о месте исторических воззрений в системе взглядов, их классовой и политической направленности; суждения о закономерностях исторического процесса; о восприятии западноевропейской и отечественной истории. Сквозь призму этой модели, сориентированной в первую очередь на навязывание объектам изучения определенных классовых и политических пристрастий, будет восприниматься затем вся литература о революционных демократах.

Первой историографической монографией по революционно-демократической тематике стала книга В. Е. Иллерицкого "Исторические взгляды В. Г. Белинского", изданная в 1953 г.8 В монографии автор ставил своей задачей осветить процесс формирования исторических воззрений В. Г. Белинского в его движении от просветительства к революционному демократизму, раскрыть социально-политические и теоретические основания его исторических взглядов. Подчеркивалось знакомство Белинского с самыми передовыми теориями своего времени - с философией истории Гегеля, со взглядами французских историков периода Реставрации. Специальная глава в книге посвящена оценке Белинским основных этапов всемирной истории, его повышенному интересу к проблемам новейшей истории Западной Европы, в особенности к опыту Великой Французской революции конца XVIII в. и к действиям якобинцев, а также самостоятельное осмысление им опыта революции 1830 г. во Франции. Завершающая и самая обширная глава монографии рассматривает разработку Белинским проблем истории России, начиная с высказываний о событиях древней и средневековой ее истории и кончая новой. Реформам Петра I было уделено особое внимание.

Конечно, на содержании книги лежит отпечаток времени ее создания и степени научной зрелости автора. К недостаткам ав-

стр. 273


--------------------------------------------------------------------------------

торской конструкции следует отнести определенную рыхлость структуры и явную перегруженность цитатами. Текст монографии закрепил все стереотипы советской историографии того времени: идею о решающей роли народа в историческом процессе, оценку политики Ивана Грозного как прогрессивной и положительную роль русского централизованного государства, утверждение тезиса об ограниченности реформ Петра I. В заключении автор подчеркнул влияние, которое оказал Белинский на своих продолжателей - Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова -и подтянул исторические взгляды революционных демократов к социал-демократии, сознательно игнорируя место и роль народничества в революционном процессе. Тем не менее монография В. Е. Иллерицкого выглядела более фундаментально, чем труды его коллег по сходной проблематике.

Однако несмотря на уже сделанные попытки определиться, что такое историография, содержание ее предмета оставалось по-прежнему неясным. В спорах и дискуссиях, в творческом процессе развития историографических исследований выстраивалось в советской науке понимание предмета историографии9.

Историография, как известно, возникла позже превращения исторических знаний в науку. Но ни СМ. Соловьев, ни В. О. Ключевский, первыми начавшие разрабатывать историографические проблемы, еще не давали определение предмета историографии. Еще до В. О. Ключевского появилась книга М. О. Кояловича. Полагая, что в истории "область объективных истин весьма невелика, а все остальное субъективно и неизбежно субъективно", Коялович видел задачу историографии в том, чтобы "разобраться в разного рода субъективизмах по изучению русской истории"10.

П. Н. Милюков подверг концепцию М. О. Кояловича осуждению и сформулировал свою задачу: "дать общую картину развития и взаимной смены тех теорий и общих взглядов, которые осмысливали для предшествующих поколений специальную работу над русской историей". Милюков заключил, что "общее течение русской историографии всегда обусловливалось некоторыми основными взглядами, теориями и системами и всегда находилось в более или менее тесной связи с развитием общего мировоззрения", т.е. западноевропейского. Он даже обнаружил "естественный антагонизм, который существует между работой специального исследователя и разработкой общей теории". В результате "не столько ученая работа сама по себе, не столько ее положительные результаты, сколько направлявшие ее теоретические побуждения составляют предмет наших последующих наблюдений"11. Однако в своей статье "Историография" (в словаре Брок-

стр. 274


--------------------------------------------------------------------------------

гауза и Ефрона) П. Н. Милюков характеризовал этот термин как недостаточно определенный.

Начиная с середины 30-х годов XX в. молодая советская историческая наука предложила несколько вариантов решения вопроса о предмете историографии. В 1940 г. О. Л. Вайнштейн издал курс лекций под весьма характерным названием - "Историография средних веков до наших дней". Таким образом, автор проводил грань между историографией и исторической мыслью. Для него историография - совокупность литературы по данной проблеме. Но эту литературу Вайнштейн рассматривал в историческом развитии, выдвигая на первый план ход исторической мысли и исторические теории.

Значительно позже (в 1963 г.) увидел свет курс лекций по той же теме Е. А. Косминского. Он начал читать его в Московском университете еще осенью 1938 г. "Историография с марксистской точки зрения, - говорил он, - одна из отраслей истории общественной мысли, и она всегда ярко окрашена политикой... Для нас более ценно и важно расширение сферы тех фактов, которыми оперирует историография, уточнение методики, развитие исследовательской техники. Это то, чему можно учиться у историков предшествующих поколений"12. Таким образом, Е. А. Косминский выдвинул на первый план вполне утилитарную задачу -"чему можно учиться у предшествующих поколений историков", - еще не формулируя задач историографии и содержания ее предмета.

Возникал вопрос - является ли историография частью исторической науки, самостоятельной наукой или частью истории общественной мысли?

Споры охватили широкий круг проблем: какие компоненты составляют историю исторической науки, каковы ее источники, входят ли сюда только книги, исследования в различных формах или также "устные традиции", т.е. лекционные курсы, дискуссии, доклады и выступления в прениях, переписка ученых? В какой мере и как могут использоваться архивные материалы; какое место занимает весь комплекс материалов по истории политики в области исторической науки, как все эти вопросы сочетаются с историей исторических концепций? Как влияет форма и структура организации науки на процесс ее развития?

В "Очерках истории исторической науки в СССР" (1955. Т. 1) и в курсе лекций Л. В. Черепнина "Русская историография до XIX века" (1957) была дана развернутая характеристика предмета историографии. В этих трудах отмечались следующие основные черты предмета историографического исследования: 1) изучение процесса накопления знаний о человеческом обществе; 2) исто-

стр. 275


--------------------------------------------------------------------------------

рия введения в научный оборот ранее неизвестных источников и историографических памятников; развитие методов исторического исследования, совершенствование техники анализа исторических источников; 3) история борьбы различных течений в исторической науке, смены проблематики исторических исследований, классовая обусловленность теории исторического процесса13. Как особо важный компонент историографии выделялось изучение и раскрытие связи исторических теорий с философскими и политическими взглядами, характерными для данной эпохи.

Под непосредственным влиянием академических "Очерков..." задачи историографии были сформулированы в первом послевоенном учебном пособии для студентов по историографии истории СССР, подготовленном на кафедрах Московского государственного историко-архивного института и вышедшем в 1961 г. под редакцией В. Е. Иллерицкого и И. А. Кудрявцева. В 1971 г. это пособие стало первым учебником по историографии истории СССР.

Во введении к этому труду отмечается, что под историографией подразумевается "особая научная дисциплина, изучающая историю исторической науки", содержание которой таково: "изучение процесса накопления знаний о развитии человеческого общества и превращении их в науку, характеристика различных взглядов на исторические явления, рассмотрение процесса совершенствования методов исторического исследования. Именно таким пониманием историографии ограничивались буржуазные историки..."14 Далее подчеркивается, что "история каждой науки имеет две неразрывно связанных между собой стороны: историю накопления знаний и историю развития взглядов, т.е. историю того, как осмысливались и обобщались накопленные фактические знания, - историю сменяющихся концепций, теорий. Применительно к исторической науке первая из названных ее сторон является предметом специального изучения источниковедения, поскольку фактические знания получили свое отражение в источниках (история публикации которых, в свою очередь, специально изучается археографией), вторая же сторона является предметом изучения историографии, как это вытекает из определения ее задач и содержания"15. Эта особенность историографии сближает ее с историей философии, социологии, историей общественно-политической мысли. Таким образом, В. Е. Иллерицкий (автор введения) вывел за рамки историографии историю накопления фактов, полагая ее задачей источниковедения.

Перед авторским коллективом учебного пособия стояли немалые трудности, поскольку отобрать огромный материал истории исторической науки в нашей стране было делом нелегким.

стр. 276


--------------------------------------------------------------------------------

Такой важный раздел, как развитие исторической науки в конце XIX - начале XX в. обобщенно еще нигде не излагался (в "Русской историографии" Н. Л. Рубинштейна это сделано весьма неудачно). Нужно было также обработать и дать в соответствующем для учебного пособия изложении результаты новейших исследований в области историографии. В целом коллектив авторов и редакторов с этими задачами, для своего времени, справился успешно. Получилось компактное, весьма содержательное пособие, необходимое для учебного процесса. Главной своей задачей авторы издания считали постоянное внимание к вопросам идейно-политического содержания исторических концепций и это в начале 60-х годов XX в. в СССР расценивалось как их несомненная заслуга. Поэтому в книге уделено большое внимание революционно-демократической исторической мысли (автор В. Е. Иллерицкий).

Материал многих разделов книги умело отобран и обдуман. Так, в главах, посвященных русской историографии первой половины XIX в. (автор Н. Л. Рубинштейн), нет ничего лишнего и в то же время сказано все, что необходимо для характеристики методологических особенностей различных направлений в историографии. То же следует сказать о главе, раскрывающей исторические взгляды декабристов (автор В. Е. Иллерицкий). Удачной является глава о Н. М. Карамзине, автор которой (И. А. Кудрявцев) сумел показать то новое, что внес этот историк в науку. Каждая глава снабжена кратким указателем основной литературы по теме, что дает возможность студентам более глубоко изучить материал.

Следует особо отметить, что этот учебник во многом был детищем В. Е. Иллерицкого. Он был вдохновителем самой идеи создания первого учебного пособия по историографии в нашей стране, он же стал одним из его редакторов, его перу принадлежат введение и 10 глав (из 30).

В научной среде учебное пособие по отечественной историографии вызвало большой интерес и дискуссию. В основной рецензии на него, написанной А. М. Сахаровым16, были отмечены спорные моменты. Первое, на что обращалось критическое внимание автора рецензии, была периодизация истории дореволюционной историографии, положенная в структурную основу учебного пособия. Сахаров справедливо упрекал авторов, что они прибегли к общеисторической периодизации, которая не может совпадать с историко-научной. Внимание к этому вопросу привлекалось еще и потому, что в научной периодической литературе как раз в это время началась оживленная дискуссия о периодизации истории исторической науки.

стр. 277


--------------------------------------------------------------------------------

Многие претензии, высказанные в рецензии, воспроизводить не стоит, поскольку они были данью времени и сейчас потеряли всякий научный смысл. Следует лишь отметить, что указание Сахарова на скорее источниковедческий, чем историографический характер первых двух глав пособия, посвященных историческим знаниям V-XVI вв., представляется справедливым. В заключении своей развернутой рецензии А. М. Сахаров подчеркнул, что он так критично проанализировал содержание учебного пособия лишь по одной причине: оно должно как можно скорее превратиться в учебник.

В связи с тем, что единого понимания историографии в советской исторической науке не складывалось, возникла проблема предмета и содержания университетского курса историографии истории СССР. В 1962 г. со статьи А. М. Сахарова "Предмет и содержание университетского курса истории СССР"17 начинается дискуссия по этому вопросу.

А. М. Сахаров подверг критике то определение предмета историографии, которое давалось В. Е. Иллерицким во введении учебного пособия. Он был не согласен со сближением историографии с историей философии, поскольку оно не учитывало, по его мнению, специфику изучаемого предмета. В отличие от теоретической дисциплины - философии, история есть наука конкретная. История общественно-политической мысли тоже имеет специфический предмет - историю политических идей. И совсем непонятно для А. М. Сахарова стало сближение историографии с социологией, хотя вот здесь-то связь просматривается наиболее ясно. Смысл в том, что редакторы и авторы учебного пособия точно уловили внутреннюю тенденцию развития науки: все более расширительное истолкование предмета историографии. Интенционально они проводили параллель между советским (позитивистским по содержанию) этапом исторической науки и классической историографии: тогда тоже история воспринималась как поставщик фактов для социологии, призванной заниматься обобщениями.

Очевидно, что такая позиция стала неприемлема для А. М. Сахарова по нескольким причинам. Во-первых, он разделял точку зрения Л. В. Черепнина, а именно: "понятие "историография" имеет более широкое и глубокое значение - значение науки, которая изучает развитие исторической науки в целом в какой-либо стране или в ряде стран, выясняя, как постепенно складывались представления о прошлом человечества, о развитии человеческого общества"18.

Во-вторых, А. М. Сахарова возмущало определение марксистской науки, данное в учебном пособии по историографии исто-

стр. 278


--------------------------------------------------------------------------------

рии СССР, как "представление о том, что марксистская наука -это буржуазная историография плюс что-то "еще сверх того", -не отражает глубокого качественного различия между марксистско-ленинской и буржуазной наукой"19.

С моей точки зрения авторский коллектив и редакторы учебного пособия на деле проявили известную прозорливость, весьма содержательно рассмотрев период русской классической историографии. Поэтому В. Е. Иллерицкий во введении не стал концентрировать внимание на определении марксистской исторической науки. Но это только одна причина. Главное заключается в том, что дать научное, а не политизированное определение феномена советской историографии, не представлялось тогда возможным. Достаточно привести суждение по этому вопросу, высказанное в ряде работ М. В. Нечкиной применительно к советской, т.е. марксистской исторической науке: "Историческая наука всегда была мощным идеологическим оружием, живым участником общественных битв, важным элементом идейной борьбы, силой, формирующей мировоззрение"20. Поэтому В. Е. Иллерицкий прибег к столь неопределенной и обтекаемой характеристике марксистской исторической науки. Сам же А. М. Сахаров в 1962 г. дал крайне политизированное определение предмета историографии: "Историография является особой областью исторической науки, имеет свой предмет, свою проблематику, свои приемы исследования и обобщения материала, вытекающие из общих принципов марксистско-ленинской методологии изучения исторических явлений и процессов..."21

В начале 1960-х годов в литературе стало распространяться более широкое понимание истории исторической науки. Так, А. Л. Шапиро сформулировал следующую дефиницию: "История всякой науки - это прежде всего новые научные открытия и их внедрения в жизнь и практику"22. Эту позицию поддержал и развил СО. Шмидт: "Предмет историографии включает в себя и историю создания исторических сочинений, и биографии историков... и историю распространения исторических знаний. Следовательно, историография - это и история проникновения знаний об историческом процессе в среду тех, для кого историк создает свои труды"23. Рассматривая историографию как "часть истории общественной мысли, как форму социального сознания", СО. Шмидт считал необходимым еще более расширить предмет историографии, вплоть до "отражения исторических представлений в памятниках исторической мысли"24.

Опыт, накопленный советской историографией, был обобщен в статье М. В. Нечкиной "История истории. (Некоторые методологические вопросы истории исторической науки)"25. В ста-

стр. 279


--------------------------------------------------------------------------------

тье были очерчены важнейшие задачи историографического исследования, рассмотрен весь комплекс источников, поставлен вопрос об историографическом факте.

Практика историографических работ стала соответствовать расширительному толкованию историографии. Теоретическое обоснование такого подхода предложил Л. В. Черепнин, опубликовавший в 1968 г. монографию "Исторические взгляды классиков русской литературы". Во введении он сделал чрезвычайно характерное и симптоматичное замечание: "Было время, когда предметом историографии считались лишь труды так называемых академических историков, т.е. специалистов-профессионалов... Но этот этап уже пройден нашей отечественной историографией, и сейчас она включает в круг своего рассмотрения труды декабристов, революционеров-демократов, народников, наконец, революционеров-большевиков. Вся эта историческая литература далеко выходит за рамки так называемой академической науки, но именно она-то и прокладывала новые пути в понимании исторического развития, ибо создавалась в процессе борьбы за переустройство общественных отношений"26.

Эволюция понимания предмета историографии в советской исторической литературе шла в направлении от сведения историографии к разновидности истории общественно-политической мысли до самого широкого охвата всех возможных произведений культуры на историческую тему; от историографии (истории исторической мысли) - к историографии (истории исторической науки) и от последней - к историографии - истории исторических знаний, взятых во всех их формах и проявлениях.

Если первые шаги советской историографии ограничивались созданием портретной галереи историков, то на следующем этапе была сделана попытка разработки исторических концепций. Рамки истории академической и университетской науки стали тесны и на первый план вышла проблема вклада в науку историков революционно-демократического направления. Здесь советская историография стала открывать новые страницы истории науки.

Именно в контексте все расширяющегося и усложняющегося понимания историографии были написаны две крупные монографии В. Е. Иллерицкого. Монография "История России в освещении революционеров-демократов" (1963) явилась второй частью докторской диссертации "Революционно-демократическое направление в русской историографии 40 - 60-х годов XIX в.", защищенной автором в Институте истории АН СССР в 1962 г. Эта работа стала итогом многолетней научной деятельности В. Е. Иллерицкого. Она нашла свое выражение в многочисленных публика-

стр. 280


--------------------------------------------------------------------------------

циях в журнале "Вопросы истории", в "Очерках истории исторической науки", в монографии "Исторические взгляды В. Г. Белинского", в большой статье в "Трудах Московского государственного историко-архивного института" (1958. Т. XI) "Вопросы древней русской истории в освещении революционеров-демократов", а также в главах о В. Г. Белинском, А. И. Герцене, Н. Г. Чернышевском, Н. А. Добролюбове и их соратниках, о А. П. Щапове в вузовском учебном пособии "Историография истории СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции" (1961).

Во введении к монографии изложены вопросы о научном значении темы, методологических принципах ее разработки, историографии проблемы и дана характеристика состава и специфики источников для ее исследования. В девяти главах работы поставлены вопросы, посвященные формированию и теоретическим основам исторических взглядов революционеров-демократов, их суждениям об источниках и историографии русской истории, о древнерусской истории, о проблеме образования и укрепления древнерусского государства и развитии крепостнических отношений, о Русском государстве XVII в., о преобразованиях в России в первой четверти XVIII в., о "послепетровском" или "новом" периоде русской истории, возникновении революционной общественной мысли и начале освободительного движения в России и, наконец, вопросам современности в исторической концепции революционеров-демократов.

Следует отметить, что монография В. Е. Иллерицкого получила широкий резонанс среди научной общественности. Наиболее интересной и квалифицированной была рецензия В. Твардовской в журнале "Новый мир"27. Автор рецензии, весьма положительно оценив монографию, сделал два замечания принципиального свойства. Первое сводилось к пониманию соотношения между идеологией революционеров-демократов 40 - 60-х годов XIX в. и идеологией революционных народников. В. Твардовская считала, что в монографии имеет место противопоставление идеологии шестидесятников и идеологии революционных народников. По сути рецензент был прав: позиция В. Е. Иллерицкого заключалась в том, что он рассматривал идеологию шестидесятников и идеологию революционных народников как принципиально единую, революционно-демократическую, выражающую, как он считал, интересы крестьянских масс. Но эта единая идеология имела черты своеобразия и даже существенных различий в условиях дореформенной и пореформенной России, особенно с 70-х годов XIX в. Были значительные расхождения в воззрениях Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, с одной стороны, и

стр. 281


--------------------------------------------------------------------------------

идеологов революционного народничества 70-х годов - с другой. По мнению В. Е. Иллерицкого, исторические взгляды первого поколения революционеров-демократов были более глубокими, у второго же поколения сильные стороны их исторических воззрений были обесценены.

Второе замечание В. Твардовской касалось структуры работы. Она полагала, что структуру работы следовало строить "в связи с теми проблемами, которые являлись для них (идеологов демократического движения в России. - Н. И.) центральными при обращении к истории"28. В. Е. Иллерицкий признавал, что проблема выбора структуры работы действительно сложна. Но у него были свои аргументы. Автор подчеркивал, что в каждой из глав отмечалось, какие именно вопросы и по каким причинам привлекали внимание идеологов русской демократии, но превратить их в структурную основу книги, по его мнению, было бы неверно, поскольку пропадало представление о единстве русского исторического процесса. Выделение принципиально общего в понимании основных этапов и крупнейших проблем истории России снимало пестроту индивидуального подхода характеризуемых деятелей.

В начале 70-х годов XX в. вышел целый ряд работ по отдельным проблемам историографии русской общественной мысли, и новая монография В. Е. Иллерицкого "Революционная историческая мысль в России" (1974) заняла среди них свое особое место. Она представляла собой первое обобщающее исследование, посвященное анализу исторических взглядов представителей революционной России от Радищева до Лаврова. В монографию вошли многие конкретные наблюдения и выводы, сделанные автором в предшествующих трудах в отношении исторических взглядов Белинского, Герцена, Огарёва, Добролюбова, Шелгунова. Кроме того, новая монография была шире по хронологии и охвату материала: в ней имелись специальные главы о Радищеве, декабристах, петрашевцах, революционных демократах 60-х и 70-х годов XIX в.

Поставленные в новом исследовании задачи - раскрыть сущность революционной исторической мысли и установить ее периодизацию - определили его композиционную структуру. Вместо тематического расположения материала, как это было в предыдущей монографии об исторических взглядах революционных демократов, здесь подразделение на главы соответствует или конкретным лицам (Радищев, Белинский, Герцен и Огарёв, Чернышевский и Добролюбов), или определенным направлениям (декабристы, петрашевцы, революционные демократы). Внутри самих глав изложение открывается краткой, но содержательной

стр. 282


--------------------------------------------------------------------------------

историографической справкой и далее ведется по проблемам. Такое решение вопроса представляется обоснованным и удачным.

Исследования В. Е. Иллерицкого исходят из четко сформулированного стержневого тезиса: историческая мысль неразрывно связана с общественной мыслью, она всегда являлась ее важным слагаемым, хотя и имела свою специфику, поскольку представляла собой осмысление и оценку исторического опыта. По мнению автора, наиболее выразительной особенностью русской революционной мысли было обращение к теоретическим проблемам, позволявшее вскрыть логику исторического процесса. Представители революционной мысли России, как правило, использовали такую форму исторических сочинений, как публицистические статьи и рецензии. По наблюдению В. Е. Иллерицкого, "публикация статей в журналах давала возможность непосредственного обращения к передовому читателю..."29

Наибольший интерес представляют те главы, в которых автор продолжает исследование проблем, начатое в предыдущих трудах. Именно они определяют научное значение монографии - имеются в виду главы о Белинском, Герцене, Огарёве, Чернышевском и Добролюбове. Иллерицкий очень убедительно показывает, что идеологи революционной демократии, создавшие оригинальную систему исторических взглядов, во главу угла ставили задачу изучения жизни самого народа с учетом его социально-экономического положения. Автор привел в книге важнейшие высказывания Белинского, Чернышевского, Добролюбова о специфике и сущности самой исторической науки. При этом Иллерицкий подчеркивал тот факт, что все они придавали большое значение историческому опыту, осмысливая его связь с современностью. Автор так же утверждал, что Чернышевскому и Добролюбову принадлежит ведущая роль в обосновании методологических принципов демократической исторической мысли. Раскрывая огромный интерес, проявленный Белинским, Чернышевским, Добролюбовым к бурной эпохе Петра I и к личности самого царя, автор тонко анализирует их суждения об этом переломном периоде истории России. Пожалуй, стоило только отчетливее подчеркнуть то обстоятельство, что повышенное внимание Белинского и Герцена к Петру I подогревалось полемикой со славянофилами.

Глава "Проблемы истории в оценке революционных деятелей 60-х годов" написана ярко и полемично. Основным объектом критики В. Е. Иллерицкого явился тезис А. Н. Цамутали о том, что "затруднения, связанные с оценкой общественно-политического лица ряда деятелей русского демократического лагеря, возникает отчасти из-за того, что в нашей историографии принято исходить из довольно жестких определений "революционе-

стр. 283


--------------------------------------------------------------------------------

ров", "революционеров-демократов", с одной стороны, и "либералов" - с другой". По мнению А. Н. Цамутали, "правильнее было бы говорить о демократическом лагере, в котором наряду с убежденными сторонниками революционной борьбы была прослойка или категория лиц, придерживавшаяся более умеренных взглядов и не выступавшая за осуществление своих идеалов путем социального переворота"30. В. Е. Иллерицкий несколько вольно истолковал этот текст и обвинил Цамутали в произвольном расширении тематических границ его монографии без необходимых объяснений.

Сейчас можно утверждать, что в тезисе А. Н. Цамутали заключалась мысль о существовании в эпоху отмены крепостного права широкого демократического лагеря. Если не признать тот факт, что среди участников освободительного движения 50 - 60-х годов были лица, настроенные демократически, но не стремящиеся к политической и социальной ломке строя России, то совершенно не объяснимой будет позиция Н. А. Мордвинова, И. С. Тургенева, А. М. Унковского, А. П. Щапова и др.

Можно понять авторское стремление В. Е. Иллерицкого найти оптимальное решение вопроса - кого из шестидесятников принять за эталон выразителя взглядов революционной демократии, приемника и идейного наследника Герцена и Чернышевского. Он остановился на Д. И. Писареве и Н. В. Шелгунове. Этот выбор имел свой смысл: и тот и другой сыграли видную роль в разработке теоретических положений о характере и задачах исторической науки. Конструирование исторических представлений Писарева и Шелгунова автор осуществляет более чем квалифицированно, с глубоким пониманием специфики привлекаемых исторических текстов. Важно отметить, что Иллерицкий не только тщательно изучил печатные труды Писарева и Шелгунова, но и привлек архивные материалы (тексты статей, запрещенных цензурой) из фонда Петербургского цензурного комитета, что значительно обогатило корпус историографических источников монографии.

Проблема историографического источника, активно дискутировавшаяся в то время в среде профессиональных историографов, несомненно, занимала В. Е. Иллерицкого. Именно в таком контексте он сформулировал в монографии актуальную идею расширения источникового поля историографических исследований за счет документов личного происхождения, что давало возможность реконструировать антропологический аспект историографических исследований. В. Е. Иллерицкий писал: "Для изучения революционной исторической мысли определенное значение имеют письма революционных деятелей, их дневники, мемуары, а также показания на следствиях..."31

стр. 284


--------------------------------------------------------------------------------

Здесь же следует упомянуть важную для историографической интерпретации проблему соотношения революционной и демократической мысли с профессиональной и учебно-академической исторической мыслью. В исследовании В. Е. Иллерицкого эта проблема освещается главным образом в плане борьбы с официальной историографией. В книге А. Н. Цамутали "Очерки демократического направления в русской историографии 60 - 70-х годов XIX в." содержатся попытки проследить взаимное влияние носителей революционных и либеральных взглядов. И та и другая постановка вопроса имела право на существование: вполне возможно проследить как влияли, к примеру, Белинский и Герцен на Градовского, Чернышевский и Добролюбов - на Кавелина и Костомарова в определении тематики исследований, установить вклад непрофессиональных историков в развитие исторической науки. Вот так и вырисовывалась перспектива дальнейших исследований.

В целом же монография В. Е. Иллерицкого "Революционная историческая мысль в России" сразу же была признана коллегами "первым систематизированным исследованием, дающим целостное представление об особом направлении отечественной историографии"32.

Выход в свет монографии В. Е. Иллерицкого в 1974 г. совпал с новым всплеском дискуссии о содержании и структуре предмета историографии. Этой же проблеме была посвящена и последняя работа А. М. Сахарова "Историография истории СССР. Досоветский период" (М., 1980). Автор дает суммарную характеристику задач историографического исследования. Творческим дополнением этой схемы стало выдвижение и серьезное обоснование А. М. Сахаровым положения о научной концепции как главном факторе в истории науки и итоговой цели историографического изучения. Поэтому предметом особо тщательного рассмотрения явились внутренние, в авторском понимании, факторы развития науки - проблематика, источниковая база, методология и концепции. При этом наиболее отличным явилось освещение А. М. Сахаровым революционно-демократического направления. И дело здесь не только в том, что характеристике этого направления в его книге отведено гораздо меньше места, чем во втором издании учебника "Историография истории СССР" (1971) или в "Курсе лекций по русской историографии (до конца XIX в.)" В. И. Астрахана (1965). Главное различие в другом. А. М. Сахаров полагал, что при определении роли деятелей русского революционного движения в исторической науке следует заниматься не собиранием разновременных и разнохарактерных по происхождению и значению высказываний революционных мыслителей в

стр. 285


--------------------------------------------------------------------------------

одну как бы концепцию истории России, а анализом их мировоззрения в целом, понимания характера исторического процесса, приемов достижения выводов и оценок исторического прошлого. Однако реализовать в исследовательской практике этот подход без сознательного конструирования исторической концепции революционеров-демократов из разрозненных высказываний А. М. Сахарову все же не удалось.

Наиболее важным было то, что А. М. Сахаров еще раз привлек внимание к вопросу предмета историографии. М. В. Нечкина в свое время справедливо подчеркивала, что "вопрос о предмете историографии еще долго будет привлекать внимание историков"33. И в 80-е годы XX в. продолжилась дискуссия по уточнению содержания предмета историографии. Единства взглядов достигнуть не удалось и задачей первостепенной важности стало уточнение понятия "история исторической науки".

К середине 1970-х годов предмет историографии можно было трактовать как историю идей и с этих позиций просматривались известные перспективы. Присоединение к данной конфигурации с подачи Е. Н. Городецкого следующих компонентов, а именно: 1) как складывается организация науки на каждом из этапов ее развития; система научных институтов, эволюция их структур; научные общества; историческая периодика, роль и значение всех этих компонентов в процессе развития науки; 2) каковы социальные функции исторической науки; историческое обоснование партийных программ; пропаганда исторических знаний; 3) кадры исторической науки, их структура, распределение по отраслям науки; историческое образование; учебники; эволюция системы исторического образования; обратное влияние системы образования на историческую науку34 - создавало совершенно иную исследовательскую ситуацию. Внимание переключалось с науковедческих теоретических проблем на научно-огранизационные сюжеты.

Такое "переведение стрелок" было вполне понятно для проблематики марксистской историографии, где просто не существовало теоретического уровня, но было совершенно непродуктивно применительно к периоду классической историографии. Однако стало очевидно, что историография сформировалась в специальную отрасль исторической науки со своим предметом исследования и классификацией рубрик. Отсюда и более сложные временные срезы, которые отличают историографические исследования от исторических. В данном контексте совершенно правомерно выглядит предложение А. М. Сахарова понимать под термином "историография" анализ литературы по какой-либо проблеме, а историографию в смысле "истории исторической науки" именно так и называть.

стр. 286


--------------------------------------------------------------------------------

В целом следует подчеркнуть, что именно во все расширяющемся понимании содержания предмета историографии проявился скрытый интеллектуализм советской исторической науки. В условиях господства марксистской парадигмы и существования "железного занавеса", когда возможности гуманитариев были чрезвычайно ограничены, только историографические дискуссии давали советской исторической науке определенный заряд энергии. В них проявлялась внутренняя потребность исторической науки в осмыслении своих возможностей и новом прочтении исторического, столь характерном для мирового интеллектуализма в последней трети XX в. Борьба с выводным знанием в европейской и североамериканской гуманитаристике привела к большим переменам в исторической науке. Исторический источник обрел новые очертания вместилища образа прошлого, что актуализировало проблему интерпретации в историческом исследовании. Все это породило новое отношение к историографии как самоценному опыту прочтения прошлого.

В советской исторической науке расширение и усложнение предмета историографии преследовали ту же цель поглощения теоретического уровня исторической науки. Наиболее полное выражение эта тенденция нашла в 80-е годы XX в. в разработке сюжетов историографии "второй степени" - истории историографии, приоритетное место в которой занимает анализ истории исторического познания, сознания и мышления.

В этом контексте особое значение приобретает публикация монографии В. Е. Иллерицкого "Сергей Михайлович Соловьёв" (М.: Наука, 1980). Работа написана в жанре научной биографии, т.е. как раз представляет собой историографию "второго уровня". Этим объясняется логика научного конструирования текста книги. Во введении сформулирована основная системообразующая идея автора: представить научное творчество СМ. Соловьёва не только как завершение процесса формирования историографии в России, но и как вершину русской исторической мысли. Замысел монографии таким образом выстраивался вокруг тезиса о центральном месте исторического творчества С. М. Соловьёва в русской классической историографии. Для советской историографии это была новая постановка вопроса, поскольку в ней было закреплено особое отношение к творчеству В. О. Ключевского вследствии того, что главной ценностью был интерес к экономической и социальной стороне исторического процесса. По убеждению В. Е. Иллерицкого, прогресс науки определяется рефлексией, а не фактографией, первична концепция, формирующая конфигурацию аргументов. С. М. Соловьёв - философ истории. Его интеллектуальная модель русской

стр. 287


--------------------------------------------------------------------------------

истории четка и даже излишне жестка, но она определила весь дальнейший путь русской исторической науки. Движение идей в пространстве русской историографии второй половины XIX - начала XX в. определялось дискуссиями вокруг того образа русской исторической науки, какой сконструировал СМ. Соловьёв.

Воплощению этого замысла подчинена вся структура книги: обширный историографический обзор во введении, обосновывающий исследовательский выбор, жизненный путь СМ. Соловьёва, теоретические основания его научных изысканий, историографический смысл его крупнейшего труда "История России с древнейших времен" и специальных научных исследований. Труды СМ. Соловьёва анализируются в контексте современного ему европейского интеллектуализма, а конфигурация исследовательской проблематики отслеживается как результат внутренних научных и внешних общественных потребностей.

В. Е. Иллерицкий применяет микроаналитический метод при создании текста монографии. Этот метод действительно приносит максимальный эффект, поскольку нацелен на актуализацию через научную биографию историка всех вызовов времени и представляет варианты ответов на них. В поле зрения исследователя оказываются не только результаты профессиональной деятельности историка, но и его творческая лаборатория, исследовательская психология и практика. Поэтому предметное поле научной биографии можно определить как "историю историографии в человеческом измерении".

В заключении В. Е. Иллерицкий приходит к обоснованному выводу, что историческая концепция СМ. Соловьёва в главнейших своих чертах определила вектор развития всей последующей русской историографии. Перефразируя известное изречение Ф. М. Достоевского "Вся русская литература второй половины XIX века вышла из "Шинели" Гоголя", - В. Е. Иллерицкий утверждает, что русская историография вышла из "Истории России..." С. М. Соловьёва. "Говоря образно, - пишет автор, - Соловьёв поднимал историческую целину и первый ее обрабатывал. Труд его продолжателей был значительно легче. Они взрыхляли подготовленную почву, засевали ее новыми культурами, имея в виду разработку частных проблем, и даже "выращивали розы", как это делал талантливейший из продолжателей Соловьёва В. О. Ключевский - несравненный среди русских историков художник слова и замечательный стилист"35.

Последняя прижизненно опубликованная монография В. Е. Иллерицкого "Сергей Михайлович Соловьёв" стала поистине знаковой для последующего развития историографии в нашей

стр. 288


--------------------------------------------------------------------------------

стране. Не столько конкретная фактография, сколько стиль историописания определил значение этого труда. Научная биография как историографический жанр приобретала особое значение для освобождения исторической науки от навязчивого догматизма. Она давала возможность автору выразить самого себя через интеллектуальные искания своего времени. Подтверждением этого стала посмертная публикация труда Л. В. Черепнина "Отечественные историки. XVIII-XX вв." (М., 1984), который был написан практически в то же время, что и последняя монография В. Е. Иллерицкого. Труд Л. В. Черепнина представлял собой жанр историографических записок, в которых автор постарался рассказать о себе и своем трудном времени через научные биографии историков-классиков, а также своих современников.

До самого последнего дня своей жизни В. Е. Иллерицкий бескомпромиссно шел по тому пути в науке, который определил для себя в молодости, когда это была лишь неприметная стежка, перспективы которой были весьма туманны. Но он не просто шел по этому пути, а улавливал все новое, что могло стать полезным для науки и старался воплотить это в своем творчестве. Он был убежден, что историки не только должны уметь писать профессионально, но они должны всегда писать профессионально, а задача историографии создать такую интеллектуальную ситуацию, чтобы иначе и быть не могло.


--------------------------------------------------------------------------------

1 См.: Историк-марксист. 1940. N 6. С. 52 - 70.

2 Там же. N 11. С. 29 - 44.

3 Там же. 1937. N 1. С. 39 - 51.

4 Там же. 1940. N 8. С. 20 - 31.

5 Рубинштейн Н. Л. Русская историография. М., 1941.

6 Там же. С. 13.

7 См.: Иллерицкий В. Е. Исторические взгляды В. Г. Белинского // Вопр. истории. 1948. N 7; Сладкевич Н. Г. Исторические взгляды Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова // Там же. 1949. N 2; Виленская Э. С. Исторические взгляды А. Н. Радищева // Там же. N 9; Волк С. С. Исторические взгляды декабристов // Там же. 1950. N 12; Иллерицкий В. Е. Исторические взгляды А. И. Герцена //Там же. 1952. N 10.

8 Иллерицкий В. Е. Исторические взгляды В. Г. Белинского. М., 1953.

9 См.: Шмидт С. О. О предмете советской историографии и некоторых принципах ее периодизации // История СССР. 1962. N 1; Нарочницкий А. Л. О преподавании историографии в высшей школе // Вопр. истории. 1973. N 6.

10 Коялович М. О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. СПб., 1884. С. VI-VIII.

11 См.: Милюков П. Н. Главные течения русской исторической мысли. 2-е изд. М, 1898. Т. 1. С. 1 - 4.

12 Косминский Е. А. Историография средних веков. М., 1963. С. 7 - 9.

13 См.: Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т. 1. Введение; Черепнин Л. В. Русская историография до XIX века. М., 1957. С. 4 - 5.



стр. 289


--------------------------------------------------------------------------------

--------------------------------------------------------------------------------

14 Историография истории СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции / под. ред. В. Е. Иллерицкого и И. А. Кудрявцева. М., 1971. С. 3.

15 Там же. С. 7 - 8.

16 См.: Вопр. истории. 1962. N 4. С. 142 - 145.

17 См.: Сахаров А. М. Предмет и содержание университетского курса историографии истории СССР // Вопр. истории. 1962. N 8; Он же. О предмете историографических исследований // История СССР. 1974. N 3. С. 90 - 112.

18 Черепнин Л. В. Русская историография до XIX века. С. 3 - 4.

19 Сахаров А. М. Указ. соч. С. 114.

20 Нечкина М. В. К итогам дискуссии о периодизации истории советской исторической науки // История СССР. 1962. N 2. С. 60 - 61.

21 Сахаров А. М. Указ. соч. С. 112.

22 Шапиро АЛ. Некоторые замечания о периодизации истории советской исторической науки// История СССР. 1961. N 3. С. 81.

23 Шмидт С. О. О методике выявления и изучения материалов по истории советской исторической науки // Тр. МГИАИ. М., 1965. Т. 11. С. 4 - 5.

24 Там же. С. 5.

25 Нечкина М. В. История истории: некоторые методол. вопросы истории ист. науки // История и историки: историография истории СССР. М., 1965. С. 9.

26 Черепнин Л. В. Исторические взгляды классиков русской литературы. М., 1968. С. 3.

27 См.: Твардовская В. Историческая концепция революционных демократов // Новый мир. 1963. N 9. С. 249 - 251.

28 См.: Там же. С. 250.

29 Иллерицкий В. Е. Революционная историческая мысль в России. М., 1974. С. 17.

30 Цамутали А. Н. Очерки демократического направления в русской историографии 60 - 70-х годов XIX в. Л., 1971. С. 27.

31 Иллерицкий В. Е. Революционная историческая мысль в России. С. 18.

32 См. об этом: Порох И. В. (рец.). Иллерицкий В. Е. Революционная историческая мысль в России. М., 1974 // Вопр. истории. 1975. N 6. С. 188 - 192.

33 Нечкина М. В. К итогам дискуссии о периодизации истории советской исторической науки // История СССР. 1962. N 2. С. 8.

34 См.: Городецкий Е. Н. Историография как специальная отрасль исторической науки //История СССР. 1974. N 4. С. 100.

35 Иллерицкий В. Е. Сергей Михайлович Соловьёв. М., 1980. С. 176.



стр. 290


© Минская коллекция рефератов


Комментарии:


ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:

СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.

Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.

ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.



Флаг Беларуси Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам