© ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ. ПРОБЛЕМЫ "ОТЦОВ И ДЕТЕЙ" В ИСТОРИЧЕСКОМ СООБЩЕСТВЕ

Актуальные публикации по вопросам истории России.

NEW ИСТОРИЯ РОССИИ


ИСТОРИЯ РОССИИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ИСТОРИЯ РОССИИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему © ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ. ПРОБЛЕМЫ "ОТЦОВ И ДЕТЕЙ" В ИСТОРИЧЕСКОМ СООБЩЕСТВЕ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2007-10-11
Источник: Журнал История и историки, 2002, №1

ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ. ПРОБЛЕМЫ "ОТЦОВ И ДЕТЕЙ" В ИСТОРИЧЕСКОМ СООБЩЕСТВЕ Автор: Л. А. Сидорова

Сообщество историков включает в себя не только специалистов, принадлежащих различным научным направлениям и школам, но и представителей нескольких поколений исследователей. Взаимоотношения между генерациями историков, в зависимости от условий формирования и деятельности, могут варьироваться от полного отрицания наследия старшего поколения до приоритета преемственности, даже отношения к нему как к своеобразному "золотому веку" науки.

Классическая проблема "отцов и детей" не миновала, да и не могла миновать историков-профессионалов. Она интересна не только в качестве изучения индивидуальных, личностных особенностей историков, мира их взаимоотношений, но содержит потенциал для более глубокого понимания бытия исторической науки и тенденций ее развития. Каждому поколению присущ свой почерк в исторических исследованиях, который проявляется помимо желаний и намерений отдельного историка даже в наиболее, казалось бы, индивидуализированных текстах, так же как изменяется и само начертание букв, совершая переход от каллиграфии XIX в. к современной скорописи, теснимой компьютерным письмом.

Подмечено, что общность понимания коренных проблем развития науки и общественной мысли легче достигается в пределах одной генерации, что, конечно, не исключает единства воззрений и у представителей различных поколений. Весьма любопытны в этой связи рассуждения В. В. Розанова 1 , содержащиеся в его примечании, сделанном в 1913 г., к публикуемому им письму Н. Н. Страхова 2 от 13 сентября 1890 г.

В. В. Розанов ищет объяснения упомянутой в этом письме "непонятности Розанова" и с этой целью передает свой разговор с В. С. Кривенко 3 : "Сейчас говорил о вас с Константином Петровичем (Победоносцев) 4 , которого встретил на бульваре (прогулка). "Темно пишет, я не понимаю" (т.е. не понимал статей в "Новом Времени"). Тут есть какая-то идиосинкразия меня, между тем как все, Нувель, Дягилев, Философов, Перцов 5 - понимали меня в каждом слове, понимали в оттенках, в недосказанном (статьи в "Мире искусства" и в "Новом Пути"). Так же понимают, как я сам себя, даже студенты университета и духовной академии. Почему это? Что? - Ignotum 6 ... Может быть, дух разных генераций? Уже "не то поколение"?.." 7 В своих вопросах В. В. Розанов обозначил проблему культурного пе-

--------------------------------------------------------------------------------

* Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Грант N 02-01- 00139а.

стр. 29

--------------------------------------------------------------------------------

ревода, возникающую даже на микроуровне смены поколений, не говоря уже о более протяженных временных периодах. Поэтому изучение генераций историков требует внимания к личности историка в контексте современной ему культуры.

Проблему "отцов и детей" можно проследить на примере различных поколений российских историков, рассматривая генерацию как собирательный образ, применительно к любому из периодов отечественной исторической науки. Она проявляется как сложный комплекс межличностных отношений, персонифицированных или коллективных, построенных на одновременном притяжении и отталкивании.

Взаимоотношения смежных поколений историков значительно осложняются в периоды концептуальных потрясений в исторической науке, особенно если они инициированы внешними для самой науки причинами политико- идеологического свойства. В такие моменты истории можно наблюдать наиболее полное обособление "отцов" и "детей", когда в их взаимоотношениях превалирует элемент отчуждения. В российской исторической науке XX в. наиболее яркий пример - отношение молодых историков-марксистов к ученым "старой школы", особенно в середине 20-х - середине 30-х годов. Но даже в условиях достаточно однородного с точки зрения методологии развития советской исторической науки облик поколений советских историков имел свои отличия как в обыденной жизни, так и в научно-исследовательской деятельности. В исторической науке далеко не редкость "исторические династии" - историки во втором, третьем поколении. Поэтому проблема "отцов и детей" может быть раскрыта не только в обобщенном виде, но и в прямом смысле слова, когда анализируется научное творчество и жизненные приоритеты представителей двух поколений одной семьи.

В центре внимания данной статьи - академик Анна Михайловна Панкратова в контексте взаимоотношений со старшим и младшим поколением российских историков. В основу положены опубликованные и архивные документы о жизни и творчестве А. М. Панкратовой и материалы бесед с ее дочерью, Майей Григорьевной Панкратовой, состоявшихся в 1998 г. во время нескольких личных встреч с нею автора при подготовке к изданию коллективного труда, посвященного 100-летию со дня рождения А. М. Панкратовой 8 , который, к сожалению, Майя Григорьевна уже не увидела вышедшим в свет. Эта книга была названа "Историк и время", так же, как и помещенный в ней очерк М. Г. Панкратовой о своей матери. Размышления о том, какие же следы оставляет время, прекрасное или жестокое, но в равной мере неумолимое, в судьбах историков различных поколений, стали лейтмотивом этого очерка.

Мать и дочь Панкратовы принадлежали к двум первым поколениям советских историков - первому марксистскому и послевоенно-

стр. 30

--------------------------------------------------------------------------------

му. Годы юности обеих пришлись на драматические периоды в истории России: достаточно сказать, что Анне Михайловне было семнадцать лет, когда разразилась первая мировая война, а Майе Григорьевне - шестнадцать в начале Великой Отечественной, не говоря уже о таких политических катаклизмах, как революция, гражданская война и сталинские репрессии.

А. М. Панкратова родилась 9 февраля 1897 г. в Одессе. Отец -рабочий, выходец из крестьян Калужской губернии, умер от полученных на русско-японской войне ран в 1906 г. Семья жила крайне бедно. Гимназическое образование Анна "получила благодаря помощи учительницы и хорошим способностям" 9 , как писала впоследствии в одной из своих автобиографий. В 1917 г. окончила "без дипломной работы в связи с переходом на революционную работу" 10 историко-филологический факультет Новороссийского университета. Забегая вперед, заметим, что общественный темперамент не позволял А. М. Панкратовой сосредоточиться на исследовательской деятельности, несмотря на неоднократно высказываемое ею таковое желание.

"Восторженно-наивной гимназисточкой" 11 , по ее собственной оценке, Анна Панкратова вступила в революционное движение: "С 1914 г. познакомилась с теорией и практикой революционного движения, вошла в организацию революционного студенчества г. Одессы, находившуюся под влиянием партии соц[иалистов] -рев[олюционеров]". Это обусловило, считала А. М. Панкратова, ее народнические симпатии до революции, а затем и вступление в партию социалистов-революционеров в 1917 г. в Одессе, где она примкнула к группе интернационалистов. "С конца 1917 г. и особенно в период гетманщины с начала 1918 г., - писала А. М. Панкратова в автобиографии в 1927 г., - я отошла от л[инии] с[оциалистов]-р[еволюционеров] на сторону партии б[ольшеви]ков, в которой работала зимой 1918 (при гетманщине) нелегально, и только в феврале 1919 г. оформила свое официальное вступление в коммунистическую] партию (б[ольшеви]ков)" 12 .

Упоминание о членстве в эсеровской партии уже через два года навсегда исчезнет из ее автобиографий: начиная с автобиографии, датированной 15 октября 1929 г., А. М. Панкратова называла только одну дату в своей политической жизни - вступление в партию большевиков в феврале 1919 г. Эта вынужденная забывчивость была вызвана и одновременно служила подтверждением тех перемен, которыми были ознаменованы 1928 - 1929 гг. в жизни страны в целом и исторической науки, в частности 13 . "Академическое дело", продемонстрировавшее резкое усиление партийно- государственного вмешательства в науку, было верхушкой айсберга, показавшегося над волнами исторической науки, в глубине которой все яростнее боролись между собой и внутри себя марксистские и немарксистские течения.

стр. 31

--------------------------------------------------------------------------------

С юности посвятив себя революционной работе, А. М. Панкратова и в науке ощущала себя бойцом партии. В своем письме В. А. Домбровскому, ее товарищу с гимназических времен, от 28 декабря 1921 г. она писала, что "основной смысл наших жизней - и Вашей и моей - революция, работа для нее, РКП, поскольку она ведет в революцию и нас, отдавших ей силы" 14 .

Имея за своими плечами стаж работы в одесском подполье, разнообразные партийные должности, в том числе заместителя заведующего женотделом ЦК КП(б)У, после X съезда РКП(б) А. М. Панкратова была направлена на Урал, где, по ее собственным словам, "работала на всех ступенях профсоюзной организации: от фаб[рично]-зав[одского] ком[ите]та до члена правления отдельного производ[ственного] союза (ответственным] секретарем союза металлистов в Екатеринбурге - Свердловске) и до члена межсоюзного руковод[ящего] органа (ответственным] секретарем того же Свердловского ГСПС)" 15 . Главной составляющей профсоюзной работы того периода было усиление влияния большевиков в профессиональном движении, борьба против меньшевистского лозунга независимости профсоюзов.

Накануне своего двадцатипятилетия А. М. Панкратова, как это часто бывает в преддверии подобных дат, находясь на Каслинском заводе для организации профсоюзной работы, подводила свои жизненные итоги. "Я дала все, что могла, революции и рабочему классу, - писала она в письме В. А. Домбровскому 28 января 1922 г. -Я отказалась от всего, чтобы полнее уйти в работу. Пока я в этом не раскаиваюсь. Жизнь моя страшно интересная. Природа и музыка производственной заводской жизни наполняют меня величайшими эстетич[ескими] переживаниями" 16 .

А. М. Панкратова испытывала удовлетворение от общественного звучания своей деятельности, от причастности событиям всероссийского масштаба. Личная жизнь с ее традиционными ценностями была отодвинута на задний план. Все, что было до вступления на революционную стезю, казалось ей "серой обывательщиной и мещанством" 17 . В том же письме она говорила, что близких друзей у нее на Урале нет 18 , однако сказано это было без малейшего сожаления. Более того, А. М. Панкратова продолжала: "Я избегаю их, ибо боюсь, что они мне станут мешать жить так, как мне хочется. Я, с одной стороны, вошла глубоко в коллективную, массовую жизнь, ее интересы, заботы, работу, борьбу, с другой - у меня еще больше заострилась манера глубоко внутренне переживать, усилилась индивидуальная жизнь " 19 .

Возможно, А. М. Панкратова, сознательно или подсознательно, подряжала романтическому образу революционера, подобного горьковскому Буревестнику, который, находясь в гуще событий, оставался одинок. Принадлежащие ей подчеркивания в автографе также делают ударение на личностном начале. Вероятно и другое пред-

стр. 32

--------------------------------------------------------------------------------

положение: А. М. Панкратова таким способом охраняла свой духовный мир от давления коллективизма, да и образовательно-культурный уровень людей, среди которых она находилась, был ниже духовных запросов выпускницы университета.

Но, может быть, немаловажную роль сыграла и политико-идеологическая ситуация в стране, приобретаемый опыт внутрипартийной жизни. В этой связи еще раз вернемся к тексту письма, в котором Анна Михайловна поздравляла Домбровского с Новым, 1922 годом. В нем есть такие строки: "Ничего, что на нашем пути бывают такие трудности, такие неприятности, такое страдание, кот[орое] иногда на минуту заслоняет основной смысл и нашего пути! Это проходит. Я думаю, что и та несправедливость, и неприятность, которую причинили Вам во время чистки 20 , пройдет. Во всяком случае, Вы не складывайте оружия" 21 . Думается, что такие уроки также не могли проходить бесследно и должны были сказываться на межличностном общении.

Находясь на Урале, А. М. Панкратова не только готовила перевыборы заводских комитетов, разъясняла сущность новой экономической политики, организовывала школы политграмоты. Она находила время для сбора материалов по истории российского профессионального движения, которые содержались в заводских архивах. Они были положены в основу ее монографии - "Фабрично-заводские комитеты в России в борьбе за социалистическую фабрику" (М., 1923). А. М. Панкратова хотела вернуться к изучению истории, завершить свое историческое образование. Но это ее намерение не являлось попыткой ухода от партийно-профсоюзной работы - она вступала в науку убежденным большевиком-партийцем.

Однако было бы неверно представлять Анну Михайловну как человека, слепо следовавшего партийной доктрине и отказавшегося от собственного взгляда на происходящее. В феврале 1922 г. она писала с Каслинского завода: "Когда-то, помню, девочкой, читая впервые "Историю Парижской коммуны", я пламенно мечтала о ней и завидовала тем, кто жил и боролся тогда. Теперь я увидела, что революция - далеко не так героична и красива вблизи, как это казалось тогда, что она жестока, сурова, неприглядна (курсив мой. - Л. С.), - но в основе все-таки гораздо более героична и прекрасна, чем казалось и кажется" 22 . Она сочетала в себе способность давать свои оценки тем или иным событиям и повиноваться партийным решениям, даже если они расходились с ее представлениями.

В июле 1922 г. А. М. Панкратова была отозвана ЦК РКП(б) в Москву, где должна была без экзаменов поступить в Социалистическую академию, однако комиссия по приему рекомендовала ее в Институт красной профессуры (ИКП) 23 , который она и окончила в 1925 г.

Надо сказать, что система подготовки научных кадров в ИКП, сочетавшая партийную и исследовательскую работу, как нельзя более соответствовала устремлениям А. М. Панкратовой. То же самое

стр. 33

--------------------------------------------------------------------------------

относится и к основной проблематике учебных курсов. Выступая 3 февраля 1936 г. на закрытом партийном собрании ИКП, она сказала: "Когда я поступила в ИКП в 1922 году, то там для меня самым ценным было то, что мы стали изучать историю революций, а не старые исторические эпохи. Мы, ученики Покровского, в течение многих лет изучали не весь ход исторического развития, а те эпохи, которые мы считали наиболее актуальными: революции 1905 г., 1917 г., историю гражданской войны и т.п." 24

Далее А. М. Панкратова заметила, что "кое-что положительное в этом было", поскольку "историю нашей борьбы, историю революций мы должны были знать" 25 . Однако у такого подхода к преподаванию оказались существенные изъяны - "вырастали и выходили из ИКП люди, не знавшие фактов, не изучавшие фактической истории в целом. Наш ИКП нередко выпускал таких историков, которые приезжали в провинцию, им нужно было читать исторический курс, и они не могли читать его, т.к. истории они не знали, цельного исторического миросозерцания не выработали, зная отдельные "кусочки истории"" 26 .

Конечно, это выступление А. М. Панкратовой имело место в период кампании критики "антимарксистских, антиленинских" взглядов М. Н. Покровского, что расставляло свои акценты, но особенности профессиональной подготовки первого марксистского поколения советских историков она отметила верно.

Выпускной год в ИКП был связан с важным событием в жизни А. М. Панкратовой - 1 января 1925 г. у нее родилась дочь Майя. Но личное не приостановило и не отодвинуло на задний план научно-педагогические и общественные устремления. В своем письме к М. Н. Покровскому от 20 марта 1925 г. она, отчитываясь о проделанной работе (руководство работой кружков по русской истории на курсах уездных партработников, участие в коллективном издании "1905. История революционного движения в отдельных очерках" 27 ), писала: "Простите, что задержала. У меня громадная нагрузка, особенно педагогическая, кроме того, ребенок и не совсем сейчас еще крепкое здоровье, - все это заставляет работать меньше, чем раньше. Все же я посильно работаю" 28 .

После окончания ИКП А. М. Панкратова "была послана в годичную командировку за границу, где работала над материалами по истории Амстердамского Интернационала во Франкфуртском институте социальных наук и в Парижском "Социальном музее", и в "Музее войны"" 29 . Сохранилась примечательная зарисовка о проводах А. М. Панкратовой в Германию. Взволнованная предстоящей поездкой, предшествовавшими ей сборами, Анна Михайловна растерянно стояла на перроне с плачущей Майей на руках. Ребенок никак не унимался, пока провожавшие не заметили, что Панкратова держит завернутую в одеяло дочь вниз головой 30 .

Однако годичной стажировки, как было запланировано, не получилось: А. М. Панкратова была отозвана в Москву телеграм-

стр. 34

--------------------------------------------------------------------------------

мой следующего содержания за подписью Косиора: "По постановлению ЦК от 8 февраля откомандируйте П[анкрато]ву в распоряжение ЦК в Москву" 31 . Это известие застало ее в Париже. Она срочно обращается с телеграммой к М. Н. Покровскому, в которой просит выяснить в ЦК вопрос о ней и помочь ей завершить командировку в запланированные ранее сроки. Вслед за телеграммой Панкратова отправляет ему письмо, в котором пишет: "Я совершенно огорошена, почему и для чего понадобилось отзывать меня. Единственно возможным допущением может быть то, что кто-нибудь сообщил в ЦК, что я все время неважно себя чувствовала и плохо работала, и что поэтому меня лучше использовать в России". Далее она продолжает: "Я, действительно, долго не могла наладить своей работы, но в Париже чувствую себя лучше, кроме того, я сговорилась и 5 марта должна была выехать в Пиренеи в южный французский санаторий, где за очень небольшую плату я должна была отдохнуть с месяц, чтобы иметь возможность интенсивно приняться за дальнейшую работу, это для меня абсолютно необходимо и лучше здесь, чем в России, где и без меня достаточно больных товарищей и притом более нуждающихся. Таким образом, если меня отзывают для работы в Москве, то я сейчас не в состоянии приняться за новую работу, а подкрепившись здесь, я оставшиеся месяцы до нового учебного года использую с максимальной пользой" 32 .

Свою просьбу А. М. Панкратова мотивирует еще одним обстоятельством: "Ведь только сейчас у меня, - подчеркивает она, - за столько лет начинается возможность серьезной работы, которой ничто не мешает" 33 . Был и еще один аргумент личного характера: грудная Майя после операции находилась на излечении в Берлине.

Но все доводы А. М. Панкратовой были бесполезны, как и безосновательны ее соображения по поводу своего отзыва. Собственно говоря, Панкратова в числе других "красных профессоров" была "мобилизована на идеологический фронт", каковым стал город на Неве. В это время началось "наступление" историков- марксистов на позиции историков "старой школы", проходившее в условиях острой борьбы против "троцкистско-зиновьевской оппозиции", поэтому состояние здоровья, личные научные планы и семейные проблемы в расчет не принимались.

А. М. Панкратова начинает преподавать в Военно-политической академии им. Толмачева и одновременно работать в Институте истории при Ленинградском университете (филиал Института истории РАНИОН). Она активно переписывается с М. Н. Покровским, сообщая ему о состоянии дел в историческом сообществе Ленинграда и получая от него инструкции. В центре ее внимания - проведение выборов в действительные члены Ленинградского отделения Института истории, имевших своей целью, говоря лексиконом тех лет, пронизать старую профессуру марксистскими кадрами. А. M. Панкрато-

стр. 35

--------------------------------------------------------------------------------

ва жестко подразделяет кадры историков: есть "из их лагеря", "из беспартийных марксистов" и, наконец, "из наших коммунистов" 34 .

Начало профессиональной деятельности первого выпуска студентов ИКП вызвало существенные изменения в исторических кругах основных научных центров страны, каковыми являлись Москва и Ленинград. В сообществе историков росло и укреплялось его марксистское направление, пестуемое руководством исторической науки.

Сложившаяся ситуация оказалась весьма необычной с точки зрения классических взаимоотношений смежных генераций историков, когда поколение "отцов" выступает в качестве учителей, профессионально подготовленных и стремящихся передать свой опыт исследовательской деятельности, "дети" же его усваивают и когда критическое отношение (в позитивном смысле слова) к трудам своих наставников возникает не на студенческой скамье, а по мере становления молодого историка как личности и специалиста. Но выпускники ИКП, молодые "красные профессора", сразу же оказались в положении наставников старшего поколения историков. Они достаточно быстро освоились в этой роли, однако давалась она им не без труда. А. М. Панкратова была отчасти смущена предложением ввести ее в состав действительных членов Ленинградского отделения Института истории. Она писала по этому поводу М. Н. Покровскому: "Относительно моей кандидатуры я лично решительно возражаю, ибо считаю, что ни по формальным (отсутствие "профессорского звания"), ни по фактическим (наличие полноценных научных работ) признакам я для этой группы не подхожу" 35 .

Понять А. М. Панкратову легко, особенно если привести список действительных членов, который она сообщает с комментариями в своем письме М. Н. Покровскому:

"Так как у нас есть сведения, что президиум РАНИОН собирается сильно сократить представленный нами список, то нам хотелось бы Вас ознакомить с тем списком лиц, кот. наша ком. фракция желала бы утвердить. Этот список неофициальный, т.е. проф. Преснякову и Тарле он неизвестен, ибо мы не имели официального предложения ранее составленный список пересматривать и сокращать.

Список след.:

Действит. члены:

Пресняков, Рождественский, Греков, Приселков, Заозерский, Платонов, Лихачев.

По всеоб. ист.: Тарле, Вульфиус, Кареев, Добиаш-Рождественская, Гревс, Васильев, Жебелев" 36 .

Действительно, право находиться в кругу таких историков необходимо было завоевывать на научном, а не на организаторском поприще.

В деле с выдвижением А. М. Панкратовой в действительные члены Ленинградского отделения Института истории есть еще одна

стр. 36

--------------------------------------------------------------------------------

весьма примечательная деталь: его инициатором выступил А. И. Пресняков 37 . Почему же ученый старой школы предложил кандидатуру "воинствующего марксиста"? Ответить на этот вопрос однозначно трудно, но в числе различных предположений, большинство из которых сводится к тактике взаимоотношений между этими поколениями историков, можно высказать и мнение о человеческих качествах А. М. Панкратовой.

Забегая на двадцать лет вперед от описываемых ленинградских событий, приведем выдержку из выступления С. В. Бахрушина на заседании Ученого совета Института истории АН СССР, посвященного 50-летию Анны Михайловны: "Я хочу сказать, - обратился к ней С. В. Бахрушин, - как много Вы сделали для людей другого поколения. Я не буду говорить об этом подробно, но хочу сказать, что если Вы были руководителем молодежи, то Вы очень много помогли и людям старшего поколения понять время, которое мы переживаем и направить их научную работу. Я никогда не забуду тех часов, которые мы проводили с Вами, работая над учебником. Этот учебник не только служит молодежи, но он много дал и для Ваших сотрудников. И мне кажется, что тут дело не только в Ваших знаниях, не только в Вашем энтузиазме, но и в том, что Вы всегда умели подходить к людям, и в Вашей отзывчивости, которая делает Вас отзывчивой и к политическим явлениям, и к научным вопросам, и к людям (курсив мой. - Л. С.)" 38 .

В Ленинграде вместе с А. М. Панкратовой был и ее муж Григорий Яковин - также выпускник ИКП, историк-германист. Однако семейная жизнь не сложилась, и виной тому оказалась политика - в 1927 г. в числе других троцкистов он, как и сам Троцкий, был исключен из партии и сослан в Среднюю Азию, затем его следы теряются в сталинских лагерях. Анна Михайловна рассталась с мужем. На партийном собрании в 1936 г., когда стоял вопрос о ее исключении из партии, она была вынуждена говорить о муже: "Я с ним порвала, попросила отпуск и решением ЦК была переведена в Москву... В 1929 г. у меня появилась мысль воздействовать на Яковина. Я пошла поговорить со Смидовичем и поехала в Ташкент, где Яковин был в тюрьме. В течение 3 - 4 дней я в гостинице жила с ним, но после беседы я увидела, что мы - люди враждебные и, таким образом, связь с мужем оборвалась. В 1933 г. он ... прислал письмо дочери и записку мне с просьбой переписываться с дочкой. Я ответила вопросом, - на каких позициях он стоит? Мне ужасно хотелось, чтобы он не был троцкистом. Не ради личной жизни, а для того, чтобы у дочери не было отца-троцкиста" 39 .

Двадцать лет спустя А. М. Панкратова назвала этот разрыв "самым трудным и больным" событием своей жизни. Объясняя причины этого решения, она по- прежнему писала, что "...мы с ним по-разному понимали задачи партии" 40 . А. М. Панкратова избегала говорить о том, что речь шла фактически о спасении жиз-

стр. 37

--------------------------------------------------------------------------------

ни своей и дочери. Майя Григорьевна Панкратова рассказывала автору статьи, что судьба отца осталась незажившей раной в ее жизни и что она умом понимала, но отказывалась принять сердцем это решение матери.

Сталинские репрессии конца 1930-х годов не миновали семью Панкратовых. В августе 1936 г. был поставлен вопрос о ее исключении из партии за отсутствие политической бдительности, так как она "близко работала и давно знала многих историков, оказавшихся троцкистскими контрреволюционными двурушниками" 41 . В феврале 1937 г. М. Ф. Шкирятов, секретарь партколлегии ЦКК ЦК ВКП(б), сообщил ей, что она будет исключена из партии на год и послана на работу в провинцию 42 .

А. М. Панкратова оказалась в тяжелейшем положении. А. Л. Сидоров, ситуация которого была схожа с панкратовской ("Поздней осенью 1936 г. я появился в Москве не по своей воле, - писал он. - Я был вытолкнут с Дальнего Востока начавшимися репрессиями. Однако меня сразу после исключения из партии не посадили... Я двинулся в Москву "искать правды""), столкнулся с А. М. Панкратовой перед заседанием партколлегии. "В приемной встретил измученную, почерневшую А. М. Панкратову" 43 - такой увидел ее А. Л. Сидоров.

По воспоминаниям ее дочери, вокруг Анны Михайловны образовался вакуум: ее начали сторониться еще не затронутые гонениями историки, а многие из близких репрессированных коллег не понимали или же превратно толковали тот факт, что она оставалась на свободе. А. М. Панкратова и сама опасалась навлечь беду на своих друзей и знакомых. В ее письме от 6 марта 1937 г., адресованном Е. К. Соколовской 44 , с которой А. М. Панкратова была связана еще со времен одесского подполья, есть такая фраза: "Прости мне это письмо, Леночка, и не отказывай мне в твоем моральном доверии" 45 . В Соколовской, судьба которой обернулась трагически - в том же 1937 г. она была арестована и в следующем году расстреляна - Панкратова не обманулась: она получила от нее ответную телеграмму, которая, по словам Анны Михайловны, "дала мне снова почувствовать не только силу жить, но и (впервые!) радость жить, - радость от сознания, что ты (о других своих товарищах я никогда не думала с такой страшной мукой) немного веришь мне, что ты протягиваешь мне руку даже тогда, когда я повисла над бездной" 46 .

А. М. Панкратова была направлена в Саратов, где начала преподавать в университете. Она писала из Саратова: "Я глубоко и искренне благодарна партии (и особенно КПК), что меня послали в провинцию и на мою работу. Я оторвусь от Москвы, буду ближе к массам, я принесу здесь больше пользы - и заслужу доверие и возможность быть снова в партии" 47 . Такой благополучный для Анны Михайловны исход, по словам ее дочери, был результатом помощи, которая была оказана ей Ем. Ярославским.

стр. 38

--------------------------------------------------------------------------------

Вынужденный отъезд был спасением, но принес разлуку с дочерью: "Семья - в Москве, - писала А. М. Панкратова Е. И. Веденеевой из Саратова 26 сентября 1939 г. - Там учится в 8 классе и моя дочка Мая (ей 1 января будет 15 лет). Это - единственное, что меня сильно огорчает в моей ситуации: я уже три года живу с дочкой врозь. Правда, приезжаю в Москву часто, но и там очень занята" 48 . Глубоко переживала разлуку с матерью и Майя, которая была поручена заботам бабушки. Но не только расстояния, но и постоянная занятость А. М. Панкратовой отрывали ее от дома. Майя Григорьевна неоднократно сетовала на это обстоятельство, говорила, что девочкой завидовала подругам, у которых матери были рядом, был налаженный быт. Она рассказывала, что порой дом напоминал гостиницу. Саратовский историк Л. А. Дербов вспоминал, как Анна Михайловна, даже уже будучи академиком, всегда запросто, по- домашнему, встречала своих бывших студентов и коллег, "не имеющим жилья предлагала остаться у нее, давала деньги на дорогу" 49 .

Грянувшая вскоре Великая Отечественная война опять разметала семью: Анна Михайловна была в Москве, Майя - в эвакуации.

Думается, не будет преувеличением сказать, что уже в детские и отроческие годы у М. Г. Панкратовой возникло отличное от материнского понимание соотношения частной жизни и профессиональной и общественной деятельности. Для Анны Михайловны это был повод для огорчения. Несмотря на то, что она иногда сетовала на свою загруженность, только такая жизнь была ей понятна и приносила удовлетворение. Решение об отдыхе А. М. Панкратова принимала неохотно; с дачи ее "каждый день тянуло в город" 50 .

"Странно у меня получается всю мою жизнь: никогда не могу немножко пожить для себя. Так в невероятном, торопливом движении, в напряженной работе и прошла вся моя жизнь" 51 , - писала она 20 июля 1945 г. в своем письме А. В. Пясковскому и продолжала, передавая один из многих подобных разговоров с дочерью: "Недаром моя дочка Мая говорит: "Нет, мама, я не хочу быть такой, как ты. У тебя нет радости в жизни - один труд". Я ей ответила: "Да, это потому, что я хочу, чтобы у тебя и более младших поколений был радостный труд - при социализме". Но Мая и другие дети не приходят от этого в восторг. "Когда это еще будет! Так и жизнь уйдет!" Два поколения - неужели между ними нет преемственности?" 52

Действительно, не все черты своего поколения первое марксистское передало последующему. В первую очередь, это относится к особому восприятию партийности, ее приоритету в научных исследованиях. Как говорила А. М. Панкратова о себе и своих коллегах, "товарищи считали, что выполняют свой партийный

стр. 39

--------------------------------------------------------------------------------

большевистский долг, когда они в известной мере прикрашивают историю" 53 .

Однако в условиях смягчения политико-идеологического климата в стране, начавшегося после смерти И. В. Сталина, многие историки с энтузиазмом отозвались на прозвучавший призыв к восстановлению исторической правды, к объективности в изучении истории. Особая роль в этом процессе принадлежала А. М. Панкратовой и руководимому ею в то время журналу "Вопросы истории". Идеи "оттепели", произведя резкое размежевание историков на сталинистов и антисталинистов, способствовали консолидации последних с молодым поколением историков.

В стремлении отделить науку от конкретной общественно-политической ситуации, от догм сталинизма и провозгласить приоритет научности в исследовательской деятельности А. М. и М. Г. Панкратовы были едины. Майя Григорьевна, окончив исторический факультет МГУ и защитив кандидатскую диссертацию, впоследствии работала в руководимом М. Я. Гефтером секторе методологии Института истории, главным направлением исследований которого было использование ленинского теоретического наследия в качестве творческой лаборатории, а не сборника догм.

Несколько возвращаясь назад, в студенческие годы Майи Панкратовой, упомянем о том, что она училась в одной группе с дочерью Сталина, Светланой Аллилуевой. Аллилуева писала, что "школа, полученная на истфаке, оказалась полезной. Только отец не предугадал, что из меня не получится "образованного марксиста" - как ему хотелось; получилось что-то совсем наоборот, именно благодаря изучению истории общества" 54 . Налицо - конфликт "отцов и детей".

Однако в случае Панкратовых дело обстояло иначе, и причина была в А. М. Панкратовой, которая с жаром молодости откликнулась на позитивные изменения в исторической науке. Она, пережившая на "историческом фронте" не одну перестройку, активно участвуя в них и неся и моральные потери, мечтала о возвращении к научной работе, так как "безумная суета и приспособленчество в научной работе и во всем остальном - это совершенно не по мне" 55 , писала А. М. Панкратова.

Пример Анны Михайловны и Майи Григорьевны Панкратовых лишний раз доказывает, что отношение старшего поколения к своим преемникам в профессии, равно как и наоборот, зависит не только от принадлежности к определенной генерации, но и от индивидуальных особенностей личности историка. Не унаследовав революционного задора первого поколения историков-марксистов, более индивидуалистичное в своих взглядах на жизнь, послевоенное поколение продолжило исследовательский поиск, в лице своих лучших представителей сохраняя традиции исторической науки России.

стр. 40

--------------------------------------------------------------------------------

1 Розанов В. В. (1856 - 1919) - писатель, публицист и философ.

2 Страхов Н. Н. (1828 - 1896) - философ, публицист, литературный критик.

3 Кривенко В. С. (1854 - 1931, по другим данным 1928) - журналист, театральный критик, общественный деятель, начальник канцелярии Министерства императорского двора и уделов.

4 Победоносцев К. П. (1827 - 1907) - обер-прокурор Синода (1880 - 1905), автор историко-юридических трудов.

5 Нувель В. Ф. (1871 - 1949) - композитор-любитель, член объединения "Мир искусства", чиновник Министерства двора; Дягилев С. П. (1872 - 1929) - театральный и художественный деятель; Философов Д. В. (1872 - 1940) - литературный критик и публицист; Перцов П. П. (1868 - 1947) - публицист, критик, искусствовед, издатель.

6 Неведомо (лат.).

7 Розанов В. В. Литературные изгнанники. Н. Н. Страхов. К. Н. Леонтьев. Переписка. М., 2001. С. 69 - 70.

8 Историк и время. 20 - 50-е годы XX века. А. М. Панкратова. М., 2000.

9 Цит. по: Историк и время... С. 195.

10 Там же. С. 191.

11 А. М. Панкратова - В. А. Домбровскому. Екатеринбург. 28 декабря 1921 г. Личный архив М. Г. Панкратовой // Историк и время... С. 262.

12 Цит. по: Историк и время... С. 190.

13 Сидоров А. В. Марксистская историографическая мысль 20-х годов. М., 1998. С. 156.

14 А. М. Панкратова - В. А. Домбровскому. 28 декабря 1921 г. Личный архив М. Г. Панкратовой // Историк и время... С. 262.

15 ГСПС - губернский совет профессиональных союзов; цит. по: Историк и время... С. 190.

16 А. М. Панкратова - В. А. Домбровскому. 28 января 1922 г. Личный архив М. Г. Панкратовой // Историк и время... С. 263.

17 А. М. Панкратова - В. А. Домбровскому. 12 февраля 1922 г. Личный архив М. Г. Панкратовой // Историк и время... С. 264.

18 А. М. Панкратова - В. А. Домбровскому. 28 января 1922 г. Личный архив М. Г. Панкратовой // Историк и время... С. 263.

19 Там же.

20 Имеется в виду партийная чистка в связи с дискуссией о профсоюзах на X съезде РКП(б).

21 А. М. Панкратова - В. А. Домбровскому. 28 декабря 1921 г. Личный архив М. Г. Панкратовой // Историк и время... С. 262 - 263.

22 А. М. Панкратова - В. А. Домбровскому. 12 февраля 1922 г. // Там же. С. 264.

23 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5284. Оп. 1. Д. 69. Л. 7.

24 Цит. по: Историк и время... С. 208.

25 Там же.

26 Там же.

27 1905. История революционного движения в отдельных очерках / Под ред. М. Н. Покровского. М.; Л., 1925.

28 Государственный центральный музеи современной истории революции. Ф. ДЯ-48 (202). Д. 31642 / 141. Л. 1. (Далее: ГЦМСИР).

29 Автобиография. 25 сентября 1949 г. Цит. по: Историк и время... С. 195.

30 Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 186. Л. 17.

31 Историк и время... С. 266.

32 Там же.

33 Там же. С. 267.

34 А. М. Панкратова - М. Н. Покровскому. 14 марта 1927 г. // Историк и время... С. 269.

стр. 41

--------------------------------------------------------------------------------

35 ГЦМСИР. Ф. ДЯ-48 /203/. Д. 31642/149.

36 Там же.

37 Там же.

38 Цит. по: Историк и время... С. 239.

39 Отечеств, архивы. 1999. N 3. С. 65.

40 Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 186. Л. 30.

41 Цит. по: Бадя Л. В. Этапы творческого пути // Историк и время... С. 15.

42 Письмо А. М. Панкратовой Е. К. Соколовской. 6 марта 1937 г. // Отечеств, архивы. 1999. N 3. С. 66.

43 Цит. по: Историк и время... С. 162 - 163.

44 Соколовская С. И. (партийный псевдоним - Светлова Е. К.) (1894 - 1938) - участница борьбы за советскую власть на Украине. В 1918 - 1919 гг. - секретарь одесского подпольного обкома КП(б)У, одна из организаторов и руководителей "Иностранной коллегии". В 1930-е годы - заместитель директора "Мосфильма" по художественной части. В 1937 г. арестована, в 1938 г. приговорена к расстрелу.

45 Письмо А. М. Панкратовой Е. К. Соколовской. 6 марта 1937 г. //Отечеств, архивы. 1999. N 3. С. 67.

46 Письмо А. М. Панкратовой Е. К. Соколовской. 11 мая 1937 г. // Там же.

47 Там же.

48 Цит. по: Историк и время... С. 287.

49 Там же. С. 165.

50 Письмо А. М. Панкратовой С. В. Бахрушину. 26 июля 1936 г. // Историк и время... С. 279.

51 Цит. по: Там же. С. 305.

52 Там же.

53 Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 70. Л. 303.

54 Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М., 1989. С. 173.

55 Письмо А. М. Панкратовой А. Л. Солнцевой. 18 апреля 1957 г. // Историк и время... С. 337.

стр. 42


Новые статьи на library.by:
ИСТОРИЯ РОССИИ:
Комментируем публикацию: © ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ. ПРОБЛЕМЫ "ОТЦОВ И ДЕТЕЙ" В ИСТОРИЧЕСКОМ СООБЩЕСТВЕ

© Л. А. Сидорова () Источник: Журнал История и историки, 2002, №1

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ИСТОРИЯ РОССИИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.