Вы здесь:
ФИЛОСОФИЯ
НАУЧНЫЙ РЕАЛИЗМ ИЛИ “МИРОЛЮБИВЫЙ” ИНСТРУМЕНТАЛИЗМ?
НАУЧНЫЙ РЕАЛИЗМ ИЛИ “МИРОЛЮБИВЫЙ” ИНСТРУМЕНТАЛИЗМ?
(Комментарий к. статье Дж. Дж. Смарта)
1. Профессор Дж. Дж. Смарт1 в целом правильно определяет мою позицию по обсуждаемой проблеме как расположенную где-то посредине между концепциями Э. Нагеля и П. Фейерабенда. Конечно, любое такое одномерное упорядочивание упрощает сложность рассматриваемых проблем и открывает простор для различных несогласующихся между собой реконструкций этих проблем. Однако основной тезис Смарта я считаю правильным: я действительно склонен согласиться с Нагелем и Фейерабендом по выдвигаемым ими основным положениям, но не согласен ни с одним из них целиком. Грубо говоря, я готов согласиться с Нагелем по методологическим вопросам, с Фейерабендом—по онтологическим и с каждым из них — по ключевым эпистемологическим проблемам.
2. Поскольку из этих двух авторов Нагель дал гораздо более обширное и систематическое рассмотрение проблемы теоретического объяснения2, которое не только продолжает классическую традицию в этой области, но и само уже стало классическим, постольку, очевидно, стратегически будет правильным начать с анализа тех особенностей нагелевского подхода, которые имеют прямое отношение к вопросам, поставленным Смартом, а затем перейти к разбору несколько более спорадических, но тем не менее привлекательных и ярких суждений по этой проблеме Фейерабенда.
3. Теории, порождающие философские трудности, которые обсуждает Смарт, принадлежат к тому типу
1 См. статью Смарта в настоящем сборнике.
2 См.: Е. Nagel. The Structure of Science. N. Y., 1961.
354
теорий, которые постулируют “ненаблюдаемые” микросущности для того, чтобы объяснить поведение объектов “средней величины” перцептуального опыта. Отнюдь не все теории, даже в научном использовании этого термина, принадлежат к такому типу, и многие сложные философские проблемы порождены теориями иных типов. Некоторые из этих дополнительных философских проблем возникают в микротеориях, например проблема об отношении математически идеализированных понятий к более грубым понятиям, основанным на перцептуальном распознавании. Наше последующее обсуждение будет в общем сконцентрировано на проблемах, специфических для микротеорий.
4. Прежде чем обратиться к воззрениям Нагеля на проблему объяснения в микротеориях, полезно предварительно прокомментировать точку зрения Фейерабенда3, согласно которой “здравый смысл” является “теорией”, которая, подобно всем другим теориям, может быть отброшена учеными, когда появляется лучшая теория, и может сохраняться лишь для практических целей. Термин “теория” является одним из тех слов, которые, подобно мехам аккордеона, в силу расширения или сужения своего содержания создают соответствующее философское музыкальное сопровождение. И поэтому, хотя я согласен с Фейерабендом в том, что концептуальная структура “здравого смысла” в конечном счете является ложной, я нахожу—по причинам, которые выяснятся в ходе обсуждения,—что говорить об этой структуре как о ложной теории—значит, скорее, запутывать вопрос, а не прояснять его.
5. Иное дело, когда выражение “структура здравого смысла” употребляют таким образом, что оно включает в себя убеждения здравого смысла в существовании его референтов. В этом случае в структуру здравого смысла действительно входят не только эмпирические обобщения, но и теоретические заимствования из ранее созданных наук и даже сформировавшиеся в рамках здравого смысла прототеории. Заметим, однако, что не все
3 См. изложение позиции Фейерабенда в статье Смарта.
355
содержательные универсальные суждения, в которых выражается здравый смысл, можно охарактеризовать как убеждения в собственном смысле этого слова. Действительно, существует много принципов здравого смысла относительно физических объектов и их восприятия (они могут быть названы “категориальными принципами”), которые детерминируют основные особенности тех понятий, с помощью которых мы воспринимаем мир. И хотя я согласен с Фейерабендом в том, что это не освобождает их от критики и возможной замены, я думаю, неправильно отождествлять такую возможную замену с заменой, например, корпускулярной теории света волновой или понятия “флогистон” понятием “кислород”.
6. Возникает вопрос — теорией чего могла бы быть концептуяльная структур здравого смысла? Если согласиться с тем, что убеждения здравого смысла, сформулированные в рамках этой структуры и включающие в себя прототеории относительно некоторого специфического содержания, в принципе могут быть охарактеризованы и без использования языка этих прототеории, то и в этом случае вновь встает сформулированный вопрос: теорией чего является эта концептуальная структура? На этот вопрос можно, конечно, дать тривиальный ответ: “Теорией объектов и событий здравого смысла”. Однако это подобно тому, когда на вопрос: “Теорией чего является атомная теория?”—отвечают: “Теорией атомов”. Существует и ложный ответ на наш вопрос:
“Концептуальная структура здравого смысла является теорией чувственных впечатлений”.
7. Опираясь на классические представления, можно провести различие между “внутренним” и “внешним” содержанием микротеорий. Например, для кинетической теории газов молекулы и их поведение — “внутреннее” содержание этой теории, а газы в качестве эмпирических конструктов, определяемых без ссылки на молекулы,— ее “внешнее” содержание. Насколько я понимаю, в случае принятия такого различения концептуальная структура здравого смысла не имеет внешнего содержания и поэтому не является теорией чего-либо.
356
8. Фейерабенд, конечно, резко отрицает феноменалистскую теорию опыта, согласно которой исходные объекты познания суть чувственные впечатления. В соответствии с этим он не согласен с тем, что утверждения о физических объектах находятся в таком же отношении к утверждениям о чувственных впечатлениях, в каком, по классической трактовке теорий, утверждения о совокупности молекул находятся к утверждениям наблюдения относительно свойств газов. Таким образом, он отрицает, и притом справедливо, идею о том, что концептуальная структура физических объектов представляет собой — в классическом смысле — некоторую теорию, внешним содержанием которой являются чувственные впечатления. Тем не менее существует определенный смысл, в котором для Фейерабенда концептуальная структура физических объектов выступает в качестве теории относительно чувственных впечатлений, так как он подчеркивает, что именно в терминах этой концептуальной структуры физических объектов мы способны концептуально реагировать в восприятии на соответствующие чувственные впечатления4. Поскольку, как утверждает Фейерабенд, язык, на котором мы реагируем на чувственные впечатления, отличается от (действительно несоизмеримого с ним) языка, на котором выражаются сами эти чувственные впечатления5, постольку, считает он, нет причин, которые могли бы помешать ученому привыкнуть реагировать на свои чувственные впечатления посредством еще одного несоизмеримого с языком чувственных впечатлений языка, а именно языка микрофизической теории. Именно в этом смысле одна * Р. К. Feyerabend. Explanation, Reduction and Empiricism.—In: H. Feigl, G. Maxwell (eds.). Minnesota Studies in the Philosophy of Science, vol. III. Minneapolis, 1962, p. 35.
5 Развивая свою “прагматическую теорию наблюдения” *, которая будет проанализирована нами далее, Фейерабенд подчеркивал, что значения предикатов наблюдения не детерминированы теми сенсорными состояниями, реакцией на которые они являются. Это утверждение детально расшифровывается на с. 38—42 и 94 его работы, указанной в предыдущем примечании. Фейерабенд заходит так далеко, что на с. 39 говорит: “Отнесение некоторого утверждения к области наблюдения не зависит от его значения”.
357
теория относительно чувственных впечатлений может заменяться другой. 9. Согласно изложенной точке зрения, правила соответствия, которые, по классическим представлениям, устанавливают корреляцию микротеоретических конструктов с их наблюдаемыми аналогами, излишни — прежде всего в силу того, что существует резкая противоположность между внутренним и внешним содержанием теории. Нам важно построить такой язык теории, который связан не с другим языком, а с чувственными впечатлениями ученого. Таким образом, поскольку понятие правил соответствия между языками и связанное с ним различение между внутренним и внешним содержанием теорий не учитывается в трактовке микротеоретического объяснения Фейерабендом, постольку единственный существенный смысл, в котором для него некоторая теория является теорией относительно чего-либо, состоит в том, что ее содержание ориентирует перцептуальную реакцию человека на это что-либо. Именно в этом, хотя и весьма необычном, смысле концептуальная структура физических объектов является теорией относительно чувственных впечатлений. Это и есть, как я думаю, та концепция, которая объясняет стремление Фейерабенда говорить о здравом смысле как о теории.
10. Прежде чем использовать эти замечания в общей оценке воззрений Фейерабенда, мы должны—в соответствии с принятой нами стратегией — вернуться к Нагелю. II
11. Согласно реконструкции теоретического объяснения, произведенной Нагелем6, выделяется три структурных компонента объяснения. Эти компоненты в более или менее явном виде присутствуют в реальной практике микрофизического объяснения, и их можно рассматривать как микротеоретический аналог идеального государства Платона. Перечислим эти компоненты:
6 Е. N a ge I. The Structure of Science, p. 90 ff.
358
(1) Дедуктивная система ТD .
(2) Частичная интерпретация ТD посредством правил соответствия, которые связывают выражения из То с эмпирическими предикатами из языка наблюдения. Правила соответствия устанавливают связь теорем теории с общими утверждениями, сформулированными в терминах эмпирических предикатов. Некоторые из этих утверждений индуктивно подтверждены (то есть являются эмпирическими законами); ни одно из них не является фальсифицированным; некоторые такие утверждения — гипотезы, возможное подтверждение которых выдвигается данной теорией на повестку дня.
(3) Модель: полная интерпретация системы ТD. Компоненты (1) и (2) представляют собой самостоятельные части теории. Нам предстоит выяснить, можно ли это утверждать также и о компоненте (3), и если да, то в каком более точном смысле. 12. Рассмотрим нагелевскую реконструкцию объяснения более детально. Нагель прежде всего считает, что нелогический словарь дедуктивной системы ТD состоит из предикатных переменных7. Я думаю, что это серьезное заблуждение, вызванное ошибочным пониманием того, что обусловливает осмысленность нелогических предикатов. Этот вопрос, как мы увидим, может быть решен лишь на основе подлинно реалистической интерпретации микротеоретических сущностей.
13. Рассмотрим выражение:
“Если два элемента из класса Р принадлежат множеству L, то существует такой другой элемент из класса Р, который находится в отношении R к двум первым элементам”.
Это выражение, конечно, могло бы быть функцией-высказыванием, содержащим предикатные переменные Р, L, R. Оно было бы функцией-высказыванием, если бы для этих переменных предполагалась подстановка или квантификация. Однако осуществление этих операций совершенно не обязательно для научных теорий, и в случае чистой геометрии и микротеорий оно действи-
7 Е. N a gel. The Structure of Science, p. 91—141.
359
тельно не имеет места. Ясно, что мы можем сформулировать истинные геометрические утверждения, удовлетворяющие математическим пропозициональным функциям в том смысле, что в них переменные замещены константами, только в том случае, если в идеальном синтаксисе математической геометрии у нас имеются предикатные константы. Заметим, что вся суть эмпиристского объяснения идеальных геометрических предикатов как элементов дедуктивной системы состоит в том, чтобы объяснить существование таких идеальных концептуальных структур. Если же предикатные выражения дедуктивной системы по своему существу являются переменными, то пропозициональные функции системы не могут порождать соответствующих истинных утверждений с предикатными константами вместо переменных, что, конечно, является явным противоречием8. Отсюда следует, что логическое пространство чистой геометрии должно содержать как предикатные переменные, так и предикатные константы, а это означает, что в чистой геометрии предикатные константы, строго говоря, задаются неявными определениями. 14. Мы можем, конечно, согласиться с тем, что дескриптивные предикатные константы, не связанные с вне-лингвистическими объектами, не являются в полной мере осмысленными. Однако понятие “не иметь внелингвистического значения” нельзя отождествить с понятием “быть переменной”.
15. Таким образом, адекватная философская трактовка предикатных выражений чистой геометрии должна уточнить то первичное их употребление, в котором они образуют специальный класс предикатных констант. Как можно охарактеризовать данный класс? Отвечая на этот вопрос, обратим внимание на то, что чистая геометрия становится физической геометрией, если ее связать посредством правил соответствия с эмпириче-
8 Выразим то же самое проще: индивидная переменная “х” в функции “Fx” была бы мнимой переменной, хотя предикат “F” и концептуально непротиворечив, если бы не могло быть такой индивидной константы, для которой “Fx” было бы истинно, 360
скими предикатами, относящимися к перцептивно выделяемым свойствам физических объектов9. Поскольку, однако, неявного определения предикатов с помощью постулатов дедуктивной системы недостаточно для того, чтобы придать этим предикатам внелингвистическое значение, мы можем сказать, что благодаря неявному их определению они являются кандидатами в константы. Их роль заключается не в том, чтобы служить для подстановки или для квантификации, а в том, чтобы быть пригодными для связи с внелингвистическими фактами.
16. Как мне представляется, предикатные выражения чистой геометрии, истолкованные как система неявных определений, являются не переменными, а кандидатами в предикатные константы. И предикатные выражения в микротеории как дедуктивной системе также истолковываются не как переменные, а как кандидаты в предикатные константы, которые — в первом приближении — получают свое внелингвистическое значение из правил соответствия, связывающих их с конструктами, принадлежащими той области, которую Бергманн называл “эмпирической иерархией”.
17. Нагель хорошо понимал, что признание микротеоретических предикатов переменными вызовет вопрос:
“Как могут быть истинными или ложными теоретические предложения?” Не будут ли эти предложения
9 Высказанное утверждение относится к идеализированному геометрическому пространству макрофизических объектов. Это утверждение относительно статуса предикатов микротеории остается справедливым даже в том случае, если при философском истолковании физической геометрии мы отвлекаемся от пространства как постулируемой квазифизической невещественности (Unding), состоящей из континуума геометрических объектов (точек), которые выполняют нелогические предикатные константы, и используем правила соответствия, чтобы связать операциональные геометрические измерения и геометрические координаты непосредственно с соответствующими структурами из области реальных чисел. Возможность этого последнего шага проясняет смысл, в котором пространство в противоположность действительным и возможным физическим отношениям (таким, как отношения пересечения и совпадения) в своем “содержании” есть невещественность. Дополнительные проблемы в этой связи ставятся физической геометрией микрофизических сущностей.
361
действительно лишь пропозициональными функциями, истинными или ложными не в большей степени, чем функция “.х есть человек”? Ответ Нагеля на этот вопрос, заимствованный у Рамсея, состоит в том, что конъюнкция теоретических постулатов должна пониматься так, как если бы перед ней стояли экзистенциальные кванторы по предикатным переменным. Однако это безнадежная попытка защититься от возражения, сформулированного ранее: логически необоснованно предполагать, что теоретическое высказывание
(Ef) (x) fx,
где f — дескриптивная предикатная переменная, может быть истинным даже в том случае, когда ни один подстановочный пример функции “fx” не может быть истинным. Но, по мнению Нагеля, дескриптивные предикатные константы принадлежат только эмпирической иерархии и ни один из эмпирических атрибутов не удовлетворяет условиям, устанавливаемым микротеоретическими постулатами 10. Очевидно, что только неопифагореец — кем иногда стремился быть Карнап — мог бы довольствоваться подстановочными примерами, содержащими чисто арифметические выражения.
18. Более того, следует заметить, что подход к теоретическим предложениям, использующий предложение Рамсея*, несовместим с идеей о том, что теоретические утверждения могут быть фактуально истинны в том же полном смысле, в котором считаются истинными утверждения в языке наблюдения. Полный смысл выражения “фактуально истинно” требует, чтобы существовал некоторый уровень фактуальной истины, на котором объекты
Ср.: G. Maxwell. The Ontological Status of Theoretical Entites. - In: Minnesota Studies in the Philosophy of Science, vol. III, 1962, p.16-17; а также мою работу: W.Sellars. The Language of Theories - In: H. Feigl and G. Maxwell (eds.). Current Issues in the Philosophy of Science. N. Y., 1961, p. 68. Последняя работа перепечатана с небольшими изменениями в качестве главы 4 моей книги: W. Sellars. Science, Perception and Reality. L. 1963. Соответвующая ссылка находится на с. 117 этой книги.
362
прямо “отображаются” или “описываются” атомарными предложениями, являющимися лингвистическими объектами по своей природе. Истинностно-функциональные комбинации атомарных предложений и квантифицированные утверждения должны истолковываться как средства построения таких отображений или описаний, которые сами не должны содержать логических связок или операторов11. Согласно точке зрения Нагеля, теоретический язык в принципе не может содержать лингвистические объекты, выполняющие роль таких отображений или описаний, так как в нем нет неквантифицируемых предложений. То отображение или описание, которое может быть дано посредством теоретических предложений, должно быть, по его мнению, косвенным, существенно опосредованным правилами соответствия, которые устанавливают связь теоретических утверждений с предикатами эмпирической иерархии.
III
19. Прежде чем обсуждать проблему фактуальной истинности теоретических предложений, я хочу обратить внимание на то, что существует еще один более тонкий метод анализа значения теоретических предикатов. Этот метод также исходит из того, что только предикатные константы реально представляют в структуре наблюдения свойства или атрибуты. Этот метод является более тонким, поскольку претендует на то, чтобы быть свободным от мифа об абсолютно чувственном данном, тем не менее и он дает ошибочную трактовку значения теоретических предикатов. Я имею в виду концепцию роли моделей и аналогий в построении теории, принадлежащую М. Хессе 12.
11 Разработку этого тезиса относительно фактуальной истины, который восходит к “Логико-философскому трактату” Витгенштейна, см. в моей работе: W. S е 11 a r s Truth and “Correspondence”. — “The Journal of Philosophy”, vol. 59, 1962 (перепечатана с небольшими изменениями как глава 6 работы “Наука, восприятие и реальность”) .
12 М. В. Н е s s e. Models and Analogies in Science London, 1963. 363
20. Следует напомнить, что моделям и аналогиям Нагель придает большое эвристическое значение в построении теории и подчеркивает их роль в теоретическом мышлении в качестве наглядных средств. В то же время он подчеркивает, что научное содержание теории выводится не из моделей или аналогий, а из неявного определения теоретических предикатов посредством постулатов, в которые они входят, вместе с правилами соответствия, связывающими теоретические термины с выражениями, входящими в эмпирическую иерархию13. В лучшем случае эта концепция только наполовину истинна.
21. Эта концепция только наполовину истинна потому, что теоретические постулаты часто специфицируются таким путем, который логически включает использование моделей. И даже в том случае, когда множество постулатов задается явно в форме, предписываемой современной логикой, в реальной практике (хотя в идеальном случае не обязательно} оказывается, что концептуальное содержание теоретических терминов намного богаче и более детализировано, чем содержание, задаваемое явным перечислением постулатов. Сказанное особенно справедливо относительно категориальной структуры тех терминов, которые с абстрактно логической точки зрения выступают как “предикаты” и “функторы”. Вещный или квазивещный характер теоретических объектов, условия их отождествления, диспозициональный или недиспозициональный характер атрибутов — вот некоторые из наиболее известных категориальных свойств, устанавливаемых посредством использования моделей и аналогий 14.
22. Заметим, что я не утверждаю, что перечисленные свойства не могут быть полностью выражены средствами явным образом сформулированной логической Дедуктивной системы. Если предположить противное, то
13 Е. Nagе1, ор cit. p. 95ff.
14См. также мои замечания о роли моделей в построении теории в работе: W S е 11 а r s Theoretical Explanation. — In: В. В a u m r i n (ed.). Philosophy of Science, vol. II. N. Y„ 1963, p. 70—71.
364
это возвращает нас к некоторой форме абстракционизма или к концепции абсолютного чувственно данного. Я просто обращаю внимание на тот факт, что способность охватить эти свойства строго логическими средствами предполагает некоторой успех в анализе категориальной структуры научных понятий — в этой же области в настоящее время мы располагаем лишь предварительными результатами исследования отдельных научных понятий. Кто действительно будет так опрометчив, чтобы сказать, что категориальная структура пространственных и временных понятий сегодня установлена окончательно?
23. Понятие микротеории, концептуальное содержание которой полностью выражается посредством множества явным образом сформулированных постулатов, может быть реализовано идеально, но не практически. Основная модель теории при этом не играет роли внешней альтернативной реализации концептуально самостоятельного ряда постулатов, понимаемых как пропозициональные функции.
24. Как может быть в этом случае истолкована концептуальная зависимость теории от модели? Хессе, если я ее правильно понимаю, рассматривает теоретические понятия, относящиеся к микротеоретическим сущностям, как тождественные понятиям, относящимся к сущностям модели, если эти последние сущности очищены от тех своих свойств, которые могут вызвать у нас определенные отрицательные аналогии. Точка зрения Хессе на эту проблему представляет собой, по моему мнению, серьезную ошибку, обусловленную тем, что она стремится распространить на все аналогии логические свойства простейшей аналогии, анализ которой проведен в ее работах. Хессе15 предлагает нам рассмотреть пример сравнения Земли и Луны. В этом случае положительную аналогию образуют атрибуты, общие этим двум объектам; отрицательную аналогию— атрибуты, которые присущи одному объекту, но которых не имеет другой объект; и, наконец, нейтральную
15 Ор. cit, p. 64ff.
365
аналогию образуют такие атрибуты, которыми обладает один из этих объектов, и неизвестно, имеет ли эти атрибуты другой объект. Основная особенность предлагаемого Хессе подхода к рассматриваемой проблеме состоит в том, что соответствующее исследование проводится на основе отождествления и различения атрибутов отдельных объектов 16. Можно симпатизировать попытке Хессе 17 анализировать сходство на основе тождества и различия соответствующих атрибутов; следует, однако, указать на то, что не всякое подобие является подобием отдельных объектов. Если же принять в расчет то, что подобными могут быть как сами атрибуты, так и отдельные объекты, то в результате открывается путь к различению между “первопорядковым” и “второпорядковым” подобием отдельных объектов. В простом случае первопорядкового подобия два отдельных объекта имеют идентичный атрибут. В простом случае второпорядкового подобия два отдельных объекта обладают сходными атрибутами.
25. Используя сказанное, вопрос, который я рассматриваю, можно переформулировать следующим образом: обусловлена ли аналогия между молекулами и биллиардными шарами тем, что отдельные молекулы и биллиардные шары обладают идентичными атрибутами, или же тем, что они по крайней мере частично обладают сходными атрибутами? Как мне представляется, именно это понятие сходства или аналогии атрибутов является ключом для понимания теоретического объяснения. 26. В чем, однако, состоит сходство атрибутов? Не пытаясь дать полного ответа на этот вопрос, то есть не стремясь проанализировать все пути, с помощью которых устанавливается сходство атрибутов, я полагаю, что можно достаточно ясно показать важность идеи сходства атрибутов для философского анализа теоретического объяснения. В качестве простого примера рассмотрим сходство моментов во временном ряду с точ-
16 Ор. cit., р. 65.
17 Ор. cit., р. 78.
366
ками, принадлежащими некоторой линии. Аналогия между моментами и точками выражается не в том, что моменты и точки обладают определенными общими атрибутами, а в том, что моменты, с одной стороны, а точки — с другой, имеют свойства, которые, хотя и не имеют первопорядковых свойств — общие конституенты рассматриваемых объектов, тем не менее обладают определенными второпорядковыми общими свойствами, например транзитивностью
27. Очевидно, что транзитивность отношений, например отношений “левее” и “раньше”, можно выявить, не используя при этом предикатов, относящихся к вто-ропорядковым свойствам, а просто посредством явного задания постулатов, в которые входят эти отношения. Это обстоятельство не должно принижать роль, которую играет в науке обращение к второпорядковым свойствам. Так, в вышеприведенном примере для того, чтобы было проявлено второпорядковое сходство, необходимо раздельное существование двух концептуальных структур: пространства и времени. Отличительной особенностью использования моделей и аналогий при построении теорий является то, что концептуальная структура теории порождается в результате спецификации аналогий, — той спецификации, которую должен провести исследователь. Поэтому в порядке первого приближения можно сказать, что при построении теории модели используются для того, чтобы определить новые атрибуты объектов теории в качестве таких атрибутов, которые вместе с атрибутами, принадлежащими определенной модели, обладают некоторыми атрибутами более высокого порядка и не обладают другими атрибутами (то есть исключается отрицательная аналогия) и которые, кроме того, удовлетворяют условиям, установленным используемыми в данном случае правилами соответствия. 28. По поводу сформулированных утверждений можно высказать следующее возражение. Если под атрибутами более высокого порядка имеются в виду только такие “формальные” свойства, как транзитивность и симметричность, то использование подобных атрибутов
367
способно прояснить в лучшем случае только особенности схемы построения теоретических атрибутов. Кроме того, такое исследование не является обязательным, так как именно эти формальные свойства атрибутов и отношений легко могут быть выражены посредством явного формулирования соответствующих постулатов. Однако это возражение, во-первых, не учитывает бесконечно большого числа таких формальных атрибутов, присущих содержательным атрибутам, а также ту сложность, которую такие формальные атрибуты могут иметь. Во-вторых, следует вновь подчеркнуть, что то, что возможно в принципе, часто невозможно использовать для объяснения реальной научной практики. В силу этого мы не в состоянии получить из модели и сформулировать достаточно строгим способом те пропозициональные функции, которые — при явном построении теории — играли бы роль положительных и нейтральных аналогий. Кроме того, мы не располагаем в нашей обычной речи удовлетворительными формулировками, которые соответствовали бы, например, таким пропозициональным функциям, как “транзитивный” и “транзитивность”, задаваемым следующей формулой:
(х) (y) (z) xRy • yRz —> xRz.
В то же время наш язык содержит адекватные средства для описания второпорядковых атрибутов путем использования более сложных выражений.
29. Для того чтобы убедиться в сказанном, отметим, что для выражения того или иного второпорядкового свойства необходимо указать соответствующую пропозициональную функцию. Так, выражение “Отношение „раньше" является асимметричным” в первом приближении имеет смысл:
“(x) (y) xRy —> ~ yRx” истинно для отношения “раньше”,
то есть, иначе говоря, это выражение становится истинным при подстановке “раньше” на место “R”.
30. Необходимо подчеркнуть, что мы можем описывать не только специфические второпорядковые свойства (указывая для этого специфические пропозици- 368
ональные функции второго порядка), но и способны также построить общий метод референции для таких свойств. Так, анализируя некоторый простой случай двух двуместных отношений, мы можем сказать, что они подпадают под некоторые функции, содержащие двуместную предикатную переменную вместе с соответствующей квантификацией по отдельным объектам. Кроме того, посредством наложения дополнительных условий мы можем определить, к каким подмножествам второпорядковых свойств принадлежат те свойства, которые присущи этим отношениям. Таким образом, логическое пространство второпорядковых атрибутов допускает применение всей техники анализа неопределенной референции и построения определенного описания. И если мы примем во внимание незамкнутость исследуемого содержания и неопределенность возможной референции, мы сможем понять, каким образом модели могут быть фундаментом содержательно незамкнутой референции для атрибутов второго порядка.
31. Ранее было упомянуто, что в принципе не существует предела количеству и сложности формальных второпорядковых атрибутов. Теперь следует указать, что необязательно, чтобы все предикатные выражения тех пропозициональных функций, на которые мы ссылаемся в теоретическом рассуждении, должны быть предикатными переменными. Так, объяснение аналогии между цветом и звуком включает выделение пропозициональных функций, которые имеют общие предикатные константы, (например, “воспринимаемый”) в дополнение к переменным, соответствующим сравниваемым предикатам цвета и звука.
32. Таким образом, модели образуют основу более или менее неопределенной и содержательно незамкнутой референции к структуре тех пропозициональных функций, которые должны удовлетворять предикатам теорий. Модели следует понимать как функции, которые справедливы для предикатов, относящихся к определенным элементам моделей. Следует подчеркнуть, что эта указанная зависимость имеет место с определенными оговорками, поскольку отнесение к модели в 369
теоретическом рассуждении сопровождается тем, что в Другой работе я назвал “комментарием”18, который устраняет из аналогии те или иные специальные функции и модифицирует другие. Существенно то, что эти относительно точные ограничения действуют в рамках определенного контекста при условии интуитивного восприятия структуры модели, которую было бы трудно, если не невозможно, выразить в терминах явного задания списка постулатов.
33. В излагаемой “рациональной реконструкции” использования моделей при построении теорий предполагалось, что различные знаки служат для обозначения вводимых в теорию предикатов и предикатов модели, на основе которых формируются первые. Следует, однако, иметь в виду, что в действительности для этих целей могут использоваться одни и те же знаки. Но при этом предикатные знаки, входящие в теоретическое объяснение, оказываются двусмысленными, имея различные значения в различных контекстах, что может оказаться незамеченным и помешать отличению концептуальной структуры теории от концептуальной структуры модели, которая ее определяет.
34. Подчеркнем, что проводимая нами реконструк ция теоретического объяснения исходит из различия между объектами трех типов:
(1) объектами неуточненной модели;
(2) объектами исправленной модели, которая сохраняет перцептивный и образный смысл предикатов неуточненной модели, но модифицирует внутреннюю структуру этой модели в соответствии с комментарием, в силу этого исправленная модель является до некоторой степени контролируемо противоречивой, что проявляется, например, в утверждении зрительной данности чувственно невосприппмаемых частиц микрофизики; (3) объектами теории.
35. Важность различения между объектами типов (2) и (3) состоит в том, что эта дифференциация
18 См.:W.Sellars Empiricism and the Philosophy of Mind — In: “Minnesota Studies in the philosophy of Science”, vol I, p. 313.
370
доводит до логического конца высказанную ранее мысль о том, что положительная аналогия между теоретическими сущностями и эмпирическими конструктами не является просто тождеством некоторых первопорядковых атрибутов теоретических объектов с атрибутами воспринимаемых вещей. Только в том случае, когда мы осознаем, что аналогия между микрофизическими сущностями и элементами определенной модели19 не может быть истолкована в терминах тождества или различия первопорядковых атрибутов, мы способны понять, каким образом использование моделей в теоретическом объяснении может породить подлинно новые концептуальные структуры и оправдать отказ от мифа о данном в теоретическом исследовании.
36. Необходимо подчеркнуть, что проведенное нами в пункте 34 существенное различие между тремя множествами сущностей (объектов) оправдано лишь с точки зрения соответствующей рациональной реконструкции теоретического исследования. Это различение, я считаю, будучи философски истолкованным, определяет некоторую структуру, на которую можно проецировать различные способы использования теорий. Однако если его рассматривать как выражение различий, имеющих место в реальной научной практике, то это различение трех типов объектов оказывается философски ошибоч-
19 В этом утверждении я использую выражение “определенная модель” потому, что здесь понятие модели не является понятием модели в теоретико-множественном смысле (в котором любая теория может иметь бесконечное число моделей) Используемое нами понятие модели методологическое — оно относится к процессам теоретического формирования понятии То, что даже в этом методологическом смысле две (или более) модели могут совместно использоваться в качестве базиса для введения теоретических понятии, вполне допустимо (сравните роль волновой и корпускулярной моделей в квантовой механике). Это совместное использование различных моделей в фундаментальных исследованиях не требует, однако, чтобы они совместно использовались также и в практических приложениях соответствующих теорий И действительно, при практическом использовании такие модели несовместимы Думается, что эта несовместимость получает свое действительное выражение в излагаемом нами подходе к данной проблеме.
371
ным. Действительно, проводя свое исследование, ученый обычно, вместо того чтобы принципиально различать сущности модели, сущности исправленной модели и соответствующие теоретические сущности, просто говорит о некоторой модели и о различных ролях, которые она играет в теоретическом объяснении. В своем истолковании этой проблемы М. Хессе явно не учитывает сложности этих ролей модели, тем не менее ее несомненной заслугой является то, что она раскрыла существенную роль концептуальной структуры модели для формирования концептуальной структуры теории.
37. Искушение отождествить теорию с уточненной, или исправленной, моделью (которому, я думаю, поддается Хессе) действительно было бы непреодолимым, если бы, принимая реалистическую интерпретацию теорий, можно было доказать, что только благодаря такому отождествлению в теорию могут быть введены предикатные константы. Но возможность такого доказательства, я считаю, была подорвана нашей критикой нагелевской интерпретации предикатных выражений микротеории. Мы установили, что предикатные переменные действительно входят в конструируемое отображение мира, но входят в него не как предикатные переменные теоретического языка, а неявно — благодаря спецификации второпорядковых атрибутов, которые присущи первопорядковым атрибутам, принадлежащим теоретической части модели. IV
38. Я нахожу уязвимым нагелевское предположение о том, что некоторое выражение, для гого чтобы стать осмысленной дескриптивной предикатной константой, должно получить определенное место — например, посредством явного определения—в заранее данной структype наблюдения. Это предположение исключает саму возможность того, что построение теории может быть техническим средством обогащения или исправления
372
такой структуры, хотя, конечно, не исключает идею, что теоретические рассуждения позволяют нам выбирать те конструкты и гипотезы в структуре наблюдения, которые. вероятно, оказываются наиболее плодотворными.
39. Я считаю, что именно это предположение приводит к окончательному крушению предпринятой Нагелем попытки синтеза инструментализма и реализма. В конечном итоге этот синтез основывается на интерпретации предиката
обозначающий непосредственно20 свойство вещей в качестве предиката ассоциируемый со свойством вещей. Такая интерпретация сводит проблему осмысленности фундаментальных дескриптивных предикатов к вопросу установления психологической связи между предикатами и свойствами, истолковываемыми как внелингвистические сущности. Именно такой внелингвистический характер этих свойств или атрибутов обычно рассматривается в качестве гарантии их независимости от превратностей человеческой деятельности по образованию понятий. 40. Изложенная реалистская21 интерпретация воспринимаемых атрибутов вещей обусловлена и вызвана, как мне представляется, смешением между “предметом” (“of-ness”) чувственных впечатлений и “предметом” мышления.
Так, предложение
“Джон имеет чувственное впечатление красного
треугольника”
говорит нам о неконцептуальном состоянии Джона, а предложение “Джон находится под чувственным впечатлением того, что существует (перед ним) красный треугольник”, другими словами:
20 В противоположность предикату, обозначающему свойство через цепочку определений.
21 Термин “реализм” используется здесь в таком смысле, в котором он противоположен “концептуализму” и “номинализму”, а не в том, в котором он противоположен “феноменализму”.
373
“Джону кажется, что перед ним находится красный
треугольник”
говорит нам о концептуальном состоянии Джона. Конечно, между этими двумя видами состояний существует тесная связь. Грубо говоря, мы объясняем последнее на основе первого. Однако смешивать эти состояния — значит отождествлять концептуальное осознание данного предмета как красного и треугольного с некоторым неконцептуальным состоянием дел. В этом случае возникает весьма странное понятие доконцептуального осознания некоторых предметов как красных и треугольных—такого осознания, которое не зависит от языка и придает осмысленность его терминам.
V
41. Из всех догм классического эмпиризма две догмы были решительно отброшены. Это идеи о том, что, во-первых, эмпирическое познание опирается на абсолютный фундамент, состоящий из чувственно данного, и что, во-вторых, содержание подлинных дескриптивных понятий выводится из чувственно данного. Эти “догмы” были постепенно заменены антропологической интерпретацией концептуальной структуры, в терминах которой мы воспринимаем мир как некоторую форму упорядоченной жизни и которая от рудиментарного начала эволюционировала путем адаптации. Последнюю можно сравнить с естественным отбором. Эта концептуальная структура, хотя и приводится в действие чувственными впечатлениями, не говорит, по крайней мере в основном, о чувственных впечатлениях.
42. В русле этого подхода Фейерабенд правильно утверждает, что хотя осмысленность предикатов наблюдения требует, чтобы они были реакциями на чувственные впечатления, отсюда вовсе не следует, что они Должны выражать свойства, которые обычно приписываются этим впечатлениям здравым смыслом, теоретической психологией или идеальной нейрофизиологией.
374
43. Из прагматического представления о языке как о средстве ориентации поведения можно сделать вывод, что мы вправе постепенно заменять структуру, в терминах которой мы воспринимаем мир, научными структурами, которые дают нам более тонкую ориентировку и сокращают количество неожиданностей. Поэтому тот человек, который хорошо владеет современной микрофизикой, свободно может научиться реагировать на свое окружение в терминах, которые, будучи внешне похожими на слова обычного языка, в качестве своего дескриптивного концептуального содержания имеют конструкты, полученные в этой теоретической структуре. Мы можем свободно, так сказать, наполнять старые мехи новым концептуальным содержанием. 44. И действительно, когда Фейерабенд развивает свою “прагматическую теорию наблюдения”, он, по-видимому, говорит нам именно это. Согласно Фейерабенду, перцептивными предикатами, лежащими в основе эмпирической иерархии, являются просто те предикаты, которые фактически руководят поведением, и они могут быть лишены этой роли любой другой системой предикатов, которая выполняет эту роль лучше. Он считает совершенно неверным мнение о том, что некоторое выражение может стать дескриптивно осмысленной предикатной константой только в том случае, если оно включается в заранее заданную структуру наблюдения. В действительности же не существует такой вещи, как определенная структура наблюдения. Структуры наблюдения создаются и исчезаю г. Для того чтобы дескриптивный предикат был фактуально осмысленным, достаточно, чтобы он принадлежал к существующей в данный момент эмпирической иерархии, то есть к структуре, в терминах которой организмы, использующие соответствующий язык,—в данном случае ученые—ориентируются в повседневной жизни и с помощью которой овладевают своей внутренней и внешней средой.
45. Однако, хотя в общем я симпатизирую прагматистской теории наблюдения Фейерабенда, мне кажется, что она не сохранит своего настоящего вида. Существует некоторая доля истины в понятии “определенная
375
структура наблюдения” и в том абстрактном подходе к базисным эмпирическим понятиям, который выжил после крушения идеи об абсолютном чувственно данном. Хотя, по-моему, Фейерабенд и приходит к той онтологической истине, что мир в принципе есть то, что говорит о нем научная теория, он все-таки скорее кромсает структуру науки мясницким ножом, чем разделяет ее на концептуальные и методологические части. Мне кажется, только тот, кто не знает о запутанной взаимозависимости различных аспектов структуры эмпирического знания, может спокойно говорить о замене определенной ее части на другую, которая лучше с точки зрения научности.
46. Мы подошли к вопросам, в которых философия науки обнаруживает свою органическую связь с более известными областями философской деятельности. И здесь прежде всего необходимо отметить, что отрицание мифа об абсолютном чувственно данном не означает признания той идеи, что эмпирическое познание в его существующем виде не имеет фундаментального уровня, состоящего из подлинных предикатов наблюдения. Скорее можно согласиться с тем, что, даже если оно действительно имеет какой-то фундаментальный уровень, этот уровень тем не менее в принципе заменим другой концептуальной структурой, в которой данные предикаты, строго говоря, не присутствуют. В этом, и только в этом смысле я отрицаю догму о данности предикатов наблюдения.
47. Второй момент, на который, по моему мнению, следует обратить внимание, состоит в том, что серьезной ошибкой является переход, который делает Фейерабенд22, от суждений (1), (2), (3) к суждениям (4) и (5): (1) Можно научить теоретиков в области микротеорий и их коллег экспериментаторов непосредственно реагировать на визуальные стимулы путем использования предложений из структуры микротеории.
(2) Каждый физический процесс можно разумно описать в микротеоретических терминах.
22 См. конец статьи Смарта в настоящем сборнике.
376
(3) Возможно и разумно научить физиков и химиков в определенных обстоятельствах говорить об осуществлении определенных специфических микрофизических процессов непосредственно во время наблюдения, то есть, зная о наличии этих обстоятельств, они будут непосредственно реагировать на визуальные стимулы с помощью предложении языка микротеории тем способом, который считается надежным. (Например, возможно и разумно научить физика говорить, что некоторая частица находится в камере Вильсона, то есть научить его узнавать, что она находится там, не выводя этого из нетеоретических предложений с помощью правил соответствия.)
(4) Разумно научить ученых во всех обстоятельствах реагировать на визуальные стимулы с помощью предложений из структуры микрофизики (например, во время рубки леса или доставая воду из колодца).
(5) Разумно обучить ученых во всех обстоятельствах реагировать на визуальные стимулы только с помощью предложений из структуры микрофизической теории, то есть отказаться от перцептивного использования структуры здравого смысла. 48. Следует подчеркнуть, что я так же твердо, как и Фейерабенд, убежден в истинности следующих суждений:
(1) Микрофизические сущности на самом деле не являются лишь вторичными “концептуальными средствами”.
(2) Структура здравого смысла совершенно ложна, то есть такие вещи, как физические объекты и процессы структуры здравого смысла, реально не существуют23.
(3) Утверждение (1) и (2) следует понимать таким образом, что на некоторой стадии разумно отказаться от структуры здравого смысла и использовать только структуру теоретической науки, соответствующим об-
23 Конечно, это не означает, что не существует столов или слонов Данное утверждение нужно понимать в том смысле, что столы и слоны реально не существуют так, как они представляются здравым смыслом, то есть что эти понятия в принципе должны быть за-зденены другими, опирающимися на теоретическое основание, 377
разом обогащенную элементами практического рассуждения 24.
Однако я думаю, что онтологические тезисы, сформулированные в (1) и (2), не влекут за собой перехода к идее, что время отказа от структуры здравого смысла для ученого наступило уже сейчас.
49. Действительно, весь методологический выигрыш, который получился бы от исключительного использования теоретических конструктов, может быть достигнут путем использования правил соответствия, как это делается при классическом подходе, наряду с непосредственным использованием этих конструктов в экспериментальных ситуациях, упомянутых выше. С другой стороны, если говорить серьезно, отказ от структуры здравого смысла привел бы, как мы увидим, к значительным методологическим и концептуальным потерям.
50. Для того чтобы развить это положение, я должен обратиться к вопросу о том, что подразумевается в данном контексте под “структурой здравого смысла”. В пункте 5 я провел различие между убеждениями здравого смысла и принципами здравого смысла. Первые никоим образом не являются обязательными для ученого Также не обязательны для ученого и концептуальные конструкты здравого смысла. Лишь фундаментальные понятия и принципы здравого смысла обязательны для ученого до тех пор, пока не будет создана более эффективная всеобщая концептуальная структура, которая действительно используется, а не является лишь “регулятивным идеалом”.
51. Основное положение данной статьи состоит в том, что эта обязательность здравого смысла является методологической и несовместима ни с онтологическим тезисом, согласно которому мир, как он представляется здравым смыслом, является, в кантовском смысле, феноменальным, ни с эпистемологическим тезисом, согласно которому задача теоретической науки—дать нам точное описание вещей. Излишне добавлять, что тот,
24 Этот момент, не подчеркнутый Фейерабендом, может быть проиллюстрирован практической стороной таких понятий здравого смысла, как понятие о том, чем должен быть молоток
378
кто подчеркивает методологическую первичность структуры здравого смысла, не будет стараться (как о нем думает Фейерабенд) сохранять в составе науки старомодные убеждения здравого смысла или конструкты здравого смысла (например, наши повседневные понятия верха и низа).
52. Однако можно спросить, не являются ли эти рассуждения о “методологической первичности” структуры здравого смысла, о “фундаменте” и “суперструктуре”, “базисных понятиях” и “конструктах”, “принципах” и “убеждениях” просто ослабленной формой мифа об абсолютном чувственно данном, пережитком абстрактного подхода и самоочевидности? Думаю, что в данном случае я не могу всесторонне ответить на этот вызов25. Я ограничусь лишь указанием на главное направление рассуждений, которое иллюстрирует общую стратегию такого ответа. 53. Мысль о том, что структура здравого смысла имеет некоторый фундамент, не содержит в себе требования, чтобы этот фундамент состоял из чувственных впечатлений. Структура здравого смысла есть (помимо всего прочего) структура цветных физических объектов, расположенных в пространстве и существующих во времени. И хотя объекты, которые по виду являются красными, обладают способностью вызывать у нормального наблюдателя в стандартных условиях чувственное впечатление красного, неправильно считать, что физическое свойство быть красным должно анализироваться в терминах этой каузальной способности. 54. Как указывали, помимо прочих, Беркли, Кант и Уайтхед, физические объекты не могут обладать только первичными качествами, так как структурные и математические свойства предполагают то, что может
25 Я полагаю, что удовлетворительный ответ содержится в аргументации глав I, III и V книги W. Sellars Science, Perception and Reality London, 1963, и примененной, в частности, к проблеме мышления и бытия также в работе. W. Sе11ars The Identity Approach to the Mind Body Problem — In R.Cohen and M. Wartоtsky (eds). Boston Studies in the Philosophy of Science, vol. II, N. Y., 1965, p 55—76.
379
быть названо “содержательными качествами”. И если не попадать в ловушку того понимания структуры физических объектов, которое дает теория здравого смысла, развиваемая с бессознательным желанием объяснить способ существования чувственно данного, то вряд ли можно сказать, что содержательные качества физических объектов являются физическим двойником качеств чувственно данного, то есть играют в области физических вещей ту роль содержания, которую в чувственно данном играют чувственные качества. Если концептуальное пространство физических объектов здравого смысла не является производным, то содержательные качества этих объектов должны быть поняты непосредственно, а не посредством аналогии, так как форма и структура могут быть выделены только на основе воспринятого и, следовательно, концептуализированного качественного различия. 55. Таким образом, отрицание феноменалистского анализа структуры здравого смысла требует, чтобы физические объекты этой структуры имели воспринимаемое качественное содержание. А если это так, то понятно, что нет никаких альтернатив для интерпретаций этих физических объектов как окрашенных в буквальном смысле слова. Может появиться желание сказать, что данная структура—которая в качестве своих центральных конституент имеет отдельные предметы, окрашенные26 в этом смысле насквозь, до конца,—с точки зрения теоретической науки ложна, хотя дает возможность достаточно хорошо приспосабливать наше поведение к практическим нуждам. Однако ложна она или нет, это есть структура здравого смысла. 56. Опять-таки отрицание какой-либо данности совместимо с различием между атрибутами, которые физические объекты и процессы могут иметь, чтобы быть воспринимаемыми в узком смысле, и теми, которые они могут иметь, чтобы быть воспринимаемыми в менее строгих смыслах. Так, например, я могу воспринимать, 26Типичным примером является окрашенный в розовый цвет кубик льда. 380
что это блокнот, который в действительности воспринимается в качестве блокнота, но в узком смысле я воспринимаю, что это есть некоторый физический объект, который с лицевой стороны является прямоугольным, желтым и разлинован параллельными голубыми линиями. Нет необходимости указывать на то, что рассматриваемое различие не требует, чтобы восприятие блокнота в качестве блокнота состояло из восприятия его как объекта, который является с лицевой стороны прямоугольным, желтым и разлинованным голубыми линиями, и вывода о том, что это есть блокнот.
57. Если структура физических объектов здравого смысла анализируется в указанном направлении, то легко увидеть, что, хотя фундаментальные понятия этой структуры не являются понятиями о чувственных впечатлениях, они суть понятия, которые, так сказать, переносят атрибуты чувственных впечатлений в категориальную структуру физических вещей и процессов. Но хотя концептуальная структура физического цвета имеет в этом смысле онтологическое основание в визуальных впечатлениях, концептуальная структура, в терминах которой здравый смысл постигает эти впечатления, сама является аналогичным ответвлением концептуальной структуры физического цвета и внешнего очертания27. Если для выражения сути дела воспользоваться аристотелевской терминологией, то можно сказать, что визуальные впечатления в порядке существования предшествуют понятиям, относящимся к физическому цвету, в то время как последние в порядке познания предшествуют понятиям, относящимся к визуальным впечатлениям28. Как раз в этом, о чем я говорил выше,
27 Разработка этого вопроса содержится в заключительных параграфах работы: W. Sellars. Empiricism and the Philosophy of Mind; а также в работе: W. Sellars. Science, Perception and Reality, p. 47—49, 91—95; W. Se11ars. The Identity Approach to the Mind-Body Problem.
28 To, что понятия чувственных впечатлений здравого смысла в принципе могут быть заменены соответствующими понятиями из нейрофизиологии, а также то, что структура физических объектов здравого смысла может быть заменена соответствующей микрофизикой, дает ключ к решению проблемы мышления — бытия. Однако любое
381
состоит рациональное зерно классической эмпиристской доктрины, согласно которой понятия чувственных качеств образуются путем “абстрагирования” от чувственных впечатлений.
58. Выше мы видели, что логический статус цвета как качественного содержания является существенной частью структуры физических объектов здравого смысла. Мы также видели, что это логическое пространство является концептуальной проекцией определенных атрибутов визуальных чувственных впечатлений. Отсюда, следовательно, мы можем сделать два основных вывода:
(1) Игнорирование ученым концептуальной структуры физических объектов здравого смысла включало бы либо игнорирование концептуального пространства цвета, либо сохранение этого концептуального пространства как пространства чувственных впечатлений. Последнее было бы аналогично тому, чтобы срезать виноградную лозу и оставить ее высыхать. В обоих случаях концептуальное пространство чувственных качеств (“вторичных качеств” в некотором смысле этих слов) исчезло бы из наблюдаемого всеми основания науки. Это означало бы свести науку только к лингвистике, к исследованию структуры языка людей, далеких от науки, а также языка ученых только в той степени, в которой их чувственные впечатления продолжают отражать дореволюционную структуру физических объектов здравого смысла.
(2) Только тогда, когда концептуальное пространство чувственных впечатлений приобретает статус, не зависящий от структуры физических объектов здравого смысла,—другими словами, только с развитием адекватной научной теории о чувственных способностях центральной нервной системы можно отказаться от структуры здравого смысла, не теряя концептуального контакта с основным измерением мира.
решение в этом направлении, которое не сохраняет концептуального пространства цвета, звука, вкуса и т. д., переработанного соответствующим образом, будет скорее уходом от проблемы, а не ее решением. См. работу, указанную в конце предыдущего примечания.
382
VI
59. Я уже высказал свое согласие с Нагелем относительно того, что концептуальная структура здравого смысла методологически необходима. В то же время я согласен и с фейерабендом в том, что она в принципе является ложной. В предшествующих разделах данной статьи были высказаны некоторые аргументы в защиту первой половины этого тезиса. Теперь я попытаюсь весь тезис подвергнуть более тщательному анализу, уделив основное внимание его второй части. 60. Ключом к решению онтологического вопроса является понятие правил соответствия и их места в классической трактовке теоретического объяснения. Поскольку я уже признал вместе с Нагелем ограниченный классический дуализм теоретической структуры и структуры наблюдения, постольку проблема теперь заключается в примирении этого дуализма с утверждением о том, что описанием реальности является скорее структура теории, чем структура наблюдения. 61. Суть дела заключена в тех правилах соответствия, которые связывают теоретические понятия с их аналогами из структуры наблюдения, и в частности в таких правилах, которые (грубо говоря) “отождествляют” макрообъекты и макропроцессы с системами микрообъектов и микропроцессов29.
62. Эти правила соответствия, соединяя понятия из двух структур, связывают также теоремы из дедуктивной системы теории с общими утверждениями из структуры наблюдения. Эти общие утверждения будем считать аналогами теорем теоретической структуры. Здесь существенно обратить внимание на то, что в структуре наблюдения имеется два весьма различных типа утверждений, удовлетворяющих общему критерию, установленному для наблюдаемых аналогов теорем, то есть тех суждений, которые можно охарактеризовать как
29 Другими словами, речь идет о том, что я назвал “субстантивными” правилами в противоположность “методологическим” правилам соответствия.
383
законоподобные утверждения из структуры наблюдения, соотнесенные с теоремами теории посредством правил соответствия. В структуре наблюдения можно выделить (1) законоподобные аналоги теорем, совместимые с данными наблюдения; (2) законоподобные аналоги теорем, которые не только удовлетворяют условию (1), но которые признаются и должны признаваться по чисто индуктивным основаниям, то есть при отсутствии теоретических рассуждений.
63. Различие между этими типами суждений является решающим, так как ясно, что аналог, удовлетворяющий условию (1), не обязан удовлетворять условию (2), то есть он не обязан быть законоподобным утверждением, принимаемым по чисто индуктивным основаниям, и он не обязан содержать эмпирических понятий, которые можно строить и использовать без каких-либо теоретических рассуждений. Для хорошей теории характерно то, что ее наблюдаемые аналоги в смысле (2) ложны. В этом пункте я целиком согласен с Фейерабендом.
64. Поэтому должно быть ясно, что роль субстантивных правил соответствия заключается вовсе не в том, чтобы связывать теоретические высказывания с ранее установленными наблюдаемыми аналогами в смысле (2), а в том, чтобы связывать их с наблюдаемыми аналогами в более слабом смысле (1). В результате этого теория, соединенная с другим знанием, не объясняет установленных ранее индуктивных обобщений, а показывает, почему индуктивное использование наблюдаемых свидетельств приводит к наблюдаемым аналогам в смысле (1) 30. 30 Как я выразил это в работе: W. Sе11ars. The Language of Theories — In: H Feigl, G.Maxwe11 (eds). Current Issues of the Philosophy of Science. N. Y, 1961, “... [микро] - теории, относящиеся к наблюдаемым вещам, не дают объяснения эмпирическим законам; они объясняют, почему наблюдаемые вещи подчиняются — в той степени, в какой они это делают, — эмпирическим законам, то есть микротеории объясняют, почему индивидуальные объекты различиях видов и в различных обстоятельствах ведут себя в структуре наблюдения именно так, как это было индуктивно установлено” (с.71).
384
65. Роль субстантивных правил соответствия в сведении одной теории к другой состоит также и не в том, чтобы связывать теоремы одной теории с постулатами сводимой теории, в том виде, как она существует до того, как возможности сведения были детально рассмотрены31. Сводимая теория обычно несколько модифицируется, что вполне может привести к пересмотру правил соответствия, связывающих сводимую теорию с аналогами из структуры наблюдения, и к созданию, таким образом, исправленных законоподобных утверждений, которые индуктивно нельзя отличить как от утверждений, сформулированных с помощью индукции, так и от утверждений, признаваемых немодифицированной теорией.
VII
66. В принципе все ясно в отношении статуса субстантивных правил соответствия, которые связывают одну теорию с другой Можно вполне согласиться с заменой двух связанных теоретических структур одной структурой конструктов и теорем, в которой правила соответствия заменены (вслед за Нагелем) явными определениями. Конечно, эта унифицированная структура будет методологически связана со структурой наблюдения посредством двух различных систем методологических правил соответствия (хотя эти системы могут частично совпадать), так как сведение теоретической структуры одной науки к структуре другой не следует мыслить как сведение одной науки к другой. Как мне представляется, Нагель неверно интерпретировал это как запрещение заменять субстантивные правила соответствия явными определениями
67. Философские трудности возникают скорее в случае тех субстантивных правил соответствия, которые
31Фейерабенд четко не отличает этот пункт от предшествующего, так как он не склонен разделять проблемы, связанные с отношением одной теории к другой, и проблемы, связанные с отношением теории к эмпирическим обобщениям (Даже Нагель не всегда в достаточной степени различает эти два типа проблем) 386
связывают микротеоретические конструкты с эмпирическими и которые (если принимать всерьез их аналогию с правилами, связывающими одну теорию с другой) вызывают искушение говорить о “сведении” структуры наблюдения к структуре микротеории. Нетрудно понять, каким образом исходные предикаты химической теории могут оказаться определимыми предикатами в дедуктивной структуре, охватывающей физику и химию. В качестве теоретических понятий они оказываются под угрозой, так как вводятся с помощью постулатов и могут быть модифицированы или устранены при наличии малейшего разумного аргумента. Однако базисные атрибуты структуры наблюдения, как мы заметили, по-видимому, имеют некоторый абсолютный статус, независимый от мышления и языка. Следовательно, соответствующие предикаты лишены уязвимости теоретических исходных предикатов и не могут быть заменены микротеоретическими понятиями.
68. Однако, как я уже сказал ранее, это некоторая иллюзия, порожденная тем, что восприятие объекта как красного и треугольного включает не только понятие красного треугольника, но также и чувственное впечатление красного треугольника. Последнее, как мы заметили, представляет собой неконцептуальное состояние воспринимающего субъекта. Таким образом, фраза
“чувственное впечатление красного треугольника” относится к феноменам, которые существовали бы даже в том случае, если бы не было никаких концептуальных структур. В то же время фраза
“понятие красного треугольника”,
очевидно, не такова. Следовательно, если ту роль, которую играет выражение “красного треугольника” в первой фразе32, смешивают с ролью этого выражения во второй фразе, то объектно-языковой характер его первой роли может быть приписан его второй роли и отношение в перцептивном мышлении может интерпретироваться как отношение в реальности между мыс-
32 См. выше, пункт 57.
386
лями и внеконцептуальными вещами (в данном случае между мыслью и свойством быть красным треугольником).
69. Однако дело в том, что во фразе
“понятие красного треугольника” символические обозначения “красный” и “треугольник” используются, как говорили схоласты, во “вторичной интенции” для образования выражений, классифицирующих концептуальные вещи. И хотя верно, что мысль о красном треугольнике связана с краснотой, треугольностью и, в конце концов, со свойством быть красным треугольником, эти вещи не обладают абсолютным статусом, “независимым от мышления и языка”, который, как предполагается, присущ предикатам из структуры наблюдения и защищает их от судьбы исходных теоретических предикатов33. Для того чтобы понять, что теоретическим объектам не суждено обладать статусом второго класса, необходимо понять, что теоретические атрибуты принципиально не являются вторичными аналогами атрибутов воспринимаемых вещей.
70. Если мы признаем, что говорить о предикате, что он выражает определенный атрибут (к примеру, треугольность), не значит характеризовать его как относящийся к некоторой вещи во внеконцептуальной последовательности, а означает, что этот предикат лингвистически функционирует так, как это делает предикат, включенный в атрибутивное выражение, то есть как “треугольный”, то наше внимание направляется на то, как функционирует этот предикат. И, вместо того чтобы говорить “выражает атрибут”, мы начинаем обсуждать специфические фактические отношения между предикатом и лингвистической и внелингвистической ситуациями, в которых он используется.
33 Общее обоснование тезиса, что сущностью атрибутов, не только теоретических, но даже перцептуальных, является собирание, и более детальное применение этого тезиса к проблеме статуса теоретических сущностей см. в работе: W. Sе11ars. The Language of Theories Более разработанное изложение и доказательство этого тезиса даны в работе: W. Sе11аrs Abstract Entities. — “Review of Мetaphisics”, №16, 1962, p. 627—671.
387
71. Основным моментом здесь является следующее. В то время как во фразе (1) “w” (в L) выражает треугольность термин “треугольность” говорит о концептуальной вещи, во фразе
(2) “Это есть (“w” (в L) является перцептивной реакцией на треугольные вещи выражение “треугольные вещи” не говорит о концептуальных вещах. Последняя фраза формулирует необходимое условие для того, чтобы “w” был предикатом наблюдения L. И, в то время как в (1) “w” должен быть переводом в L выражения “треугольный”, так что оба выражения должны принадлежать к одной и той же концептуальной структуре, этого нельзя сказать про (2). Было бы более правильно сказать: (2') “Это есть красное” (в Е) является перцептивной реакцией на системы частиц, испускающих такое-то и такое электромагнитное излучение и
(2") “Это есть система частиц и т. д.” (у знакомых с Е) является перцептивной реакцией на объекты красного цвета.
72. Эти различения позволяют нам объяснить представление философов, что теоретические предикаты имеют “вторичную” осмысленность. Согласиться с идеей, что связь теоретических утверждений с внелингвистической последовательностью в принципе всегда или в основном опосредована утверждениями структуры наблюдения, переход к которым осуществляется посредством правил соответствия,— значит отрицать для теоретических выражений непосредственный выход за пределы языка, который делает структуру наблюдения более чем синтаксической игрой34. 34 Фразу “выход за пределы языка”, которая прогивоположна как “внутриязыковому движению”, так и “переходу, начинающемуся с языка” (language-departure transition), я использовал в работе: W. Sellars Some Reflections on Language Games—“Philosophy of Science”, vol. 21, 1954 (в измененном варианте перепечатана как глава 2 в работе “Наука, восприятие и реальность”).
388
73. Очевидно, что теоретическая структура может получить первичный статус только в том случае, если некоторое собственное подмножество ее выражении станет играть непосредственную роль в наблюдении. Это Фейерабенд понимает, и именно это является главной истинной идеей его подхода. В самом деле, важно заметить, что теоретические выражения могут играть роль протоколов наблюдения, то есть мы можем, “взглянув, сказать”, что имеет место определенное теоретическое состояние дел.
74. Однако, мне кажется, Фейерабенд смешивает здравую философскую мысль, что реализм в понимании теоретических сущностей включает идею, что теоретические выражения в принципе могли бы принять на себя и монополизировать ту роль непосредственной реакции, которую теперь они разделяют в ограниченной и подчиненной степени с выражениями, принадлежащими к структуре здравого смысла, с нездоровой идеей, что это “принятие на себя” является жизненно важным выбором. Таким образом, здравое онтологическое понимание он превращает в методологическую ошибку.
75. С другой стороны, Нагель превращает методологическое понимание в онтологическую ошибку. Его уступки реализму являются поверхностными и не затрагивают внутреннего ядра его инструментализма.
76. Игнорируя тот факт, что методологически может быть полезно реагировать на экспериментальные (или клинические) ситуации непосредственно с помощью языка теории, и признавая, что способность реагировать таким образом существует в области здравого смысла, отказ от которого был бы безрассудством, Нагель вынужден признать, что структура здравого смысла необходима в принципе. Рассуждая таким образом, он обрекает теоретические структуры на принципиально вторичный статус в противоположность фактическому (и методологически оправданному) вторичному статусу, которым они обладают лишь в данный момент. 77. Нагель затуманивает этот вопрос путем его не- правильной формулировки. Инструментальный характер теорий он приравнивает к инструментальному харак- 389
теру эмпирических законов в их функционировании в качестве “материальных правил вывода” и утверждает, что “существует, в целом, только словесное различие между вопросом, является ли теория удовлетворительной (как техника вывода), и вопросом, является ли она истинной (в качестве некоторой предпосылки)”35. 78. Рассмотрим эту аналогию. Нагель начинает с указания на то, что вместо движения от посылок
Все А суть В
и
Веллингтон есть А
к заключению
Веллингтон есть В
в соответствии с формальным принципом вывода мы можем двигаться прямо от Веллингтон есть А
к
Веллингтон есть В
в соответствии с материальным принципом вывода, который для наших целей может быть представлен как из “х есть А” следует “х есть В”. Он утверждает, что вопрос о правильности этого принципа эквивалентен вопросу об истинности утверждения “Все А суть В”.
79. Нагелевское понятие материального принципа вывода является, как мы увидим, понятием о том, что я буду называть “подчиненным” принципом вывода. Для прояснения этого рассмотрим другое рассуждение, которое может быть построено из приведенных выше суждений. Можно двигаться прямо от
Все А суть В
к
Веллингтон есть В
в соответствии с принципом
из “Все А суть В” следует “Веллингтон есть В”.
Здесь вопрос о правильности этого принципа эквивалентен вопросу об истинности утверждения “Веллингтон есть А”.
35 Е. Nagel. The Structure of Science, p. 139.
390
80. Представим эти два “материальных” (то есть подчиненных) принципа в следующем виде:
(Все А суть В)
(1) “х есть А” —→gt;gt;gt;gt;gt;“х есть В ”
(Веллингтон есть А)
(2) “Все А суть В” —→gt;gt;gt;gt;gt;“ Веллингтон есть В ” и назовем взятые в скобки дополнения к стрелкам “предположениями” этих принципов И наконец, выразим подчиненный принцип вывода, предположение которого не уточнено, но указано, что оно имеется, в такой форме
"..." ———→gt;gt;gt;gt;gt; "————"
Согласно (1) и (2), мы бы тогда получили
(1') “х есть А” —→gt;gt;gt;gt;gt;“х есть В”
(2') “Все А суть В” —→gt;gt;gt;gt;gt; “Веллингтон есть В”. 81. Имея в виду эти различия36, исследуем использование Нагелем его понятия материального правила
36 Материальные правила вывода в нагелевском смысле (которые по традиционной терминологии относятся к энтимемам) следует отличать от материальных правил в полном смысле, которые выявляют традиционные трудности относительно законоподобных утверждений, индуктивного рассуждения и контрфактических условных утверждений Согласно современной точке зрения, законоподобное утверждение как таковое является принципом вывода и “материально” в том смысле, что значимость рассуждения, поддерживаемого им, зависит от содержащихся в нем дескриптивных предикатов, а не от энтимем, в которых главная посылка — предполагаемое законоподобное утверждение — скрыта Соответственно и индукция анализируется не как обоснование дескриптивных утверждений, свидетель ствующих, например, что все объекты определенного рода А являются также В, а как обоснованное решение принять материальный принцип вывода, который оправдывает рассуждения следующего типа “Хотя наблюдение или другие свидетельства не дают знания о том, что это есть В, однако оно есть А, и поэтому, по всей вероятности, оно есть В” Обоснование этого подхода к законоподоб
391
вывода для того, чтобы прояснить его “миролюбивый инструментализм”, его более высокий синтез претензий инструментализма и реализма Главная идея Нагеля состоит в том, что реализм подчеркивает использование теоретических предложений как посылок в теоретическом объяснении и настаивает, что теоретические предложения либо истинны, либо ложны, в то же время инструментализм подчеркивает использование теоретических предложении как принципов вывода и настаивает на том, что более правильным вопросом является не вопрос “истинно или ложно?”, а вопрос “удовлетворительно или неудовлетворительно?”. Во всем этом (считает Нагель) много шума из ничего, ибо эти два способа выражения эквивалентны. Прав ли он?
82. Сначала рассмотрим случай, в котором теория функционирует как посылка формально значимого рассуждения. Будем использовать выражения формы “Fj” и “Oj” для представления предикатов теоретической структуры и структуры наблюдения соответственно и переменную “х”, охватывающую все то, что прагматисты понимают под “ситуациями” Будучи выражено в этих терминах, рассматриваемое формально значимое рассуждение могло бы выглядеть приблизительно следующим образом: (x)(F1x—→gt;gt;gt;gt;gt; F2x),
(x)(O1x—→gt;gt;gt;gt;gt; F1x),
(x)( F2x—→gt;gt;gt;gt;gt; O2x).
Следовательно,
(x)(O1x→gt;gt;gt;gt;gt; O2x)
Первая посылка может быть теоремой теории; вторая посылка — аналогом правила соответствия, связывающего O1x c F1x третья—аналогом правила соответствия, ным утверждениям и к индукции см. в моих работах W. Sellars. Counterfactual Conditionals, Dispositions, and the Causal Modalities. - In: “Minnesota Studies in the Philosophy of Science”, vol.II; W. Se11ars. Induction as Vindication. — In: Philosophy of Science, vol. 31, 1964.
392
связывающего F2 с O2 и заключение является законо-подобным утверждением в структуре наблюдения.
83. Теперь поставим вопрос о форме материального принципа вывода, который обычно используется в том случае, когда теория функционирует скорее как “техника вывода”, а не как посылка. Очевидно, что он должен быть подчиненным принципом (Т1 • Т2 • Т3 )
“O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
где посылки формально значимого рассуждения представлены выражением “Тi”37. Если предположение этого подчиненного принципа сопровождается контекстом, он приобретает следующий вид:
МРT: “O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
84. По-видимому, в этом случае Нагель имеет право сказать, что вопрос о том, является ли удовлетворительным материальный принцип вывода МРT, равно ценен вопросу о том, является ли истинной теория или, в частности, Т1 • Т2 • Т3 . 85. Но что подразумевается под словом “удовлетво рительный” в связи с материальными принципами вы вода? Одним из возможных ответов является: “сохра няющий истинность”. И действительно, исходный пример показывает, что “х есть A” —→gt;gt;gt;gt;gt; “х есть В”
сохраняет истинность и поэтому предполагаемое утверждение (то есть “Все А суть В”) истинно.
86. Но то, что МРT сохраняет истинность, показывается не путем демонстрации того, что его теоретиче-
37 Иначе (но равноценно) эту ситуацию представляет анализ использования теории в качестве “техники вывода” — как решение во проса о выведении материального правила вывода
“O1 х” —→gt;gt;gt;gt;gt; “О 2 х”
из материальных правил вывода, соответствующих Т1 , Т2 и Т3
393
ское предположение (“Т1 • Т2 • Т3”) истинно, а скорее путем демонстрации, что соответствующее материальное правило вывода структуры наблюдения МРо: “O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt; “О2 х”,
являющееся незаконченной формой
(x)(O1x→gt;gt;gt;gt;gt; O2x)
“O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
сохраняет истинность. А это, согласно анализу Нагеля, равноценно показу того, что
(x)(O1x--→gt;gt;gt;gt;gt; O2x)
является истинным законоподобным утверждением.
87. Заметим, следовательно, что выражение
“O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
является двусмысленным если контекст является теоретическим объяснением, то оно есть незавершенная форма
(Т1 • Т2 • Т3)
“O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
и его незавершенная или зависящая от контекста форма должна быть представлена как
(теория)
МР'T: “O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
Если, с другой стороны, контекст представляет собой индукцию, объяснение и предсказание отдельного эмпирического положения дел, то это выражение является незавершенной формой
(x)(O1x-→gt;gt;gt;gt;gt; O2x)
“O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
394
и его незавершенная и зависящая от контекста форма должна быть представлена как (наблюдение)
МР'о: “O1x” —→gt;gt;gt;gt;gt;“O2x”
88. Однако существует другое возможное значение выражения “удовлетворительный” в связи с рассмотрением теорий как “техники вывода”. Это выражение могло бы означать: “ведущий к наблюдаемым аналогам, которые экспериментально подтверждены”. Эти два смысла термина “удовлетворительный” легко слить в один, если под истинностью понимать подтверждаемость. Нужно лишь сказать, что подтверждаемость теоретического утверждения сводится к нахождению экспериментально подтвержденных законоподобных предложений в структуре наблюдения.
89. Однако сделать этот шаг—значит скрыть инструменталистскую трактовку теорий за языком фактуальных истин. Теоретические принципы, истолкованные с точки зрения инструментализма, вполне могут иметь обоснование и даже быть “фактуально истинными” в некотором слабом смысле, который просто отличает их от математических и логических истин и выражает зависимость их подтверждаемости от экспериментальных условий. Однако если выражение “фактуально истинно” понимать в том смысле, в котором мы считаем фактуально истинными утверждения структуры наблюдения, то ни одно утверждение теоретической структуры, принципиально ограниченной лишь косвенным сопоставлением с миром через правила соответствия, не может быть названо фактуально истинным.
90. Фактуальная истина в полном смысле включает изображение или отображение явлений природы посредством лингвистических или, более широко, концептуальных событий самих по себе как естественных явлений. Нагель38, по-видимому, понимает это, но не выводит
E. Nage1. The Structure of Science, p. 139.
395
отсюда всех следствий. “Отображение” в этом смысле, включающее “семантические единообразности” типа “вещь->язык”, “язык-→gt;gt;gt;gt;gt;язык” и “язык-→действие”, часто смешивается (как в классической теории соответствия) с “эквивалентностью”, выраженной схемой
то, что р истинно, = р,
которая имеет такое же отношение к математическим, логическим и этическим высказываниям, как и к утверждениям об эмпирических фактах39. 91. Таким образом, говорить, что теоретические утверждения способны обладать фактуальной истинностью в полном смысле, — значит говорить, что в развитии научной теории (включая теорию об организмах, обладающих ощущениями) возможна такая стадия, на которой было бы разумным отказаться от посредничества субстантивных правил соответствия в пользу непосредственного соотнесения концептуальной структуры теории с окружающим миром. Такое непосредственное соотнесение уже существует в определенных контекстах, и в той степени, в которой оно действительно существует, теоретические структуры уже пользуются тем первичным статусом, который они получают в “долгом пути” (говоря словами Пирса) понимания научной деятельности и открытия “истины” о “том, что реально существует” и что является формальной, конечной и эффективной причиной этого пути познания.
39 Разработку этого вопроса и рассмотрение отношения отображения см в: W. Sellars. Truth and Correspondence — “Journal of Philosophy”, vol. 59, 1962, p. 28—56 (перепечатана с небольшими изменениями в качестве гл. 6 в работе “Наука, восприятие и реальность”).
Структура и развитие науки. Из Бостонских исследований по философии науки. М., 1978. - С. 396-418.
Комментарии:
ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:
СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.
Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.
ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.
Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам 
