ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ М.А. ГУДОШНИКОВА

Актуальные публикации по вопросам истории России.

NEW ИСТОРИЯ РОССИИ


ИСТОРИЯ РОССИИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ИСТОРИЯ РОССИИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ М.А. ГУДОШНИКОВА. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2007-10-11
Источник: Журнал "История и историки", 2001, №1

ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ М.А. ГУДОШНИКОВА
Автор: Д. М. Колеватов


Исторические взгляды Моисея Андреевича Гудошникова не стали предметом специального анализа. Это связано не столько с личностью автора, сколько со сложившейся советской моделью историографического письма, для которой характерно жесткое деление на центральную - научную "метрополию" и провинциальную - научную периферию. Теоретико-методологический статус последней рассматривался как весьма сомнительный; исключалась внутренняя социальность, присущая провинциальной науке, сугубо личная и культурная соотнесенность между индивидом и миром. Имя Гудошникова пользуется известностью в кругу сибирских ученых как одного из первых исследователей революции и гражданской войны в Сибири, в несколько меньшей мере - как историка общественного движения. Немногочисленные упоминания об историке в историографической литературе содержат в целом положительную оценку его деятельности 1 . Его относят к числу ученых-исследователей, "профессионаловэрудитов, заложивших прочную основу для последующего развития исторической науки...", оставивших заметный след в сибирской историографии и культурной жизни. В данной статье мы рассмотрим соотношение сугубо личного и научного в творчестве Гудошникова, попытаемся проникнуть в интересующую нас "внутреннюю социальность" науки, проанализировать включенность историка в пространство провинциальной науки.

Исследовательский ракурс во многом корректируется состоянием источниковой базы. Библиография Гудошникова насчитывает более 50 наименований и включает в себя не только исследовательские работы (статьи, хрестоматии, сборники документов, в том числе специфическое монографическое исследование - "Очерки по истории гражданской войны в Сибири" (Иркутск, 1959), но и публицистическую, просветительскую - "превращенную" науку. В Государственном архиве Иркутской области сохранился личный фонд историка 2 , содержащий конспекты семинаров периода обучения в Институте Красной профессуры,

стр. 228


--------------------------------------------------------------------------------

с критическо-аналитическими комментариями самого Гудошникова, конспекты и тексты лекций, рукописный и машинописный вариант подготовленного им в 1930-е годы школьного учебника, тексты кандидатской и докторской диссертаций, выписки по истории, социологии и т.д. Пожалуй, самый интересный для нас источник - "подневные записи" по вопросам истории 3 . В целом - это пласт профессионального умствования, который вряд ли можно извлечь из других источников. Он корректирует образ ученого-исследователя, который складывается у современного читателя на основе изданных трудов историка. Интересны для нас, хотя и более традиционны, такие источники, как документы делопроизводства Института Красной профессуры (ИКП), где обучался Гудошников с 1926 по 1930 г. (ГАРФ. Ф. 5284), а также фонд Истпарта, хранящийся в Центре документации новейшей истории Иркутской области (ЦДНИОО. Ф. 300).

В профессиональной биографии историка можно выделить два этапа: этап формирования исторического мировоззрения и овладения профессией, который, на наш взгляд, начинается просветительско-пропагандистской деятельностью в Карелии в первой половине 1920-х годов, а в основном приходится на годы обучения в Институте Красной профессуры (столичный период его жизни). Этап, называемый в современном науковедении продуктивным, когда ученый преобразует накопленный опыт в свои внутренние установки и реализует его в виде собственных научных результатов. Последнее, условно говоря, приходится на иркутский период жизни Гудошникова (1930- 1956). Деление на два периода по условиям "времени и личности", конечно же, во многом формально. Как у личности незаурядной и амбициозной, его профессиональное становление осуществляется через оппозицию постулатам, диктуемым официальной наукой. Он отторгает навязываемую социальную роль, которая в стенах ИКП определяется М.Н. Покровским следующим образом: "ИКП... не преследует цели подготовки преподавателей истории, ИКП готовит смену вождям" 4 . Гудошникова же привлекает роль не политически ангажированного политика, а профессионального историка.

Феномен Гудошникова в определенной степени оправдывает и объясняет гносеологический оптимизм, проявляемый частью деятелей науки в первое послереволюционное десятилетие. Напомним, что в 1918 г. в статье В.А. Крусмана в плане умеренного реалистического оптимизма подчеркивались адаптивные возможности человеческого общества и самой науки, неизбежность обогащения исторической науки за счет осмысления нового исторического опыта - мировой войны и русской революции 5 . А.Е. Пресняков в 1920 г. характеризовал эпохи "глубоких политических и социальных переворотов" как "опытные лаборатории исторического сознания" 6 . Размышляя о судьбах индивидуального сознания в переломную эпоху, Е.В. Тарле допускал, что подавляющее большинство историков ослабеет интеллектом, но те, кто поборет роковое увлечение псевдоисторическим творчеством, ролью прокурора или адвоката, "тот, вероятно, даст науке больше, чем дал бы это без пережитого катаклизма" 7 .

стр. 229


--------------------------------------------------------------------------------

Жизненный путь М.А. Гудошникова (1894-1956) - путь человека советской науки. Новой эпохе он соответствует и по социальному происхождению (мать - крестьянка из середняцкой семьи, отца - не знал, - пишет Гудошников в своей автобиографии, требуемой для поступления в ИКП) 8 . Соответствие наблюдается и в области первоначального жизненного опыта, первоначальных занятий. Он начинает трудовую деятельность чернорабочим, затем - конторщиком на заводе, мобилизуется в царскую и Красную (1918) армии. В армии последовательно занимает должности в системе технического обеспечения: красноармейца команды связи, инструктора, начальника команды связи. С сентября 1921 г. переводится на политическую работу - в качестве заместителя комиссара батальона, затем - комиссара батальона войск ВЧК, начальника политчасти Карельского района. После демобилизации в 1924 г. Гудошников работает заместителем заведующего агитационно-пропагандистским отделом обкома партии в Петрозаводске, ведет пропагандистскую работу по партийной линии, преподает обществоведение, историю классовой борьбы, пробует перо, выпуская краеведческие работы по истории Карелии, самостоятельно изучает немецкий язык. Подобного рода жизненная школа могла воспитать и воспитывала исправных партийно-государственных функционеров, но в случае с Гудошниковым способствовала становлению других качеств, коими он и мотивирует свое стремление поступить в ИКП: "У меня есть стремление и любовь к теоретической работе" 9 .

Пройденная жизненная школа воспитала у нашего героя и такие черты, проявившиеся впоследствии в его профессиональной деятельности, как высокий уровень самооценки, самостоятельность, стремление писать от первого лица. О самостоятельности, непорабощенности правилами свидетельствуют и обстоятельства поступления Гудошникова на учебу в ИКП. Вопреки условиям приема, он присылает не только тему вступительной работы, но и саму работу, что полагалось делать только после одобрения темы. Интересна мотивировка Гудошникова: "Одно название темы ровно ничего не говорит, а шансы на то, что тема будет забракована, увеличивались еще и вследствие того, что она слишком несовременна" (рукопись Гудошникова носила название "К вопросу о роли монастырей в колонизации русского Севера"). Самостоятельность проявляется и в оценке Гудошниковым своего труда. Не берясь судить, насколько удалось "справиться" с материалом, хотя и многочисленным, но всетаки явно недостаточным, "правильно применить к выводам марксистский метод", автор берет на себя смелость утверждать, что его сочинение "оригинально в смысле обработки материалов и выводов", и, что интересно, приводит профессионально составленный список источников и литературы, которые ему не удалось использовать в работе (ввиду их недоступности) 10 . Проявляя своеволие при поступлении, Гудошников не был учеником примерным и в период обучения. Лаконичная однозначность оценок характеризует академическую работу Гудошникова только на первом курсе. Доклады Гудошникова "Расцвет крепостного сельского хозяйства в XVIII веке" и "Социальная доктрина Р. Штаммлера" 11 получают положительную оценку руководителей

стр. 230


--------------------------------------------------------------------------------

семинаров, а их автор характеризуется как умело владеющий материалом, "один из наиболее подготовленных работников". Но на втором курсе ситуация становится более сложной. Изложение Гудошниковым взглядов М.М. Ковалевского и Б.И. Лучицкого по вопросу о мелкобуржуазной собственности в дореволюционной Франции вызывает неоднозначное отношение у руководителя семинара профессора М.Н. Лукина. В качестве недостатка работы он называет недифференцированность социальной базы двух концепций, хотя и отмечает добросовестно изученную литературу вопроса, достаточную способность к критическому анализу 12 .

Более категоричен в оценках другой руководитель семинара - М.Н. Покровский: "Представил (М.А. Гудошников. - Д.К.) доклад на тему "Крепостное хозяйство" - доклад понравился, но нет классовой характеристики и социальных корней историков. Заключительное слово показало, что т. Гудошников плохо владеет марксистским методом" 13 . Отметим, что упреки в невнимании к социальноклассовой обусловленности, "недоовладении" марксистским методом будут преследовать исследователя в течение всей его последующей деятельности. У самого Гудошникова подобного рода упреки вызывают уже на этом этапе иронический комментарий: "Анализируя концепции Ковалевского и Лучицкого, не упоминаю о чугуне, о хлопке... даже о хлебных ценах. Я пытался из анализа... идеологии вывести ответ на вопрос, почему русским ученым принадлежит приоритет в изучении аграрных отношений в западноевропейской истории" 14 .

Как видим, анализируя концепции Ковалевского и Лучицкого, Гудошников особо сосредоточивается, пользуясь его терминологией, "на своеобразие идеологического узора эпохи", вскользь упоминая об обусловленности идейной сферы социально- экономическим базисом.

На третьем курсе у М.А. Гудошникова возникает академическая задолженность, и вопрос о ликвидации ее постоянно будет преследовать его на протяжении оставшегося времени учебы. Окончание учебы сопровождается формулировкой "Считать выпущенным, считать учебный план невыполненным, вопрос об окончании оставить открытым и обязать представить выпускную работу в годичный срок. Поставить на вид за уклонение от академической проверки" 15 .

Оценка педагогической и партийной работы Гудошникова эволюционирует также от "безусловно хорошей" к "положительной с недостатками". На втором году обучения в ИКП он преподает историю классовой борьбы на общественноэкономическом факультете Рабочего университета им. Уханова и характеризуется администрацией как "квалифицированный, педагогически весьма опытный и аккуратный к своим обязанностям преподаватель". Характеристика подтверждается отзывами слушателей на двух листах. Причем слушатели особо выделяют то, что "т. Гудошников сумел просто, по-товарищески, подойти к преподаванию предмета" 16 . В последних отзывах содержатся критические замечания: отмечается, что он "педагогически не всегда удовлетворяет студентов". При характеристике его партийной работы говорится об удачном дебюте. Но в то же время фиксируется "недопустимое

стр. 231


--------------------------------------------------------------------------------

оставление работы без предупреждения об этом РК (районного комитета) и недостаточная связь с вышеупомянутым РК" 17 .

Сложности вписывания Гудошникова в систему ИКП объясняются, на наш взгляд, не только возрастающей учебной нагрузкой и духом студенческой свободы, личностно- психологическими факторами, которые нам, очевидно, не дано уяснить до конца. Для Гудошникова - это время напряженной внутренней работы, выбора методологической и мировоззренческой ориентации, создания подневных записей по истории (1928-1930). В биографии страны - это годы "великого перелома", в науке - годы трагической амальгамы, сочетания бурных научных дискуссий с политическими выводами, которые привели, во многом, к утрате наукой автономного пространства. Это время породило тип методологической деятельности, надолго ставший господствующим. Для большей части исследователей эта деятельность сводилась к принятию готовой системы взглядов (именуемых "марксистскими") на исторический процесс. Выбор методологической ориентации в этом случае не носил интеллектуально-личностного характера и в конечном счете порождал нигилистическое отношение к теории вообще. Хотя до определенного времени, до рубежа 1920-1930-х годов, можно говорить о существовании иного типа методологической деятельности, для которого характерно было критическое отношение ко всем теоретическим системам, включая марксизм. Эту позицию замечательно выразил психолог Л.С. Выготский: "Я не желаю получать марксизм в подарок, как пару удобно пригнанных формул". Традиции методологических поисков, теоретической рефлексии (включая теорию самого исторического процесса) сохраняются, во многом на уровне индивидуального сознания, а несовпадение личного и социально-нормативного провоцирует интенсивную рефлексию, "работу в стол". И повседневные записи Гудошникова тому свидетельство.

Методологическая и историографическая направленность присуща Гудошникову на всех этапах его деятельности. В определенной степени она была задана работой в семинарах М.Н. Покровского, М.Н. Лукина, Н.А. Рожкова, где рассматривались как конкретные исторические сюжеты, так и связанные с ними концепции В.О. Ключевского, Б.Н. Чичерина, Б.Н. Ковалевского, Б.И. Лучицкого, А. Токвиля, А. Сореля. Особенностью обучения в ИКП, по воспоминаниям Э.Б. Генкиной, кстати, однокурсницы Гудошникова, было перенесение "центра тяжести на самостоятельную работу" 18 , приоритет консультативного метода (семинары и доклады) в преподавании. Да и программы по истории, как вспоминает еще один выпускник ИКП А. Авторханов, практически оставались дореволюционными, "беспартийные профессора усиленно отказывались преподавать курсы, близкие к новейшему времени, где плавали только "киты" из школы Покровского"". Более того, труды эмигрантов П.Н. Милюкова, А.И. Деникина, В.А. Мякотина, А.А. Кизеветтера, Н.И. Ростовцева входили в список обязательной литературы 19 . Программы преподавания предусматривали курсы по специальности и по методологии. Методологические штудии в рамках ИКП должны были носить утилитарно-усеченный характер. Предусматривалась

стр. 232


--------------------------------------------------------------------------------

"основательная проработка подлинников классиков марксизма и Ленина, критическое преодоление главных работ представителей буржуазных исторических школ, в особенности их представителей в советской исторической науке. Чисто же философские проблемы, предполагалось обсуждать "лишь в абсолютно необходимых размерах" 20 . Подтверждение данной ситуации мы находим в дневнике В.И. Вернадского: "Логика и философия выброшены из преподавания. В Инст(итуте) красн(ой) проф(ессуры), где очень хорошо оплачены и преподаватели и студенты, учение Платона, Канта не изучается" 21 .

По конспектам Гудошникова мы можем проследить нарастание неудовлетворенности содержанием обучения и руководителями. В особенности это относится к М.Н. Покровскому. На упреки в отсутствии марксистской методологии, предъявляемые нашему автору, Гудошников отвечает выражением несогласия как по отдельным историческим сюжетам, так и по части общеметодологического подхода. Предположение руководителя семинара, что теория закрепощения сословий Ключевского основывается на народнической литературе, содержащей данные о кулацкой эксплуатации, Гудошников считает ни с чем не сообразным. Ключевский никогда народником не являлся, а был, если можно так выразиться, буржуазным демократом. Не народники преувеличивали значение кулака и рост расслоения деревни, а марксисты, и гораздо позднее, чем Ключевский писал свою работу. У него вызывает раздражение сам метод проведения семинара: "Толкует, постоянно повторяя одни и те же цитаты из Маркса и Энгельса о торговом капитале, а на обсуждении стоят ведь петровские реформы" 22 .

Гудошников с раздражением отмечает вульгаризаторскую бесцеремонность обращения М.Н. Покровского с марксизмом: "Говорит так, как будто он обучался в Хедере Талмуду, сравнивает цитаты.., показывает эквилибристическую ловкость". Трудно сказать, в какой мере этот упрек относится лично к М.Н. Покровскому, а в какой - к историографической ситуации конца 1920-х годов. Но ситуацию эту он характеризует в своих конспектах периода обучения вполне определенно: "Ей-богу, в этой галиматье не виноват Маркс. Ведь он, бедный, предупреждал, что его теория - не отмычка, годная для всех и вся. Здесь же действуют не отмычкой, а прямо фомкой" 23 . Позднее Гудошников охарактеризует подобный метод как "марксизм типа раззудись плечо, размахнись рука".

Методологические взгляды Гудошникова эволюционируют от признания марксизма как метода, который дал человеческой истории универсальный социологический закон, выраженный в общей форме: "Человеческая история есть борьба классов" 24 , до понимания исторической ограниченности марксизма, плохо согласующегося с последними достижениями истории, философии, искусствоведения и т.д. Несомненной заслугой марксизма он считает вскрытие причин исторических явлений, впервые по- настоящему поставленный вопрос не "как?", а "почему?" (вопрос об экономической основе исторического процесса). Еще в период учебы в ИКП, анализируя социологическую теорию неокантианца Р. Штаммлера, он противопоставляет его концепции внешнего регулирования социальной жизни "поиск ее экономической подосновы" 25 .

стр. 233


--------------------------------------------------------------------------------

В то же время Гудошников отмечает незавершенность марксистской социологии. В этом отношении он разделяет взгляды Штаммлера, который указывал, что последователи К. Маркса ограничились популяризацией, а не разработкой вглубь основных мыслей своих учителей. Этот тезис Гудошников проводит и в своих более поздних лекционных курсах: "Поколение марксистских историков... не удосужилось привести взгляды Маркса в систему" 26 .

По М.А. Гудошникову, если в будущем серьезно строить марксистскую социологию, то начинать придется с критики существующих систем, "подобно тому, как Маркс в половине прошлого столетия начал свою политическую экономию с критики политической экономии" 27 . Именно эта посылка заставляет нашего исследователя обратиться к характеристике основных направлений социологической мысли. Он выделяет позитивистское направление, "исходящее из того, что общество имеет свои особые законы, которые надо найти и сформулировать (О. Конт, Г. Спенсер, М.М. Ковалевский)"; неопозитивистское, "которое смотрит на социологию как на коллективную психологию (Г. Тард, Д. Уорд, П.А. Сорокин, Г. Бехтерев)"; и, наконец, неокантианское, "как собственно, не социологическое, а философское, занимающееся теорией познания и философией". М.А. Гудошников выступает, в данном случае, представителем "открытого марксизма", признающего диалог с другими научно- философскими системами. По понятным причинам, для нас интересен критический диалог М.А. Гудошникова с марксизмом, попытки критического его преодоления. Автор размышляет о марксизме с позиции целостности культуры, отдельных ее частей, индуцированных этой целостностью, пытается рассмотреть процесс научного познания в единстве.

Гудошников обнаруживает страсть к синтезу, он старается вобрать предшествующее, осмысливая новое. Его интересует яфетическая теория, проблемы языкознания, зоологической и ботанической систематики. Он отыскивает параллели и общие закономерности и неожиданно приходит к мысли об ограниченности марксистской философии истории: "Не то ли и с общественными формами? Маркс думал, что каждая общественная форма развивает все заложенные в ней возможности до тех пор, пока не изживет себя и не будет стихийно заменена другой формой. Он насчитывал для Европы три таких формы: античную, феодальную и капиталистическую. Уровень исторической науки того времени не позволил Марксу ознакомиться как следует с тем, что собственно представляют из себя две первые формы" 28 .

Гудошников апеллирует к современной ему исторической науке, которая, как он считает, нарисовала нам "полную картину и античного мира и средневековья", выдвинута была проблема античного капитализма, заговорили о вотчинном капитализме, и в итоге приходится "...отодвигать начало капитализма очень далеко", с другой стороны, в современном капиталистическом обществе мы находим массу форм некапиталистических, которые так скоро не собираются умирать 29 . По Гудошникову, не только уровень научно-исторической проработки, но и требования самой теории ограничивали возможности познания, -

стр. 234


--------------------------------------------------------------------------------

"...Марксу пришлось построить картину не реального, а абстрактного капитализма, настолько абстрактного, что он не годился даже для Англии, не говоря уже об остальной Европе" 30 . Основываясь на теоретических построениях исторической науки конца XIX - первого десятилетия ХХ в., на собственных наблюдениях современного ему общества, историк приходит к выводу, что общественные формации "... не сменяют друг друга, но сожительствуют вместе спокойно и в наши дни, правда, с разной интенсивностью распространения". Задачей является, по Гудошникову, выяснить оптимум для каждой из этих форм. Теорию Маркса он сравнивает с теорией катастроф Кювье 31 . Отметим, что одной из таких общественных форм он считает не совсем по-марксистски понятый социализм (государственные железные дороги, муниципальные предприятия, кооперация), отводит ему большое будущее, но предполагает, что последний не вытеснит остальные формы, а "заставит их только потесниться" 32 .

Универсальные объяснительные возможности марксизма оспариваются Гудошниковым и применительно к сфере искусства, законы развития которого, как он считает, темны. Искусство, полагает Гудошников, развивается по присущей ему имманентной логике; никакими классовыми интересами, экономикой, не объяснить сходство стилей в искусстве различных эпох, например Рима начала нашей эры и итальянских республик эпохи Возрождения, крепостной России Александра I и буржуазно-мужицкой культуры эпохи Столыпина 33 . Процесс создания нового стиля Гудошников рассматривает как обозначение в вещах известным образом ("вещным порядком" по его терминологии) организованного мироощущения автора. В дальнейшем происходит процесс завершения и усложнения стиля, но основа остается. Он проводит некоторые аналогии с процессом технических и физических открытий, пытаясь найти общую логику развития науки и искусства: "Границы стиля определяются самим стилем и техническими возможностями эпохи, именно с последними он связывает возрождение и дальнейшее развитие стиля в другое время в другой стране" 34 .

В качестве примера трансплантации стиля он указывает "на рококо и барокко как доведение до логического конца стиля Возрождения", перенесение и дальнейшее развитие стиля классической древности в Италии XV-XVI вв. или воскрешение в ХХ в. в России ампира начала XIX в. Рождение стиля Гудошников связывает с "подробной жизнью, обыденными отношениями". "Реализм в живописи вырос из карандашных уличных сценок. Эти уличные сценки делаются в 50-х годах XIX в. настоящей, большой живописью, геометрический стиль родился на фабричных зданиях, с их рациональным использованием пространства и материала. Стиль искусства надо связывать со стилем жизни", который так или иначе определяет его характер. В этом и проявляется связь с эпохой. Гудошников указывает на круг явлений, которые "обычно бывают очень сходны между собой, носят одностилевой характер - мебель, моды, в особенности, архитектура, живопись". В то же время эпоха - это сосуществование, "переплетение" различных стилей. В качестве примера он обращается к России второй половины XIX в., где

стр. 235


--------------------------------------------------------------------------------

наблюдается, по мнению Гудошникова, господство реального романа, народничества в живописи, полный разброд в архитектуре, "ничего своего, склонность, пожалуй, к барочным формам, безобразнейшей модой, которые нерациональной своей противоестественностью затмевали моды рококо. И, вместе с тем, в науке - господство позитивизма" 35 .

При всей нечеткости и спорности авторских определений и, скорее, эмоциональных, чем отрефлексированных характеристик, очевидно одно: классовую обусловленность трансплантаций стиля он несомненно отрицает. Вряд ли данный культурологический сюжет, которому Гудошников уделяет достаточное внимание в своих подневных записях, можно считать случайным. Выскажем предположения, что можно говорить об определенной спаянности рассматриваемого текста на основе примерки, апробирования, критики культурологических идей из арсенала неокантианства.

Дополнительным аргументом в пользу такого предположения является завершающий фрагмент записок, где речь идет о природе и границе самого исторического познания. Заметим, что датирован этот фрагмент 13 ноября 1930 г., т.е. периодом гонений на идеализм вообще, и в исторической науке, в частности. Гудошников связывает историческое познание именно с соотнесением культурных ценностей, а не просто фиксацией изменений во времени и повторяемости - историк должен фиксировать, хронологически обозначать процесс выделения культурных индивидуальностей 36 . В то же время он отмечает сложность реализации указанного принципа в историческом исследовании. Сложность реконструкции даже простого исторического события, интерпретации исторических источников - "чистые историки.., которые по их словам заняты чистыми описаниями, большей частью занимаются пересказом документов или мемуаров, то есть принимают схему событий государственных людей того времени или случайных авторов мемуаров" 37 . Исторические факты многозначны по последствиям, отмечает Гудошников, и каждая эпоха выдвигает свои культурные ценности.

Размышляя над особенностями научного и исторического познания, он приходит к пессимистическим выводам: "Жизненный процесс алогичен. Историк должен согласовать ход событий с их логическим объяснением, так как только материал, логически обработанный, способны усвоить мозги" 38 .

Особый интерес представляет рассмотрение Гудошниковым русского исторического процесса. Свои исторические взгляды исследователь конструирует, используя труды государственной школы, В.О. Ключевского и размышления своего современника, философа-интуитивиста С.Л. Франка. Не борьба классов, а роль бессознательного в народном движении, особое место государства в российской истории, революционные движения и возможность его трансформации, диктатура типа наполеоновской - вот темы, над которыми размышляет М.А. Гудошников. Обращение к подобным сюжетам во многом объясняется историографическими пристрастиями автора. Мысль Б.Н. Чичерина о государстве-Левиафане, о создании русского общества-государства - идет через целые исторические школы и создает своих сторонников среди тех,

стр. 236


--------------------------------------------------------------------------------

которые не считали себя учениками Б.Н. Чичерина вплоть, пожалуй, до Г.В. Плеханова и Л.Д. Троцкого 39 . Стимулировались обращения к подобным темам и современной Гудошникову ситуацией. Не случайной представляется запись, сделанная Гудошниковым при обсуждении уже упоминаемого доклада о петровских реформах на семинаре М.Н. Покровского: "Мы действуем методами Петра, правда, более тонкими" 40 .

Русская история, считает автор, имеет величайшую социологическую значимость, изучение ее открывает завесу над многими темными сторонами мировой истории 41 . Центральное место в представлениях Гудошникова о русской истории занимает, на наш взгляд, тезис о неустойчивости народной психологии и архаичности народного сознания России. "Об этом свидетельствуют, - считает Гудошников, - сохранившиеся с XVIII века дела о самозванцах, изучаемые автором, различного рода слухах, оскорблениях величества, революционном брожении в народных низах, религиозно-еретических движениях" 42 . По Гудошникову, эти черты народной психологии в ослабленной форме сохраняются в первой половине XIX в. и даже далее. У европейцев легенда (творимая легенда) уходит в глубь и туман средневековья. У нас она приближается и к порогу ХХ веках 43 . Россия конца XVII - XVIII в. сравнивается Гудошниковым с Иудеей I-II вв. - временем возникновения и распространения христианства.

При таком состоянии народной психологии единственной железной уздой было самодержавие. Но и в современной историографии широко распространен тезис, согласно которому в начале ХХ в. в России наблюдается сочетание архаичного средневекового сознания и революционно-модернизаторской идеологии (для подтверждения этого тезиса чаще всего ссылаются на произведения А. Платонова). Нетрудно установить связь между взглядами Гудошникова и дореволюционной историографией, особенно с государственной школой. По Гудошникову, свойственная России социально-психологическая неопределенность влияет и на революционное движение. "В случае победы декабристов дело бы, конечно, не кончилось петербургской революцией, как бы радикальна и глубока она не была. Возникли бы раздоры и среди декабристов, между Пестелем с демократически настроенными низами из безземельного дворянства и чиновничества... и дворянами душевладельцами. Очень скоро вышли бы на сцену мужики и мещане... и начался бы распад русского государства вплоть до Наполеона, которому пришлось бы все это собирать" 44 . Гудошников, во многом следуя за дореволюционной историографией, не склонен накладывать на декабристское движение классовую матрицу.

Русской буржуазии в этот период, по Гудошникову, было не до политики, она была занята более важным делом - накоплением и организацией промышленности. И торговле и промышленности правительство покровительствовало более чем достаточно. Местная администрация хотя и грабила, но была в достаточной степени податлива на требования купцов. Гудошников соответственно называет декабристов просто романтиками и считает гениальной мысль Ключевского: "Декабристы в противоположность своим отцам перестали презирать свою Родину, но не научились

стр. 237


--------------------------------------------------------------------------------

ее знать" 45 . Декабристам, с точки зрения Гудошникова, присуще было сочетание "воскресшей традиции верховников, замашек своих отцов гвардейцев, с одной стороны, и какая-то истерическая жертвенность, характеризующая последних народовольцев" 46 . Современная историография признает реальность проблем, поднимаемых Гудошниковым, возможность различных вариантов развития событий в случае победы декабристов и рассмотрение данной исторической ситуации с позиций альтернативности исторического процесса. "В случае победы декабристов рабство было бы уже не восстановлено, но вполне возможны были бы смуты, народное непонимание, борьба партий и группировок. По всей видимости, через некоторое время установилась бы диктатура" 47 . Неустойчивое архаическое народное сознание не исключает, по Гудошникову, исторического творчества народа, творчества, во многом бессознательного. Вслед за Л.С. Франком, автором изученной Гудошниковым книги "Духовные основы общества", историк считает, что в современной жизни роль подсознательного очень велика. Можно предположить, что его интерес к данной проблеме стимулировался современной ему исторической ситуацией, когда Великая российская революция подходила к своему наиболее трагическому этапу - сталинизму, ситуации, которая характеризовалась мощным потоком бессознательного в жизни общества. С другой стороны, как нам представляется, - это попытка соединить некоторые неокантианские положения с марксизмом. Бессознательная сфера руководит великими народными движениями - политическими и религиозными 48 . "Война 1812 года и революция 1917 года - вот примеры этого. И там и здесь народ выступал меньше всего логически. В одном случае он спас государство, в другом - его разрушил. Общество, где превалирует логическая сфера, - это только мещанское общество, без страстей и крайностей. В случае внешней катастрофы иногда они способны поднять со дна свои инстинкты и отстоять себя" 49 .

Между подневными записями, размышлениями "для себя" и дальнейшей преподавательской деятельностью Гудошникова существует несомненная связь, хотя нельзя не заметить тех ограничителей, которые накладываются временем, самостоятельность суждений и широта научных интересов сталкиваются, опосредуются, подчиняются социальному заказу. Сохранившиеся в Иркутском государственном архиве планы лекций, прочитанных в вузах города Иркутска, отличаются, на наш взгляд, высоким профессионализмом. Планы лекций 1933- 1934 учебного года знакомят слушателей с философией Гегеля, марксизмом, преподавательской деятельностью В.О. Ключевского и его школы. Планы лекций для Комвуза за 1934-1935 гг. включают такие вопросы, как методология истории, предмет истории и понятие исторического факта, знакомство со взглядами великих "старых историков" С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, Р.Ю. Виппера, С.Ф. Платонова и других, наконец, достаточно полное изложение хода российской истории. Завершаются лекции в духе времени: журнальной вырезкой, очевидно рецензией на работу Л.П. Берия "Из истории большевистских организаций Закавказья": "Целый ряд исторических документов, приведенных во втором издании книги тов. Берия, ярким светом озаряют тяжелую обстановку в

стр. 238


--------------------------------------------------------------------------------

атмосфере непрерывных полицейских преследований, арестов, тюрем, ссылки, каторжные условия, в которых вел напряженную героическую революционную работу великий соратник Ленина, наш великий Сталин". Рецензия относится к 1937 г. Очевидно, что, по условиям момента, лекционные планы Гудошникова не оставались без изменений.

Профессиональная деятельность Гудошникова на протяжении большей части 1930- х годов была достаточно активной и успешной (до 1934 г. - преподаватель истории в вузах Иркутска, научный сотрудник истпартотдела Восточно- Сибирского крайкома ВКП(б), доцент, автор учебника по истории СССР для 3-4 классов средней школы). В этот период Гудошников начинает свою педагогическую деятельность, получает звание доцента, разрабатывает учебник по истории для 3-4 класса, выступает с рядом публикаций, ведет партийную и общественную работу, отмеченную даже заметкой в газете "Правда" от 26 сентября 1937 г. "Семинары для преподавателей истории".

Кратковременный арест (23 сентября 1938-17 мая 1939), во время которого, по сохранившимся сведениям, Гудошников вел себя мужественно, принадлежности к "правотроцкистам" не признал и никого не оговорил, дополняет биографию деятеля провинциальной науки 1930-х годов. Обратим внимание на сложность познавательной ситуации, в которой приходилось действовать Гудошникову, уместность характеристики этой ситуации формулой "сочетание противоположных тенденций". С одной стороны, многими современными Гудошникову мыслителями, да и им самим, отмечалась особая историчность переживаемой им эпохи, когда, употребляя выражение М.Н. Покровского, "исторические события пошли так же густо, как рыба в камчатских реках". Соответственно в этот период мы говорим о подъеме исторического сознания, об осмыслении новой исторической реальности.

С другой стороны, действует противоположная противоборствующая тенденция - для непосредственных участников грандиозного революционного эксперимента представлялась уже выясненной общая направленность исторического процесса и основные его характеристики. Победа Октябрьской революции объяснялась адекватным познанием большевиками и Лениным хода мирового исторического процесса, и чем сильнее было стремление участников эксперимента совпасть со своей великой и исторической эпохой, тем меньше оставалось возможностей для исторической рефлексии. Гудошников при формулировке задач собственно исторического исследования проявляет несвойственную ему творческую робость, рассматривая в качестве таковых введение в оборот новых исторических фактов, осмысление их с марксистских позиций, написание исследований, посвященных тем или иным конкретным проблемам, - речь, как видим, не идет о создании общей картины исторического процесса. Хотя в конкретной исследовательской практике он вынужден был решать эти проблемы синтеза, отражением чего можно считать его "Учебник по истории СССР для 3-4 классов средней школы" 50 .

Достаточно сложной работы машинописный и рукописный варианты этого учебника 51 , написанного нашим автором. В тексте учебника

стр. 239


--------------------------------------------------------------------------------

сочетаются заимствование из трудов Ключевского, Костомарова, элементы экономического материализма, гипертрофированный классовый подход, ультракритическое отношение к старой, дореволюционной России и задачи воспитания нового советского патриотизма (этим мотивируется и включение значительной части материала, посвященного теме "Россия - тюрьма народов" и т.д.) 52 .

Остановимся на наиболее разработанном: истории революции и гражданской войны в Сибири. Этой теме Гудошников посвящает ряд публикаций, такие как "Декабрьские бои 1917 года в Иркутске". (Москва-Иркутск, 1927), статью "Октябрьская революция в Сибири", статью о революции в Сибири в Советской Сибирской энциклопедии и др. Наконец, после смерти Гудошникова, его коллеги и ученики подготовили к печати книгу "Очерки по истории гражданской войны в Сибири", в которой собраны результаты исследований Гудошникова по этой теме. В указанных публикациях, выдерживая общеобязательные для советской историографии требования безусловной положительности оценки революции, Гудошников достаточно объективно показывает сложности и противоречия революционного процесса в Сибири, причины его отставания от общероссийских, декабрьские бои 1917 г. в Иркутске, трудности, с которыми столкнулась советская власть в первые месяцы своего существования в Сибири и т.д. Представляется, что Гудошников в рамках марксистской историографии стремился выдержать принцип объективности исторического исследования.

Сложный противоречивый процесс становления исторической науки, профессионализации первой генерации советских историков предусматривал, разумеется, сохранение, или, как сейчас принято говорить, деление культурной традиции как в рамках генерации в целом (недаром в исторической литературе начинают говорить о позитивистской составляющей советской исторической науки), так и на уровнях группового и индивидуального сознания. И как раз обращение к уровню индивидуального сознания, размышлениям деятеля науки над основами и горизонтами своей деятельности позволяет нам оценивать его творческий потенциал, ставить вопрос о востребованности и невостребованности применительно к отдельным деятелям исторической науки и науке в целом.

1 См. например: Первые историки Октябрьской революции и гражданской войны в Сибири. Биобиблиографический указатель. Новосибирск, 1988. С. 46-48; Коваль С.Ф. М.А. Гудошников и Ф.А. Кудрявцев во главе иркутской школы историков в 1940-1960-х годах // Байкальская историческая школа: проблемы региональной истории: Тезисы докладов научных конференций. Иркутск, 1994. Ч. 1. С. 16; Казарин В.Н. Образование, наука и интеллигенция в Восточной Сибири (вторая половина 40-х - середина 60-х годов ХХ века). Иркутск, 1998.

2 ГАИО. Ф. 2703.

3 Этот источник введен в научный оборот автором данной статьи. См.: Колеватов Д.М. Методологические поиски М.А. Гудошникова в конце 1920-х - начале 1930-х годов // Проблемы истории науки и культуры. Омск, 1993. С. 128-137; Рыженко В.Г., Колеватов Д.М. Творческое наследие ученыхгуманитариев в меняющихся реалиях сибирской провинции ХХ в. (историкокультурологические подступы к проблеме) // Локальные культурно-исторические исследования. Теория и практика. Омск, 1998. С. 138-167.

4 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 11. Л. 34.

стр. 240


--------------------------------------------------------------------------------

5 Крусман В.Э. История и современность // Пути науки. Введение в историческое знание: Сб. ст. проф. Крусмана, Дурденевского, Булаховского и Казанского. Пермь, 1918. С. 12-22.

6 Пресняков А. Обзоры пережитого // Дела и дни. 1920. Кн. 1. С. 346.

7 Тарле Е. Очередные задачи // Анналы. Петербург. 1922. N 1. С. 16.

8 ГАРФ. Ф. 5284. Оп. 1. Д. 269. Л. 47

9 Там же.

10 Там же. Л. 132.

11 ГАРФ. Ф. 5284. Оп. 17 Д. 559. Л. 1.

12 Там же.

13 Там же.

14 ГАИО.Ф. 2703. Оп. 1. Д. 14. Л. 73.

15 Сидоров А.В. Марксистская историографическая мысль 1920-х годов. М., 1998. С. 17-19.

16 ГАРФ. Ф. 5284. Оп. 1. Д. 559. Л. 1 об.

17 Там же. Л. 2 об.

18 Генкина Э.Б. Воспоминания об ИКП // История и историки. Историографический ежегодник за 1981 год. М., 1985. С. 263.

19 Авторханов А. Мемуары. Франкфурт-на-Майне, 1983. С. 347.

20 ГАРФ. Ф. 5284. Оп. 1. Д. 559. Л. 27.

21 Исторический архив. 1999. N 4. С. 178.

22 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 11. Л. 72.

23 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 11. Л. 11.

24 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 5. Л. 82.

25 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 2. Л. 28.

26 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 24. Л. 50 об.

27 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 2. Л. 2 об.

28 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 13. Л. 33-34.

29 Там же. Л. 36-37.

30 Там же. Л. 34-35.

31 Там же. Л. 35-36.

32 Там же. Л. 39.

33 Там же. Л. 11.

34 Там же. Л. 14.

35 Там же.

36 Там же. Л. 25-26, 30.

37 Там же. Л. 29-30.

38 Там же. Л. 31.

39 Там же. Д. 5. Л. 10. Отметим, для полноты картины, что конец текста, а именно ссылка на Плеханова и Троцкого Гудошниковым зачеркнута.

40 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 13. Л. 73 об.

41 Там же. Л. 20.

42 Там же. Л. 17-21.

43 Там же. Л. 23.

44 Там же.

45 Там же.

46 Там же.

47 Эйдельман Н. "Революция сверху". М., 1989.

48 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 13. Л. 3.

49 Там же.

50 Колеватов Д.М. Школьный учебник как историографический источник (к вопросу о провинциальной советской науке 1930-х годов) // Мир ученого в ХХ веке: корпоративные ценности и интеллектуальная среда. Материалы IV Всероссийской научной конференции: Культура и интеллигенция России: Интеллектуальное пространство (Провинция и Центр): ХХ век. Омск, 2000. С. 79-82.

51 ГАИО. Ф. 2703. Оп. 1. Д. 27-28.

52 Там же.

стр. 241

Новые статьи на library.by:
ИСТОРИЯ РОССИИ:
Комментируем публикацию: ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ М.А. ГУДОШНИКОВА

© Д. М. Колеватов () Источник: Журнал "История и историки", 2001, №1

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ИСТОРИЯ РОССИИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.