В N 3 "Записок" Общества сельского хозяйства Южной России (ОСХЮР) за 1847 г. была помещена статья крупного землевладельца и многолетнего вице-президента общества А. С. Стурдзы под названием "Русский помещик". В статье этой прозвучал голос из помещичьего лагеря, голос типичного его представителя, каким был тайный советник Стурдза. Политическое его лицо предельно четко определил в свое время в эпиграмме А. С. Пушкин:

Вкруг я Стурдзы хожу, 
Вкруг библического, 
Я на Стурдзу гляжу Монархического1.

Касаясь вопроса о сельских училищах для подростков из числа крестьянских детей, Стурдза нападает на тех, кто ратует исключительно за старину и кричит о "бесполезности" таких училищ. Но почему? Оказывается, потому, что "грамотность сама по себе - средство, а не цель", а использовать ее следует, конечно, отнюдь не для чтения "пустых книжонок", но для другого: помещикам необходимо приспособить сельские школы к "русскому быту и нравам", чтобы обучать подростков закону божьему, воспитывая их в духе преданности существовавшим устоям и приноравливаясь к крепостническим обычаям. Налицо типичная "критика справа". Стурдза полагал нормальным явление, когда крестьянские дети сызмальства включались в тяжелый труд, и считал вредным отрывать их от этого труда ("это значило бы разрушать, а не созидать..."). Учить же их следует после уборки урожая, в зимнее полугодие.

Постепенно, по его замыслу, "сельская школа сделается рассадником грамотности православной, а по тому самому безвредной". Стурдза ссылается на личный опыт: он открыл три училища, а с 1844 г. стал еще опекать в Бессарабии училище своей покойной сестры. Смысл статьи в целом сводился к успокоению помещиков ввиду отсутствия социальной опасности от подобного народного просвещения. Однако этим дело не кончилось. Не случайно еще в 1845 - 1846 гг. в Московском обществе сельского хозяйства (МОСХ) развернулись споры между противниками и сторонниками идеи распространения грамотности. Причина лежала в проявлении новых экономических факторов периода разложения и кризиса феодально-крепостнической системы. Стремясь поднять производительность труда и доходность хозяйства, многие крупные помещики использовали улучшенные сельскохозяйственные орудия, машины, заводили рабочий скот, применяли травосеяние. Сама жизнь, рост науки, развитие техники заставляли помещиков-крепостников становиться на новый путь, порою даже помимо их воли. Но попытки добиться сдвига в сфере производительных сил приходили в противоречие со старыми производственными отношениями. Низкая производительность и невыгодность крепостного труда делали невозможным широкое использование дорогостоящих машин без хотя бы частичных реформ. Крестьяне же рассматривали неведомые им нововведения как еще одну тягость, чреватую дополнительной работой на барина. На улучшаемое господское поле запрещался выгон мирского скота; травосеяние и корнеплоды требовали более глубокой и тщательной вспашки и обработки поля плугами, экстирпаторами; трудовые дни барщины становились и длиннее и тяжелее² . Случаи намеренного повреждения машин крестьянами были нередки. "Крестьяне, как известно, враждебны всякому нововведению, особенно против машин...", - жаловался один саратовский помещик³ . Другой помещик, член Вольного экономического общества (ВЭО), ратуя за "воспитание крепостных барами", писал: "...Долг каждого просвещенного хозяина есть распространять сведения об улучшенных земледельческих орудиях и машинах и стараться внушать земледельцам пользу и выгоду усовершенствований"⁴ . Даже когда появление машин становилось для крестьян более привычным делом, их неграмотность и неосведомленность оказывались ощутимой помехой при эксплуатации машин и производстве мелкого ремонта. Мы встречаем в источниках сетования помещиков на то, что законом "исторгнуть из привычной руки его (крестьянина. - З. Я .) соху и цеп и дать плуг Гранже или Смаля или какую-нибудь искусственную молотильню" невозможно по ряду причин, в том числе неведению и неподготовленности земледельцев; поэтому "в этом деле возможны одни только меры кроткого и постепенного вразумления"⁵ ; за неимением квалифицированных механиков слесарь или кузнец в имениях "часто исправляют должность машинистов и допускают машины до того, что они делаются негодны к употреблению"⁶ . Потом следовал совет:

¹ А. С. Пушкин. Поли. собр. соч. Т. 1. 1949, стр. 379.

² "Журнал землевладельцев", 1858, N 8, стр. 70.

³ "Экономические записки", 1858, N 13, стр. 104.

⁴ "Труды" ВЭО. Ч. 2. 1843, стр. 133.

⁵ "Журнал" Министерства внутренних дел. Ч. 30. 1833, N 10 - 12, стр. 63.

⁶ "Экономические записки", 1859, N 52, стр. 412.

крупным помещикам выгоднее нанимать такого машиниста, который обучил бы делу нескольких крестьянских мальчиков, но без наказаний, ибо последнее повлечет за собой лишь порчу машины.

Вскоре усилилась потребность в знающих, технически образованных мастерах на случай создания или крупного ремонта машин. Многие механические заведения выпускали наряду с орудиями и их модели, удовлетворяя заказы помещиков, в чьих имениях мастера делали затем по моделям идентичные орудия (чаще всего во владениях, отдаленных от центра, либо в небольших хозяйствах). Особенно нужны были машины и такие люди на Юге России, в малонаселенных степных районах Заволжья и Украины. Столь же остро ощущалась там удаленность от литейных и механических предприятий. Это создавало большие трудности в случае малейшей неисправности или поломки купленной машины. Так, выпускник Московской земледельческой школы А. Авксентьев писал, что в Екатеринославской губернии тормозом для введения улучшенных орудий являются их дороговизна и нехватка мастеров при починке⁷ . Хозяйственные периодические издания второй четверти XIX в. изобилуют рассуждениями помещиков по этому вопросу⁸ .

Первым шагом в этом направлении как раз и должно было послужить, по мысли таких помещиков, начальное просвещение народа. В 1845 г. при Московском обществе сельского хозяйства был создан особый комитет для распространения начальной грамотности; непременный секретарь МОСХ С. А. Маслов в 1847 г. разослал с этой целью другим сельскохозяйственным обществам России свой труд "О всенародном распространении грамотности в России". В период подготовки крестьянской реформы 1861 г. рупор помещичьего класса "Журнал землевладельцев" в первом же номере написал: "Мы дознали на опыте, что грамотность то же, что очки для человека со слабым зрением", - хотя тут же подчеркнул, что образование народа должно быть "на чистых началах евангельского учения..., приноровленное к насущным нуждам"⁹ . В 1860 г. в Елизаветграде, на съезде помещиков Херсонской и соседних губерний, специально обсуждался вопрос о грамотности народных масс. Профессор Петербургского университета агроном А. В. Советов отметил, что проблемы, обсуждавшиеся на этом съезде, интересовали всю Россию¹⁰ . Это крайне элементарное образование крестьян не имело ничего общего с истинным просвещением народа, а предпринималось, согласно официальному отчету общества, "по убеждению в недостатке у нас мыслящих орудий правильного хозяйства"¹¹ . Для устройства улучшенных помещичьих хозяйств А. Афанасьев-Чужбинский рекомендовал после поездки по Украине в 50-е годы "прежде всего... ввести грамотность между крестьянами..."¹² ; "и для России наступает уже время заменить физическую работу пахарей, косцов, молотильщиков и пр. работою земледельческих машин и локомобилей. Но введение усовершенствованных машин потребует от работников большего развития умственных способностей"¹³ . В 1846 и 1852 гг., после окончания Земледельческой школы МОСХ, двое крепостных генерала С. П. Шилова стали осуществлять надзор "при употреблении, починке и перестройке сложных земледельческих машин". Случай этот не был единичным. Министерство государственных имуществ предприняло попытку организовать обучение крепостных при казенных фермах. Набирались ученики из помещичьих и государственных крестьян на механические заведения по изготовлению земледельческих орудий и машин (предприятия московских заводчиков Бутенопова и Вильсона, украинских помещиков Потемкина, Шумана и Кандибы, крымского богатея графа де Мезона, калужанина Подашевского и других)¹⁴ .

В 1840-е годы департамент сельского хозяйства того же министерства, отвечая на ходатайство одного из помещиков об открытии соответствующей технической школы, подчеркивал, что из ее программы должно быть исключено все, что относится к среднему и высшему образованию, ибо там будут учиться люди низших состояний. На несколько более высоком уровне разрешалось оставить преподавание лишь "механических" дисциплин. Здесь ярчайшим образом проявился безмерный страх правящих кругов перед перспективой серьезного образования народных масс. Допускалось лишь то, что было необходимо в силу крайних экономических потребностей, и только в той форме, в какой это было нужно для интересов господствующего дворянского класса. В школу разрешили принимать крестьян "всех наименований" по их желанию, по воле помещика или по распоряжению министерства, а также мещан. Расположилось упомянутое учебное заведение на земле помещика Д. И. Кандибы (деревня Шпотовка, Конотопского уезда, Черниговской губернии). В обучение вошли "теория" - ежеднев-

⁷ "Журнал сельского хозяйства", 1851, N 10, стр. 46.

⁸ "Вестник промышленности". Т. 7. 1860, N 4, стр. 20; "Промышленный листок", 1858, N 60, и т. д.

⁹ "Журнал землевладельцев", 1858, N 1, стр. 13.

¹⁰ "Экономические записки", 1861, N 1, стр. 3.

¹¹ "Записки" ОСХЮР, 1847, N 2, стр. 26.

¹² А. С. Афанасьев-Чужбинский. Поездка в Южную Россию. СПБ. 1861, стр. 39.

¹³ "Экономические записки", 1861, N 8, стр. 63.

¹⁴ "Экономические записки", 1862, N 4, стр. 26; "Журнал сельского хозяйства и овцеводства", 1842, N Ц, стр. 181; ЦГИАЛ, ф. 398, N 2278, лл. 1, 16.

но по три утренних часа и "своеручная работа" в мастерских в остальное время. Для грамотных курс длился четыре года, для неграмотных - пять. Учебной базой служили: местная библиотека, "музеум" - собрание моделей, орудий и машин, депо механического заведения Кандибы с машинами и орудиями, приготовленными для продажи. Пять учеников из числа мещан, главным образом дети машинистов и художников, должны были учиться на счет заведения, а за остальных сорок (дети крепостных) помещики будут вносить плату 30 руб. серебром ежегодно. Ученики принимались в возрасте от 14 до 22 лет. Одновременно они работали на самого Кандибу, и от владельцев этих крепостных требовалась подписка, что ученики не будут отозваны досрочно, "не удовлетворив заведение". Публичные экзамены намеревались устроить на Ильинской ярмарке в Ромнах, что привлекло бы внимание к роменскому депо Кандибы и увеличило бы заказы. Той же цели должны были служить ежегодные выставки работ учеников во время ярмарки. Тем не менее на первом году в школе обучалось всего 12 человек.

В эпоху крепостничества все попытки организации специального народного образования в области сельского хозяйства не могли привести к радикальному решению вопроса! Пусть способные питомцы Земледельческой школы развивали отечественное хозяйство в разных уголках России; пусть талантливые самоучки-механики делали по заказам молотилки, веялки, сортировки, плуги, усовершенствованные косули, а изделия их обращали на себя внимание русских и иностранных экспертов на выставках, - массы крепостных оставались лишенными образования, технического обучения и возможности развивать и совершенствовать свои таланты. В фонде МОСХ Центрального Госархива г. Москвы хранится интереснейший документ. Это записка учителя петербургского Рождественского уездного училища К. Г. Евлентьева, посланная им в 1858 г. в Казанское экономическое общество. Автор пишет, что он прожил 30 лет в провинции, общаясь со всеми сословиями, и хорошо знает, "как богат народ русский самобытными дарованиями по всем частям... человеческой деятельности"; что "в великой семье русской, в глуши мелкой провинциальной жизни, преимущественно в малообразованном и бедном народе немало является людей с отличными дарованиями, которые... преждевременно гибнут в борьбе с бедностью и от недостатка сочувствия". Евлентьев, сам имевший чин лишь XII класса, подчеркивал, как "необходимо воспитывать обыкновенных людей; но... покровительствовать людей, отмеченных печатью особенных дарований - хотя из малограмотного и простого народа русского.., еще необходимее". Он призывал далее не только делать их имена всем известными, но и учредить "Общества поощрения отечественных дарований", в том числе механиков и техников, в столице, губернских и уездных городах и постоянно поддерживать самобытные таланты. "В бесплодной борьбе с гнетущей нуждой и людской несправедливостью они скоро растрачивают свои... силы и переходят в разряд обыкновенных людей или преждевременно сходят в могилу". Где же искать таких людей? Автор прямо указывал: "из среды народа"¹⁵ .

Оценить это предложение Казанское общество доверило МОСХ. Реакция дворянского Московского общества сельского хозяйства на страстный призыв расширить образование и готовить специалистов из гущи народной оказалась характерной: проект категорически отвергли. Дворяне были готовы позаботиться о народном просвещении лишь в той мере, в какой это признавалось ими необходимым для сохранения жизнеспособности помещичьих хозяйств, но не более того. К тому же многие из них вообще считали, что выгоднее использовать дешевый крепостной труд, нежели внедрять машины. Такова одна из страничек русской истории накануне реформы 1861 года.

¹⁵ ЦГА г. Москвы, ф. 419 - 1, N 1439, лл. 2 об. 3 об.