В собственной изломанной судьбе она винит только себя.

В двух преступлениях - тоже...

"Божество, определяющее наши судьбы, заключено в нас самих". Эти слова американского писателя Джеймса Лейна Аллена, прочитанные в какой-то из его книг, стали для Ольги Ореховой (назову ее так) непреложной и горькой истиной. Всю свою жизнь она искала счастье. По пути не жалела сил, без оглядки приносила в жертву любимых. И не заметила, как шаг за шагом приблизилась к пропасти.

Разноцветный фейерверк

Ольге кажется, тысяча лет прошло с тех пор. То лето она, счастливая и беззаботная студентка-второкурсница Мурманского пединститута, провела в деревне у бабушки на Украине. Неподалеку, в Харькове, жили дальние родственники. Хотелось у них провести недельку-другую, оставшиеся до начала занятий.

Дорога предстояла недлинная - несколько часов автобусом. В салоне увидела она парня и не могла отвести глаз. А он смотрел на нее и тоже не мог насмотреться.

Так они познакомились с Юрой. Две недели в Харькове стали прекрасной сказкой, мелькнувшей, словно миг. Звездные ночи, яркие брызги музыкального фонтана в парке Горького, бездна манящих темных аллей и розы, целые охапки роз, что ложились к ее ногам... Весь этот разноцветный фейерверк свел обоих с ума.

- Расставание было маленькой смертью - как в той песне, - вспоминает Ольга. - Это такая боль в сердце, что словами не объяснить. То же самое происходило с Юрой. Мы любили! И тогда казалось, впереди у нас - вечная сказка и вечное счастье...

"Здравствуй, любимая! Пишу тебе из тюрьмы!"

- Письма летели, как птицы - большими стаями, - продолжает Ольга рассказ. - Бывало, в день получала по нескольку штук. И звонки телефонные раздавались один за другим. И все же за полгода разлуки мы до изнеможения настрадались и смертельно соскучились. Сдав кое-как зимнюю сессию, улетела в Харьков - моя мама все понимала и отпустила меня. И сказка повторилась. А еще Юра ввел меня в свой дом и сказал родителям, что хочет жениться. Решили сыграть свадьбу в июле, когда я окончу второй курс.

До счастья оставалось полгода. Легко сказать! Новая разлука оказалась мучительней прежней. В одном из писем она прочла: "До июля не выдержу. Жди меня, любимая, к майским праздникам в Мурманск".

От радости сердце разрывалось на части. Нет, Ольги не было здесь, на земле. Она парила там, в облаках. Но после этого письма все в одночасье прервалось. Ни единой весточки. И так целый месяц. В какой-то день из почтового ящика достала письмо - до сих пор помнит, как дрожало оно в руках. Юрий сообщал, что случилась беда. Защищая друга от компании распоясавшихся нетрезвых парней, не рассчитал силы. Удар кулаком пришелся одному из обидчиков в живот. Спасти потерпевшего не удалось.

Гримасы судьбы

- Вы думаете, тогда я хоть чуточку усомнилась или разочаровалась в Юре? - задает Ольга вопрос как будто сама себе. И отвечает, подумав: - Нет. Ну... почти нет. Просто очень тяжело было. Старалась смириться. Успокаивала себя: все неизбежно и временно. Но как успокоиться? Юра был под следствием, потом прошел суд - дали пять с половиной лет. И опять письма. И опять ожидание: год, второй... Сплошная мука.

Георгий в судьбе Ольги появился вдруг. И так же вдруг она выскочила замуж. Сама себе не может объяснить, чем он взял ее так быстро. Хотя... Георгий только что вернулся из дальнего плавания и ничего не жалел для красавицы Ольги. Опять все было у ее ног. Посреди мрачных будней засверкал праздник. Уже после недели знакомства на предложение руки и сердца дала согласие. А спустя два месяца состоялась свадьба.

На коротенькое письмецо с прощальными словами Юрий ответил сдержанно - мол, желаю счастья, видать, не судьба. Ольга этих слов почти не заметила: медовый месяц был на удивление хорош...

В гости в прошлое

- Наступил момент, когда я почувствовала, что семейная жизнь у нас с Георгием не складывается, - Ольга замечает мое недоумение. И объясняет: - Восторги и праздники быстро закончились. Беременность, которая меня заметно портила. Пеленки-распашонки. Скучные обязанности жены, матери, хозяйки в доме. Вот во что превратилась жизнь. Мои родители тогда уже уехали с севера, родители мужа жили в Прибалтике. Так что помощи не было ниоткуда. Георгий в море. А я все одна и одна...

Ольгу одолевали воспоминания: непрошено возьмут да нахлынут. Вечерами, уложив сынишку спать, она доставала из тайника письма Юры - такие милые, родные, перечитывая их уж в сотый раз, окуналась в сказочное прошлое. И о многом жалела. В один из таких вечеров раздался телефонный звонок.

Это было первое, что сделал Юрий, освободившись из колонии. Так совпало, что как раз в это время Ольга собиралась на Украину, погостить у родителей с сынишкой, пока муж в море. Следующим вечером о скорой встрече с Юрой она мечтала уже под стук колес...

- Случился смерч, ураган или еще бог знает что, - глаза моей героини улыбаются. - Таких чувств, такой гармонии с мужем я не ведала. Вот, подумала, оно, настоящее счастье. Не могу, не имею права отказываться от него и лишать радости дорогого человека. Он и так в жизни настрадался. Но и Георгия не хотела обманывать.

Ольга осталась в Харькове и дала радиограмму в море. Всего несколько строк - "прости, прощай". Точь-в-точь как в свое время Юрию.

Где же сказка?

Чтобы любимая женщина не чувствовала ни в чем нужды, Юрий из кожи лез - работал, шабашил, помогал по дому. Его родители приняли Ольгу как родную, настояли, чтобы забрала сынишку от своей мамы. Все вроде бы складывалось. Только вот... Сказка с музыкальными фонтанами почему-то больше не повторялась. Зато никуда было не деться от чайников с накипью, жирных кастрюль, больших стирок и генеральных уборок. А еще куры с поросятами во дворе, огород... В какой-то момент Ольга поймала себя на мысли, что ее нынешняя жизнь напоминает ей прежнюю семейную, неудавшуюся... И когда Юрий обмолвился, что ей к приходу Георгия с моря надо бы съездить и оформить развод, согласилась с радостью.

Ольга ждала от мужа чего угодно: скандалов, упреков, даже кулаков. А увидела его тихим, подавленным и даже, показалось, жалким. Он выслушал все, прижал к себе сына и сказал: "Если вы меня бросите, мне незачем жить".

Дни шли один за другим, а Ольга все не подавала на развод. Уж так звонко хохотал сынишка, играя с папой! И так спокойно было у нее на душе, когда они, сидя за столом, за обе щеки уплетали ужин!

Заждавшись, Юрий позвонил узнать, как дела. Она выложила ему все как есть. И снова: прости-прощай...

Месть

Уже через пять дней после телефонного разговора Юрий был в Мурманске. Нет, не отвоевывать Ольгу он приехал и не уговаривать.

- Это был совсем другой человек, - моя собеседница словно каменеет. - От прежнего Юры не осталось следа. Когда он, нежданно нагрянув, ввалился в квартиру, я даже шарахнулась от него - такими жуткими показались его глаза.

Наверное, так себя ведут обреченные. Цинично, без разбору "выбалтывая" интимные подробности отношений с Ольгой, Юрий наслаждался местью. Ему нравилось, именно нравилось то, что он делал. Ольга сидела, забившись в угол, чувствовала, как леденеют пальцы... Она даже не взглянула на Георгия, не видела, как он, остолбеневший, темнел лицом.

В эту ночь было не до сна. После хлопка дверью (Юрий наконец ушел) наступила мертвецкая тишина. Ольга беззвучно плакала на кухне. Георгий неподвижно сидел в кресле, уронив на руки голову. Ни слова не сказали они друг другу.

Георгий ушел ранним утром: корабль был на отходе. Ольга молча проводила мужа до двери. А уже через несколько минут вздрогнула от звонка и поняла: у ночного кошмара будет продолжение. Она не открывала. Звонки продолжались. В какой-то момент дверь с треском вылетела - сломав замки, в квартиру ворвался Юрий.

...Он то приставлял к горлу нож, то, отложив его, выдыхал прямо в глаза папиросный дым, цедя: "Ну ты, тварь!" Потом шел на кухню, заваривал, громыхая посудой, кофе и медленно, по-клоунски гримасничая, звучно отхлебывал из чашки. Лез в холодильник ("вкусненького охота") и, по-скотски отгрызая от палки колбасы кусок за куском, снова брался за нож. И снова его откладывал. Все это продолжалось несколько часов.

- Я уже не испытывала страха, он как-то притупился. - Чувствуется, Ольге тяжело вспоминать. - Молила лишь об одном: чтобы не проснулся сынишка, он спал в дальней комнате. Ни резать, ни бить Юрий меня не стал. Просто издевался. Видимо, когда ему самому все надоело, сказал: "Давай мне чемодан и сумку. Да побольше". И добавил: "Смотрю, ты богатая. Надо поделиться с бывшим зэком".

Он складывал в сумку все, что попадалось на глаза: аппаратуру, посуду, одежду с вешалки, драгоценности из шкатулки. Туда же "вытряхнул" холодильник, бросил початую банку кофе и коробку кускового сахара. Подошел к Ольге, снял с нее золото, не оставив даже обручального кольца - бедняга не сопротивлялась... И ушел.

Милицию вызвал вернувшийся домой Георгий. И Юрия задержали спустя пару дней. Он стоял на вокзале в очереди за билетом на ближайший поезд. При нем не обнаружили ничего, кроме крупной суммы денег - награбленное он успел за бесценок продать.

"Есть высший суд"...

- Был суд, - Ольга устало вздыхает. - Очередное унижение после нескольких месяцев следствия. Как выдержала, не знаю. Потом... А потом все в жизни пошло наперекосяк. Георгий после пережитого с каждым приходом из рейсов становился угрюмее, и в какой-то момент отчуждение стало невыносимым. Ушел, сказав, что любит меня, но предавший один раз предаст снова, а жить в ожидании измены нет сил. И еще сказал, что, возможно, вернется. Но не вернулся. Теперь у него другая семья.

А Юрий, видимо, посчитал, что я все еще должна ему за причиненные страдания. Как-то, придя с работы, нашла дверь своей квартиры открытой. Замки были сломаны. В доме - не поверите - разве что стены да мебель, и то не вся. Я сразу почему-то стала припоминать дату суда над Юрием. Посчитала. Дата кражи день в день совпадала с его освобождением из тюрьмы. Но в милицию я уже больше не обращалась...

- Зачем я все это вам рассказываю? - моя собеседница словно угадывает вопрос, который родился у меня еще в начале беседы. - Если кто-то о моей истории узнает, возможно, не совершит таких глупых поступков. Вот я сейчас упомянула о суде. То были, как говорится, цветочки. Вся моя жизнь превратилась в суд - над собой. Никто не виноват в том, что я одна, что живу на учительскую зарплату и некому поддержать ни словом, ни делом; в том, что сын вырос без отца. Никто. Только я одна. Потому что действительно предавала, и не раз, людей, которые меня любили.