Статьи. АВТОР "СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ" И ЕГО ВРЕМЯ

Актуальные публикации по вопросам языковедения и смежных наук.

NEW ЛИНГВИСТИКА


ЛИНГВИСТИКА: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ЛИНГВИСТИКА: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Статьи. АВТОР "СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ" И ЕГО ВРЕМЯ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2015-08-18
Источник: Историк-марксист, № 4(068), 1938, C. 10-19

Непревзойденный памятник древней русской словесности не одинок. Высокое мастерство ораторского искусства (Иларион, Кирилл Туровский), величие архитектурного замысла и исполнения (храмы Киева, Новгорода, Владимира), гармония красок и яркость мысли в живописи, роскошь рукописей, тонкость ювелирной техники и широкий размах международной политики, соперничество древнего Киева с Константинополем, блеск двора князя Ярослава, к которому тянутся связующие нити европейских и азиатских царственных дворов, и многое другое - все это - проявление высокого уровня общественной, государственной и культурной жизни нашей страны и одаренности нашего народа.

 

Волнующая красота и удивляющая глубина "Слова" - не чудо, а закономерность. У "Слова", как и у страны, его породившей, было большое прошлое, Не даром гениальный поэт несколько раз восторженно вспоминает своего предшественника Бояна - "песнотворца старого времени" - и его "старые" произведения. Мы можем поверить отзыву величайшего из поэтов о ближайшем своем предшественнике. Боян так владел своими живыми, чудесными струнами, что они от легкого прикосновения его вещих перстов рокотали сами.

 

Высшее проявление подлинного искусства всегда производит впечатление необычайной легкости, и, только отвлекшись от очарования, мы умом начинаем постигать, какой путь надо было пройти целым поколениям, какие необходимы были условия, чтобы достигнуть этой непринужденности.

 

В мою задачу не входит раскрытие замечательных, неисчерпаемых и покоряющих художественных ценностей "Слова". Мне надо остановиться на характеристике того периода, когда жил творец "Слова", и показать отношение последнего к событиям, ему современным и предшествовавшим.

 

С первых же строк поэмы мы видим, как широк круг времен и событий, охватываемых ее автором. Он обращается постоянно к прошлому, чтобы ярче оттенить настоящее. Он воспринимает жизнь в ее текучести и внутренней связанности. Он из настоящего умеет выдвинуть уроки будущему. Он знает, кого и за что надо клеймить и кого надо венчать. У него нет равнодушия, нет колебаний, потому что он видит перед собой одну цель, единственную неизменную ценность.

 

Хотя Игорь, Святослав и Ярославна - центральные фигуры поэмы, но высоко над ними стоит идея, насквозь пронизывающая "Слово", это любовь к своей страдающей Русской земле, призыв к объединению для борьбы с врагом.

 

"О! стонати русской земли, помяну вше первую годину и первых князей!"

 

 

Настоящая статья является результатом обработки доклада, прочитанного автором 26 мая 1938 г. на заседании группы истории Отделения общественных наук Академии наук СССР.

 
стр. 10

 

*

 

"Почнем же, братие, повесть сию от старого Владимира до нынешнего Игоря".

 

Почему поэт именно так очерчивает хронологические рамки своей поэмы: от Владимира Мономаха до Игоря Святославича?

 

На этот вопрос отвечает он сам.

 

Боян был певцом времен "старого Ярослава", "храброго Мстислава" и "красного Романа Святославича", т. е. отобразил XI век. Автор "Слова" живет во второй половине XII века. Его волнуют современные ему темы. Он собирается продолжать дело своего предшественника. Это его главная задача. Он ее блестяще выполнил.

 

Но весь склад его творческого процесса таков, что он всегда в настоящем видит итоги прошлого. Современность так тесно у него переплетается с прошлым, что он часто вынужден выходить из рамок намеченной хронологии и забегать в XI в., во времена Ярослава Владимировича. Великий творец исторической поэмы не мог мыслить иначе.

 

Его интересует прежде всего вопрос, как случилось, что несомненная и всегдашняя доблесть русского народа перестала приносить свои плоды, как потомки могли "выскочить из дедней славы", как случилось, что время Владимира Мономаха сменилось другим, на него совсем непохожим. Почему не удалось "того старого Владимира... пригвоздите к горам киевским" навсегда? Как и откуда пошла рознь в Русской земле?

 

У князей ведь осталось храброе войско, их стяги реют как будто попрежнему, но это на самом деле не так: "Сего бо ныне сташа стязи Рюриковы, а друзии Давидовы, но розьно ся им хоботы пашут, копия поют", что в несколько вольном переводе одного из поэтов XIX в. звучит так:

 
"Да, пришли времена! Поделить знамена
Князья Рюрик с Давидом решили.
Был Владимиров стяг, трепетал его враг,
А теперь этот стяг поделили..."
 

Не исчезла сила русского народа, но изменилась политическая физиономия государства и это привело Русь к бедственному состоянию, с которым автор "Слова" примириться не может и не хочет.

 

Скольких ошибок избежали бы наши современные историки, если бы поучились у автора "Слова" и признали бы вместе с ним, что в Киевской Руси было чему распадаться, было о чем жалеть, что времена Ярослава - итог длительной и весьма содержательной предшествующей истории нашей страны - представляют большую ценность, крупное звено в истории способного к государственной и культурной жизни народа.

 

Народ в своих оценках пережитого не ошибается и не может ошибаться. Он, активный участник исторических событий, субъект своей собственной истории, прекрасно и лучше чем многие историки понимает, что было в его прошлом добром и что злом. Народу нельзя никакими писаниями внушить, что татарское иго несло ему прогресс, что Киевский период его истории - ни более ни менее как миф. Он хорошо запомнил ярмо татарских ханов и совсем не случайно глубоко и любовно сохранил память о Киевском периоде своей истории.

 

Народ крепко и навсегда запомнил "собаку" и "злодея" татарского Калина-царя, думающего "думушку недобрую", "как бы разорить стольный Киев-град", куда стремятся лучшие люди земли: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович. Крестьянский сын Илья из далекого Мурома, с берегов Оки, стремится в этот Киев, чтобы стать вместе с князем Владимиром на защиту своей родной земли, идет через непроходимые вятические леса, преодолевая все препятствия, идет именно

 
стр. 11

 

в Киев потому, что это колыбель политического могущества всей страны, всего русского народа, не украинского, не великорусского, не белорусского, а именно всего русского народа. Замечательно, что свою историю, в поэтических образах рассказанную им самим, сохранил народ вдали от Киева, на далеком Севере:

 
"Порой историк вводит в заблужденье,
Но песнь народная звучит в сердцах людей".
 

Звучит, потому что она правдива, искренна, непосредственна.

 

У автора "Слова" нет расхождений с народной оценкой своего прошлого, чего, к сожалению, мы не можем сказать о многих историках давних, недавних и современных. Автор "Слова" вспоминает прошлое, сравнивает его со своей современностью. Он видит в недавнем прошлом сильную страну, способную защищать себя от покушений соседей-врагов, потерявшей свою мощь по причинам, в которых доблестный народ совсем неповинен. Не он растащил по частям свою землю и тем сделал ее беззащитной: растащила ее знать и прежде всего князья. Автор "Слова" вспоминает Олега Святославича. Вот кто активный виновник распада Киевского государства! "Той бо Олег мечем крамолу коваше и стрелы по земле сеяше". От его действий звон слышен по всей Русской земле и прежде всего в центре тогдашней политической жизни страны - в Киеве. "Тогда при Ользе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобица, погибашеть жизнь Даждьбожа внука, в княжих крамолах веци человеком сократишася. Тогда по Русской земли редко ратаеве кикахуть, но часто врани граяхуть, трупиа себе деляче, а галици свою речь говоряхуть, хотять полетети на уедие ...не веселая година встала!... Встала Обида.., вступила девою на землю.., всплескала лебедиными крылы на синем море у Дону плещучи, убуди жирня времена".

 

Причина бедствий, надвинувшихся на Русскую землю, в княжеских усобицах, в том, что каждый князь стал заявлять своему брату-князю: "се мое, а то мое же", - в том, что князья произвели по-своему переоценку ценностей: "Начата князи про малое "се великое" молвити, а сами на себе крамолу ковати. А погании со всех стран прихождаху с победами на землю Русскую". Эту основную мысль автор "Слова" повторяет много раз: "Тоска разлияся по Русской земле, печаль жирна тече средь земли Русской, а князи сами на себя крамолу коваху, а погании сами победами нарищуще на Русскую землю..."

 

Автор "Слова" прекрасно знает, что так было не всегда. Были лучшие времена, когда существовало Киевское государство, когда во главе его стояли князья, объединявшие всю Русь. Поэт называет не всех этих князей, а только последних, так сказать, закончивших героический период нашей древней истории: Ярослава Владимировича Мудрого и Владимира Всеволодовича Мономаха. После них уже не объединялась Русь в единое политическое целое: растерзанной лежала она перед глазами современников и, конечно, перед глазами самого автора "Слова".

 

Не увлекается ли певец "Слова", не преувеличивает ли он значения происшедшего, не приносит ли он в жертву яркости изображения действительный ход нашей истории? Нисколько. Он передает совершенно точно события. Он вполне объективно рисует перед нами картину тогдашней Руси и, насколько позволяет характер его труда, по-своему совершенно правильно передает нам причины, приведшие Русь к состоянию феодальной раздробленности. Переоценка ценностей, новая психология князей - это продукт подлинной истории нашей страны.

 
стр. 12

 

Попробуем заглянуть в другие источники и проследить главнейшие моменты нашей древней истории, и мы убедимся, что в "Слове" правда не принесена в жертву поэзии. Так могли писать только величайшие представители мировой литературы. Так творил и Пушкин.

 

Не хочу злоупотреблять апелляцией к нашим летописям.

 

Остановлюсь на источниках, менее всего вызывающих справедливые подозрения. Я имею в виду археологические материалы и из письменных - договоры с греками, актовый материал и "Правду русскую".

 

Археологический материал говорит нам, что у наших предков задолго до образования Киевского государства важнейшей отраслью производства было земледелие. Это положение, крепко обоснованное археологией и подтверждаемое письменными источниками, определяет характер дальнейшей истории общественных отношений. Самое образование классов при условии решающего значения земледелия могло происходить в связи с освоением земли и расширением земельных владений нарождающейся знати. Начало этого процесса в Верхнем Поволжье может быть отнесено приблизительно к VI-VII вв. нашей эры, в Среднем Поднепровье, надо думать, - раньше.

 

Успешное развитие процесса образования классов на известном этапе делает неизбежным образование государства. Я не могу сейчас следить за этим процессом шаг за шагом. Я хочу только показать, что он начался давно. К началу X в. наличие Киевского государства несомненно. Характеристика Киевского государства, предшествовавшего феодальной раздробленности Руси, в очень яркой форме дана Марксом1 .

 

О договоре с греками 911 г. Шлецер, которого Шахматов называет "великим", высказался так: "Сей трактат, если мы признаем его подлинность, есть одна из величайших достопримечательностей среднего века, есть нечто единственное во всем историческом мире". Если мы даже откажемся от признания столь исключительной важности этого источника, мы все же должны будем признать, что этот договор, датированный 2 сентября 911 г., есть неопровержимое свидетельство соглашения двух государств, Киевского и Византийского, что в этом договоре изображены некоторые черты политического строя Киевской Руси, позволяющие нам твердо признать наличие государства с Киевом во главе. Этот договор заключен Русью после удачного похода на Византию и содержит в себе, по словам Маркса, "позорные для достоинства Восточной Римской империи условия мира". Следующий договор, 945 г., уже не столь выгодный для Руси, говорит о том же. Эти договоры с полной очевидностью убеждают нас в том, что киевский князь - глава единого (не обязательно прочного) государства.

 

Греческие цари имеют дело с великим князем русским, представляю-

 

 

1 "Старинные карты России, будучи раскрыты перед нами, обнаруживают, что эта страна некогда обладала в Европе даже большими размерами, нежели те, которыми она может похвалиться ныне. Ее непрерывное возрастание с IX по XI столетие отмечают с тревогой. Нам указывают на Олега, бросившего против Византии 88000 человек и продиктовавшего, укрепив свой щит в качестве трофея на воротах этой столицы, позорные для достоинства Восточной Римской империи условия мира. Нам указывают также на Игоря, сделавшего Византию своей данницей, и на Святослава, похвалявшегося: "греки доставляют мне золото, драгоценные ткани (rice?), фрукты и вина; Венгрия снабжает скотом и конями, из России я получаю мед, воск, меха и людей", и, наконец, на Владимира, завоевавшего Крым и Ливонию и принудившего греческого императора отдать ему дочь, подобно тому как это сделал Наполеон с германским императором. Последним актом он сочетал теократический деспотизм порфирородных с военным счастьем северного завоевателя и стал одновременно государем своих подданных на земле и их покровителем и заступником на небе".

 

K. Marx, Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century, London, 1899, стр. 75.

 
стр. 13

 

щим всю свою страну. Русский великий князь имеет право посылать в Византию сколько хочет кораблей, но должен снабжать их особыми грамотами, без которых греки имеют право задерживать корабли, прибывающие к ним из Руси, впредь до выяснения, что это за корабли. В таких случаях греческое правительство обращается к князю русскому. Князь разрешает недоразумения, возникающие между двумя государствами, он отвечает за поведение экипажа русских кораблей, плавающих в Византию. Русский князь просит военной помощи у греческих царей и в свою очередь обязуется помогать грекам своими военными силами (и мы знаем, что это были не только слова: русское войско не раз спасало Византийскую империю), он гарантирует неприкосновенность византийских владений в Крыму, он за всех своих людей обещает хранить неприкосновенность условий договора "дондеже солнце сияет и весь мир стоит в нынешние веки и в будущая", т. е. имеет в виду гарантию договора и после своей смерти, что подразумевает беспрерывность государственной власти, независимо от лица, в данный момент ее осуществляющего.

 

Князь действует не один. Он окружен знатью, которая связывает свои интересы с интересами своего вождя-князя. Это все крупные землевладельцы, каждый из которых имеет свой особый "двор", т. е. сумму слуг невоенных и военных, среди которых мы можем видеть людей немаловажных. В этом отношении очень характерны те делегации, которые отправлялись в Грецию русскими князьями.

 

Договор 945 г. заключали Ивор - представитель самого князя Игоря - вместе с "общими слами", среди которых на первом месте стоит представитель игорева сына Святослава и представитель двора княгини Ольги, жены Игоря; далее идут представители дворов двух игоревых племянников и представители дворов русской знати.

 

Очень важно подчеркнуть здесь, что в Византию своих представителей посылают и женщины, очевидно, вдовы. Путешествие княгини Ольги в Царьград обставлено было совершенно так же.

 

В Константинополь Ольга прибыла не одна, а во главе большого посольства. Кроме ее собственной свиты и слуг с ней находились "οι αποχ ισια ιοι των α οντων", т. е. уполномоченные русской правящей знати (20 или 22 человека), и собственная свита этих уполномоченных; были здесь и купцы, не то 43, не то 44 человека. Если эти апокрисиарии, ездившие в Царьград заключать договор по поручению князя Игоря, и вместе с княгиней Ольгой по не менее важным политическим делам, имеют свои собственные свиты, то это говорит о том, что сами они люди важные, но в то же время они являлись представителями еще более знатных людей. Кто же они, эти русские архонты? Несомненно, это устойчиво сложившаяся знать, облеченная властью. Со смертью главы знатной фамилии за отсутствием мужчин ее представляют женщины, но боярское гнездо не рассыпается.

 

У нас имеются все основания утверждать, что эта знать - крупные землевладельцы, владельцы своих замков-дворов в самом обыкновенном для феодального времени значении этого термина. Замки русских князей и княгинь X в. нам хорошо известны. Княжеский или боярский двор-замок - это хозяйство, коллектив слуг невоенных и военных, разных рангов и положений, но зависимых в той или иной мере от своего главы - князя, княгини, боярина или боярыни.

 

"Правда русская" для середины XI в. дает нам полное описание этого княжеского или боярского двора-замка, к этому времени уже вполне законченного в своей организации.

 

Во главе его стоит сам князь либо его уполномоченный-огнищанин.

 

Тут же сборщик княжеских доходов, заведующий конюшнями, при-

 
стр. 14

 

казчики, наблюдающие за барской пашней, за сельским населением, зависимым от князя: рабами, крестьянами и договорниками (рядовичами).

 

"Правда" дает нам ясно понять, что все эти люди, от верхов и до низов, находятся под княжеской юрисдикцией. Тут же мы видим хозяйственные постройки, домашний скот, домашнюю птицу, охотничьих собак и птиц (ястреба и соколы).

 

Перед нами вполне законченная феодальная вотчина, которая существует не со вчерашнего дня. Для того чтобы могла появиться такая организация, нужны века. Это итог длительного процесса развития классовых отношений на базе земледельческого хозяйства. Земледельческие продукты, находимые в раскопках и упоминаемые письменными памятниками, особенно арабскими, тоже говорят о большом времени (речь идет о веках), необходимом для культивирования этих растений.

 

У нас имеются и другие материалы, позволяющие подкрепить это положение.

 

Мне важно сейчас подчеркнуть, что наша страна к X в. успела пройти очень большой путь в своем развитии, что явления политической жизни X в. есть неизбежное следствие этого развития.

 

В стране, где земледелие было решающей отраслью производства, господствующий класс, постепенно складывавшийся вместе с ростом имущественного неравенства, мог быть лишь классом крупных землевладельцев, и таковыми стали князья и народившаяся знать к концу X, половине XI вв. Формой политического господства при этих условиях могла быть только власть этой земельной аристократии.

 

Политический строй Киевского государства есть строй, где господствует эта земельная аристократия со своим вождем-князем во главе. Дальнейший рост экономического и политического могущества этой землевладельческой знати привел к распаду государства, совершенно явные признаки чего мы видим уже во второй половине XI века.

 

Но в X в. эта земельная аристократия окружает своего вождя, киевского князя, в свою очередь на нее опирающегося.

 

Это прекрасно выражено в тех же договорах с греками. Они заключаются от имени князей и бояр, находящихся, однако, под рукою князя киевского. Это не простая словесность, не политическая декорация, а несомненный, самый реальный, конкретный факт, подтверждаемый всем наличием наших источников. Растущее государство достигает своего расцвета на рубеже X-XI веков. Ко двору киевского князя стремятся европейские государи. Киевский князь в XI в. был связан родственными узами путем браков со всеми крупными европейскими королевскими дворами, и не случайно знаменитый проповедник, старший современник Ярослава, митрополит Иларион, в своем "Слове" подчеркнул, вспоминая князей Игоря, Святослава и Владимира, что они "не в плохой стране и не в неведомой земле были владыками, но в Русской, которая ведома и слышима во всех концах земли".

 

Первая половина XI века для Киевского государства, с одной стороны, является периодом наибольшей политической эффективности, и в то же время это момент созревания сил распада, таившихся в недрах этого скороспелого и непрочного по своей внутренней структуре государства.

 

Это по своему стилю варварское государство, сколоченное главным образом при помощи военной силы, не было крепко спаяно внутренней связью. Каждая из частей этого лоскутного государства продолжала жить своей собственной жизнью, и чем дальше, тем скорее вырастали эти силы распада.

 
стр. 15

 

Они время от времени проявлялись в виде выступлений отдельных князей, не желавших довольствоваться ролью подручных киевского князя, но Киев в те времена всегда оставался победителем. Иные условия наступили в XI веке. Новгород, повидимому, раньше других частей Киевского государства перерос организационные возможности Киева. У него появились настолько серьезные собственные задачи - и хозяйственные и политические, - осуществлению которых Киев уже не только не помогал, но своими требованиями денег и людей, несомненно, мешал, что Новгород стал помышлять об автономии.

 

В 1015 г., когда в роли посадника сидел сын киевского князя Владимира - Ярослав, новгородская знать столковалась с ним, очевидно, посулив ему независимое положение новгородского князя, и прекратила платеж положенной дани Киеву. Владимир выступил было в защиту государственных интересов своей державы, но смерть помешала ему довести дело до конца. Ярослав в полном контакте с новгородской знатью выступил против Святополка и после упорной борьбы занял Киев, гарантировав в то же время Новгороду автономию.

 

Опасность Киеву грозила не только с севера.

 

Утвердившись в Киеве, удовлетворив новгородскую знать, Ярослав скоро смог убедиться в том, что в далекой от Киева Тмуторокани назревают аналогичные новгородским события. Другой брат Ярослава, Мстислав, поднял руку на Киев и после успешных военных действий оторвал днепровское левобережье, присоединил его к своим тмутороканским владениям и стал самостоятельным главой своего особого княжества. Только со смертью его в 1036 г. Ярославу удалось вернуть под свою власть это новое политическое образование, успевшее, однако, показать еще один пример возможности другого политического строя, чем тот, который поддерживался властью Киева до сих пор.

 

Если Ярослав все же умирал главой Киевского государства, из состава которого лишь отчасти вышел Новгород, связанный с Киевом не дошедшими до нас грамотами Ярослава, то его дети уже не смогли сдержать распадающееся государство, несмотря на приложенные к этому усилия. Они еще держатся за Киев, но в то же время укрепляются в своих собственных владениях и не дают никому из своей среды сесть на Киевский стол так, как сидели на нем Святослав, Владимир и Ярослав.

 

Три старшие сына Ярослава: Изяслав, Святослав и Всеволод - следят друг за другом и, чтобы не дать никому усилиться, договариваются действовать заодно. В нашей литературе есть попытка объяснить происхождение этого триумвирата не только внутренними русскими политическими условиями, но и влиянием Византии, боявшейся намечавшегося распада Киевского государства (М. Д. Приселков), которое защищало с севера Византию от народов тюркских1 . Как бы то ни было, а триумвират возник, существовал и действовал. И летопись "называет этот союз "трие" (Лаврентьевская летопись 1067 г.). Мы видим трех братьев неоднократно выступающими вместе и во внутренних и во внешних предприятиях. Таким путем братья пытались предотвратить распад государства.

 

Хотя и с большим трудом поддерживаемое единство государства все же было единством и давало соответствующий эффект во внешней

 

 

1 Ильинский предполагает, что этот союз троих называется в "Слове" "Троян".

 

"На седьмом веце Трояни верже Всеслав жребий о девицю себе любу". Девица, которую захотел добыть себе Всеслав Полоцкий, - это Новгород. Седьмой век Троянов - это седьмой год существования триумвирата. Летописные даты этому предположению не противоречат. Всеслав напал на Новгород в 1066 году, а семь лет назад, в 1059 г., триумвират уже проявляет себя в действии.

 
стр. 16

 

и внутренней политике. Полоцкий князь Всеслаз вынужден был отказаться от облюбованной им "девицы" - Новгорода, торки потерпели окончательное поражение, "Правда русская" была пересмотрена и частично составлена заново, и многое другое было достигнуто тремя братьями благодаря их союзу.

 

Однако в триумвирате оказались крупные противоречия: не желая видеть кого-либо из своей среды на Киевском столе "в отца место", т. е. не желая подчиняться Киеву, они в то же время стремятся держать в подчинении всю территорию государства и продолжают рассматривать других князей как себе подручных, другими словами, они не признают за другими князьями тех прав, которых достигли и которыми дорожили сами.

 

Центром, где сосредоточивались враждебные триумвирам силы, стала Тмуторокань.

 

Ростислав, сын Владимира Ярославича, посаженный отцом в Новгороде, не захотел подчиняться князьям-триумвирам и, поддержанный новгородским боярством, уходит с войском в Тмуторокань, где тогда сидел князь Глеб, сын одного из триумвиров, Святослава Ярославича.

 

Ростислав прогнал Глеба и, несмотря на то, что Глеб был поддержан самим Святославом, все-таки остался в Тмуторокани. В качестве тмутороканского князя Ростислав ведет энергичную и независимую от Киева политику, подчиняет себе Корсунь и касогов. Насильственная смерть от руки корсунянина, может быть не без ведома Киева, прекратила его деятельность.

 

В Тмуторокань снова вернулся Глеб Святославич. Отсюда его перевели в Новгород.

 

Братья Олега, знаменитые Олег и Роман, уже после смерти своего отца тоже отказались повиноваться Киеву. Олег отказался ехать в Муромо-Рязанскую землю, а самовольно отправился в Тмуторокань к брату Роману. Кроме Олега и Романа в Тмуторокани оказался в таком же положении и с такими же намерениями князь Борис, сын Вячеслава Ярославича Смоленского.

 

В самом триумвирате произошли крупные перемены. Изяслав был изгнан и блуждал заграницей в тщетных поисках помощи против изгнавших его братьев, в конце концов ему помог вернуться в Киев его родственник, польский король (1077), когда умер другой член триумвират? Святослав (1076); а против уцелевшего Всеволода готовились к выступлению силы в Тмуторокани.

 

Олег и Борис наняли на помощь себе половцев, двинулись против Всеволода и разбили его на реке Сожице (1078). Побежденный Всеволод обратился к только что вернувшемуся с польской помощью в Киев Изяславу. Недавние враги увидели, что им надо не ссориться, а объединиться для защиты и себя и той политической системы, которую они до сих пор представляли. Братья действительно примирились. Изяслав, утешая своего брата Всеволода, приводя в пример свою собственную жизнь, произносит знаменательные слова: "Аще будет нама причастие в Русской земле, то обема; аще лишена будеве, то оба". Утешение это граничит с безнадежностью. Изяслав обещал брату быть с ним заодно и в счастье и в беде.

 

Оба брата собрали войско и двинулись на князей, только что нанесших Всеволоду поражение. Всеволод оказался на этот раз победителем. Изяслав в бою, как и обещал своему брату, сложил свою голову.

 

Эта битва с ее последствиями описана в "Слове".

 

Олег "ступает в злат стремень в граде Тмуторокане. То же звон слыша дивный великий Ярославль сын Всеволод, а Владимир (его сын - Б. Г. )

 
стр. 17

 

по вся утра уши закладаше в Чернигове. Бориса же Вячеславича слава на суд приведе (он был убит. - Б. Г. ) и на каялину зелену паполому постла за обиду Ольгову, храбра и млада князя. С тоя же Каялы Ярополк (сын Изяслава. - Б. Г. ) полелея отца своего между угорскими иноходьцы ко св. Софии к Киеву" (привез труп отца в Киев).

 

Борьба двух систем продолжалась. Число противников старой системы росло. К Олегу и Роману Святославичам присоединились три сына умершего Ростислава и Давид Игоревич. При помощи наемных половцев и черкесов снова ходили они против Всеволода и его сына Владимира Мономаха. Всеслав Полоцкий угрожал с севера. В это тревожное время умер Всеволод (1093).

 

Олег Святославич после греческой ссылки снова был в Тмуторокани и отсюда повел свою дружину и половцев на сына Всеволодова - Владимира Мономаха. Он оказался победителем, и Чернигов перешел к нему.

 

Владимир Мономах Переяславский и Святополк Киевский приглашали Олега совместно выступить против половцев. Олег отказался. Отказался он и явиться на совещание по вопросу о том, как защитить Русскую землю от половцев. Он дал гордый ответ: "Несть мене лепо судити епископу, ли игуменом, ли смердом".

 

Тогда Святополк и Владимир пошли на Олега и выгнали его из Чернигова. Олег ушел в Муромо-Рязанскую землю и здесь стал забирать силой земли "Ростовскую и Суздальскую. Сын Владимира Мономаха Мстислав, сидевший тогда в Новгороде, военной рукой положил конец притязаниям Олега. Он дважды разгромил его войска, после чего Олег стал сговорчивее и явился на княжеский съезд в Любече (1097).

 

Любечский съезд узаконил новый политический строй, но это не значит, что борьба прекратилась, что сторонники старой политической системы, прежде всего сам Владимир Всеволодович Мономах, отказались от своего убеждения в необходимости единения всей Русской земли. После смерти киевского князя Святополка поднялась народная масса в Киеве. Восстание было столь сильным, что растерявшиеся верхи киевского общества обратились к Владимиру Мономаху с призывом явиться в Киев, Мономах правил Киевом 12 лет, и эти 12 лет воскресили старые времена Киевского государства. При помощи суровых мер Владимир поддерживал единство земли. Он вел несколько войн с русскими князьями и вынудил их к подчинению.

 

Этот период особо отмечен в "Слове" как период сравнительного успокоения Русской земли, сравнительной безопасности от половцев и других внешних врагов.

 

Предмономаховское время автор "Слова" справедливо считает началом общенародных бедствий, началом распада Киевской Руси. Мономаховы 12 лет - счастливое, но слишком краткое мгновенье: увы! нельзя было Владимира навеки удержать в Киеве.

 

А после него опять та же тяжелая картина: беспрерывные и бессмысленные феодальные войны снова губят Русскую землю.

 

Святослав Киевский уже не имеет власти над Русской землей. Он может только мечтать о единстве Русской земли. В тоске и без всяких надежд на успех он обращается к тогдашним крупным политическим деятелям раздробленной Руси с призывом. Это его думы вслух. Они очень интересны, очень характерны, но это только думы. Спасти Русскую землю они не могли.

 

Вот могучий, сильнейший из всех русских современных князей - Всеволод III Владимирский. Он мог бы многое сделать, но не делает. Храбрецы Рюрик и Давид Ростиславичи, высоко вознесенный Галицкий

 
стр. 18

 

Ярослав, волынский князь Мстислав Романович, трое Мстиславитей - тоже не из худого гнезда князья. Много умных, храбрых и влиятельных людей. Да что в них? Каждый занят своим собственным делом. Вступитесь же за обиду своего времени, загородите ворота острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоревы!

 

Автор "Слова" хорошо понимает, что этот призыв останется втуне, потому что стяги князей смотрят в разные стороны.

 

Это подлинная и точная картина политического состояния Руси в конце XII века.

 

Весь юг и с Тмутороканью попал под власть половцев, которые здесь образовали свое особое государство Дешт-и-Кипчак. Автор "Слова" помнит, что тут много русских земель, которые перестали быть русскими и стали для Руси землями незнаемыми: Волга, Поморье, Посулы, Сурож, Корсунь и Тмуторокань. На севере разрослась Новгородская боярская республика, на юге обособилась Галицкая земля, в междуречьи Волги и Оки в городе Владимире, ставшем центром Владимиро-Суздальского княжества, наметился очень важный процесс объединения Русской земли, не успевший, однако, дать больших результатов. Очень важно отметить, что городские низы, те самые купцы и ремесленники, которых ростовское боярство называло своими смердами и холопами, в союзе с княжеской властью готовились обновить Русь, собрать ее вместе, но не успели: не хватило сил - ушли они на тяжелую борьбу с татарскими ханами.

 

Не случайно, что еще в 1308 году русские патриоты цитировали "Слово", применяя к себе как раз то самое горькое место, где говорится о разорении Русской земли от княжеских усобиц, о том, что замолкли окрики пахарей и громко заговорили над трупами вороны.

 

Призыв автора "Слова" будил многие поколения русских людей, и чем тяжелее было положение Руси, тем чаще вспоминали русские люди завет своего далекого предка. Только вокруг Москвы собрались силы русского народа: Москва повела стяги русских дружин на Куликово поле, Москва разгромила татарскую орду во всех ее разветвлениях, встала за Русскую землю Москва.

 

Наступило совсем иное время. Автор "Слова" его не мог знать, но он верил в то,, что Русская земля не погибнет, что в русском народе заложены великие силы для дальнейшей жизни.

 

Итак, мы могли убедиться, что автор "Слова" конкретен, точен и правдив, что он с необычайной глубиной умеет проникать в самую суть общественных и политических явлений, отыскивать их корни и совершенно правильно ориентироваться в сложной обстановке своего времени.

 

Не раз наша страна переживала критические моменты, не раз ставился перед нею вопрос: "Что делать?"

 

И всегда в ней среди массы народной находились люди, которые умели правильно на него отвечать.

 

Одним из таких людей, способных ответить на самую острую проблему своей современности был, несомненно, и автор "Слова".

 

Если же свою правду он сумел передать в форме художественной поэмы, где словесные образы доходят до тонкости музыкального выражения, то это уже сверх программы: поэтом он мог и не быть, оставаясь правдивым историком и крупным политическим деятелем. "Безукоризненная поэтическая форма его труда - это уже исключительный дар автора, делающий его песнь неувядаемой.

 

 


Новые статьи на library.by:
ЛИНГВИСТИКА:
Комментируем публикацию: Статьи. АВТОР "СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ" И ЕГО ВРЕМЯ

© Б. ГРЕКОВ () Источник: Историк-марксист, № 4(068), 1938, C. 10-19

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ЛИНГВИСТИКА НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.