Вы здесь:
ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ
ОППОЗИЦИЯ ГИТЛЕРУ И НЕМЕЦКОЕ ОБЩЕСТВО В 1933-1945 ГГ.
Перепечатка из работы (сборника) о внутригерманском Сопротивлении (см.: Klaus-Jurgen Der deutsche Widerstand 1933—1945, Padeborn etc., 1986, S. 22—39).
Опубликовано: Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований; Пер. с нем. – М.: «Весь мир», 1997. С.263–276.
1. ИЗМЕНЕНИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
История немецкого движения Сопротивления Гитлеру представляет собой попытку с помощью явно недостаточных средств и при крайне неблагоприятных обстоятельствах положить конец сумасшествию нацистского режима, в Германию от полной внутренней и внешней катастрофы. Ретроспективно мы знаем, что эти усилия не имели почти никаких шансов на успех. Конечно, свою роль в провале покушений на Гитлера сыграла и масса случайностей [1]. Конечно, ликвидация диктатора изменила бы ход событий. Но в более глубоком смысле Сопротивление все же нельзя оценивать, исходя только из этого. Были основательные причины того, почему не удались неоднократные посягательства на жизнь фюрера. Однако сомнительно, чтобы даже в случае их успеха оппозиция получила бы возможность реализовать свои планы и что при этом не возникла ситуация гражданской войны, которая завершилась бы таким же политическим и военным крахом, который, принимая во внимание цели заговорщиков, не мог бы по сути чем-то отличаться от той ситуации, которая возникла после самоубийства диктатора. Но прежде всего для попытки переворота 20 июля 1944 г. было характерно то, что она была совершена из осознания сложившейся критической ситуации, в которой — безотносительно к вопросу об успехе или неуспехе — речь шла о том, чтобы дать сигнал к борьбе против дальнейшего существования нацистского деспотического режима.
Нравственная сущность всех сфер борьбы, которая велась в рамках Сопротивления, останется незамеченной, если рассматривать эту борьбу под углом зрения только ее перспектив на успех и, руководствуясь таким подходом, выводить косвенные критерии для установления разницы между «настоящими» оппозиционными действиями и простым возмущением. Для тех мужчин и женщин, которые при самых разных обстоятельствах и частных расхождениях в политических целевых установках противопоставили себя господству национал-социалистического насилия и террора, необходима была в первую очередь духовная стойкость, чтобы не мириться, подобно массе их сограждан, с тем психологическим и физическим насилием, которому они подвергались. Желание сохранить свое общественное и политическое лицо в условиях насаждения унифицированной доктрины явилось безусловно необходимым исходным пунктом в принятии человеком решения о вступлении на путь Сопротивления режиму. Сюда прибавлялись социальные установки людей, их политические интересы, религиозные убеждения и идеологические предпочтения. Вопрос о том, удастся ли на самом деле осуществить политический переворот и какие шансы на успех при этом могли бы быть, отходил, напротив, на задний план.
Вследствие этого сопротивление в «третьем рейхе» нельзя оценивать только в критериях реалистической политики, достаточно взвешенной по своим целям и средствам. В столь же малой степени можно изображать внешние неудачи (с.263) во многих акциях, отличавшихся бросающейся в глаза безнадежностью, как общую несерьезность Сопротивления. И то и другое свидетельствует о том, что его ядром было морально-политическое начало: это был внутренний бунт против системы господства, разрушавшей личность превращением ее в бездушный механизм исполнения политических замыслов и логически приводившей ее к окончательной потере человечности [2]. В основе решения о Сопротивлении лежало убеждение в том, что необходимо бороться за радикальную альтернативу существовавшему режиму, какой бы она ни оказалась. Не напрасно Гельмут фон Мольтке объяснял, что речь идет прежде всего о том, «чтобы восстановить свой образ как человека в сердцах своих сограждан» [3].
Из этих соображений следует, насколько сомнительна была бы попытка приписать больший вес Сопротивлению, исходившему от представителей «командных высот», на том основании, что в существовавших тогда условиях якобы только этот путь давал известные шансы на успех, и в то же время рассматривать попытки левых политических кругов разжечь массовое Сопротивление как безответственные. Тот факт, что буржуазно-консервативные круги в своем Сопротивлении еще в 1942 г. поняли недостаточность собственного влияния в широких слоях народа и лишь позже путем организации надпартийного народного движения вознамерились исправить это положение [4], делает очевидной искусственность такого разобщения усилий, при котором острие оказывалось нацеленным против далеко не блестящих успехов коммунистического Сопротивления и снижалась роль сохранения нелегальной кадровой организации как основы для широкого оппозиционного движения в народе.
Столь же неуместно оценивать легитимность Сопротивления политически разнородных группировок по тому, насколько их долгосрочные политические цели отклонялись от норм демократического конституционного строя, чьи парламентские варианты по всей континентальной Европе еще в 30-40-е годы были признаны отжившими свой срок политическими формами. Рассматривая Сопротивление, нельзя загонять себя в слишком жесткие рамки морализирующего теоретизирования, хотя истинная его тематика связана с принципами гуманности как альтернативы эскалации идеологической пропаганды и системного террора. В просматриваемых в Сопротивлении Гитлеру тенденциях, во многом противоречивых в общественно-политическом и духовном планах, отражены возможные или исторически еще не востребованные альтернативы развития Германии. Без более серьезного знания оппозиционных устремлений, которые в немалой степени были обусловлены и нацистской системой, невозможно составить верное представление о внутренней структуре «третьего рейха» [5].
2. СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕЗ НАРОДА
Одним из основополагающих фактов немецкого Сопротивления — в отличие от Сопротивления в оккупированных Германией странах — было то, что оно вынужденно противопоставляло себя общенациональной позиции населения, да еще в условиях второй мировой войны. Поэтому оно всегда рассматривалось предвзято, как государственная измена или предательство родины [6]. И поначалу буржуазно-консервативные группы Сопротивления робели активно включаться в него, страшась последствий. Безусловно, оппозиция могла по праву заявлять в отличие от НСДАП о том, что она выражает истинные интересы немецкого народа. Среднему гражданину, который приспособился к режиму и лояльно служил ему, несмотря на его отвращение к таким отдельным моментам, как засилье партийных бонз и террористические методы Гиммлера и гестапо, было трудно понять и признать это обстоятельство. С помощью тщательно инструментализированного
(c.264) культа личности Гитлера и подчинения ему или упразднения всех учреждений — поста президента, армии, правительственного аппарата — персона фюрера была сделана единственным символом национального самовыражения [7]. Не существовало никаких побочных источников легитимности, как это было, например, с монархией в Италии или с правительствами в изгнании в других странах, которые могли быть призваны и заявить о своем праве действовать от имени нации. Тот, кто отказывал в лояльности Гитлеру (а это ни в коем случае не означало, что он не мог подвергать самой резкой критике действительность существовавшего режима, направляя ее не против Гитлера, а только против его сатрапов), невольно ставил себя вне нации.
Именно участникам буржуазно-консервативного Сопротивления потребовался длительный процесс обучения, чтобы уяснить такое положение вещей. Несомненно, что упорно сохранявшееся у Карла Гёрделера убеждение в возможности путем совместного выступления генералов склонить Гитлера к изменению его военной политики определялось также и соображениями, связанными с тем, чтобы не дать повода к возникновению новой легенды об ударе кинжалом в спину. В то же время тут действовали и глубокие моральные сомнения в целесообразности ориентации на политическое убийство, которые у Гёрделера коренились в прусско-протестантских традициях [8]. Но при этом в течение долгого времени сохранялась иллюзия, будто в развале государственно-правового порядка повинны прежде всего бессовестные гитлеровские сатрапы вроде Гиммлера, Геббельса и Геринга. Однако принципиальный отказ Гельмута фон Мольтке от покушения был вызван убеждением в том, что национал-социалистическая система не более чем конечный продукт ошибочного европейского развития от эпохи Реформации и что она должна «выгореть» сама по себе, дабы обеспечить долгожданное секуляристское возрождение [9]. Эскалация же преступлений и разрушения в последней фазе войны сделали неизбежными какие-то прямые действия. После ареста фон Мольтке и с осознанием того, что свержение режима предполагает убийство диктатора, большая часть членов кружка Крейзау безоговорочно отдала себя в распоряжение группы Штауффенберга, планировавшей переворот; и даже сам Мольтке с 1942 г. действовал в интересах устранения кабинета Гитлера. Но только смерть диктатора, как показали события непосредственно перед крахом «третьего рейха», развеяла интегрирующую силу гитлеровского мифа, которая сразу после 20 июля обрела было новый заряд, но в последний год войны начала слабеть [10].
Немецкое Сопротивление при всем разнообразии форм борьбы и социального состава его участников оставалось Сопротивлением без народа. Это было следствием тех условий конспирации, в которых единственно и могла осуществляться оппозиционная деятельность. КПГ и в ограниченной степени СДПГ приобрели весьма печальный опыт, когда еще в первые годы нацистского режима пытались организовать отдельные массовые манифестации. Полицейскому аппарату удалось тогда нанести ощутимый ущерб нелегальному кадровому аппарату КПГ. Политически опытные социал-демократы типа Эмиля Хенка заблаговременно дистанцировались от полуконспиративной организационной деятельности СДПГ, о которой, как мы сегодня знаем, гестапо было, в общем, хорошо проинформировано. Последнее имело обыкновение прибегать к решительным мерам против социал-демократов, когда те пытались установить контакты с КПГ или наладить связи между своими региональными организациями [11].
Помимо таких группировок, как КПГ, которые в какой-то мере были подготовлены к конспиративной работе, Сопротивление неизбежно развертывалось и на уровне личных контактов в узких кругах друзей-единомышленников. Среди левых, которые понимали значение конспирации, во многих случаях организация (с.265) Сопротивления также зависела от инициативы одиночек. Это имело своим следствием то, что возможности набора людей для конспиративной работы ограничивались теми группами, которые еще до 1933 г. объединяли людей как в политическом, так и в общественном или иногда даже в профессиональном отношении. В последних двух случаях это было характерно для кружков буржуазного Сопротивления. Между прочим, КПГ неоднократно пыталась установить контакты с социал-демократами или также с оппозиционно настроенным духовенством, но это удавалось лишь в виде исключения. КПГ была вынуждена восстанавливать постоянно испытывавшую жестокие удары гестапо свою конспиративную сеть только за счет узкого круга бывших членов партии. Знаменательно, что она почти постоянно пыталась возместить свои тяжелые потери; ведь даже простое поддержание конспиративной сети стоило значительных жертв. Ее сохранность оказывалась более важной по сравнению с нелегальной пропагандой, которая если даже и не достигала цели, то постоянно приковывала к себе внимание гестапо. Но партии ни разу не удалось привлечь к себе какие-либо группы некоммунистических рабочих, особенно среди молодого поколения, за исключением, конечно, тех его представителей, которые выросли в традиционно прокоммунистической среде [12].
Так же обстояло дело и в конспиративных группах социал-демократов, таких, как «Красная ударная команда», «Новое начинание», «Немецкий народный фронт» или «Международный социалистический боевой союз», тем более что все они были серьезно измотаны и потрепаны еще в середине 30-х годов [13]. Что же касается буржуазно-консервативных групп Сопротивления, то они в принципе испытали те же трудности. Однако их положение было более благоприятным в том смысле, что полицейские акции против них проводились более осторожно, причем не столько потому, что это могло нанести урон престижу режима, сколько — и в гораздо большей мере — на том основании, что не считалось, будто представители высших слоев германского общества способны оказать серьезное сопротивление. То обстоятельство, что с конца 1941 г. везде, в том числе и среди функционеров НСДАП, начало проявляться недовольство политической обстановкой и поведением нацистской верхушки, служило в известной мере прикрытием конспиративной деятельности Карла Гёрделера и других представителей буржуазных оппозиционных групп [14].
В качестве предполагаемого канцлера Гёрделер некоторое время льстил себя надеждой, что большинство немецкого населения после раскрытия нацистских преступлений встанет на сторону нового, совершившего переворот правительства. В отличие от него Хассель и Попиц были настроены более скептически, и крейзаусцы вынуждены были признать, что им нечего рассчитывать на симпатии широких масс трудящихся. Это оправдывало отказ заговорщиков от создания предпосылок для формирования массовой организации еще до переворота. В то же время они пытались, принимая во внимание ожидавшуюся активизацию коммунистов, найти поддержку частично у профсоюзов, частично у некогда социал-демократически настроенной части рабочего класса. Все свидетельствовало о том, что часть населения, нашпигованного пропагандой о необходимости выстоять в борьбе, может выступить против правительства переходного периода. Тем не менее, решение пойти на переворот, даже если это и не принесет стабилизации военного положения страны, было правильным. Проблема же относительной политической изоляции заговорщиков продолжала оставаться нерешенной. (с.266)
3. ОСНОВНЫЕ ГРУППЫ И ПРИМЕРЫ ДЕЙСТВИЙ
Буржуазное Сопротивление оказывалось сильнее и крепче в тех случаях, когда оно базировалось на тех сохранившихся элементах общества, которые не были затронуты нацификацией. Это же касалось и тех солидарных между собой групп в офицерском корпусе, которых все еще отличали прусские традиции и которые не поддались влиянию военно-технической модернизации, значительно укрепившей возникшие в 1933 г. связи между военным и нацистским руководством [15]. Эти социальные предпосылки для участия в Сопротивлении обусловили известную общественно-политическую обособленность возникавших кружков и групп Сопротивления, хотя некоторые из их участников, в частности Гельмут фон Мольтке, упорно стремились ее преодолеть и привлечь к себе в особенности представителей рабочего класса — сначала Мирендорфа и Хаубаха, а потом и Юлиуса Лебера для работы в Крейзау [16].
Движение Сопротивления 20 июля обнаружило весьма своеобразную социальную структуру. С одной стороны, в нем участвовали (это относилось к кружку Крейзау прежде всего и в меньшей степени к Сопротивлению в армии) такие личности, которые приобрели свой политический опыт в конце 20-х годов и были затем в определенном смысле аутсайдерами, вышедшими, как правило, из молодежного движения и находившимися под его влиянием. Они в большинстве своем питались неоконсервативными или неоромантическими идеями и лишь в исключительных случаях (как, например, Хаубах и Мирендорф) имели опыт в практической политике [17]. Другие, как Фриц-Дитлоф фон дер Шуленбург, Клаус Шенк фон Штауффенберг или Хеннинг фон Тресков, сделали свою профессиональную карьеру при нацистах. Этой группе противостоял значительно более пожилой круг знати, в котором наряду с Беком и фон Вицлебеном, а также другими заслуженными военными превалировали высокопоставленные чиновники и дипломаты, которые поначалу в ряде случаев занимали важные позиции в структурах режима и сознательно их сохраняли.
Профессиональных политиков в узком смысле, и в особенности парламентариев, в этих кругах почти не было. И это было не случайно. После явного крушения парламентарной системы Веймара ее представители оказались в известном смысле политически нейтрализованными. Они, подобно Конраду Аденауэру или Теодору Хойссу, держались в стороне от режима, но не видели повода для включения в действенную оппозицию. Возврат к условиям Веймара не мог быть целью, и в этом сходились почти все направления в движении Сопротивления. Этим объясняется, почему социал-демократы были представлены в конспиративных кругах Сопротивления гораздо слабее, чем коммунисты и социал-демократическая левая оппозиция, особенно после разгрома оппозиционных групп, настроенных на переворот. Наряду с тем, что социал-демократическому менталитету конспирация была чужда, сидевшее за рубежом руководство СДПГ не сумело выработать никаких целевых установок, выходивших за рамки оборонческих настроений последних лет Веймарской республики [18]. Хотя заграничный аппарат социал-демократов и употреблял революционные фразы, как это было в Пражском манифесте в январе 1934 г., однако ожидавшаяся социалистическая революция осталась за горизонтом ввиду реставрации парламентской системы. Несостоятельными оказались и намерения создать единый фронт с нелегальной КПГ, чему причиной были традиционные взаимные предвзятости, тактические особенности действий КПГ и печальный опыт, говоривший о том, что контакты с нелегальными коммунистическими кадрами ставят под угрозу собственную практику Сопротивления. КПГ еще в 1935 г. освободилась от старых лозунгов о социал-фашизме, но поначалу полагала, что ей удастся сохранить и дальше свое требование о создании «единого фронта снизу» [19]. (с.267)
Социал-демократы в кружке Крейзау, даже с учетом их активной партийной деятельности до 1933 г., были по уровню интеллекта и политическим взглядам скорее аутсайдерами; это же было характерно и для Юлиуса Лебера, несмотря на его многолетнюю партийную работу в Лебеке и его опыт как члена рейхстага [20]. Вильгельм Лейшнер и близкие ему по духу товарищи в группе Гёрделера мыслили преимущественно профсоюзными категориями. Их встреча в созданном в апреле 1933 г. «Руководящем круге немецких профсоюзов» явилась определенным отходом от веймарского парламентаризма [21]. Лейшнер также испытал трудности, когда в качестве потенциального должностного лица в предполагаемом правительстве после переворота вынужден был обращаться за помощью к старым функционерам, о которых он был довольно низкого мнения, поскольку, по его словам, они в большей степени потеряли связи с рабочим классом [22].
Планы кружка Гёрделера в основном распространялись на фазу, когда власть должна была получить форму президентской демократии, однако в этом плане существовали очевидные противоречия между резкими авторитарно-консервативными взглядами Ульриха фон Хасселя и Иоханнеса Попица, во многом окрашенными немецким национализмом, и подчеркнуто либеральными представлениями Гёрделера и четко выраженными профессиональными концепциями христианских демократов и представителей свободных профсоюзов. Группа заговорщиков, тесно сплотившаяся с 1943 г. вокруг Штауффенберга и имевшая в своих рядах таких деятелей, как Фриц-Дитлоф фон дер Шуленбург и Адам фон Тротт цу Зольц из Крейзау, также находилась между двумя фронтами и пыталась между ними посредничать. Этот узкий круг лиц, руководивших покушением 20 июля, к которым примкнул также и Юлиус Лебер, отличался — как и сам Штауффенберг, и часть участников военной оппозиции — неоконсервативными взглядами с сильным социальным акцентом, что позволяет объяснить отход этих людей от идей Гёрделера, который тем не менее не отразился непосредственно на конкретной подготовке к перевороту [23].
Подытоживая, можно сказать, что в национал-консервативных кругах Сопротивления преимущественно были такие личности, которые отчасти благодаря своему происхождению и среде, отчасти за счет своей профессиональной принадлежности, отчасти из-за связей с конфессиональными группами сумели сохранить свою внутреннюю независимость и солидарную сущность перед лицом прогрессирующей нацистской идеологизации. Это происходило, как правило, в результате отступления на такие политические позиции, которые шли наперекор веймарскому республиканизму. Этому же способствовала и духовная изоляция Сопротивления, объясняющая, почему в эмигрантских кругах, равно как и в нелегальных организациях в концентрационных лагерях, западноевропейские политические традиции оказывали на людей большее влияние, чем на заговорщиков 20 июля, несмотря на большую широту взглядов некоторых их представителей [24]. Это позволяет понять и политическую прагматику консервативно-буржуазного Сопротивления, которое при всех своих различиях объединялось мыслью о том, чтобы построить мост между Востоком и Западом, социализмом и капитализмом, что впоследствии вылилось в «германский особый путь» [25].
4. СОПРОТИВЛЕНИЕ КАК АКТ САМОУТВЕРЖДЕНИЯ
Движение Сопротивления 20 июля развернулось поначалу в, казалось бы, политически нейтрализованном пространстве, и потому мысль о каких-то спорах из-за политической ориентации не играла почти никакой роли, а вся концепция такого движения основывалась на возможности совершения «революции (с.268) сверху». Только с появлением Национального комитета «Свободная Германия» [26] все поняли, что с коммунистическим движением стоит серьезно считаться, и тогда таким людям, как Мольтке, Шуленбург и Штауффенберг, пришлось откликнуться на их вызов. Поэтому возникновение расхождений в политической ориентации в рамках буржуазно-консервативного Сопротивления было не признаком его слабости, а признанием политической реальности, тогда как усилия по развертыванию широкого народного движения, которое должно было политически укрепить правительство переходного периода, явились следствием этого; единственное, что удалось тогда сделать, принимая во внимание начавшуюся нехватку времени, — это добиться понимания необходимости корректировки программы (аналогичным было положение с внешнеполитическими вопросами). Сомнения некоторой части заговорщиков, мотивированные скорее политикой, нежели соображениями конспирации, в связи с установленными Лебером и Рейхвсйном контактами с коммунистическим движением Сопротивления, которые вели к вмешательству гестапо и, с одной стороны, угрожали планам переворота, а с другой — ускоряли его совершение, указывали независимо от всех различий между всеми ориентациями на общий для всех мотив. Он включал свержение Гитлера по собственной инициативе немцев, каким бы темным ни рисовалось им будущее и как бы серьезно ни были разрушены прежние иллюзии, воспрепятствование полной оккупации Германии и сохранение национального государства в границах немецкого этноса.
В рамках этой статьи невозможно охватить все разнообразие инициатив и лежащих в их основании мотивов, как и выявить причины разобщенности их друг от друга, обусловленной отсутствием конспиративной связи между участниками движения. Решение принять участие в нем зависело вначале от личного опыта человека и понимания им ситуации. Среди консерваторов, например, выделялись такие (в частности, Эвальд фон Клейст-Шменцин), которые изначально были полны решимости противостоять этой системе всеми средствами. Но здесь в то же самое время возникает своеобразная типология различных группировок, связанная с исходным положением, которое сложилось в 1932—1933 гг. Неудивительно, что социалистическое и коммунистическое Сопротивления начались раньше, чем в конфессиональных кругах, и раньше, чем среди гражданских лиц и в армии, и потом они объединились в заговоре 20 июля. Сравнительно запоздалое включение буржуазно-консервативных кругов в Сопротивление определялось теми иллюзиями, которые отчасти питала традиционная элита в отношении общего пути с нацистскими политиками. И потребовались насильственные акции нацистов против Польши, систематическая ликвидация еврейства и политика истребления народов в России, чтобы она отказалась от представлений, будто нацистский режим можно преобразить в каком-то авторитарном смысле путем прекращения влияния НСДАГТ в стране и в результате отстранения Гитлера от власти, но при сохранении части тех нацистских моментов, которые были внесены в структуру общества.
Христианская церковь также пыталась, несмотря на растущие противоречия, найти компромисс с режимом; и не в последнюю очередь начало акций по эвтаназии заставило отдельные группы христиан прийти к выводу, что необходимо политическое выступление против режима, а не только институциональное и теологическое самоутверждение церквей. Разумеется, это ставит вопрос о разграничении между нацеленным на преодоление системы Сопротивлением и активным Сопротивлением, хотя такое разграничение с чисто индивидуальной точки зрения представлялось искусственным. И все те, кто под страхом смерти прятал своих еврейских сограждан и доставал им фальшивые документы для выезда за границу, кто пытался помочь русским военнопленным, кто на предприятиях вступался за права наемных рабочих и сопротивлялся идеологической (с.269) обработке со стороны Германского трудфронта, кто протестовал против жестокого обращения с еврейским населением или открыто предавал позору акции эвтаназии, кто отказывался выполнять преступные приказы, кто в бессильном протесте писал на стенах по ночам лозунги против нацистской военной политики, кто оберегал преследуемых и делился с ними продовольственными карточками, — все они принадлежали в широком смысле к движению Сопротивления [28].
В свою очередь и внутри активной части оппозиции отмечалась различная степень отрицания политики и методов нацистского господства, чьи глубоко преступные черты лишь постепенно осознавались даже преданными делу людьми как существенные элементы. Решение осуществить переворот любой ценой, ради чего, по саркастическому выражению Юлиуса Лебера [29], следовало заключить союз с самим сатаной, пришло ко многим только после критического осознания некоторых явлений и в результате морального возмущения преступными действиями режима. Для коммунистов же и социалистов, а также для многих крейзаусцев и отдельных представителей христианских церквей безоговорочное отрицание гитлеровского режима с самого начала не ставилось под сомнение. Но и здесь необходимо было принять решение либо пассивно дожидаться его гибели, либо активно содействовать его замене новым, справедливым строем.
5. ФАЗЫ И МЕНЯЮЩИЕСЯ ФОРМЫ СОПРОТИВЛЕНИЯ
На формирование оппозиции попеременно оказывали влияние прогрессирующая радикализация системы и эскалация внешней и военной политики; при этом оккупация соседних стран изменила условия борьбы с режимом и затруднила ввоз пропагандистских материалов, конспиративную курьерскую связь и поддержание контактов с западными державами. Ужесточение террористических акций гестапо и других органов политического надзора, изменение психологических условий борьбы с началом войны, перемена внешне- и внутриполитических целей в процессе начавшихся военных неудач режима, с одной стороны, усилили сложности работы по организации Сопротивления, а с другой — повысили решимость участников добиться переворота в почти безнадежных условиях.
Немецким оппозиционерам пришлось пережить нелегкий процесс обучения, и можно представить себе, какая энергия требовалась им только для того, чтобы приспосабливаться к меняющимся внешним и внутренним условиям. Первая фаза развития Сопротивления, охватывавшая период с 1933 по 1935 г., связана с формированием движения, когда нужно было принять решение, с одной стороны, избегать всяких полуофициальных действий, а с другой — выработать конспиративные формы организации и прекратить участие в тех структурах, которые сложились до 1933 г., будь то молодежные союзы, профессиональные и партийно-политические объединения или церковные организации.
Вторая фаза эволюции Сопротивления, продолжавшаяся с 1935 до 1938 г., отличается распространением конспиративных форм работы прежде всего среди оппозиционных групп в рабочем движении, а также возникновением эмигрантских структур в Чехословакии, Нидерландах и во Франции. Однако в этот период еще преобладала иллюзия, будто можно вызвать к жизни массовое антифашистское движение и с его помощью свергнуть нацистский режим. Эти настроения отражались в нелегальной пропаганде и информации типа «отчетов» СДПГ [30]. С окончанием этого периода стало, однако, ясно, что все попытки (с.270) нелегальных групп выйти за пределы узкого круга знакомых друг с другом единомышленников угрожают завершиться их разгромом.
Год 1938-й во многих отношениях считается поворотным пунктом к ускоренной радикализации политики режима, проявившейся особенно в активной подготовке к войне. Хотя оппозиция с самого начала говорила, что Гитлер — это война, понадобилась третья фаза развития Сопротивления, продолжавшаяся с 1938 по 1940 г., чтобы найти новые элементы борьбы против войны и (после военной кампании против Польши) против расширения ее до мировой. Мюнхенское соглашение 1938 г. принесло с собой еще одну, далеко не успокоившую всех и, как вскоре оказалось, кратковременную отсрочку исполнения военных планов Гитлера. Они были подвергнуты критике уходившим в отставку начальником Генштаба сухопутных войск генерал-полковником Беком [31], выдвинувшим уже тогда свои военные соображения. Зарождение военной оппозиции во
главе с Беком и Эрвином фон Вицлебеном связывалось к тому же с уже почти нескрываемым конфликтом в военном руководстве, начавшимся с кризиса, который был вызван «делом Фрича» и в котором соперничали противоречившие друг другу внешне- и военно-политические концепции консервативного руководства рейхсвера и Гитлера. Военная оппозиция установила связи с аппаратом военной разведки во главе с адмиралом Канарисом. Кризис, вызванный «делом Фрича», явился для Фрица-Дитлофа фон дер Шуленбурга первым толчком к переходу к бескомпромиссной борьбе с гитлеровским режимом, который он теперь рассматривал как не поддающийся реформам, коррумпированный и преступный [32].
Параллельно с этим сложилась также и группа Сопротивления в министерстве иностранных дел, воодушевлявшаяся прежде всего бывшим германским посланником в Риме Ульрихом фон Хасселем. Она неоднократно пыталась вплоть до военной кампании против Франции обеспечить дипломатическое прикрытие готовившегося путча военных в интересах западных держав и установила связи с Ватиканом [33]. В связи с этим возникло и первоначальное ядро того кружка, который впоследствии стал известен как группа Гёрделера, завязавшая потом отношения с бывшими христианскими и социал-демократическими руководителями профсоюзов, чтобы освободиться от прежней аристократической исключительности и отойти от слишком выраженных авторитарных рецептов решения вопроса, предложенных Попицем и фон Хасселем [34].
Германо-советский пакт о ненападении, заключенный в августе 1939 г., вызвал известную дезориентацию среди и без того ослабленных постоянными акциями гестапо коммунистических кадров. Неутомимая активность буржуазных групп Сопротивления, целью которых было отстранение Гитлера от власти и авторитарное изменение нацистского режима в обратную сторону, но не революционный крах этого строя, сменилась упадком духа, когда Гитлер принял решение не продолжать военную кампанию во Франции, но не только из-за того, что венные силы, которые должны были взять на себя задачу переворота, были заняты в военных действиях, а главным образом потому, что неожиданно быстрая постигнутая без больших потерь победа над Францией вознесла диктатора на вершину популярности и принесла ему безусловную лояльность прежде колебавшегося офицерского корпуса. О том, что сопротивление отдельных личностей также могло бы изменить ситуацию в обществе, говорит факт одиночного покушения с взрывом бомбы, осуществленного Георгом Эльзерсом в пивной Бюргербройкеллер» 8 ноября 1939 г. [35]
В начале лета 1940 г. движение Сопротивления оказалось перед совершенно иной ситуацией. Его участники уже не могли надеяться покончить с Гитлером одним ударом и завоевать тем самым симпатии широких слоев офицерства. В начавшейся тогда жестокой и упорной, требующей жертв борьбе у движения не (с.271) осталось надежды на достижение быстрого успеха. Отныне в расчет принималась твердость в исполнении задуманного, а не иллюзионистский активизм, который в предыдущие годы укреплял ряды оппозиции. Теперь требовалось не только тщательное планирование вожделенного переворота, но и разработка подходящих и правдоподобных альтернативных концепций замены существующего режима. В соответствии с этим часть сил и энергии Сопротивления расходовалась на продолжительную выработку политических и общественных конституционных форм для антифашистской Германии.
Последовавший затем период переформирования оппозиции характеризовался, с одной стороны, весьма заметной реактивацией коммунистического Сопротивления, а с другой — подъемом кружка Крейзау [36]. Коммунистам пришлось пережить несколько тяжелых потерь и разгром целых групп движения. Усилия, направленные на создание нового руководящего центра внутри страны, после того как стало ясно, что управление из оккупированных западноевропейских стран почти не ослабляет риск, были менее успешными и вызывали серьезное противодействие гестапо, которому удалось после долгих поисков раскрыть шпионскую деятельность «Красной капеллы» [37].
Буржуазное Сопротивление также почувствовало жесткость полицейских преследований. Недостаточно законспирированная деятельность студенческой группы Сопротивления «Белая роза» закончилась ее обнаружением и ликвидацией [38]. Вмешательство гестапо в акции сопротивления абвера лишь частично были нейтрализованы адмиралом Канарисом, но после этого военная разведка перестала быть координирующим центром. Почти случайное раскрытие кружка Зольфа повлекло за собой арест Гельмута фон Мольтке и вместе с этим прекращение планирования действий Сопротивления, которым занималась группа Крейзау, чьи активные члены участвовали также в планировании, осуществлявшемся Клаусом Шенком фон Штауффенбергом. Отчасти в ответ на концепции, разработанные кружком Крейзау, более интенсивным стало и планирование в группе Гёрделера. Усилия, направленные на то, чтобы выработать общую программу действий, не дали вплоть до 20 июля 1944 г. никаких существенных результатов, тем более что настоятельная необходимость переворота в условиях, когда военное положение с каждым днем становилось все более катастрофическим, исключала дальнейшую проволочку.
Для периода с 1941 по 1943 г. были характерны неоднократные попытки арестовать Гитлера или убрать его путем убийства. Растущее нетерпение гражданской оппозиции во главе с Гёрделером и ее недовольство тем, что военные задерживают переворот, частично объясняются недостаточным знанием все более осложнявшихся условий работы военных заговорщиков. Полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг руководил из штаба армии резерва подготовкой к операции «Валькирия» на самом ответственном ее рубеже; она осуществлялась под предлогом принятия заблаговременных мер для подавления возможного восстания скопившихся в «рейхе» иностранных рабочих и военнопленных, что позволяло планировать переворот на уровне Генерального штаба.
Наконец, само покушение было совершено на фоне безнадежной ситуации внутри страны: последствия бомбардировок с воздуха были тяжелыми, нарушилась связь между заговорщиками, угроза вмешательства гестапо сделала почти невозможными прямые переговоры между гражданской оппозицией и центром действий военных на Бендлерштрассе и усилила недоразумения, возникавшие прежде всего в кругах, близких к Гёрделеру, и касавшиеся внутри- и внешнеполитических намерений Штауффенберга главным образом в отношении сотрудничества с левыми, которого сознательно добивались Лебер и Штауффенберг.
Попытки путча не удались не только потому, что вопреки ожиданиям Гитлер отделался при взрыве бомбы в «Волчьем логове» лишь легким ранением, но и в (с.272) первую очередь из-за того, что основные предпосылки для проведения операции «Валькирия», а именно захват исполнительной власти командующим армией резерва и беспрепятственный переход государственной власти к аппарату на Бендлерштрассе, были реализованы только в Вене и в Париже, да и то в виде исключения. Оказалось, что внутренней гомогенности германского офицерского корпуса, из наличия которой исходил в своих планах Штауффенберг, уже не существовало. Подчиненные военные инстанции заняли выжидательную позицию и подчинились тут же последовавшим из ставки фюрера противоположным приказам после того, как не удалось изолировать «Волчье логово», лишив его технических средств связи, и обеспечить захват Берлинского радио и нейтрализацию Йозефа Геббельса [39].
О том, насколько чувствительный удар по своему престижу получил режим, свидетельствуют жертвы, которых потребовало неудачное покушение, и жестокое обращение с заговорщиками и их единомышленниками. Карательные команды выполняли свою жуткую работу вплоть до кануна капитуляции 8 мая 1945 г., а особая комиссия в Главном управлении имперской безопасности даже и тогда еще не закончила ее. Постоянно растущее число лиц, выявлявшихся гестапо как участники заговора, ужасало даже самых хладнокровных гестаповских служащих, особенно когда высокопоставленные партийные деятели режима, такие, как граф Хелльдорф и Фриц-Дитлоф фон дер Шуленбург, на допросах говорили то, что думали, а именно что режим погиб не в последнюю очередь из-за коррупции и безответственности в неслыханных масштабах. При этом те 7 тыс. человек, которые были названы гестапо в связи с событиями 20 июля (а это были далеко не все), косвенно, а отчасти и непосредственно знали о том, что их ожидает.
Но и после 20 июля Сопротивление не прекратилось. Наряду с активно действовавшими коммунистами подняли голову и те, кто — как это было в дни Мюнхена [40] — отвергал бессмысленное продолжение войны и перенос на территорию «рейха» политики выжженной земли. Террористический карательный аппарат режима также продолжал действовать до самого горького конца. Он направлял свои удары и по принципиально аполитичным кругам молодого поколения, которые начали политизированные выступления только под воздействием карательных мер; к таким группам относились, например, «Пираты эдельвейса» и другие юношеские группы протеста, не имевшие никакой связи с более ранними политическими группировками, но частично копировавшие стиль молодежных союзов [41].
6. ИТОГИ
Общие итоги внутри германского Сопротивления Гитлеру говорят о том, что количественно оно распространялось на чрезвычайно малую часть населения. В то же время условия жизни, сложившиеся при господстве нацистов, и неспособность широких кругов населения выступать с политической критикой режима не позволяли бесчисленным импульсам, направленным против режима или отдельных его представителей, сливаться в единое движение протеста. Тот, кто оказывал сопротивление режиму, должен был учитывать, что широкие массы ослепленных «народных товарищей» будут считать его государственным изменником. Участие в Сопротивлении требовало эзоповского языка даже в самых узких доверительных кругах. Линия фронта нередко делила пополам семьи, причем необязательно разграничивая поколения. Фактически у оппозиционеров не было никакой институциональной опоры, если не считать таких исключений, (с.273) как монастырь Вальберберг, дававший убежище оппозиционерам-католикам и позволявший проводить в своих стенах открытый обмен мнениями.
Мотивы, обстоятельства, интересы, приводившие отдельных людей в движение Сопротивления, были в высшей степени неодинаковыми и крайне противоречивыми. Среда, в которой шло Сопротивление рабочего класса, была в корне отличной от той, где действовала буржуазно-консервативная оппозиция. Принципиально различными были также представления отдельных направлений движения о будущем политическом строе и их идеологический фундамент. Но это не имело большого значения. Решающим было то, что люди были готовы, невзирая на ужасающую действительность нацистского режима, думать о будущем и выдвигать альтернативы этой системе, связывая с ними разнообразные утопические надежды. К этому добавлялось общее убеждение, что система господства, построенная на лжи, одурманивании, коррупции, открытом насилии и прогрессирующей преступности, не имеет будущего и что после ее ухода в небытие появится общественный строй, в котором будут обеспечены справедливость, человеческое достоинство и свободное самоопределение, под каким бы идеологическим символом это ни произошло. Только такое видение позволяло участникам движения Сопротивления в Германии вести свою борьбу подчас до горького конца, несмотря на постоянные удары судьбы, аресты и пытки, страх за семью и сподвижников. Своими делами они доказали, что сохранение человеческого достоинства возможно даже посреди моря бесчеловечности. В этом наша надежда и обязывающий долг. Заветы немецкого Сопротивления, как и Сопротивления в оккупированных Германией странах, остаются действенным вызовом и для нас в сегодняшнем мире, где еще далеко не закончено создание подлинно демократических конституционных государств.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Peter Hoffmann, Widerstand, Staatsstreich, Attentat: Der Kampf der Opposition gegen Hitler, München 1969, S. 297 ff.; Peter Hoffmann etc. Die Sicherheit des Diktators, Hitlers Leibwachen, Schutzmaßnahmen, Residenzen, Hautquartiere, München 1975.
2 См.: Hans Rothfels, Die deutsche Opposition gegen Hitler. Eine Würdigung, Frankfurt/M., 1969.
3 Helmuth James von Moltke, Letzte Briefe, Berlin 1959,S. 18f.
4 См.: Hans Mommsen, Gesellschaftsbild und Verfassungspläne des deutschen Widerstands, в: Walter Schmitthenner/Hans Buchheim (Hrsg.), Der deutsche Widerstand gegen Hitler, Köln 1966, S. 152 f.
5 Распространенная в структурах нацистского режима атмосфера не выходившей наружу критики решений соперничающих ведомств усиливала иллюзию, что Гитлер не нес ответственности за самоубийственный политический курс, а также способствовала распространению самообмана, будто может быть какой-то путь отхода назад к стабильности и «норме». См.: Ausnahmezustand als Herrschaftstechnik des NS-Regimes, в: Manfred Funke (Hrsg.), Hitler, Deutschland und die Mächte. Materialien zur Außenpolitik des Dritten Reiches, Düsseldorf 1976, S. 30—45.
6 Это была изначальная попытка провести грань между двумя составами преступления и отделить госизмену от казавшихся легитимными средств Сопротивления, что вело к противоречивым оценкам (особенно у Остера) (см.: Romedio Galeazzo von Thun-Hohenstein, Der Verschwörer. General Oster und die Militäropposition, Berlin 1982).
7 См.: Ian Kershaw, Der Hitler-Mythos. Volksmeinung und Propaganda im Dritten Reich, Stuttgart 1980, S. 190 f.
8 Гёрделер до конца настаивал на отказе от покушения. См.: Gerhard Ritter, Carl Goerdeler und die deutsche Widerstandsbewegung, Stuttgart 1964, S. 366.
9 См.: Mommsen, Gesellschaftsbild (прим. 4), S. 116 ff., 153. В литературе бытует ошибочное представление, что кружок Крейзау занимался лишь планированием нового строя. В этой связи см.: Freya von Moltke/Mich а ei Balfour/Julian Frisby, Helmuth James von Moltke. 1907—1945. Anwalt der Zukunft, Stuttgart 1975.
10 См.: Marlis G. Steinert, Hitlers Krieg und die Deutschen. Stimmung und Haltung der deutschen Bevölkerung im Zweiten Weltkrieg, Düsselfort 1970, S. 471 f.
11 Это вытекает из полученных отчетов. См.: Emil Henk, Die Tragödie des 20. Juli 1944, Heidelberg 46, а также: Hans Mommsen, Aktionsformen und Bedingungen des Widerstands in der leiterschaft, в: Widerstandsbewegungen in Deutschland und in Polen während des Zweiten tkrieges, Braunschweig 1983, S. 70 ff.
12 О сопротивлении коммунистов см.: Horst Duhnke, Die KPD von 1933 bis 1945, Köln 1971; Arnold Sywottek, Deutsche Volksdemokratie. Studien zur politischen Konzeption der KPD 1935-1946, Düsseldorf 1971; Detlev Peukert, Die KPD im Widerstand. Verfolgung und Untergrundarbeit an Rhein und Ruhr 1933-1945, Wuppertal 1980, Heinz Kühnrich, Die KPD im Kampf gegen die faschistische Diktatur, Berlin (Ost) 1993.
13 Peter Grassmann, Sozialdemokraten gegen Hitler 1933 bis 1945, München 1976; Richard toenlhal/Patrikvon 7-ur Mühlen (Hrsg.), Widerstand und Verweigerung in Deutschland 1933-1945; Mommsen, Aktionsformen (см. прим. 11), S. 71 ff.; Tim Mason, Arbeiteropposition im nationalsozialistischen Deutschland, в: Detlev Peukert/Jürgen Reulecke (Hrsg.), Die Reihen fast geschossen, Wuppertal 1981, S. 293 ff.
14 Cм: Hedwig Maier, Der SS und der 20. Juli, в: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte (VfZg), 14 (1966), S.299 ff.; Hoffmann, Widerstand (прим. 1), S. 349 f.; Ger van Roon, Widerstand im Dritten Reich, München 1985, S. 182 ff. Важным моментом в том, что движение оказалось уязвимым и до него добралось гестапо, было то, что участники заговора 20 июля не сумели наладить сеть конспиративных организаций по образцу левых и не вышли за пределы неформальных контактов.
15 См.: Klaus-Jürgen Müller, Das Heer und Hitler. Armee und nationalsozialistisches Regime 1933-1940, Stuttgart 1969; Manfred Messerschmidt, Die Wehrmacht im NS-Staat. Zeit der Indoktrination, Hamburg 1969.
16 См.: Ger van Roon, Neuordnung im Widerstand. Der Kreisauer Kreis innerhalb der deutschen Widerstandsbewegung, München 1967, S. 226 ff.; Moltke/Balfour/Frisby (см. прим. 9), S. 218.
17 См.: Mommsen, Gesellschaftsbild (см. прим. 4), S. 77 f.
18 См: Grassmann, Sozialdemokraten gegen Hitler (прим. 13), S. 36 ff.; Lewis J. Edinger, Sozialdemokratie und Nationalsozialismus. Der Parteivorstand im Exil 1933-1945, Hannover 1960, S.
19. См.: Peukert, KPD im Widerstand (прим. 12), S. 222 ff.
20 Dorothea Beck, Julius Leber, Sozialdemokrat zwischen Reform und Widerstand, Berlin 1983, S. 162 ff.; Joachim G. Leithäuser, Wilhelm Leuschner, Ein Leben für die Republik, Köln 1962; James L. Henderson, Adolf Reichwein, Eine politisch-pädagogische Biographie, Stuttgart 1958; van Roon, Neuordnung (см. прим. 16), S. 123 ff., 181 ff.
21 Gerhard Beier, Zur Entstehung des Führerkreises der vereinigten Gewerkschaften Ende April 1933, в: Archiv für Sozialgeschichte, XV (1975), S. 365 ff.; Hans Mommsen, Die deutschen Gewerkschaften zwischen Anpassung und Widerstand, в: Arbeiterbewegung und nationale Frage, Göttingen 1979, S. 376
22 Spiegelbild einer Verschwörung. Die Kaltenbrunner-Berichte an Bormann und Hitler über das Attentat wm20. Juli 1944, Stuttgart 1961, S. 218.
23 См.: Mommsen, Gesellschaftsbild (прим. 4), S. 155 ff.; Christian Müller, Oberst i.G. Stauffenberg, Eine Biographie, Düsseldorf o.J. (1970), S. 303 ff.
24 См.: Hermann Brill, Gegen den Strom, в: Wege zum Sozialismus, H. 1, Offenbach 1946.
25 Ernst Fraenkel, Deutschland und die westlichen Demokratien, Stuttgart 1964.
26 Cм.: Bodo Scheurig, Freies Deutschland. Das Nationalkomitee und der Bund Deutscher Offiziere in der Sowjetunion 1943-1944, München 1961; Kurt Finker, Stauffenberg und der 20. Juli 1944, Köln/Berlin 1967, S. 203 ff.; Müller, Stauffenberg (см. прим. 23), S. 418.
27 См.: Christof Dipper, Der deutsche Widerstand und die Juden, в: Geschichte und Gesellschaft, 9(1983), S.349-380.
28 О движении Сопротивления см.: Peter Hüttenberger, Vorüberlegungen zum «Widerstandsbegriff», в: Geschichte und Gesellschaft, Sonderheft 3 (1977), S. 117—134; Klaus-Jürgen Müller, Die deutsche Militäropposition gegen Hitler; там же, Armee, Politik und Gesellschaft in Deutschland 1933-1945, Paderborn 1979, S. 101 ff.
29 См.: Beck, Leber (прим. 20), S. 178.
30 Deutschland-Berichte der Sozialdemokratischen Partei Deutschlands 1934 bis 1940 (Sopade), 7 Bde, Salzhausen 1980.
31 См.: Klaus-Jürgen Müller, General Ludwig Beck. Studien und Dokumente гиг politischen Vorstellungswelt und beruflichen Tätigkeit des Generalstabschefs 1933-1938, Boppard 1980; Generaloberst Ludwig Beck. Generalstabschef des Deutschen Heeres 1933 bis 1939, в: там же, Armee, Politik und Gesellschaft (прим. 28), S, 76 ff.
32 Hans Mommsen, Fritz-Dietlof Graf von der Schulenburg und die Preussische Tradition, в: VfZg, 32 (1984), S. 234 f. См. также: Albert Krebs, Fritz-Dietlof Graf von der Schulenburg, Zwischen Staatsräson und Hochverrat, Hamburg 1965.
33 Анализ внешнеполитических аспектов Сопротивления см. в: Hermann Graml, Die außenpolitischen Vorstellungen des deutschen Widerstands, в: Schmitthenner/Buchheim, Der deutsche Widerstand (прим. 4), S. 15-72. Überblick über die frühen Staatsstreichpläne bei Hoffmann, Widerstand (прим, 1), S. 69 ff.; см.: Peter Ludlow, Papst Plus XII., die britische Regierung und die deutsche Opposition im Winter 1939/40, в; VfZg, 22 (1974), S. 299-341.
34 См.: Mommsen, Gesellschaftsbild (прим. 4), S. 131 ff.
35 См.: Anton Hoch, Das Attentat auf Hitler im Münchner Bürgerbrä'ukeller 1939, в: VfZg, 17 (1969), S. 3S3-413.
36 О том же см.: Ger van Roon (прим. 16); см. также: Kurt Finker, Graf Moltke und der Kreisauer Kreis, Berlin (Ost) 1978.
37 О КПГ см.: Peukert, KPD im Widerstand (прим. 12), S. 342 ff.; о «Красной капелле» см.: Heinz Höhne, Kennwort Direktor. Die Geschichte der Roten Kapelle, Frankfurt/M. 1970.
38 Довольно некритическое, написанное с романтическим налетом описание этого см. в: Richard Hanser, Deutschland zuliebe. Die Geschichte der Weißen Rose, München 1982.
39 См.: Hoffmann, Widerstand (прим. 1),S. 479 ff., 507 ff.; Zum Ablauf des Staatsstreichversuches des 20. Juli 1944 in den Wehrkreisen, в: Wehnvissenschaftliche Rundschau, 14 (1964), S. 377-397.
40 См.: Hildebrand Troll, Aktionen zur Kriegsbeendigung im Frühjahr 1945, в: Martin Broszat/Elke Fröhlich/Anton Grossmann (Hrsg.), Bayern in der NS-Zeit, Bd IV, München 1981, особ. S. 660 ff.
41 См.: Detlev Peukert, Die Edelweißpiraten. Protestbewegung jugendlicher Arbeiter im Dritten Reich. Eine Dokumentation, Köln 1980.
Комментарии:
ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:
СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.
Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.
ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.
Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам 
