Д-р исторических наук А. П. Окладников. Прошлое Якутии до присоединения к Русскому государству. Под редакцией чл.-корр. АН СССР С. В. Бахрушина. Академия наук СССР. Институт языка, литературы, истории и искусства Якутской научно-исследовательской базы и Институт истории. Якутгосиздат. Якутск. 1949. 436 стр.

"История Якутии" рассчитана на пять томов. Над осуществлением этого капитального издания работает большой научный коллектив.

Первый том посвящен истории Якутии от древнейших времён до появления русских в Якутии (XVII век). Это первый систематический труд по истории народов Севера, появившийся в итоге большой творческой работы советских историков.

Дореволюционная дворянско-буржуазная историческая наука не ставила и не могла ставить задач изучения исторического прошлого народов Севера. В трактовке истории этих народов отчётливо сказывался её великодержавный характер. Народы Севера рассматривались как неисторические, - как народы, у которых нет истории "в собственном смысле этого слова". Рельефно это выразил крупнейший историк Сибири первой половины XIX в. П. А. Словцов, "сибирский Карамзин", как называли его многие биографы и исследователи. Он начинает историю Сибири лишь с завоевания её Московским государством: "Только после падения ханской чалмы с головы Кучума" история Сибири "выходит из пелен самозабвения"¹ .

Отрицание "хода исторического" у "северных племён" распространяется Словцовым и на период после завоевания Сибири русскими. Отдельные данные из истории народов Севера в XVII - XIX вв. привлекаются им лишь в той мере, в какой они связаны с историей правительственной политики в Сибири или с историей её русского населения, с историей её колонизации.

Таким же объектом политики Московского государства и Российской империи выступают народы Севера и у других русских историков XIX века. Даже наиболее крупные по численности народы, имевшие довольно сложные и развитые социальные отношения, как коми (зыряне) и якуты, зачислялись великодержавными исследователями в разряд неисторических. "Зыряне как народ не имеют истории в собственном смысле этого слова". "Только одно событие в жизни зырянского народа имеет свойство факта исторического - это принятие христианства"² .

"Неисторические народы" Севера, не признававшиеся дворянско-буржуазной исторической наукой народами, достойными внимания историка, предоставлялись изучению этнографов. Дореволюционная этнография дала несколько ценных монографий о народах Севера (Штернберг, Богораз, Патканов и др.), которые резко выделяются среди общей массы чисто описательных работ, фиксировавших внимание на отдельных деталях быта северных народов. Общий характер дореволюционной этнографии Севера и её направленность ярко иллюстрирует этнографическая статья И. Поддубного в таком издании, как "Азиатская Россия". Это издание было предпринято в 1914 г. С целью всесторонне осветить эту часть Российской империи и тем "ответить пробудившемуся интересу к азиатским окраинам"³ .

Автор характеризует коренные народности Азиатской России, в том числе и народности Севера, как "обломки первобытных времён, понемногу исчезающие под влиянием русского переселения и русской культуры". Целью статьи автор ставит описание "уцелевших в их жизни остатков своеобразного быта, грубых, подчас даже уродливых, но ярких и красочных".

Все эти установки великодержавной дворянско-буржуазной науки являлись теоретическим обоснованием колониальной политики царизма, политики национального порабощения и гнёта.

Против великодержавного "североведения" выступали прогрессивные представители русской науки и культуры - А. Н. Радищев, Н. Г. Чернышевский, А. П. Щапов, оставившие ценные высказывания и замечания о народах Севера. Высоким гуманизмом проникнуто и отношение А. С. Пушкина к народам Севера: в стихотворении "Памятник" как равноправные наследники его великого наследства в одном ряду названы "и гордый внук славян, и фин, и ныне дикой тунгуз"⁴ .

В результате проведения национальной политики партии Ленина - Сталина расцвела культура многочисленных народов нашей великой Родины. Возродились к новой, светлой жизни и обречённые при царизме на вымирание народы Севера.

¹ П. Словцов. Историческое обозрение Сибири. Кн. 1-я, стр. 27. М. 1838.

² К. Попов. Зыряне и Зырянский край. М. 1874.

³ И. Поддубный. Этнографическая статья в издании "Азиатская Россия", предпринятом в 1914 г. Переселенческим управлением Главного управления землеустройства и земледелия. Т. I, стр. VII. СПБ. 1914.

⁴ Об интересе Пушкина к Северу см. нашу статью "Пушкин и север". "Вестник Ленинградского государственного университета" N 6 за 1949 год.

Великая Октябрьская социалистическая революция, разрушив "тюрьму народов", отбросила в прошлое и "теоретические обоснования" царистской политики национального угнетения, в том числе и теорию о "неисторических народах". Задачей советских историков, опирающихся на передовую теорию марксизма-ленинизма, явилось изучение истории всех братских народов нашей Родины, составной частью которой является и история народов Севера.

Громадное значение для разработки истории народов Севера имели "Замечания по поводу конспекта учебника по истории СССР" И. Сталина, А. Жданова, С. Кирова, подчеркнувших, что составители конспекта не учли данных по истории северных народов. Тем самым во весь рост перед советскими историками была поставлена задача изучения истории народов Севера, задача написания истории этих народов.

При изучении истории народов Севера советские историки мобилизовали источники самого различного типа: документальные и археологические, этнографические и языковые. Разработкой были охвачены все вопросы истории этих народов, начиная с этногенеза и кончая советским периодом.

В изучении истории народов Севера ещё много "белых пятен" и нерешённых вопросов, и тем не менее на основе проделанной большой работы уже стало возможным создание обобщающих трудов.

Рецензируемый том написан д-ром исторических наук А. П. Окладниковым и в основном является обобщением материалов, собранных автором в результате археологических раскопок, производившихся с 1924 по 1946 годы. В первом томе широко использованы и другие источники: этнографические, фольклорные, данные языка, архивные документы и материалы.

Открытые А. П. Окладниковым многочисленные археологические памятники, в сочетании с различными источниками иного рода, впервые дали картину исторического прошлого народов Якутии на протяжении многих тысячелетий.

Первый том "Истории Якутии" распадается на семь крупных разделов: "Начало жизни человека в Якутии"; "Материнский род на территории Якутии в эпоху расцвета"; "Приленские племена в эпоху отцовского рода"; "Распространение железа на Средней Лене"; "Происхождение якутского народа"; "Ранняя история якутской народности"; "Якуты на Средней Лене перед приходом русских". Разделы, в свою очередь, делятся на главы.

Обнаруженные А. П. Окладниковым в 1927, 1941 и 1943 гг. палеолитические памятники Ленского края, самые северные из памятников этого рода, известных в настоящее время, открывают древнейшие страницы истории человека на территории Якутии. Уже в конце ледниковой эпохи палеолитические охотники, современники мамонта, впервые проникают на Лену, и на территории Восточной Сибири возникает своеобразная культура, по своим важнейшим признакам сходная с позднейшей культурой охотников на морского зверя - оседлых чукчей, коряков и эскимосов.

А. П. Окладников вскрывает генетическую связь памятников этой культуры с памятниками культур конца солютрейской и начала мадленской стадий верхнего палеолита Европейской России, видя в этой связи и обоснование путей появления человека на территории Восточной Сибири.

Позже в материальной культуре древнего населения Сибири и Якутии происходят крупнейшие перемены. Древняя полуоседлая культура арктических охотников сменяется новой, характерными чертами которой являются лёгкие временные жилища, новые типы каменных и костяных орудий и подвижной образ жизни. В этот период устанавливаются связи сибирских племён с племенами, заселявшими дальневосточные области Азии и её центральные районы.

Время неолита Якутии совпадает с эпохой материнского рода в период расцвета. Следует подчеркнуть, что А. П. Окладников в своей работе проводит принцип двойной периодизации: с одной стороны, он делит историю племён Якутии на культурно-исторические этапы - палеолит, неолит, бронза, железо - и, с другой - разбивает её по этапам развития социальных отношений - материнский и отцовский род. Двойной принцип периодизации создаёт для читателя значительные трудности. В дальнейшем его следует избегать, придерживаясь единого исторического принципа.

В эпоху неолита племена Якутии жили в лёгких наземных жилищах, пользовались луком и стрелами. При изготовлении наконечников стрел применялась самая тонкая и совершенная по технике отжимная ретушь. По роду занятий это были главным образом охотничьи племена. Рыболовство в их хозяйстве имело подсобное значение; начинало развиваться и скотоводство. На основании найденных в некоторых неолитических стоянках южных районов нынешней Якутии зубов домашнего быка А. П. Окладников делает вывод, что "рогатый скот... существовал ещё у неолитических племён Якутии, т. е., по крайней мере, три-четыре тысячи лет тому назад" (стр. 70). Но этот вывод автора требует дополнительных подтверждений.

Оригинальными памятниками искусства и верований эпохи неолита являются наскальные изображения, открытые впервые А. П. Окладниковым: замечательные росписи на скалах, центральной фигурой которых является лось, занимавший главное место в производственном культе древних охотников, в их верованиях и обрядах. Такова культура южных районов нынешней Якутии в эпоху неолита. Несколько отличалась от неё культура бродячих звероловов и рыболовов лесотундры и тундры Крайнего Севера.

Неубедителен тезис А. П. Окладникова о принадлежности двух неолитических культур Якутии (южной и северной) к двум особым этническим группам. Люди неолитического времени, пишет он, "активно приспособляясь к разнообразным природным условиям разных районов своей обширной страны... создали две своеобразных и самобытных культуры, которые свидетельствуют о существовании двух родственных, но само-

стоятельных этнических групп местного населения" (стр. 123). Этот вывод автора повисает в воздухе, так как материалов, раскрывающих хотя бы в какой-либо мере этническую принадлежность этих культур, не существует.

В конце II тысячелетия до н. э. в Якутии впервые появляются металлические изделия и распространяется искусство обработки металла - меди и бронзы. В противоположность господствовавшему ранее взгляду о том, что в Якутии техника каменного века сохранилась вплоть до прихода якутов на Среднюю Лену, А. П. Окладникову удалось доказать, что в Якутии, включая и берега Ледовитого океана, существовала бронзовая культура. Открытые А. П. Окладниковым остатки литейных мастерских с льячиками и формами для литья бронзовых изделий свидетельствуют о том, что в то время в Якутии жили люди, умевшие плавить медь и бронзу и выделывать из них необходимые в быту вещи (большие кельты, мечи, наконечники копий и т. д.).

Открытие способов плавки металлов и выделка из них орудий производства сыграли решающую роль в развитии производительных сил. Крупные перемены происходят в быту и хозяйстве лесных племён, которые выразились в росте межплеменных связей, обмене и торговле и, наконец, во всё возрастающем накоплении богатств у отдельных членов рода. В результате развития производительных сил в период бронзы совершаются крупнейшие перемены и в общественных отношениях: материнский род сменяется отцовским.

Примерно в половине I тысячелетия н. э. появляется местная, якутская, железная культура, вырастающая из бронзовой. Любопытны открытые А. П. Окладниковым в 1941 г. около с. Мухтуя, близ самого берега Лены, остатки жилища древнего кузнеца и плавильщика, который добывал железо и обрабатывал его в своей мастерской.

С какими племенами можно связать переход в Якутии от камня к бронзе и затем к железу? Автор видит коренных жителей Средней Лены, центральных областей Якутии, в предках юкагиров, которые, по его мнению, внесли прогрессивные изменения в технику, в то время, как их северо-восточные соседи (предки нынешних эскимосов, чукчей и коряков) всё ещё пользовались каменными и костяными орудиями. Нельзя не подчеркнуть оригинальность, но вместе с тем и спорность такой постановки "юкагирской проблемы". Более поздние материалы - русские документы XVII в., - а также юкагирский фольклор рисуют нам юкагиров как одну из наиболее отсталых народностей Сибири. Если принять мнение Окладникова, что носителями железной культуры в Якутии в середине I тысячелетия н. э. были предки юкагиров, то придётся сделать вывод, что к XVII в. юкагиры регрессировали, так как уровень материальной культуры их понизился. Но тогда необходимо как-то объяснить это движение назад.

При всей спорности разрешения А. П. Окладниковым "юкагирской проблемы" новизна и оригинальность исследуемой им темы, несомненно, заставят историков народов Севера заняться заново вопросами истории юкагиров. Необходимо вновь пересмотреть весь старый материал, обновить его, а возможности к этому есть, так как документальные материалы XVII - XIX вв. об юкагирах далеко ещё не исследованы.

Таково содержание первой части тома, в которой трактуется отдалённое прошлое аборигенных племён Севера. Эта часть охватывает время от самых ранних следов человека на территории Якутии (20 - 25 тыс. лет назад) до появления здесь железа (середина I тысячелетия н. э.). Автор выступает пионером, новатором как в постановке отдельных конкретных вопросов, так и в широких, смелых обобщениях, охватывающих самые различные стороны жизни племён на территории Якутии в глубоком прошлом.

Несколько иной характер носит вторая часть тома, посвященная происхождению якутского народа, его ранней истории, материальному быту и общественному строю якутов перед приходом русских. Многие вопросы, которые ставит в этой части работы А. П. Окладников, имеют давнишнюю историографическую традицию. Таков прежде всего вопрос о происхождении якутского народа.

Уже в работах XVIII в. (Страленберг, Миллер, Фишер⁵ ) была выдвинута гипотеза об южном происхождении якутов. Страленберг писал: "Наши якуты прежде жили на юге около королевства Тангут, как они сами сообщали мне, и поскольку утверждает Исбрандт Идес, который говорит: "Они и буряты, которые теперь живут около Байкальского моря, раньше составляли один народ"⁶.

В XIX в. в трудах Серошевского, Аристова, Кочнева⁷ и др. выдвинут был ряд гипотез, намечавших в качестве территории, откуда вышли якуты, то Енисейско-Минусинский, то Урянхайский край. В советской науке вопросом о происхождении якутов занимались Н. Н. Козьмин, А. Н. Бернштам, С. А. Токарев. Н. Н. Козьмин примкнул к теории о енисейско-минусинском происхождении якутов, ведя их о Енисея, через Ангару и верховья Лены, к месту современного обитания⁸ . А. Н. Бернштам рассматривал якутов как потомков гуннов. По его мнению, якуты были северной группой гуннского объединения и позднее (около VII в.) откочевали на

⁵ Strahlenberg. Das Nord- und Ostliche Theil von Europa und Asia. 1730, Миллер. История Сибири. Т. I. 1937; Фишер. Сибирская история. 1774.

⁶ Strahlenberg. Указ. соч., стр. 128.

⁷ В. Серошевский. Якуты. Т. I. СПБ. 1896; Н. Аристов. Заметки об этническом составе тюркских племён и народностей. "Живая, старина" за 1896 г., вып. 3 - 4-й; Д. Кочнев. Очерки юридического быта якутов. "Известия" Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Т. XV, вып. 5 - 6-й за 1898 год.

⁸ Н. Козьмин. К вопросу о происхождении якутов-сахалар. "Очерки по изучению Якутского края", вып. 2-й за 1928 год.

север⁹ . С. А. Токарев, не отрицая факта прихода с юга тюрко-язычных скотоводческих групп, рассматривает процесс якутского этногенеза как сложный процесс, протекавший в основном на месте теперешнего обитания якутов и состоявший в объединении пришлых скотоводческих групп с местными таёжными охотничье-рыболовческими племенами (тунгусскими и, возможно, палеоазиатскими)¹⁰ . Самый приход тюркских и монгольских групп на Лену С. А. Токарев рассматривает как медленное, постепенное продвижение отдельных родовых групп частью из Прибайкалья, частью с Верхнего и Среднего Амура.

Большое значение в разработке проблемы якутского этногенеза имеют труды О. Бетлингка и В. В. Радлова, посвященные характеристике строя якутского языка¹¹ .

Несмотря на имеющуюся большую по объёму и ценную по характеру разработки вопросов литературу, посвященную проблеме якутского этногенеза, работа А. П. Окладникова и в этой части отличается свежестью привлечённых материалов и оригинальностью трактовки.

Из новых материалов, впервые введённых в научный оборот А. П. Окладниковым, следует отметить фольклорные материалы, собранные сектором якутской базы Академия наук СССР, в том числе имеющие исключительную ценность записи С. И. Боло и рукопись Линденау XVIII в. об якутах.

В разрешении проблемы о происхождении якутов А. П. Окладников даёт построение, синтезирующее некоторые предшествующие теории и гипотезы.

В целом примыкая к теории южного происхождения якутов, А. П. Окладников ещё в 1940 г. возражал С. А. Токареву, акцентировавшему внимание на северных элементах культуры якутов, указывая, что последний "недооценивает руководящего значения южных элементов в культуре якутов, столь ярко отражённых в языке и культуре"¹² .

На этих южных элементах в культуре якутов в первую очередь и останавливается в своём труде А. П. Окладников, видя ближайший к Якутии очаг древнетюркской культуры в курыканском Прибайкалье I тысячелетия нашей эры. Культура древних курыканов (гулиганей, по китайским источникам) рассматривается А. П. Окладниковым как культура прямых потомков периферийных племён гуннского общества (в этом вопросе А. П. Окладников сближается с А. Н. Бернштамом). Около X в. эта культура распространяется на север, на территорию Якутии. Передвижение с юга на север скотоводческих тюркоязычных групп, начатое в X в., усиливается в XI в., в связи с большими передвижениями племён на территории современной Монголии. Последними выходцами с юга была группа сахаларов, покинувшая в начале XVI в. гору Кобюлюр, у Качуга, и ушедшая вниз по р. Лене. Датировку этой волны даёт А. П. Окладникову рукопись Линденау, где записано предание о выходе якутов из Прибайкалья во главе с дедом известного якутского тойона Тыгына.

Подчёркивая руководящее значение южных элементов в этногенезе якутской народности, А. П. Окладников в своих взглядах расходится с С. А. Токаревым. В своих работах "Происхождение якутской народности" и "Общественный строй якутов XVII - XVIII веков" С. А. Токарев рассматривал якутский этногенез как "побочный продукт процесса классообразования среди населения Средней Лены"; процесс этот, по его мнению, происходил только на месте, на Средней Лене, и ни в какой мере не был связан с процессами "развития общественного строя кочевнических центрально-азиатских народов или государств". Отсюда С. А. Токарев логически делал следующий вывод: "Следовательно, бесполезно обращаться к истории центрально-азиатских народов за выяснением тех или иных особенностей социального строя якутов. И в самом деле, эта история ничего не даёт для понимания последнего. Самое большее, если она даст нам ключ к выяснению происхождения некоторых якутских социальных терминов"¹³ .

Ещё в 1947 году в статье "Социальный строй предков якутов" А. П. Окладников выступал против односторонне прямолинейной трактовки этногенеза якутов, "на одной только местной среднеленской почве, in loco, совершенно независимо от связей с другими народами". "Вряд ли можно поэтому забывать сложное прошлое, а также культурное наследство южных предков якутов и при изучении их дальнейшей истории на Средней Лене. Это привело бы исследователей к одностороннему освещению действительного исторического процесса, результатом которого явились современная якутская народность и её культура"¹⁴ .

В первом томе "Истории Якутии" А. П. Окладников развивает дальше это положение и даёт целое построение, охватывающее и этногенез и общественный строй древних якутов. Построение А. П. Окладникова, как уже было отмечено выше, можно назвать синтезирующим. Решительно высказываясь за руководящее значение южных элементов в этногенезе якутской народности, он признаёт значение в этом процессе

⁹ А. Бернштам. Происхождение турок. "Проблемы истории докапиталистических обществ" N 4 - 6 за 1935 год.

¹⁰ С. Токарев. Происхождение якутской народности. "Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры". Т. IX за 1941 год.

¹¹ О. Бетлингк. О языке якутов. "Учёные записки" Академии наук. Т. I, вып. 5-й; СПБ. 1851. В. Радлов. Die jakutische Sprache in ihrem Verhaltnisse zu den Turksprachen. "Учёные записки" Академии наук по историко-филологическому отделению. Т. VII, вып. 7-й. СПБ. 1908.

¹² См. "Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры". Т. IX, стр. 131. М. - Л. 1941.

¹³ С. Токарев. Общественный строй якутов XVII - XVIII вв., стр. 230 - 232. Якутск. 1945.

¹⁴ . "Советская этнография" N 2 за 1947 г., стр. 120.

и северных элементов. Опираясь на исследования Г. Ф. Дебеца и того же С. А. Токарева, А. П. Окладников подчёркивает, что якутская культура рядом своих особенностей связана с местными коренными элементами Севера. "В ней действительно отчётливо прослеживается вклад, по крайней мере, двух особых этнических пластов: тунгусских охотников и оленеводов, в глубокой древности вышедших из Прибайкалья, а затем коренных жителей Средней Лены, повидимому, юкагиров, сюда же в какой-то мере, может быть, вошёл и вклад неизвестных нам палеоазиатских племён северо-востока, загадочных "чукчей" юкагиро-тунгусского фольклора" (етр 218).

Синтезирующее построение А. П. Окладникова открывает дорогу для дальнейшего изучения вопросов этногенеза якутов в двух направлениях. С одной стороны, это изучение, безусловно, продолжит изыскания А. П. Окладникова в области истории центрально-азиатских народов и их связей с "варварской периферией" (роль сако-гуннских и уйгурских элементов), с другой же стороны, оно пойдёт по линии вскрытия северных, местных, компонентов, вошедших в состав якутской народности и якутской культуры.

Последняя линия, начатая работами Г. Ф. Дебеца и С. А. Токарева и продолженная А. П. Окладниковым, таит в себе ещё много неразрешённых вопросов. В первую очередь это относится к "юкагирской проблеме".

Не случайно высказывания А. П. Окладникова об юкагирах зачастую сопровождаются предположительными "повидимому" и "очевидно": в якутской культуре прослеживается пласт "коренных жителей Средней Лены, повидимому, юкагиров" (стр. 218), "юкагиры жили в старину не только на Яне и Индигирке, но и в низовьях Лены, а ещё ранее они, очевидно, заселяли местности, расположенные далее к югу по Лене, предшествуя здесь не только якутам, но и эвенам (ламутам)" (стр. 226) Последующее изучение должно заменить эти "повидимому" и "очевидно", неизбежные на современном этапе изучения данного вопроса, чёткими и ясными положениями о связи (или отсутствии связи) между юкагирской культурой и культурой якутского народа и юкагирском компоненте (или отсутствии такового) в самом этногенезе якутов.

Приводимый автором (а до него С. А. Токаревым) материал убедительно показывает наличие тунгусского вклада в якутскую культуру. Этот вопрос можно считать выясненным.

Книга А. П. Окладникова заканчивается главами, посвященными общественному строю древних якутов и историческим событиям XVI - XVII вв. в Якутии. Автор рисует якутское общество ко времени прихода русских как общество, в котором имелась "резкая классовая дифференциация". "Из общей массы якутов-общинников давно уже выделилась знать (тойоны), окружённая рабами к зависимыми людьми. Были в ней и обездоленные люди - бедняки... в якутском обществе ещё до появления русских существовал поэтому классовый антагонизм и шла глубокая классовая борьба" (стр. 422).

Не совсем ясно, однако, в каком направлении шла классовая дифференциация в якутском обществе: в направлении ли оформления рабовладельческого или феодального общества? Автор не даёт прямого ответа на этот вопрос, а дать ответ тем более необходимо, что на этот счёт существуют разногласия. С. А. Токарев в своём капитальном труде сделал вывод, что развитие классового строя ко времени прихода русских шло по рабовладельческому пути. Вывод этот, однако, не получил общего признания, и в печати высказывались соображения и за господство феодальных отношений в Якутии того времени¹⁵ .

В своём исследовании А. П. Окладников поднял много важных вопросов истории народов Якутии. Одни из них разрешены им впервые (особенно в первой части исследования), другие нуждаются в дальнейшем изучении.

Первый том истории Якутии показывает, что и на этом участке советская историческая наука переходит от отдельных монографий и исследований к широким полотнам, охватывающим сложный круг исторических вопросов на большом хронологическом отрезке времени.

Еще несколько критических замечаний Автор немало внимания уделяет истории тунгусов на территории Якутии, особенно в связи с тунгусскими элементами в этногенезе и культуре якутов, но весь этот материал распылён и разбросан по отдельным главам и, что особенно досадно, мало увязывается с общими проблемами тунгусского этногенеза и истории тунгусских народностей. А между тем А. П. Окладников и по этим проблемам дал в своё время ряд исследований¹⁶ , и на основе их, а также последних работ других исследователей (особенно много в этом направлении сделала Г. М. Василевич) можно было бы увязать частные вопросы истории тунгусов в пределах Якутии с общими вопросами истории тунгусских народностей и в первую очередь с вопросами их этногенеза.

Книга написана хорошим языком и будет с интересом читаться не только специалистами-историками, но и самым широким кругом читателей. И в этом большое её достоинство. Она соединяет в себе высоты настоящей большой науки с доходчивостью и простотой изложения. В конце книги имеется краткий словарь археологических терминов, употребляемых в тексте. Словарь этот будет очень полезен для читателя, но, к сожалению, он не полон: в нём нет объяснения слов "пунукская стадия", "бирнирская стадия" и некоторых других. Ценны многочисленные

¹⁵ См. рецензию Б. А. Гарданова на книгу С. А. Токарева в "Советской этнографии" N 2 за 1946 г. и ответ С. А. Токарева в том же журнале N 1 за 1947 год.

¹⁶ "Археологические данные о древнейшей истории Прибайкалья". "Вестник древней истории" N 1 (2) за 1938 год. Неолитические памятники как источники по этногонии Сибири и Дальнего Востока. "Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры", вып. IX. М. - Л. 1941.

таблицы (всего 38), дающие наглядное представление о многих памятниках культуры, о которых рассказывается в книге. Досадным упущением является, однако, то, что в самом тексте нет ссылок на этот материал, и читателю не всегда легко будет в нём ориентироваться.

Первый том "Истории Якутии" - ценный вклад в советскую историческую науку, появление его - большой праздник для якутского народа и других народов Якутии. Считавшиеся в дореволюционной науке "неисторическими" народы Якутии теперь получают труд, посвященный их историческому прошлому, в котором убедительно и ярко раскрывается их длительный и сложный исторический путь, их участие в мировой истории и их вклад в мировую культуру.

Весь исторический путь народов Севера, вся их история могут служить, как справедливо пишет А. П. Окладников, наглядной иллюстрацией к замечательным словам И. В. Сталина, сказанным им 7 апреля 1948 года: "Многие не верят, что могут быть равноправными отношения между большой и малой нациями. Но мы, советские люди, считаем, что такие отношения могут и должны быть. Советские люди считают, что каждая нация, - всё равно - большая или малая, имеет свои качественные особенности, свою специфику, которая принадлежит только ей и которой нет у других наций. Эти особенности являются тем вкладом, который вносит каждая нация в общую сокровищницу мировой культуры и дополняет её, обогащает её. В этом смысле все нации - и малые, и большие, - находятся в одинаковом положении, и каждая нация равнозначна любой другой нации"¹⁷ .

Руководствуясь указаниями вождя, советские учёные с равным вниманием изучают историю всех народов нашей Родины, отмечая тот вклад, который каждый из них внёс в общую сокровищницу мировой культуры. Эту задачу с успехом выполняет труд А. П. Окладникова, посвященный историческому пути народов Якутии.

¹⁷ "Правда" от 13 апреля 1948 года.