О музыке

Актуальные публикации по вопросам музыкального искусства.

NEW МУЗЫКАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА


МУЗЫКАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА: новые материалы (2024)

Меню для авторов

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему О музыке. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2014-05-28

Если хотим иметь справедливое понятие о свойстве и сущности сего любезного искусства, то мы должны исследовать самое начало его в природе. Наш труд довольно облегчается уже и тем, что мы некоторым образом ежедневно видимa, как оно возникает, и замечаем у всех полудиких народов, как грубое пение их постепенно очищается вкусом.

Природа соединила весьма тесным союзом слух и сердце в человеке. Каждая страсть, каждое внутреннее движение выражается особливым голосом, и сей голос возбуждает в сердце слушателя ощущение, соответствующее именно той самой страсти, которая произвела его. Крик испугавшегося человека и в нас возбуждает страх, равно как веселое восклицание в нас производит веселость. Чувства грубые - обоняние, вкус, осязание - могут произвести приятность или неприятность только непроизвольным образом, и нимало несодействуя к возвышению духа; влияние их не простирается далее тела. Но что возбуждается в нас посредством слуха и зрения, то приводит в движение ум наш и сердце; в сих двух чувствах скрываются содействующие причины разумных и нравственных поступков наших. Слух имеет еще более силы, нежели зрение. Несогласные звуки гораздо противнее и несноснее для слуха, нежели для взора краски неприлично расположенные; и самые даже цветы радуги менее действуют на душу, нежели равное им число звуков, на пример согласный аккорд верно настроенного органа. Следственно слух есть чувство удобнейшее для возбуждения страсти. Кто может сказать о себе, что неприличное или несогласное расположение красок произвело в нем болезненное ощущение? Напротив того слух так поражается несогласными звуками, что они иногда доводят почти до отчаяния.

Сия разность происходит конечно от того, что вещество, коим нервы слуха приводятся в действие, а именно воздух, гораздо грубее ефирных лучей света, посредством коих глаз получает впечатление. От того нервы слуха, быв поражены внешним ударом, распространяют движение на всю нервную систему; с чувством зрения происходит совсем другое. И так понятно, каким образом сила звуков может распространяться на все тело, а следовательно и на душу. Не нужны были ни прилежные наблюдения, ни долговременные опыты, чтобы открыть силу тонов. Ее испытывает на себе человек, даже самый непримечательный.

Прибавим еще к тому, что во многих случаях человек, движимый страстью, сам усиливается увеличить ее в себе и изъявить внешними знаками, на пример в радости, иногда в гневе, и так далее; тогда весьма легко понять нам будет можно, каким образом самые грубые люди, и даже дети никогда и ни о чем не рассуждающие, попадают на мысль повторением разных тонов, свойственных обладающей ими на ту пору страсти, увеличить в самих себе и возбудить в других людях внутреннее свое ощущение.

Тут конечно еще невидно пения; однакож есть уже первый, естественный зародыш оного. Если прибавить к нему несколько замечаний, столь же нетрудных как и прежние, несколько вкуса; то увидим возникающее оттуда полное и правильное пение.

Замечания, о которых мы упомянули, относятся к мерному движению, к тому что называется ладом, и наконец к тесной связи между ими обоими и между тонами. Мерное движение, которое в равные промежутки времени имеет продолжение одинаковое, и коего первой шаг означается при каждом новом отделении, очень занимает собою и облегчает работу, которая без того была бы утомительною. Ето знают, или чувствуют даже люди очень мало рассуждающие; от того происходит, что при тягостном и продолжительном движении, на пример когда надобно что нибудь нести, или тянуть, они ступают ровными шагами и идут в такт. Сюда принадлежит мерное движение тех людей, которые тянут суда, или передвигают их действием весел, как замечает Овидий весьма остроумно (*). Но еще большим ободрением служит сие мерное движение, когда оно продолжается в лад, то есть когда в принадлежащих к каждому такту малых ударениях наблюдается перемена в большем и меньшем напряжении, и когда из многих тактов составляется колено, от чего продолжение действия становится разнообразным. Так от ударения многих молотов в кузнице, или от цепов на гумне составляется мерное движение в лад. Работа при нем делается гораздо сноснее, потому

(*) Hoc eft cur -
Cantet et innitens limosae pronus arenae
Adverso tardam qui trahit amne ratem,
Ouique refert pariter lentos ad pectora remos,
In numerum pulsa brachia versat aqua.

Trist. Lib. IV. 1.

что перемена в однообразии увеселяет душу и доставляет ей бодрость.

Сие просто мерное и разнообразное движение может быть соединено с тонами, которые без движения и существовать не могут. И так понятно теперь начало и происхождение пения полного, сопровождаемого просто мерным движением или тактом, и движением разнообразным в лад. Рассудивши несколько о приведенных здесь замечаниях, которые сами собою представляются разуму, не станем удивляться, что и самые даже грубейшие народы изобрели для себя музыку, и оказали некоторые успехи в возведении ее на известную степень к совершенству.

И так музыка есть искусство, которое основано на самой природе человека, и которое имеет непременные свои правила, необходимо нужные тому, кто хочет сочинять голоса для песней, или трудиться для усовершенствования самого искусства. Здесь тотчас надобно оспорить предрассудок некоторых относительно как музыки, так и других искусств изящных. Китайцы, говорит они, не находят удовольствия в Европейской музыке а Европейцам Китайская музыка несносна: следовательно сие искусство неосновано на общих законах природы человеческой. Посмотрим.

Еслиб музыка неимела другой цели, как только возбудить на одну минуту радость, страх, или испуг; то достаточно было бы совокупное восклицание многих людей, или лучше сказать крик их, изъявляющий движение радости, или страха. В самом деле, когда собравшийся народ радостно восклицает, или криком изъявляет страх свой; то мы сильно бываем поражены сими звуками, сколько бы впрочем ни были они разногласны, беспорядочны, странны и дики. К тому не нужны никакие правила.

Но такой шум не может быть продолжителен; при том же он скоро потерял бы своей действие, ибо внимательность слушателя скоро бы ослабела. Чтобы действие тонов было продолжительным, для того необходимо нужны лад, мера. Всем людям, хоть мало чувствительным, известна сия истина; Бурят и Качинец степей Сибирских, Индеец и Ирокез столь же хорошо ето чувствуют, как и нежное ухо Грека. Где есть мера и лад, там есть порядок и правильное движение. Следственно в етом отношении все народы следуют первым правилам. Но поелику мера и лад подвержены бесчисленным изменениям; то и каждой народ находит в них свое удовольствие, как видно из плясовых песен разных народов: общие же правила порядка и потребность меры везде одинаковы.

А что один народ любит скорое, между тем как другой медленное движение; что грубые народы не ищут ни столь многих изменений, ни столь определенной меры, как те кои более уже приучили себя к ощущениям изящного; что некоторые люди способнее сносить неприятность разноголосицы в тонах нежели другие, кои легко чувствуют даже одну ошибку голоса между многими; что следственно каждой народ общие правила приноровляет к своим частным обстоятельствам, и что от того происходит различие особенных правил: все ето отнюдь не доказывает, будто вкус неимеет твердого основания и единственно зависит от произвола. Не видим ли мы и у себя, что некоторые люди, имеющие нежное и опытное ухо, чувствуют самые мелочи и с большим тщанием наблюдают правила, нежели другие, кои тогда только начнут замечать за собою ошибки, когда окажут некоторые успехи и приучат слух свой к чистым звукам? Следственно различием вкуса столь же мало здесь как и в других искусствах доказывается, якобы он неимеет твердых правил, основанных на природе человеческой.

Мы сидели, что музыка есть собрание тонов один за другим следующих, производимых ощущением страсти и ее выражающих; видели, что они имеют силу возбуждать в других те же ощущения и увеличивать оные: теперь исследуем, какое употребление из музыки сделать могут опытность, вкус, рассуждение и вообще все что собственно принадлежит к искусству, и к чему служить могут произведения музыки.

Цель ее есть возбуждение душевных движений; средства ее содержатся в собрании приличных к тому тонов, один за другим следующих; ее употребление производится в действо способами соответствующими натуре, для управления страстями. Каждую из сих статей рассмотрим подробнее.

Цель музыки неподвержена никакому сомнению; ибо известно, что первым за-

стр. 59

родышем ее была охота питать в себе и усиливать возбужденное ощущение. Но из всех ощущений, по видимому, веселость дала первый повод к пению; другою побудительною причиною служило для человека желание подкрепить себя в трудной работе. А как ето может быть производимо двумя способами: или только облегчением внимательности посредством разнообразия, или действительным ободрением посредством одушевляющих тонов и движения; то в первом случае музыка имеет целью очарование или восторг духа, а во втором подкрепление сил телесных и душевных. Ощущений нежных, печальных и скучных целию своею музыка натуральная, по видимому, или совсем неимеет, или имеет очень редко. Но когда опытами дознано, что и сего рода страсти могут быть сильно выражаемы посредством искусства, а следственно и возбуждаемы в душе человеческой; то и из них сделано надлежащее употребление. Сверх того, поелику страсти в людях обнаруживаются с большею или меньшею силою, которая имеет влияние на нравственный характер человека; то посредством музыки выражать некоторым образом можно нравственные свойства как одного человека так и целого народа. В самом деле, народные песни и соединенные с ними пляски суть верное зеркало нравов. Оне бывают веселые или важные, тихие или шумные, тщательные или небрежные, соответственно нравам самых народов.

Совсем нет причины думать, будто музыка должна изображать предметы подлежащие воображению, и неотносящиеся к движениям сердца. Люди имеют язык для выражения мыслей и понятий; словам а не музыке принадлежит право учить людей и занимать воображение их представлением предметов. Просто сделайте поиск популярной музыки и найдите те звуки, которые нравятся именно вашему слуху. Картины и фигуры несовместны с целью музыки, которая должна действовать на сердце человеческое. Песня или голос, невозбуждающий в сердце никаких ощущений, не почитается произведением истинной музыки. Сколь ни искусно были бы подобраны тоны, как ни правильно была бы составлена гармония, но ежели песня не возбуждает в нас сердечных ощущений, то она никуда не годится. Слушатель, даже не знающий правил искусства, но имеющий чувствительное сердце, всегда верно решит, хорошо ли, или дурно музыкальное сочинение: если оно кажется непонятным для его сердца, то он говорит смело, что цель недостигнута и что сочинение никуда негодится; но если сердце его трогается, то он неусомнившись может объявить песню хорошею, ибо сочинитель достиг своей цели: а все то хорошо, что сделано с намерением и с желаемым успехом. Впрочем, художникам принадлежит право рассуждать: не льзя ли было бы сделать еще лучше сего сочинения, или что в нем ослаблено, что испорчено композитером, по недостатку сведений и вкуса. Ибо только им известны средства, ведущие к цели, и только они могут судить о большей или меньшей силе оных.

Весьма нужно, чтобы как художники так и любители всегда имели в памяти цель искусства; ибо первые иногда всячески стараются понравиться затейливыми выходками, скочками и распевами, трудными, но неприносящими сердцу никакого удовольствия; а другие по большей части без надлежащего размышления осыпают похвалами искусника, которой легко и чисто пропел мудреную песню, равно как и того, кто твердо стоит на коне, бегущем изо всей силы. Не благоразумнее ли вместе с Агезилаем предпочесть настоящего соловья мудреной песни, в которой композитер хочет подражать соловьиному голосу?

После цели рассмотреть должно средства, в познании коих и надлежащем употреблении состоит наука музыки. Здесь тотчас представляются вопросы: каким образом тоны становятся вразумительным для сердца языком, и как должно располагать их, чтобы в слушателе возбуждено было желаемое ощущение, чтобы оно продолжалось в нем несколько времени и чтобы слушатель добровольно покорялся сему тихому принуждению. В ответах на сии вопросы состоит вся феория искусства. Средства музыки суть следующие:

1. Пение или собрание тонов, один за другим следующих, медленных или скорых - смотря по свойству душевного движения, ровных или дрожащих, выходящих из груди или только из горла, разделяемых большими или меньшими промежутками, сильных или слабых, высоких или низких. Заключающаяся в двух или в трех тактах мелодия, которую можно пропеть отдельно, в музыке называется мыслию. Всякому известно, что можно изобрести бесчисленное множество таких мыслей, из которых каждая будет выражать какое-нибудь внутреннее ощущение. Из соединения многих мыслей составляется пение. Нетрудно понять, каким образом музыкальная мысль выражать может или тихое удовольствие, или бодрую веселость, или порывистую радость, или трогающую нежность, или мрачную печаль, или сильную горесть, или жестокой гнев, и так далее. Следовательно языку страсти подражать можно и невыговариваемыми звуками. В каждом случае тоны могут быть издаваемы одним или многими голосами, с большею или меньшею силою возбуждать внутреннее ощущение, потрясать душу, или успокаивать. Уже и его одно имеет необыкновенное действие на душу. И так мелодические мысли, выражаемые страстными тонами, составляют первое средство.

2. Напев, которым предлагаются мысли. Чувства сердца имеют сильное влияние на орудия голоса; нетолько зависит от них большее или меньшее расширение горла, но оне располагают приятностию голоса и придают ему большую или меньшую сладость. Ето всякой чувствует, слушая человека говорящего в страсти. И так ежели между множеством разнообразных напевов, из которых каждой имеет свой особливой характер, будет отыскан наиболее соответствующий свойству каждой мысли, то тем еще более усилится выражение внутреннего чувства. И так напевы, посредством коих придаются мыслям некоторые особенные оттенки чувства, составляют второе средство, которым композитер достигает своей цели.

3. Мерное движение и лад в пении, посредством коих сохраняются в нем как однообразие так и разнообразие. Чрез них сообщается пению изящность или та занимательность, которая нравится слуху, возбуждая в нем продолжительное внимание. Мера имеет великую силу и в самом выражении внутреннего чувства.

4. Гармония, которою поддерживается и сопровождается пение. Одно сие средство весьма много содействует выражению. Есть гармония тихая и успокоивающая слушателя; есть гармония искуственным разногласием и напряженными порывами удобная возбудить в нем беспокойство. Одною гармониею можно произвести в душе тихое расположение и шумное, тоску и веселость.

Ежели все средства сии в каждом случае будут соединены искусным образом и направлены к известной цели, то песня получит чрез то силу, проникающую до глубины чувствительного сердца и удобную возбудить живейшее ощущение. Сколь велика сила сия, находящаяся в хорошем и правильном сочинении, в котором тоны соединены упомянутыми средствами, о том всякой чувствительной человек удостовериться может из опыта над собою, слушая плясовую характерическую песню. Невозможно слушать ее, не наполняясь тем же духом, которой в ней господствует; вы против воли своей выражаете внутреннее ощущение внешним движением тела. Известно по опыту, что пляска не может продолжаться без музыки: следственно музыка побуждает тело к движению; она действительно имеет какую-то вещественную силу, управляющую нервами движения. Вероятно, что музыка может ускорить и замедлить обращение крови. Известны примеры о действиях, производимых музыкою над болезнями человеческими: хотя многое в них повествуется баснословно; однакож, судя по замеченной силе музыки над движением тела, за вероятное принять должно, что она может облегчать и увеличивать болезни. Доказано, что больные в тяжких припадках сумасшествия несколько усмиряются музыкою, и что напротив того в здоровых возбуждается ею страсть до некоторой степени бешенства. Из сего видно, что музыка силою своею превосходит все прочие искусства.

По сим причинам необходимо, чтобы употребление музыки было управляемо строгим благоразумием. Для того-то в Греческих областях, пока бытие их соответствовало законами предназначенному устройству, музыка принадлежала к предметам внимания законодателей. Рассмотрим статью ету подробнее.

Музыка употребляется в деле или общественном, или частном. Феории искусства предлежит обязанность определить с надлежащею точностию те случаи, где она полезною быть может, и для каждого предназначить род музыки, ему приличный.

В деле общественном музыка полезною может быть для образования умов при воспитании юношества. Действительная польза ее в сем отношении замечена была разными народами Греции, древние Цельты равным образом употребляли музыку при воспитании. В наше время хотя упражнение в сем искусстве также почитается принадлежностию хорошего воспитания; но у нас оно более служит просто украшением молодых людей, а не средством к их образованию.

Видно по всем обстоятельствам, что в древние времена у Греков каждое племя сего остроумного и чувствительного народа имело свою, особливым свойством отличающуюся музыку. Сие отличительное свойство состояло вероятно нетолько в особливой азбуке и в различии напевов, но думать надобно, что каждое племя имело сей особливой такт, лад и меру. Мы видим тому примеру в национальных песнях некоторых новых народов, - песнях, кои при всем многоразличии своем удерживают однакож характер, им собственно принадлежащий и отличающий их от песен других народов. Шотландская песня есть нечто другое нежели Французская; обе же оне приметно отличаются от Итальянской, или Немецкой, - разумеется, в устах простого народа.

Из сего уже можно вывести некоторое заключение о действии музыки на образование нравов. Когда юноши каждого народа упражнялись в пении своих только народных песен, то и души их необходимо принимали в себя впечатление особенного характера; ибо от таких впечатлений и народное свойство образуется. Для того-то Платон исключил напев Лидийский из своей республики, потому что напев сей ознаменован был изнеженностию, которою Лидийцы отличались от других племен Греческих. В наше время, когда музыка между различными народами Европы, а особливо между виртуозами их сделалась общею, и когда Немецкие, на пример, и Французские юноши слушают и разыгрывают всякого рода плясовые песни, концерты, сонаты, арии и упражняются в разнонародных танцах; то и однообразие впечатления тем уничтожено. Ныне, как к музыке так и в стихотворстве, национальное отличие большею частию потеряно. Но за то уже в наше время музыка не может быть столь действительною, какою была прежде, для образования юношества.

Однакож она все еще была бы весьма полезною, когда бы те люди, коим вверяется воспитание, употребили ее по обдуманному плану. Ежели музыка удобна возбудить всякое страстное движение; то оставалось бы только молодым людям, в которых предположить должно господствующим одно какое либо движение, дозволять преимущественно заниматься имеющими тот же характер музыкальными сочинениями. Етого недовольно, ежели они будут только слушать музыку, или играть вместе с товарищами; нет, надобно им петь вместе и нередко танцовать. Так было и у Греков, у которых слово музыка имело обширнейшее нежели у нас значение. Требуется сверх того, чтобы юноши пели, или играли музыкальные сочинения с чувством и с выразительностию, и чтобы упражнения сего рода производимы были в совокупности многими, дабы действия оных были успешнее. Проворство в игре, ловкость в пении и затейливость в выходках, на которые теперь более всего абращается внимание, очень мало служат к полезной цели; кто не поет с чувством, на того пение не имеет никакого действия.

За сим всеобщим употреблением музыки упомянуть следует об отдельных некоторых ее употреблениях, где требует надобность возбуждать в душах сильное ощущение и поддерживать оное до известного времени. В сих случаях она употребляется как средство непобедимою силою своею принудить людей к решительности, ободрить к предприятиям, или подкрепить их деятельность.

Военные песни воспламеняют жар мужества в подвижниках на поле брани. Греки умели делать из них весьма полезное употребление. Принятая с древних времен в церковное богослужение музыка располагает сердца слушателей к излиянию чувств благодарности, умиления, горячего усердия и благочестивой радости перед престолом Божиим.

Врасссуждении частного употребления музыки во первых заметить надобно важность ее при увеселительных танцах. Между пением и пляскою существует связь неразрывная; у всех народов, даже самых грубых, у которых искусства еще младенчествуют, всегда находили их неразлучными. Из того заключают, что с древнейших времен первоначальное употребление музыки соединялось с пляскою. Правда, что здесь музыка не направляет сил душевных к возвышенным предметам; однакож, поелику она производит сильное впечатление и поелику танцы равным образом удобны возбуждать в зрителе страстные и нравственные ощущения; то и в сем отношении музыка могла бы употребляема быть с пользою, а особливо при воспитании. Не так легко, как некоторые себе воображают, сочинить хорошую мелодию для танца. Достоинство ее должно быть не в движении только, не в такте и мере, но в музыкальных мыслях, выражающих степень чувства, каждому танцу приличную. Для етого потребны особенное дарование и вкус, не менее как и для сочинения другого рода.

Следует упомянуть об употреблении музыки в обыкновенных песнях, в которых однакож заключается весьма великая важность, а следовательно и в принадлежащей к ним музыке. Песнями Орфей возбудил в диких людях охоту ко благоустроенному общежитию; по всей вероятности, они заключали в себе естественную приятность, и чужды были им искусственные прикрасы. Едва ли не полезнее сочинить одну прекрасную песню, нежели десять затейливых сонат, или двадцать шумных концертов. Но о песнях теперь мало думают, и художник, прославившийся увертюрами, концертами, симфониями, сонатами, вменил бы себе в унижение трудиться над простою песнею. Таково ложное понятие некоторых людей о здравой музыке!

На последок сказать должно об употреблении музыки в концертах, служащих для провождения времени, а иногда для упражнения в игре на инструментах. Сюда принадлежат собственно так называемые концерты, симфонии, сонаты, соло; все оне заключают в себе много шумных звуков, но мало трогают сердце. Не смотря на то, ими наиболее занимаются сочинители. Не отвергаем концентров, которыми играющий музыкант совершенствует свое искусство; но что сказать о концертах, когда собираются многие так называемые любители, чтобы скучать при шуме инструментов, или бродить по зале на досуге; когда весьма не кстати удивляются проворству пальцов музыканта; когда музыканты и певцы отводятся от здравого вкуса пустыми похвалами? Но трудно победить привычку. Кто в подобных вещах находит для себя удовольствие, тот не в состоянии понять, почему другие думают с ним неодинаково. Не станем оспоривать чужих мнений, а только приведем слова одного весьма умного человека. "Удовольствие, которое ощущает виртуоз, слушая нынешнего вкуса шумные концерты, не есть то естественное удовольствие, которое возбуждается сладкою мелодиею, или согласною гармониею звуков; оно принадлежит к тому роду удовольствия, которое мы чувствуем, смотря на чудесное искусство прыгунов и скачущих по веревке танцовщиков."

Мы однакож ненамерены согласиться с Платоном, которой отвергает музыку, несопровождаемую пением и стихотворством (**). Она и без слов может иметь свое действие, хотя впрочем сила музыки наиболее обнаруживается, когда она бывает соединена с поезиею.

Кто не верит сказаниям о чудесных действиях музыки, преданных нам древними писателями: тот или никогда не слушал совершенного произведения сего искусства, или от природы не одарен чувствительностию. Известно, что сила чувствительности зависит от движения нерв и от быстрого течения крови; а что музыка действует на то и другое, етого не льзя оспорить. Она, приводя в движение воздух, поражающий нежные нервы слуха, действует и на все тело человеческое; и может ли быть иначе, когда самые даже бездушные массы, не только окна, но даже твердые стены, трясутся от музыки (*)? Надобно ли сомневаться, что она производит в чувствительных нервах такое действие, какого ни одно из прочих искусств произвести не может, или что посредством нерв восстановляет расстроившийся порядок в течении крови, чему находим пример в сочинениях Парижской Академии, где сказано, что один музыкант вылечился ею от лихорадки? Желающий прочитать описания чрезвычайных действий музыки может найти целое собрание их в Бартолиновом сочинении о древних флейтах. Не все баснословно в Греческом предании об Орфее, которой силою музыки отвлек людей от первобытной их дикости. И каким другим средством можно бы возбудить внимание и чувствительность в диком народе? Все потребности телесные удовлетворяет он без затруднения, не зная права собственности; а смысла и рассудка он неимеет, чтобы внимать наставническим советам о религии, о благонравии, о порядке общежития. Следственно его неможно заманить обещаниями большого изобилия. Поезия и красноречие над ним не действуют; равным образом ничего не говорит ему живопись, в которой может быть полюбовался бы он только яркостию красок: Но музыка принуждает его, ибо действует на нервы; она говорит ему, ибо возбуждает внутренние ощущения. И так оные сказания совершенно сходны с истиною, хотя бы впрочем были они по истории несправедливы.

При столь очевидном преимуществе музыки перед прочими искусствами, надобно однакож заметить, что ее впечатления в душе бывают непродолжительны. Что мы читали, или слышали, то удобнее можем возобновить в своей памяти, нежели простые звуки. Впечатления, произведенные в нас живописью, или поезией, мы можем некоторым образом повторить в своем воображении, хотя бы на тот раз не имели пред глазами ни картины, ни стихов. По сей-то причине надобно часто повторять те произведения музыки, от которых желаем иметь продолжительное действие. Напротив того, если нужно произвести впечатление внезапное, но скоро преходящее; то музыка, лучше всех других средств, достигает своей цели.

Из всех сих замечаний следует заключить, что мудрая политика во многих важных случаях может призывать на помощь сие божественное искусство. Понять не льзя, по какому странному заблуждению музыка почитается у нас времяпровождением людей праздных! Не очевидно ли, что век наш, богатый науками, механическими искусствами и произведениями затейливого остроумия, очень беден здравым рассудком?

Весьма вероятно, что музыка старее всех искусств изящных; она есть непосредственное произведение натуры. Потому-то мы находим ее у всех народов, даже и у таких, кои о других искусствах не имеют никакого понятия. Следственно бесполезное было бы предприятие отыскивать начало музыки в летописях, или во мраке баснословия. Но желательно видеть полную историю ее усовершенствования, хотя весьма трудно составить даже и самую посредственную; ибо известия Греков, единственный источник для такого сочинения, весьма недостаточны, и сверх того мало вразумительны.

Нет сомнения, что давно уже были прекрасные песни, прежде нежели в голове умственного созерцателя родилась мысль составить азбуку, дать названия тонам и определить взаимные между ними отношения. Было бы тщетно входить в исследование, каким образом Греки успели наконец составить различные свои азбуки тонов, и откуда произошли три следующие: енгармоническая, хроматическая и диатоническая. Внутреннее чувство произвело первобытное пение в горле чувствительного человека. Сие пение, смотря по характеру певца, более или менее пылкому, смотря по силе чувствительности, по легкости и гибкости голоса, изливалось грубыми или нежными тонами, большими или малыми переходами в звуках. Другие люди, которым пение полюбилось, захотели и сами петь, подражая первому, или, по сходству характеров попали на те же самые напевы, и к сим напевам мало по малу привыкло ухо их слушателей. Оттуда произошло, что из числа племен Греческих каждое имело свой собственный напев, и что введены различные азбуки тонов. Спустя долгое после того время, оне утверждены на правилах, и отношения их определены с точностию. Тот ошибется, кто почтет различные напевы Греческие плодом размышления и методического изобретения. Чтобы узнать ближайшие к природе разнообразные составы тонов, надобно только обратиться к песням Азиатских народов, неимеющих письменных знаков для выражения музыки. Весьма вероятно, что они поют не по той азбуке, которая у нас в употреблении, хотя путешественники и предлагают нам их песни посредством наших знаков и по нашей диатонической системе. Даже в Испании, в южной Франции, в Италии и на границах Валллахии, по свидетельству знающих людей, употребляются такие напевы, которых не льзя выразить знаками нашей музыкальной азбуки.

Одни говорят, что измерение тонов числами изобрел Пифагор; известны и обстоятельства, о которых повествуют по сему случаю. Другие же, и при том с большею вероятностию, нечто подобное приписывают художнику Главку. Есть предание, что Гиппасис наточил множество медных тарелок одинакой величины, но неравных толщиною, и что Главк заметил различных звуки оных тарелок, и исследовал отношения между ними (*).

Новейших времен писатели много трудились над исследованиями отличительных свойств древней Греческой музыки; однакож ничего порядочно не объяснили. А в Греческих сочинителях, которые особенно писали о музыке, не только многие места покрыты непроницаемым мраком, но даже встречаются в них явные противуречия. И так не для чего нам останавливаться над сим предметом: желающий заняться исследованием оного может прибегнуть к древним сочинениям о феории музыки, коих собрание издано Мейбомом, также ко Клавдию Птолемею, наконец к сочинениям разных ученых, рассеянных в трудах Французской изящных наук Академии.

Старинное предание, через многие веки до нас дошедшее, говорит, что в церковной музыке сохранились Греческие напевы. По сравнению свидетельств древних писателей о сих напевах с нынешними наблюдениями опытных людей над церковною музыкою открывается, что оное предание весьма близко должно быть к истине.

Как бы то ни было, но нет в том никакого сомнения, что древние Греки, возведшие все прочие изящные искусства на столь высокую степень совершенства, успели обработать и музыку, а особливо если рассудим, как страстно любили они пение. Разумеется, что Греческие песни от наших нынешних столько же отличны, сколько Гомеровы епопеи и Пандаровы оды от нынешних героических поем и лирических песнопений. Впрочем, наши лучше, или Греческие - ето вопрос особливой.

Всего достовернее, что песни древних было гораздо простее наших оперных арий, и весьма вероятно, что древние незнали ни той многоголосной музыки, в которой главной голос только сопровождается другими ради гармонии, ни той где многие голоса поют вместе, как бывают в наших четырехголосных хорах.

Руссо, по видимому, не хотел признаться, хотя без основательной причины, что наша музыка существенно обогатилась приобретением гармонии, сопровождающей главной голос. Звук гармонии, если он незаглушает пения, очень много содействует выражению характера песни. Но искусственные выходки и мудреные перекаты наших затейливых певцов и музыкантов верно не полюбилось бы Греку, жившему во время господства изящного вкуса.

Древние писатели позднего века жаловались на упадок музыки в их время, до которого довели ее роскошь и изнеженность уха. О музыке сказать можно то же самое, что замечено о витийстве, которое мало по малу клонилось к упадку, смотря по тому как ораторы старались убеждать не по надобности, а из подражания и с намерением прославиться затейливым, а не истинно выразительным красноречием. Желание как-нибудь нравиться необходимо отводить от здравого вкуса, ибо каждой человек имеет свои собственные прихоти; напротив того решительное намерение растрогать сердце и возбудить в нем страсть ведет на прямую дорогу; ибо для каждого намерения есть известное средство, которым достигают желаемой цели. Таким образом и сочинитель музыки, если вознамерится выразить или живую радость, или мучительную тоску, употреблять известные к тому средства.

И так музыка, без всякого сомнения, в прекраснейшее время Греции находившаяся на высокой степени совершенства, равно как и другие искусства изящные, имела одинакую судьбу с ними при упадке Греческого вкуса. Очень вероятно, что она мало по малу была удаляема от прежней цели, употребляема единственно для забавы людей праздных и следственно обременяема произвольными и бесполезными прикрасами. Есть очевидные следы, что в сем состоянии застала ее христианская вера. Быв принята в церковное Богослужение, она очищена от всех затейливых прикрас и театральной роскоши; однакож, по видимому, не получила прежней истинной своей изящности. Ибо при повсеместном ослабении вкуса, как надобно думать, и музыка была заражена всеобщим варварством.

Но в сии мрачные времена изобретены были некоторые вспомогательные средства, единственно служащие к означению тонов, и тем положено основание последовавшим великим успехам музыки. Бенедиктинский монах Гвидо Ареццо в одиннадцатом столетии, как вообще думают, изобрели линейки для означения на них тонов, вместо того что прежде голоса были определяемы просто буквами, которые ставились над слогами. Из сего счастливого изобретения после возник, по мере прибавлений и поправок, нынешний способ выражать тоны нотами, так что не только уже каждой тон, высокой или низкой, можно означить, но в то же самое время еще с великою удобностию определить и время его продолжения; чрез то удивительным образом облегчилась возможность разбирать сочинения, и самая музыка в существенных частях своих получили великие успехи. В четырнадцатом столетии, как сказывают, некоторой Французской Доктор свободных искусств, Жан де Мер, еще более исправил средства означать нотами музыкальные сочинения. По крайней мере ему приписывают изобретение нотных знаков, коими определяется продолжение тонов. Но по всем обстоятельствам видно, что изобретение нот и всего принадлежащего к начертанию музыкальных звуков усовершенствовано не ранее семнадцатого столетия.

О других постепенных успехах музыки, врассуждении самой ее сущности, никаких основательных предположений сделать не можно, пока ненайдется искусной человек, которой бы собрал отличнейшие песни разных времен и начертала их ныне употребительными знаками, для того чтоб удобно было разбирать их и сравнивать Все, что ни знаем о качестве музыки средних времен, относится единственно к церковному пению. О плясовых же и других мелодиях времен давнейших сведения наши весьма недостаточны.

Кажется впрочем, что до шестьнадцатого столетия была в употреблении диатоническая азбука древних без всякой другой перемены, кроме прибавления к ней некоторых высших и низших тонов; врассуждении же распева она оставалась до того времени совершенно в одинаком положении. Потом уже введены в музыку полутоны. Но до сих пор еще неисследовано, когда приняты в употребление нынешние двадцать четыре напева. В упомянутом шестьнадцатом столетии Церлино и Салина весьма много содействовали успехам музыки. Кажется, тогда же введены многоголосное пение и сопровождающая гармония.

В семнадцатом столетии музыка приобрела новые выгоды от опер и концертов. С тех пор начали особенно стараться об усовершенствовании гармонии и о прикрасах пения мелодического. Мало по малу образовался легкий и свободный стиль в музыке, отличающийся разнообразием такта и движения. Признаться должно, что в мелодическом языке страстей оказались от того чрезвычайные успехи; но с другой стороны излишняя вольность и затейливые прикрасы распространили столько злоупотреблений в музыке, что ей предстоит ныне опасность совершенного упадка.

В новейшие времена музыка сделалась очень много обязанною прекрасному гению и нежной чувствительности Италиянцов; впрочем заметить должно, что те же Италиянцы нанесли порчу истинному вкусу, а особливо роскошною, щекочущею слух, но бездушною мелодиею.

О феории музыки до сих пор мало написано, если выключить касающиеся до чистоты гармонии и правил распева.

(С Немецк.)

Новые статьи на library.by:
МУЗЫКАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА:
Комментируем публикацию: О музыке


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.