ИНТЕРЕСНО ОБО ВСЁМ (последнее)
В КРУГУ СЕМЬИ. СОСЕДИ У КАМИНА
Интересно обо всём. Лучшие публикации последних лет на различные актуальные темы.
Подобно большинству моих ленинградских сверстников, я росла в огромной коммунальной квартире. Говорили, что до революции в ней жил кто-то из царских министров. От былой роскоши сохранились камин с вычурной чугунной решеткой, высоченные двери с зеркалами, букеты лепных цветов на потолках. Сегодня подобные камины в Минске можно купить лишь на сайте www.ikamin.by Кстати, там же продаются и топки с современным дизайном - обязательно зайдите, рекомендую!
Помню, большая семья - мама, папа, бабушка, дедушка и две дочки - жила в бывшей парадной зале, опять же с бесконечными зеркалами в простенках, остатками штофных обоев, превосходным, едва ли не дворцовым паркетом. Какие спектакли разыгрывали мы на этом необозримом пространстве! Какие маскарады!
Пусть не подумает читатель, что я хоть изредка предаюсь тоске по коммунальному житью-бытью. Вот уж нет! Десяток примусов, чадивших на бывшей графской кухне, бесконечные очереди в ванную, чьи немыслимые по нынешним временам размеры отнюдь не убыстряли движения. Какое счастье, что наши дети и внуки избавлены от всего этого. И все же, все же...
Не знаю, что было бы со мной, как сложилась бы вся моя жизнь, если бы в комнатушке, дверь в дверь рядом с нашей (мы обосновались всей семьей в бывшем кабинете), не жила старушка, которую вся квартира почему-то называла тетей Радио. У тети Радио было полное собрание книжек так называемой "Золотой библиотеки". И аромат этих пожелтевших страниц с золотым обрезом стал запахом моего детства
Я никогда не забуду вечеров, когорт проводила, утонув в бездонном кресле, занимавшем весь угол комнаты тети Радио, уставленной цветами, книгами и фарфоровыми безделушками. Я сидела в этом кресле и слушала прелестные старинные сказки, великое множество которых знала наша соседка. У ее ног собирались дети, жившие в квартире. И, наверное, не я одна - все они хранят в памяти эти волшебные вечера.
Другая соседка, тетя Шура, учила нас, девочек, вышивать. И даже сейчас, целую жизнь спустя, стоит мне увидеть моток ниток мулине или канву, натянутую на пяльцах, как тут же возникает в моем сознании образ милой тети Шуры, не устававшей показывать мне, бестолковой, стебельчатый шов или монастырскую гладь: "Старайся, голубушка, а то замуж не возьмут".
А какие пироги пекла третья соседка - Марина Анатольевна! Их призывное благоухание растекалось по всем уголкам, по всем закоулкам, суля непременное угощение, которым Марина Анатольевна обязательно оделяла всех.
Владельцы танцевальной залы неизменно брали меня вместе со своими дочерьми на зимние каникулы: отец семейства, инженер-строитель, работал где- то за городом, и сразу после Нового года семья отправлялась к нему. Почему они приглашали меня, соседскую девчонку? Мало хлопот, что ли, со своими было? Почему муж Марины Анатольевны приносил моей бабушке дрова и уголь из общего сарая? Почему, когда умер дед, вся квартира, не сговариваясь, взяла надо мной опеку? Как меня провожали в школу! Какой праздник устроили по случаю приема в пионеры!
Вполне допускаю, что взрослые не всегда ладили между собой. Шутка ли - семь хозяек на одной кухне! Но я не помню ничего такого, что отравило бы в моем сознании суть этого понятия - соседи.
В жизни нынешних горожан оно претерпело немалые изменения. Можно годами жить в одном доме, в одном подъезде, на одной площадке и, в сущности, вовсе не знать друг друга, в лучшем случае обмениваясь поклонами, а в худшем - не делая и этого. Нет-нет, это прекрасно, что мы отделены друг от друга достаточно надежными перегородками, что наши кастрюли не теснят соседские на общей плите. Но не слишком ли много потеряли наши дети от этих приобретений? И можно ли избежать потерь?
Я размышляла об этом совсем недавно, когда три молодые пары из трех квартир на нашем этаже затеяли вместе встречать Новый год. Они танцевали в коридоре, бегали из квартиры р квартиру с шампанским, вовлекая во все это коловращение "стариков", и таким неподдельным светом добрососедства озарилась вся ночь, что, думаю, им захочется повторить ее.
ЧTO говорить, верховный час соседства наступает не в праздники, а в пору испытаний. Немолодая уже свердловчанка Н. Глухова вспоминает: в деревне, где она росла, умерла от родов женщина, и остался ее муж, инвалид войны, с четырьмя детьми, старшему из которых было чуть поменьше десяти лет. И как же помогали все соседи выжить этой семье, этим детям, хотя своих забот у каждого был полон рот. "Моя мать,- пишет Н. Глухова, - каждую субботу топила баню и мыла всех детей: нас шестерых и тех, соседских, сирот, а после бани стирала и чинила всю одежду. Другая соседка, у которой тоже своих было четверо, каждую неделю белила им печь и мыла избу. Третья пекла хлеб. А весной все соседи помогали сажать огород. И так вытаскивали эту семью всем миром лет десять, и все мы, дети, а теперь уже взрослые, стали как братья и сестры".
Восьмидесятисемилетняя Александра Ивановна Воронцова - практически неподвижный и очень одинокий человек. Соседи носят ей продукты, сдают вещи в прачечную. А когда пришлось добиваться, чтобы Александра Ивановна сдала свою комнату в одном районе города Горького и получила в другом - там, где фактически живет, где ее знают и любят, каких только усилий не приложили, чтобы дело сделалось. И больше всех хлопотала молодая женщина, у которой тяжело болен маленький ребенок, болен так, что быть при нем надо неотступно, что уж само по себе давало этой женщине право новую ношу на себя не взваливать. Но в том-то и дело, что близость, пусть даже территориальная, при которой чужая беда и радость видны, как под увеличительным стеклом, человека совестливого обязывает.
ЕСТЬ, однако, у этой близости и оборотная сторона.
Сколько горьких, тягостных драм, сюжет которых сводится к тому, как могут люди годами безнаказанно изводить друг друга, выплескивает редакционная почта! Я вот написала: друг друга - и вдруг с какой-то особой выпуклостью проявился первозданный смысл этих слов: друг друга.
Ну, хорошо - не могут в самом деле люди быть друзьями лишь на том основании, что судьба свела их на одной лестничной клетке или разделила перекрытием, которое служит одной семье полом, а другой - потолком. И все- таки именно это перекрытие образует некую связь, некую зависимость, исключающую, скажем, нравы единственных поселенцев необитаемого острова.
Москвичи Татьяна Кирилловна и Сергей Михайлович Губановы живут в однокомнатной квартире. Не знаю, за что невзлюбил инвалида Отечественной войны, награжденного орденом Красной Звезды, Сергея Михайловича и его супругу обитатель квартиры, расположенной прямо над ними. Допускаю, что не беспричинно, хотя Губановы даже приблизительно не догадываются о причинах. Однако ни одна из них не может служить оправданием странному способу, которым стариков попросту сживают со свету: даже по ночам потолок их квартиры сотрясается от ударов... мячом.
Кате только не увещевали верхнего жильца? Товарищеский суд, милиция... А он лишь усмехается: у вас что, есть доказательства? Доказательств, конечно, нет, а следовательно, безнаказанная наглость торжествует. Стариков донимают телефонными звонками, осыпают анонимной бранью.
Что же молено противопоставить "тихому" квартирному хулигану, если его поступки, с одной стороны, не входят в противоречие с Уголовным кодексом а с другой - делают существование человека за стеной невыносимым? Только общественное мнение. А чтобы оно сложилось и оказывало воздействие на умы и нравы, нужно соблюсти хотя бы одно минимальное условие: люди должны знать друг друга, о чем-то говорить, вырабатывать какие-то позиции.
Не знаю, как другие, я люблю субботники, когда все вместе убирают сор, накопившийся за зиму, подрезают кустарники, сажают цветы. Остается только пожалеть, что эти естественные праздники единения (потому что ничто не соединяет людей так, как общая работа) становятся доступными лишь для пенсионеров: в дни дворовых субботников работающие должны быть на работе.
Не дело даже не в этой частности. Дело в том, чтобы неустанно искать и находить все новые и новые формы общения. Наверное, тут могут быть и своего рода клубы, где люди собираются по интересам или по возрастному признаку, и студии, и мастерские, и спортивные площадки. И все это особенно важно для наших детей. Уж очень велика нужда в том, чтобы они, благополучно растущие в отдельных квартирах, постигали тем не менее простые правила добрососедства, без которого немыслима жизнь ни отдельного человека, ни человечества.
Помню, большая семья - мама, папа, бабушка, дедушка и две дочки - жила в бывшей парадной зале, опять же с бесконечными зеркалами в простенках, остатками штофных обоев, превосходным, едва ли не дворцовым паркетом. Какие спектакли разыгрывали мы на этом необозримом пространстве! Какие маскарады!
Пусть не подумает читатель, что я хоть изредка предаюсь тоске по коммунальному житью-бытью. Вот уж нет! Десяток примусов, чадивших на бывшей графской кухне, бесконечные очереди в ванную, чьи немыслимые по нынешним временам размеры отнюдь не убыстряли движения. Какое счастье, что наши дети и внуки избавлены от всего этого. И все же, все же...
Не знаю, что было бы со мной, как сложилась бы вся моя жизнь, если бы в комнатушке, дверь в дверь рядом с нашей (мы обосновались всей семьей в бывшем кабинете), не жила старушка, которую вся квартира почему-то называла тетей Радио. У тети Радио было полное собрание книжек так называемой "Золотой библиотеки". И аромат этих пожелтевших страниц с золотым обрезом стал запахом моего детства
Я никогда не забуду вечеров, когорт проводила, утонув в бездонном кресле, занимавшем весь угол комнаты тети Радио, уставленной цветами, книгами и фарфоровыми безделушками. Я сидела в этом кресле и слушала прелестные старинные сказки, великое множество которых знала наша соседка. У ее ног собирались дети, жившие в квартире. И, наверное, не я одна - все они хранят в памяти эти волшебные вечера.
Другая соседка, тетя Шура, учила нас, девочек, вышивать. И даже сейчас, целую жизнь спустя, стоит мне увидеть моток ниток мулине или канву, натянутую на пяльцах, как тут же возникает в моем сознании образ милой тети Шуры, не устававшей показывать мне, бестолковой, стебельчатый шов или монастырскую гладь: "Старайся, голубушка, а то замуж не возьмут".
А какие пироги пекла третья соседка - Марина Анатольевна! Их призывное благоухание растекалось по всем уголкам, по всем закоулкам, суля непременное угощение, которым Марина Анатольевна обязательно оделяла всех.
Владельцы танцевальной залы неизменно брали меня вместе со своими дочерьми на зимние каникулы: отец семейства, инженер-строитель, работал где- то за городом, и сразу после Нового года семья отправлялась к нему. Почему они приглашали меня, соседскую девчонку? Мало хлопот, что ли, со своими было? Почему муж Марины Анатольевны приносил моей бабушке дрова и уголь из общего сарая? Почему, когда умер дед, вся квартира, не сговариваясь, взяла надо мной опеку? Как меня провожали в школу! Какой праздник устроили по случаю приема в пионеры!
Вполне допускаю, что взрослые не всегда ладили между собой. Шутка ли - семь хозяек на одной кухне! Но я не помню ничего такого, что отравило бы в моем сознании суть этого понятия - соседи.
В жизни нынешних горожан оно претерпело немалые изменения. Можно годами жить в одном доме, в одном подъезде, на одной площадке и, в сущности, вовсе не знать друг друга, в лучшем случае обмениваясь поклонами, а в худшем - не делая и этого. Нет-нет, это прекрасно, что мы отделены друг от друга достаточно надежными перегородками, что наши кастрюли не теснят соседские на общей плите. Но не слишком ли много потеряли наши дети от этих приобретений? И можно ли избежать потерь?
Я размышляла об этом совсем недавно, когда три молодые пары из трех квартир на нашем этаже затеяли вместе встречать Новый год. Они танцевали в коридоре, бегали из квартиры р квартиру с шампанским, вовлекая во все это коловращение "стариков", и таким неподдельным светом добрососедства озарилась вся ночь, что, думаю, им захочется повторить ее.
ЧTO говорить, верховный час соседства наступает не в праздники, а в пору испытаний. Немолодая уже свердловчанка Н. Глухова вспоминает: в деревне, где она росла, умерла от родов женщина, и остался ее муж, инвалид войны, с четырьмя детьми, старшему из которых было чуть поменьше десяти лет. И как же помогали все соседи выжить этой семье, этим детям, хотя своих забот у каждого был полон рот. "Моя мать,- пишет Н. Глухова, - каждую субботу топила баню и мыла всех детей: нас шестерых и тех, соседских, сирот, а после бани стирала и чинила всю одежду. Другая соседка, у которой тоже своих было четверо, каждую неделю белила им печь и мыла избу. Третья пекла хлеб. А весной все соседи помогали сажать огород. И так вытаскивали эту семью всем миром лет десять, и все мы, дети, а теперь уже взрослые, стали как братья и сестры".
Восьмидесятисемилетняя Александра Ивановна Воронцова - практически неподвижный и очень одинокий человек. Соседи носят ей продукты, сдают вещи в прачечную. А когда пришлось добиваться, чтобы Александра Ивановна сдала свою комнату в одном районе города Горького и получила в другом - там, где фактически живет, где ее знают и любят, каких только усилий не приложили, чтобы дело сделалось. И больше всех хлопотала молодая женщина, у которой тяжело болен маленький ребенок, болен так, что быть при нем надо неотступно, что уж само по себе давало этой женщине право новую ношу на себя не взваливать. Но в том-то и дело, что близость, пусть даже территориальная, при которой чужая беда и радость видны, как под увеличительным стеклом, человека совестливого обязывает.
ЕСТЬ, однако, у этой близости и оборотная сторона.
Сколько горьких, тягостных драм, сюжет которых сводится к тому, как могут люди годами безнаказанно изводить друг друга, выплескивает редакционная почта! Я вот написала: друг друга - и вдруг с какой-то особой выпуклостью проявился первозданный смысл этих слов: друг друга.
Ну, хорошо - не могут в самом деле люди быть друзьями лишь на том основании, что судьба свела их на одной лестничной клетке или разделила перекрытием, которое служит одной семье полом, а другой - потолком. И все- таки именно это перекрытие образует некую связь, некую зависимость, исключающую, скажем, нравы единственных поселенцев необитаемого острова.
Москвичи Татьяна Кирилловна и Сергей Михайлович Губановы живут в однокомнатной квартире. Не знаю, за что невзлюбил инвалида Отечественной войны, награжденного орденом Красной Звезды, Сергея Михайловича и его супругу обитатель квартиры, расположенной прямо над ними. Допускаю, что не беспричинно, хотя Губановы даже приблизительно не догадываются о причинах. Однако ни одна из них не может служить оправданием странному способу, которым стариков попросту сживают со свету: даже по ночам потолок их квартиры сотрясается от ударов... мячом.
Кате только не увещевали верхнего жильца? Товарищеский суд, милиция... А он лишь усмехается: у вас что, есть доказательства? Доказательств, конечно, нет, а следовательно, безнаказанная наглость торжествует. Стариков донимают телефонными звонками, осыпают анонимной бранью.
Что же молено противопоставить "тихому" квартирному хулигану, если его поступки, с одной стороны, не входят в противоречие с Уголовным кодексом а с другой - делают существование человека за стеной невыносимым? Только общественное мнение. А чтобы оно сложилось и оказывало воздействие на умы и нравы, нужно соблюсти хотя бы одно минимальное условие: люди должны знать друг друга, о чем-то говорить, вырабатывать какие-то позиции.
Не знаю, как другие, я люблю субботники, когда все вместе убирают сор, накопившийся за зиму, подрезают кустарники, сажают цветы. Остается только пожалеть, что эти естественные праздники единения (потому что ничто не соединяет людей так, как общая работа) становятся доступными лишь для пенсионеров: в дни дворовых субботников работающие должны быть на работе.
Не дело даже не в этой частности. Дело в том, чтобы неустанно искать и находить все новые и новые формы общения. Наверное, тут могут быть и своего рода клубы, где люди собираются по интересам или по возрастному признаку, и студии, и мастерские, и спортивные площадки. И все это особенно важно для наших детей. Уж очень велика нужда в том, чтобы они, благополучно растущие в отдельных квартирах, постигали тем не менее простые правила добрососедства, без которого немыслима жизнь ни отдельного человека, ни человечества.
Опубликовано 05 октября 2012 года
Новые статьи на library.by:
ИНТЕРЕСНО ОБО ВСЁМ:
Комментируем публикацию: В КРУГУ СЕМЬИ. СОСЕДИ У КАМИНА
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1349445630 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций