K. E. JOUSTELA. Suomen Venajan-kauppa autonomian ajan alkupuoliskolla vv. 1809 - 65. Helsinki. 1963. 382 s.

К. Э. ЙОУСТЕЛА. Финляндско-русская торговля в 1809 - 1865 годах.

Финляндия, входившая с 1809 г. по 1917 г. в состав Российской империи, обладала не только определенной политической, но и экономической автономией. Практически на протяжении всего этого периода (за исключением первых лет после присоединения) Финляндия представляла собой особую таможенную область между западным и российским рынками. Ее торговля с Западом регулировалась собственным, отличным от общеимперского таможенным законодательством, а товарооборота с Россией были регламентированы специальными торговыми положениями. Именно финляндско-русским торговым взаимоотношениям и посвятил свое исследование финский буржуазный историк Кауко Йоустела.

В активе финляндской исторической науки уже имеется ряд работ по отдельным аспектам этой проблемы, среди них сочинения П. Корписаари и Г. Линдстрема, ограничившихся событиями 20-х годов прошлого столетия, обзорная работа Ф. Неовиуса, статья К. Раухала и обстоятельное исследование русско-финляндских таможенных отношений Л. Хармая¹ . Игнорирование прогрессивной роли российского, рынка в экономических судьбах Финляндии и непомерный акцент на "отсутствие полной взаимности" в торговых отношениях - вот два момента, которые определяли концепцию финляндской историографии начала века (в меньшей мере сказанное относится к Л. Хармая). В последующие десятилетия не было создано сколько-нибудь значительных работ по истории проблемы. Интерес к ней вновь возрос лишь после второй мировой войны. Эта тема затрагивается в общих курсах истории Финляндии, в исследованиях о финляндской экономике² и, наконец, в книге Йоустела.

Вызывают недоумение хронологические рамки исследования, в частности выбор 1865 г. в качестве завершающей грани. Автор аргументирует свою периодизацию следующим образом: в 1865 г. в Финляндии была проведена денежная реформа; развитие железнодорожной сети существенно изменило к этому времени положение на российском рынке; как в Финляндии, так и в России в 60-е годы завершился "период меркантилизма" (стр. 11). Однако перечисленные причины не могут служить достаточным основанием для подобной периодизации. Можно наметить несколько более отчетливых вех, действительно ознаменовавших собой повороты в таможенно-торговых отношениях России с ее северо-западной провинцией. Такой вехой являются, например, 1858 - 1859 годы, когда в силу вступило новое русско-финляндское положение, открывшее двадцатилетнюю полосу "торгового либерализма" и совпавшее с ослаблением системы протекционизма в области торговли с зарубежными странами как во всей России, так и в Финляндии. Столь же отчетливой гранью был 1885 год, когда в условиях обострившейся конкуренции и общего усиления протекционизма царизм существенно ограничил возможности финляндского экспорта в Россию. Таким образом, периодизация Йоустела надуманна, что произошло из-за недооценки им ряда существенных моментов русско-финляндской истории и торговой политики в целом.

В исследовании проблемы автор, несмотря на привлечение некоторых новых материалов, идет в основном путями, проторенными его предшественниками. Анализ русско-финляндских торговых тарифов весьма поверхностен. Не вносит автор ничего принципиально нового и в их общую оценку. Наименее разработанные в науке проблемы таможенной политики 50-х годов XIX в. Йоустела фактически не затрагивает. Бросается поэтому в глаза диспропорция при характеристике первостепенных

¹ P. Korpisaari. Suomen ulkomaan-kaupasta vv. 1812 - 25. Kotka. 1911; G. Lindstrom. Suomen kaupasta Alek-santeri I:n aikana. Helsinki. 1905; F. Neovius. Handelsforhallandena emellan Finland och Ryssland. Helsinki. 1890; K. W. Rauhala. Tullisuhteiden jarjesta-misesta Suomen ja Venajan valilla vv. 1808 - 17. "Hist. Aik", 1910; L. Harmaja. Suomen tullipolitiikka Venajan vallan aikana. Porvoo. 1920.

² K. Alho. Suomen uudenaikaisen-teollisuuden synty ja kehitys 1860 - 1914. Helsinki. 1949; A. Helander. Suomen metsatalouden historia. Helsinki. 1949; E. Laine. Suomen vuoritoimi 1809 - 1884. I - III. Helsinki. 1948 - 1952; "Suomen historian kasikirja". Toimittanut A. Korhonen. II. Helsinki. 1949.

и малозначащих вопросов: последним зачастую уделяется неоправданно большое внимание (см., например, раздел о торговле в деревне, стр. 86 - 89). Зато Йоустела лишь мимоходом упоминает о планах царского правительства по ликвидации особого таможенного статуса Финляндии (стр. 80), причем вряд ли можно согласиться с автором в его оценке руководителя финансовой экспедиции сената Гартмана как "спасителя автономии" княжества. Если вышеупомянутые планы не были осуществлены, то мы должны искать причины в обострившейся международной обстановке и начавшейся Крымской войне, когда для царизма нежелательно было ослабление позиций в Финляндии. Точности ради следует указать, что Гартман лично, как это явствует из переписки генерал-губернатора Меньшикова, хранящейся в Государственном архиве Финляндии, разработал план, по которому окончательное слияние таможенных систем империи и княжества должно было быть завершено в 1853 году³ .

К этому же кругу лишь попутно затронутых в книге тем следует отнести русско- финляндское торговое положение 1858 г., хотя в распоряжении автора имелись архивные материалы Центрального государственного исторического архива в Ленинграде, что давало ему возможность ознакомить читателя гораздо детальнее с историей разработки этого положения и борьбой, развернувшейся вокруг выдвинутых проектов. Примечательна и оценка, даваемая автором положению 1858 г.: Йоустела подчеркивает его благотворное воздействие на развитие финляндского экспорта в Россию (стр. 83). Этот вывод обращает на себя внимание, поскольку в финляндской буржуазной историографии имеется и противоположная точка зрения, отрицающая прогрессивное влияние российского рынка (в отличие от шведского) на внешнюю торговлю и экономику Финляндии⁴ . Швеция действительно играла некогда важную роль в экономической жизни Финляндии. Поэтому и после 1809 г., в новых политических условиях, финляндская торговля с Россией долгое время продолжала регулироваться особыми тарифами. Однако в 30-е годы XIX в. значение шведского рынка для Финляндии в связи с введением запретительных ввозных пошлин на финскую сельскохозяйственную продукцию резко упало.

Автор обращает пристальное внимание на взаимозависимость между шведским и русским направлениями в финляндской торговле. Йоустела на основе анализа статистического материала прослеживает, как по мере сокращения связей со Швецией происходила переориентация финляндского экспорта на российский рынок, который уже к середине века поглощал около половины всего вывоза из Финляндии (см стр. 353 и таблицы). Доля Швеции в финляндском экспорте не превышала в то время 9%. Аналогичное положение сохранилось и в последующие десятилетия. Эти выводы не только определяют место российского рынка в торговых оборотах Финляндского княжества, но и свидетельствуют о несостоятельности "прошведских" концепций в буржуазной историографии.

Йоустела недооценивает, на наш взгляд, политические мотивы, определявшие основные направления таможенной политики царизма в первой половине XIX века. Лишь в двух случаях (при характеристике торгового соглашения со Швецией в 1812 г. и изменения курса по отношению к Пруссии и Австро-Венгрии в 1816 г.) обнаруживается в книге связь между торговыми тарифами и. внешнеполитическими задачами, стоявшими перед царской дипломатией. При освещении наиболее крутых поворотов торговой политики 50-х годов автор также оставляет без внимания политические пружины, сыгравшие далеко не последнюю роль в уменьшении высокого пошлинного барьера на пути иностранной промышленной продукции в Россию. Между тем необходимость укрепления политических позиций царизма в Финляндии, где существовали сильные прошведские симпатии, и соображения стратегической безопасности Петербурга предопределили всю дальнейшую общеполитическую, а в ее рамках и таможенную линию царского правительства по отношению к северо-западной провинции.

Обращает на себя внимание обилие приведенного статистического материала. Работа Йоустела - это преимущественно исследование характера, структуры и объема русско-финляндской торговли. В книге приводится ценный материал о торговле русским хлебом: 65% всего привоза шло из

³ "Suomen valtion arkisto". Kenraalikuver-noorin arkisto. FC, 1851, N60.

⁴ См., например, V. Annala. Suomen lasiteollisuus vuodesta 1681 nykyaikaan. II. 1 - 2. Helsinki. 1948.

России (стр. 121 - 152). Изложение выигрывает от наличия приложения, где определены потребности Финляндии в зерне (стр. 309 - 320). Привоз дешевого русского хлеба и беспошлинный сбыт финских животноводческих продуктов в Россию являлись, по мнению Йоустела, двумя важнейшими факторами, оказавшими влияние на дальнейшее развитие сельского хозяйства Финляндии, которое со второй половины XIX в. приобрело молочную специализацию (стр. 305). Что касается характеристики российского рынка, она могла бы быть гораздо полнее, если бы автор использовал соответствующую русскую периодику прошлого века.

Йоустела первым из финских исследователей поставил перед собой задачу выявить зависимость между размерами экспорта в Россию и объемом финляндского промышленного производства. Данные, приводимые автором (русский рынок поглотил в конце 20-х годов 1/4 произведенной в княжестве промышленной продукции, а в начале 50-х годов - уже около 40%), позволили ему сделать вывод о большом значении рынка России для поднимавшейся промышленности Финляндии. Роль русского рынка была особенно велика потому, что внутренний финский рынок оказался очень узким и к тому же княжество испытывало сильную конкуренцию со стороны Швеции (стр. 192). Этот в принципе не вызывающий сомнения вывод повисает, однако, в воздухе, поскольку Йоустела не проводит необходимого сопоставления между уровнем производства в отдельных отраслях промышленности и экспортом соответствующей продукции в Россию. Не показано, следовательно, с достаточной полнотой и точностью влияние российского рынка на развитие отдельных отраслей производства в Финляндии, хотя состояние статистики и наличие ряда специальных исследований давали автору возможность сделать необходимые наблюдения.

Наиболее важной для уяснения творческого лица автора является последняя глава, в которой Йоустела подводит итоги своим изысканиям. Его выводы свидетельствуют о том, что автор подходит к оценке русско-финляндской торговли и определению места российского рынка в экономической истории Финляндии с гораздо более широкими мерками, нежели предшествовавшие исследователи. Влияние русского рынка ощущалось в различных сферах экономической жизни Финляндии. Оно сказалось на развитии торгового флота, на превращении прибрежных городов в посредников внешней торговли, на быстрой хозяйственной эволюции Восточной Финляндии, на экономическом законодательстве княжества (стр. 304). Эта торговля сыграла решающую роль в выборе направлений строительства сухопутных и водных путей сообщения и оказала нивелирующее воздействие на различия между внутренними и прибрежными провинциями (стр. 305); "благодаря русскому рынку в Финляндии постепенно развилась конкурентоспособная экспортная промышленность, продукция которой вышла впоследствии на рынки Западной Европы" (стр. 306).

В финляндской историографии послевоенных лет наблюдается стремление к пересмотру ряда крайне узких оценок, сложившихся в предшествующие десятилетия. В определенной мере эта тенденция коснулась истории русско- финляндских экономических и политических отношений. Работа Йоустела дополняет именно этот, пока еще немногочисленный список исследований.