Вы здесь:
ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ

Американский взгляд на перестройку в СССР


ПЕРЕСТРОЙКА, КАК ОНА ВИДЕЛАСЬ ИЗ ВАШИНГТОНА (1985–1991)

Джек Ф. Мэтлок

Джек Ф. Мэтлок — видный американский дипломат; в 1983-1987 гг. – главный советник президента Рейгана по вопросам отношений с Советским Союзом; в 1987-1991 гг. — посол США в Советском Союзе.

Несмотря на то, что некоторые аналитики из разведки предсказывали, что преемником Константина Черненко на посту Генерального секретаря ЦК КПСС станет Виктор Гришин, большинство американских официальных лиц не удивились, что после смерти Черненко в марте 1985 года Центральный Комитет избрал на этот пост Михаила Горбачева. Было ясно, что руководители брежневского поколения уже не способны решать проблемы страны. А проблем становилось все больше. Казалось очевидным, что избрание лидера, представлявшего более молодое поколение, отвечало интересам страны, что без этого невозможно вернуть Советскому Союзу ту динамику, которая была ему присуща в предыдущие периоды его истории. Складывалось впечатление, что Михаил Горбачев — наиболее естественная кандидатура на пост руководителя страны. Он был почти на тридцать лет моложе большинства членов Политбюро и удовлетворял минимальным, как у нас считалось, требованиям, чтобы стать Генеральным секретарем ЦК КПСС, будучи членом как Политбюро, так и Секретариата ЦК. Более того, он, по-видимому, неофициально выполнял функции «второго секретаря», поскольку говорили, что в отсутствие Черненко он председательствовал на заседаниях Политбюро. (с.154)
Но не все аналитики были уверены, что именно Горбачев станет преемником Черненко. Избрание Черненко после смерти Андропова, казалось, свидетельствовало о том, что представители брежневской генерации будут до самой смерти цепляться за власть, игнорируя реальные интересы страны. Однако визит Горбачева в Лондон в декабре 1984 года наводил на мысль, что советское руководство, возможно, готовилось сделать Горбачева следующим генеральным секретарем.
Президент Рональд Рейган был рад тому, что руководителем Советского Союза стал Горбачев. Начиная, по крайней мере, с 1983 года он надеялся встретиться с действующим советским лидером и начать процесс преодоления разногласий и прекращения гонки вооружений. Однако из-за слабого здоровья предшественников Горбачева, а также из-за отсутствия гибкости во внешней политике, которую они проводили, такая встреча была невозможной. Но поскольку было известно, что Горбачев моложе, чем его предшественники, что он здоров и полон энергии, у Рейгана появилась надежда, что они скоро встретятся. Он направил в Москву на похороны Черненко вице-президента Джорджа Буша и государственного секретаря Джорджа Шульца. Во время встречи с Горбачевым они передали ему приглашение Рейгана посетить Вашингтон.
По возвращении в Вашингтон вице-президент Буш и государственный секретарь Шульц доложили, что Горбачев оставил у них впечатление внятного и хорошо информированного человека. Понятно, что Горбачев ни словом не обмолвился о том, что готов как-то изменить советскую внешнюю политику, но казалось, что в отличие от своих непосредственных предшественников этот человек умеет думать сам, а не просто зачитывать по бумажке подготовленные для него заявления. Буш и Шульц согласились с оценкой, которую дала Горбачеву премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер после его визита в Лондон: с этим человеком Запад может иметь дело.
Никто не строил иллюзий, что с Горбачевым будет просто. Напротив, некоторые полагали, что он будет жестче, чем его предшественники. Когда в апреле 1985 года посол США в Москве Артур Хартман информировал резидента Рейгана, он доложил ему, что Горбачев «человек узкий, с закоснелыми взглядами», и вообще в течение какого-то времени он будет задаться укреплением своей власти. Шульц заметил, что Горбачев может даться «опаснее» своих предшественников, поскольку у него нет некоторых недостатков, которые были им присущи. После этой встречи Рейган записал в своем дневнике, что «с Горбачевым будет не легче, а то и труднее, чем с другими их лидерами».
Несмотря на это, Рейган очень хотел встретиться с Горбачевым и начать диалог, поскольку был убежден, что интересам Советского Союза (с.155) отвечало бы прекращение гонки вооружений, открытие страны внешнему влиянию и реформы, которые делали бы ее более демократичной и менее опасной для соседей. Он надеялся, что сможет встретиться с Горбачевым в Вашингтоне и кое-что показать ему в Соединенных Штатах, но когда Горбачев вместо этого предложил встретиться в другом месте, Рейган согласился встретиться в ноябре 1985 года в Женеве.
И хотя состоявшаяся в Женеве встреча на высшем уровне не решила ни одной из «больших» проблем отношении между Соединенными Штатами и Советским Союзом, Рейган считал, что встреча прошла успешно. Горбачев понравился Рейгану, несмотря на различия между ними, и у него появилась надежда, что в конечном счете они сумеют найти общий язык. Он также счел важным, что Горбачев готов пойти на более широкие и интенсивные контакты между американскими и советскими гражданами чего не допускали его предшественники. Соглашение о расширении обменов, подписанное в Женеве, со временем очень способствовало тому, чтобы уменьшить непонимание и недоверие в отношениях между простыми гражданами США и СССР.
В 1985 году о перестройке еще прямо не говорили; американцы следили за антиалкогольной кампанией и «ускорением». И хотя цель первой была похвальной — здоровье людей в СССР улучшилось бы, если бы меньше пили, — эту кампанию осуществляли неэффективными методами. Складывалось впечатление, что советские чиновники ничему не научились на примере провала «сухого закона» в США в 20-е годы. Что касается ускорения, то в отсутствие должных материальных стимулов советские граждане сопротивлялись попыткам заставить их интенсивнее работать. Американские аналитики отмечали, что решения советского руководства не дали желаемого результата, но что в течение 1985 года Горбачев укрепил свою власть достаточно для того, чтобы при желании впоследствии пойти на более серьезные реформы.
Проанализировав новую Программу КПСС, принятую XXVII съездом партии в марте 1986 года, ЦРУ отметило, что эта программа «открывает для Горбачева новые возможности» и «ясно говорит о необходимости новой политики по выводу страны из застоя, но не дает конкретного плана действий». В докладе ЦРУ также отмечалось, что «судя по программе, партийное руководство считает укрепление экономической базы страны важным фактором улучшения перспектив во внешней политике». Одно из характерных черт Программы 1986 года, наводивших на мысль о приоритете экономических проблем, было то, что там раздел, посвященный внутренней политике, шел перед разделом о внешней политике, тогда как в Программе 1961 года на первом месте была внешняя политика [1]. (с.156)
В течение 1986 года политика гласности привлекала к себе больше внимания, нежели перестройка, да и само это слово использовалось лишь изредка. В августе ЦРУ подготовило доклад, в котором содержался следующий вывод:
«Горбачев явно полагает, что более откровенный разговор в СМИ о внутренних проблемах страны поможет мобилизовать общественность на поддержку таких его политических инициатив, как борьба с пьянством, коррупцией и преступностью, и придаст легитимность обсуждению экономической реформы.
Горбачев также использует гласное обсуждение недостатков, присущих элите, чтобы заставить чиновников вести себя в соответствии с новыми стандартами, которые он задает» [2].
При этом в докладе отмечалось, что «существуют четкие границы, в пределах которых Горбачев стремится к гласности. Как и следовало ожидать, в советских средствах массовой информации отсутствует критика его руководства». В докладе также указывалось на то, что гласность «таит в себе серьезную опасность для режима и лично для Горбачева. Вынесение социальных проблем на обозрение общественности может стимулировать процесс социального брожения в среде интеллигенции и критику снизу, которые могут выйти из-под контроля».
В сентябре 1986 американское разведывательное сообщество выпустило документ «Согласованная разведывательная оценка», в котором прогнозировалось, какую политику будет проводить Горбачев в отношении США в ближайшие два года (1986–1988). Был сделан вывод, что «режим Горбачева ставит цель воссоздать отношения с США по типу разрядки, чтобы уменьшить бремя соперничества в вооружениях и, соответственно, облегчить выполнение задачи экономического возрождения страны». Признавалось, что этот путь будет нелегким и вызовет споры в Москве, но, как предсказывалось в документе, «у Горбачева достаточно сильные политические позиции, чтобы сформировать в Политбюро консенсус в поддержку инициатив и решений, к которым он склоняется в отношениях с Соединенными Штатами» [3].
Месяцем позже состоялась двухдневная встреча Рейгана с Горбачевым в Рейкьявике, в Исландии. На этих переговорах речь в основном шла ядерном оружии и противоракетной обороне. Они почти пришли к согласию об уничтожении ядерного оружия в течение ближайших десяти лет. Однако оба руководителя отказались принять ключевые элементы в позициях друг друга, и, по первому впечатлению, встреча закончилась (с.157) неудачей. Однако, оглядываясь назад, можно сказать, что на этой встрече произошел поворот в личных отношениях между Рейганом и Горбачевым, поскольку каждый из них пришел к пониманию, что партнер по-настоящему заинтересован в прекращении гонки вооружений, особенно ядерных [4].
Пленум Центрального Комитета, который много раз откладывали, был, наконец, созван в январе 1987 года, и он убедил аналитиков из американской разведки в том, что Горбачев действительно имеет в виду «системные преобразования» в Советском Союзе. (Прежде аналитики считали что его намерения ограничиваются изменениями, которые не затрагивают советскую систему власти.) В докладе, представленном 11 марта 1987 года, то есть почти через полтора месяца после Пленума ЦК (а это наводит на мысль, что выводы доклада были сделаны в результате острой дискуссии), ЦРУ пришло к следующим выводам:
«Горбачев пытается вдохнуть новую жизнь в институциональную структуру страны, чтобы устранить препятствия на пути успешного осуществления экономических реформ. Он ясно дал понять, что не имеет намерения ограничивать монополию партии на политическую власть или полномочия высшего руководства внутри партии. Его предложения были скорее направлены на придание системе большей энергии путем организации народного давления на консервативных чиновников на низовом уровне и создания у населения ощущения участия в политическом процессе... Пленум четко показал, что теперь инициатива находится в руках у Горбачева и что в политическом отношении он достаточно силен, чтобы открыто добиваться крупных изменений политического курса и системных преобразований. Однако, перейдя в наступление, он повышает риск прямого столкновения с более консервативными элементами. [...] Его программа и его собственное политическое будущее переплелись как никогда тесно» [5].
Следующий Пленум Центрального Комитета, состоявшийся в июне 1987 года, стал еще одним шагом в принятии программы Горбачева, ЦРУ сообщало, что «в июне на Пленуме Центрального Комитета и на сессии Верховного Совета Генеральный секретарь Горбачев одержал крупную политическую победу, добившись одобрения рубежной программы комплексной экономической реформы, а также изменений в руководстве, что даст ему возможность лучше контролировать политическую повести дня». ЦРУ отметило, что решение о проведении партийной конференции в 1988 году «вероятно, позволит ему еще более упрочить свои позиции Центральном Комитете, где его сторонники ведут борьбу с консерватора-(с.159)ми брежневской поры, которые хотят ограничить масштабы реформ и замедлить их ход». Далее в докладе ЦРУ говорилось:
«Одобрение Пленумом директив в отношении комплексного пакета мероприятий по экономической реформе вместе с ратификацией Верховным Советом нового Закона о государственном предприятии знаменуют водораздел в горбачевских поисках "нового экономического механизма". Прежде он вводил ограниченные и некомплексные экономические реформы, и критики в СССР и за его пределами настаивали на необходимости всеобъемлющего подхода. Новая программа [...] направлена на то, чтобы резко уменьшить жесткий контроль Центра над экономической деятельностью...»
Приветствуя июньские решения 1987 года как «водораздел», ЦРУ предостерегало, что «при всей своей внушительности, они [достижения Горбачева] не гарантируют, что он долго пробудет на своем посту, равно как и не гарантируют успех экономической реформы. [...] В Политбюро и в Центральном Комитете все еще сохраняются консервативные силы, и некоторые руководители, которые раньше были союзниками Горбачева, считают, что он слишком торопится в своих действиях. В первую очередь не хочет изменений огромная государственная бюрократия» [6].
В декабре 1987 года, за несколько недель до приезда Горбачева в Вашингтон, разведывательное сообщество выпустило документ «Согласованная разведывательная оценка». В нем содержалась всесторонняя оценка советской политики и прогноз политической жизни на предстоящие годы. Документ начинался с привлекавшего внимание заявления о том, что «Михаил Горбачев поставил на карту собственное будущее, предприняв смелую попытку вдохнуть новую жизнь в советское общество, усилить позиции Москвы в конкуренции с Западом и более активно продвигать советское влияние на глобальной арене. Реформы, за которые он выступает […], потенциально способны привести к самым крупным изменениям в советской политике и в советских институтах за весь период после мобилизационных мер, введенных Сталиным в конце 20-х годов». Далее в докладе следующим образом описано «видение Горбачева»:
«Мы полагаем, что Горбачев убежден в том, что сумеет осуществить значительные изменения в системе, а не просто слегка подправить ее, поскольку он ставит перед собой далеко идущие внутриполитические и внешнеполитические задачи. Для того, чтобы активизировать общество и оживить экономику, он: (с.159)
− Провел серьезную ротацию в партийном и государственном аппарате, чтобы укрепить свою власть и подготовить почву для осуществления своей далеко идущей политики.
— Намеревается перестроить основные институты сталинской системы. Он хочет создать «промежуточную систему», которая сохранит сущностные черты ленинской системы (верховенство коммунистической партии и стратегический контроль над основными направлениями экономики), одновременно встраивая в нес подходы, невиданные в СССР с 20-х годов, в частности политическую атмосферу большей терпимости к разнообразию мнений и их обсуждению, менее репрессивную среду существования для советских граждан, больший простор для рыночных сил в экономике и в определенной степени — экономическую конкуренцию».
Но хотя в документе содержался вывод, что Горбачев ставит перед собой цель радикального преобразования советского общества, одновременно в нем была высказана мысль о том, что во внешней политике Горбачев оставил традиционно советские задачи: «Прежде всего, повышение безопасности советской территории, расширение советского влияния в мировом масштабе, а также продвижение коммунизма и оттеснение капитализма по всему земному шару». При этом в докладе выражалось мнение, что Горбачев хочет изменить стратегию и тактику Советского Союза, чтобы обеспечить выполнение этих задач: «Он считает, что более прагматический подход к идеологии, более гибкая и готовая к компромиссам дипломатия в отношениях с Западом, коммунистическим блоком, Китаем и третьим миром при соответствующем уменьшении фактора военного устрашения как инструмента внешней политики будут содействовать достижению поставленных им задач» [7].
Дав такое определение целей Горбачева, авторы доклада оценивают, насколько вероятно, что Горбачев выполнит задуманное. По их мнению, наиболее вероятным результатом могло стать обновление существующей системы. Далее в докладе говорилось, что, учитывая препятствия на пути перемен, «маловероятно, что Горбачеву удастся пойти дальше оздоровления и провести так называемую системную реформу». Однако примечательно, что вероятность системной реформы полностью не исключалась. шансы на ее осуществление оценивались как один к трем. Что касается других возможностей, то в докладе содержался вывод, что возврат к более авторитарному неосталинистскому режиму менее вероятен, нежели проведение системной реформы, и затем указывалась: «Мы считаем, что на противоположном краю спектра шансы осуществить поворот к демок-(с.160)ратическому социализму, подразумевающему более радикальное, чем при системной реформе, движение к рыночной экономике и плюралистическому обществу, при всех обстоятельствах будут фактически равны нулю». Доклады разведки, естественно, принимались во внимание при формировании позиции официальных лиц, отвечавших за разработку политики, но безусловными и окончательными они не считались. И президент Рейган, и государственный секретарь Шульц в своих суждениях все больше исходили из опыта личных контактов с советскими руководителями, в частности, разумеется, с Генеральным секретарем Горбачевым и с министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе. По мере того, как эти контакты становились более частыми и активными, крепла уверенность в том, что Михаил Горбачев действительно принадлежит к совершенно иному типу советского руководителя и действительно нацелен на фундаментальную реформу, а может быть, и на движение к «демократическому социализму», хотя, по мнению американского разведывательного сообщества, это было практически невозможно.
На Рейгана произвело впечатление то, что Горбачев пошел на соглашение об уничтожении ядерных ракет средней дальности и на шаги, позволившие открыть советские средства массовой информации для серьезных дискуссий, а общество — для более близких контактов советских граждан с людьми па Западе. И хотя некоторые советники говорили Рейгану, что Горбачев хочет реформировать Советский Союз только для того, чтобы сделать его сильнее и эффективнее в проведении свей традиционной внешней политики, Рейган понимал, что новый Советский Союз, пусть даже более сильный, не будет представлять угрозы для США или для своих соседей, а скорее станет партнером в деле экономического развития и сохранения мира. Поэтому он рассчитывал увидеть признаки того, что Горбачев намеревается использовать перестройку для демократизации Советского Союза.
Самые убедительные признаки этого появились в мае 1988 года, когда Центральный Комитет КПСС выступил с «Тезисами» к XIX партийной конференции. В то время я уже год проработал послом США в Москве. В день, когда были опубликованы «Тезисы», я был в Финляндии, в Хельсинки, где помогал президенту Рейгану готовиться к визиту в Москву. Прочитав «Тезисы», я понял, что теперь уже не может быть никаких сомнений в решимости Горбачева осуществить фундаментальную реформу советской системы. Я охарактеризовал «Тезисы» президенту Рейгану и заметил, что если Горбачев сможет провести в жизнь содержащиеся в них идеи, «Советский Союз уже никогда не вернется к прошлому». Рейган согласился с этим, и через несколько дней, когда в Москве его спросили, продолжает ли он считать Советский Союз «империей зла», он ответил: «Нет. Теперь не то время. Та эпоха ушла». (с.161)
А когда его спросили, кто изменил ситуацию, он без колебания ответил « заслуга в этом принадлежит Горбачеву как руководителю страны.
Аналитики из американской разведки уделяли главное внимание ходу политической борьбы, вопросам экономической эффективности, военной доктрины и размещению ракет. При этом они мало интересовались идеологией. Зато президент Рейган живо интересовался идеологией, ибо был убежден, что именно идеология была первопричиной напряженное периода холодной войны. Конечно, гонка вооружений и геополитическое соперничество были серьезными проблемами, и их необходимо было решить, но без изменений в идеологии было бы трудно навсегда покончить холодной войной. Рейган часто говорил; «Государства не боятся друг друга, потому что они вооружены. Они вооружаются, потому что боятся друг друга». Прежде всего он хотел уменьшить то колоссальное недоверие, которое породила холодная война.
Будучи послом в Советском Союзе, я понимал, что идеология важна пусть даже она перестала быть той мощной движущей силой, какой была в годы большевистской революции и при Сталине во время коллективизации. Не случайно брежневское руководство в 70-е годы, в период разрядки, заявило, что разрядка относится к отношениям между государствами с различными общественными системами, но не к идеологии. В частности, внешняя политика Советского Союза продолжала исходить из принципов «классовой борьбы на международной арене», что подразумевало недопустимость компромисса с «буржуазными» или «империалистическими» государствами — речь могла идти лишь о временном перемирии до тех пор, пока у Советского Союза не будет достаточно сил для выполнения своего интернационального долга в деле распространения «социализма» в его советском понимании.
По этой причине внимание американского посольства привлекли споры по поводу «общечеловеческих интересов», которые развернулись в советском руководстве в 1988 году. По большей части такие споры велись за закрытыми дверями, но иногда они становились достоянием гласности. Так было, когда газета «Советская Россия» опубликовала статью Нины Андреевой в защиту сталинизма, а Александр Яковлев и Егор Лигачев выступили с противоречащими друг другу заявлениями по этому вопросу. В беседе с министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе, которая была посвящена другим вопросам, я упомянул об этой полемике. Он заверил меня, что Советский Союз больше не считает классовую борьбу в международной арене основой своей внешней политики. По сути дела, выступая в ООН 7 декабря 1988 года, Горбачев дал такие же заверения, сказав, что свободу выбора народов нельзя ограничивать. (с.162)
После выступления в ООН Горбачев встретился с Рейганом и только избранным президентом Джорджем Бушем на Губернаторском острове Ныо-Йоркской гавани. У меня было впечатление, что в идеологическом отношении эта встреча положила конец холодной войне. Рейган сказал Горбачеву, что будет молиться за то, чтобы его преемник продолжил начатую им политику поиска договоренностей с Советским Союзом, и сделал запись в дневнике: «Встреча прошла с огромным успехом [...] Из сказанного Горбачевым можно сделать вывод, что он рассматривает нас как партнеров в деле строительства более совершенного мира».
Но хотя дух взаимоотношений между США и Советским Союзом изменился, оставалось еще много проблем, разделявших сверхдержавы. Европа по-прежнему была разделена на противостоящие военные блоки. Была разделена и Германия, в западной части которой были размещены американские войска, входящие в НАТО, а в восточной — советские войска, входящие в Варшавский Договор. Продолжались переговоры по соглашениям о сокращении стратегических ядерных вооружений и обычных сил в Европе, но перспективы их завершения были неясными. И хотя советские войска уходили из Афганистана, продолжались «непрямые конфликты» в Африке и Центральной Америке. Тем не менее, заявление Горбачева в ООН о том, что СССР намерен сократить численность своих вооруженных сил на полмиллиона человек, произвело сильное впечатление на западные правительства и на общественность в Европе и в США.
В январе 1989 года, когда президент Буш вступил на свой пост, он объявил о том, что сформулирует свою политику в отношении Советского Союза после того, как проведет анализ прежней политики. Он намеревался и дальше в основном продолжать политику Рейгана (которую он поддерживал, будучи вице-президентом), но в то же время считал нужным убедить деятелей правого крыла республиканской партии в том, что он не проявляет «мягкотелости» и проводит собственную политику, а не просто продолжает то, что выработал его предшественник. Его главные советники находились под меньшим впечатлением от реформ Горбачева, чем в свое время президент Рейган и государственный секретарь Шульц. Это были «реалисты», которые обращали больше внимания на нерешенные вопросы холодной войны, чем на сдвиги в установках, произошедшие в 1987 и 1988 годах.
Незадолго до того, как Джордж Буш вступил на пост президента, американское разведывательное сообщество представило оценку перспектив экономической реформы в Советском Союзе. В докладе, озаглавленном «Экономическая программа Горбачева: предстоящие трудности», говорилось, что экономические результаты перестройки в лучшем случае можно бактеризовать как скромные. Авторы предсказывали, что предстоит (с.163) трудный путь. Хотя сама политика, возможно, была перспективной, в условиях «раздраженного общества и скептически настроенной бюрократии будет очень трудно добиться «увеличения производства потребительски товаров и услуг». Несмотря на такую пессимистическую картину, авторы признавали, что «Горбачев часто справлялся с неудачами, идя на радикальные шаги, и мы не можем исключить попытки быстрого перехода рыночной экономике в государственном секторе» [8].
Когда президент Буш объявил о том, что будет проведен анализ политики США в отношении Советского Союза, я послал ему из американского посольства в Москве три длинные телеграммы, в которых последовательно рассматривались внутренние события в Советском Союзе, советская внешняя политика и предложения, касающиеся политики США [9]. Некоторые чиновники из новой американской Администрации внушали президенту Бушу, что Горбачев рассчитывает наладить советскую экономику только затем, чтобы более эффективно бороться с США, и что самого Горбачева могут скоро отстранить от власти, если он не сменит курс, то есть произойдет то же самое, что было с Никитой Хрущевым, которого свергли в 1964 году. Цель моих телеграмм состояла в том, чтобы опровергнуть оба эти утверждения. Я предсказывал, что Горбачев, вероятнее всего, останется на своем посту в течение всего срока работы администрации Буша и даже дольше и что реформы, которые он проводит, приведут к глубоким изменениям в Советском Союзе. Однако у меня не было большой веры в то, что реформы существенно улучшат советскую экономику. Я также предсказывал проблемы в связи с появлением в Советском Союзе нарастающих признаков национальных конфликтов. Что касается политики США, то я рекомендовал следующее: «Перед нами открылась историческая возможность проверить, насколько Советский Союз стремится перейти к новым взаимоотношениям с остальным миром, и укрепить те тенденции в Советском Союзе, которые ведут к "более гражданской" экономике и более плюралистическому обществу». Политика США, писал я, должна быть направлена на поддержку перестройки, потому что демократизация советской политической системы и общества отвечает интересам США.
Не все американские официальные лица разделяли позицию посольства в Москве. Вот что сказано в документе «Согласованная разведывательная оценка», выпущенном в апреле 1989 года, о разногласиях между аналитиками в Вашингтоне:
• Некоторые аналитики рассматривают нынешние изменения в [советской] политике, как тактические, продиктованные необходимостью сделать передышку в соперничестве. Они считают, что (с.164) идеологические императивы марксизма-ленинизма и его враждебность к капиталистическим странам живучи. Они указывают на провал предыдущих попыток осуществить реформу и отмечают преходящий характер прежних «периодов разрядки». Они считают, что есть серьезный риск того, что Москва вернется к традиционно воинственной линии поведения, когда будут осуществлены задуманные положительные сдвиги в экономике.
• Другие аналитики полагают, что политика Горбачева отражает фундаментальное переосмысление национальных интересов и идеологии, а не только тактические соображения. Они утверждают, что пересматриваются такие идеологические положения марксизма-ленинизма, как классовая борьба и враждебность между капитализмом и социализмом. Они считают, что вывод войск из Афганистана и сдвиг в сторону терпимого отношения к разделению власти в Восточной Европе являются историческими сдвигами в представлениях Советского Союза о его национальных интересах. Они полагают, что преобразования, проводимые Горбачевым, способны дать достаточный импульс, чтобы сдвиги в поведении Советского Союза приобрели долгосрочный характер [10].
Анализ политики, предпринятый президентом Бушем, длился несколько месяцев, но его встреча с Горбачевым на Мальте в декабре 1989 года дала новый импульс отношениям. Оба руководителя согласились с тем, что их страны перестали быть врагами, и Горбачев заверил Буша, что не станет вмешиваться в дела Восточной Европы, чтобы сохранить тамошние непопулярные режимы. Тем временем политические реформы в Советском Союзе разворачивались полным ходом, прошли выборы на альтернативной основе, был создан парламент, наделенный реальной властью (Съезд народных депутатов и его Верховный Совет), все больше ограничивалось право партийных чиновников на местах вмешиваться в решение хозяйственных вопросов. В отдельных республиках, в особенности в трех республиках Прибалтики, появились силы, требовавшие экономической самостоятельности, а когда им в этом было отказано, Усилились настроения в пользу полной независимости.
Соединенные Штаты, как и большинство стран Запада, никогда не признавали законность включения Эстонии, Латвии и Литвы в состав Советского Союза. Поэтому лидеры США пытались убедить Горбачева найти путь восстановления независимости прибалтийских государств. Однако Руководство США не стремилось к тому, чтобы из состава Советского Союза вышли остальные двенадцать республик. Оно поддерживало усилия (с.165) Горбачева по выработке Союзного договора, который стал бы демократической основой федеративного государства.
К концу ноября 1989 года американское разведывательное сообщество выпустило документ «Согласованная разведывательная оценка», озаглавленный «Советская система в состоянии кризиса: перспектива на ближайшие два года» [11]. Доклад содержал следующий суммарный прогноз:
• Независимо от проводимой режимом политики, внутренний кризис в Советском Союзе будет длиться дольше двух лет, охватываемых настоящей «Оценкой». Режим еще многие годы будет сосредоточен на внутренних проблемах, он будет стремиться максимально снизить напряженность в отношениях с Соединенными Штатами и, вероятно, будет стремиться к договоренностям, которые позволили бы уменьшить соперничество в военной области и облегчить переключение ресурсов на гражданские цели.
• Несмотря на стоящие перед ним огромные проблемы, положение Горбачева в руководстве представляется относительно прочным, у него теперь больше власти и политических возможностей, чтобы справиться с кризисом.
• Будут прилагаться более активные усилия по определению пределов политических изменений, проявится более жесткий подход к национальным проблемам и к средствам массовой информации, но процесс политической либерализации будет расширяться, будут увеличиваться права и возможности законодательных органов и независимых политических организаций за счет прав и возможностей партии.
• Режим сосредоточит свои усилия на стабилизации экономики и, притормозив одни реформы, даст ход другим, направленным на повышение роли рынка и частного предпринимательства.
• Несмотря на эти усилия, мы не ожидаем существенного улучшения в состоянии экономики, более того — возможен экономический спад и дальнейший рост брожения внутри страны.
− Аналитики разведки считают наиболее вероятным, что режим будет продолжать нынешний курс, наращивая реформы, но время от времени идя на отступления.
− По менее вероятному сценарию, который все аналитики, тем не менее, считают возможным, политический кризис и экономический спад выйдут из-под контроля и приведут к принятию репрессивных мер, что будет означать конец всем серьезным реформам. (с.166)
С особым мнением (что бывает крайне редко) выступил заместитель директора ЦРУ по разведке, который не согласился ни с тем, ни с другим сценарием. Он высказал следующий альтернативный взгляд:
«Если Горбачев удержит власть и не пойдет на репрессии, в предстоящие два года, вероятно, произойдет значительное продвижение к плюралистической, хотя и хаотичной, демократической системе, которое будет сопровождаться высокой степенью политической нестабильности, социальными потрясениями и конфликтами на национальной почве, причем с большей остротой, чем считают авторы «Оценки». Учитывая эти обстоятельства, мы считаем, что есть большая вероятность того, что Горбачев в течение рассматриваемого в «Оценке» периода будет постепенно утрачивать контроль над событиями. Сильные политические позиции, которые он смог себе обеспечить, вероятно, будут подрываться, и его политическое положение подвергнется суровому испытанию.
Суть кризиса в Советском Союзе состоит в том, что пи политическая система, которую Горбачев пытается изменить, ни складывающаяся при нем новая система, скорее всего, не смогут дать эффективного ответа на требования всколыхнувшихся масс и на углубляющийся экономический кризис».
Этот документ появился за два года до того, как Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич встретились в Беловежской пуще и приняли решение о роспуске Советского Союза и создании на его месте Содружества Независимых Государств. Однако это был не тот результат, к которому стремились Соединенные Штаты. Более того, начиная с декабря 1989 года политика США заключалась в максимальной поддержке реформаторских усилий Горбачева.
Для разработчиков американской политики трудность состояла в том, что события, казалось, стремительно выходили из-под контроля Горбачева, причем с такой скоростью, что ни одна иностранная держава и помыслить не могла о том, чтобы как-то сдержать их или хотя бы серьезно на них повлиять. В мае 1990 года я направил аналитическую записку государственному секретарю Джеймсу Бейкеру в порядке подготовки его предстоящей встречи с Шеварднадзе. Она была озаглавлена «Горбачев столкнулся с кризисом власти» [12]. По формальным признакам казалось, что Горбачев на вершине власти: был учрежден пост Президента и создан Президентский совет, что освободило Горбачева от множества ограничений, которые могло наложить на него Политбюро. Тем не менее, пока что эти новые институты оказались недостаточно сильны (с.167) перед лицом возложенных на них задач. Вот как я охарактеризовал тогдашнее положение:
« • Горбачеву еще предстоит сформировать связную систему легитимной власти вокруг новых государственных институтов, которые должны прийти на смену старой сталинской системе, в которой господствовала партия и которую он в значительной мере демонтировал. В отсутствие сильного властного центра советское общество подверглось фрагментации по национальному признаку и оказалось поляризованным в политическом отношении. Сама партия, пока еще остающаяся доминирующим политическим институтом, ввергнута во фракционную борьбу и, видимо, обречена раскол либо на XXVIII съезде, который состоится в июле, либо вскоре после него.
• Успех усилий Горбачева по модернизации советского общества при одновременном сохранении федерации представляется все более проблематичным. Демократизация и рыночные реформы усугубляют напряженность на региональной, национальной и классовой почве, что осложняет достижение национального консенсуса, необходимого для дальнейшего продвижения реформ. Как это случалось и раньше, Горбачев, видимо, намерен прибегнуть к решительным мерам для преодоления нынешнего кризиса. Он сказал, что ближайшие год-полтора решат судьбу процесса реформ. Тем не менее, может случиться так, что в его распоряжении больше не останется решительных шагов, которые позволили бы проводить реформы при одновременном сохранении федерации...
• Несмотря на эти проблемы, у Горбачева имеется достаточно хороший шанс удержаться у руля власти еще какое-то время. На него давят, но у него еще не все потеряно. Смелое, эффективное использование им полномочий президента может поддержать его падающую популярность и авторитет...»
Этот документ был послан после провозглашения независимости Литвы, которое Горбачев отказался признать, но при этом не пытался устранить литовское руководство с помощью военной силы. В последующие месяцы этого года были уничтожены последние существенные остатки холодной войны: Германии дали возможность воссоединиться, Советский Союз согласился с появлением некоммунистических правительств в странах Восточной Европы, входивших в Варшавский Договор, был подписан договор об ограничении обычных вооружений в Европе и вместе с другими членами Совета Безопасности ООН Советский Союз проголосовал за то, (с.168) чтобы осудить вторжение Ирака в Кувейт. Президент Буш искренне хотел поддержать перестройку и по просьбе Горбачева прислал делегацию видных американских бизнесменов для обсуждения вопросов экономического сотрудничества. Все они были заинтересованы в том, чтобы найти области потенциального инвестирования, и их компании были способны вложить
миллиарды долларов в перспективные иностранные предприятия.
Горбачев принял американскую делегацию весьма любезно, но после обнадеживающей беседы поручил дальнейший разговор председателю Госплана Юрию Маслюкову, который пообещал, что через несколько дней передаст им список потенциальных объектов для инвестиций. Американское посольство несколько раз справлялось, можно ли получить этот список, чтобы потом передать его американским инвесторам, но так ничего и не получило. Этот случай, как и многие другие, убедил посольство в том, что советская бюрократия просто бойкотирует политику, объявленную Горбачевым. Под давлением Горбачев тоже стал колебаться: сначала он и Борис Ельцин заявили о поддержке плана «500 дней», но потом, когда бюрократия стала противодействовать этому плану, Горбачев перестал его поддерживать и распорядился, чтобы в него были включены противоречащие ему элементы правительственного плана стабилизации экономики. Тем временем экономика шла под откос.
К ноябрю 1990 года прогнозы, содержащиеся в «Согласованной разведывательной оценке», стали более тревожными:
«В СССР полным ходом идут исторические преобразования, которые грозят расколом страны. Старый коммунистический порядок переживает агонию. Но его закоренелые сторонники продолжают оставаться силой, препятствующей переменам, а новым политическим партиям и институтам еще предстоит доказать свою эффективность. Подрыв влияния центра в сочетании с утверждением суверенитета в республиках создаст вакуум власти. Горбачев формально сосредоточил в своих руках колоссальную власть, но его способность эффективно ею распорядиться поставлена под сомнение. Тем временем экономическое положение непрерывно ухудшается».
Американское разведывательное сообщество пришло к выводу, что незначительные шансы на преодоление этого кризиса будут зависеть от улучшения работы экономики и от сотрудничества между Горбачевым и Ельциным, однако и то, и другое представлялось маловероятным [13].
У президента Буша и государственного секретаря Бейкера было больше, чем у их разведывательных служб, надежд на то, что Горбачев справит-(с.169)ся с ситуацией. Американское посольство в Москве, хотя и признавало наличие серьезных проблем, стоявших перед Горбачевым, все же надеялось, что он найдет пути дальнейшего продвижения перестройки. Зимой 1990 и 1991 года поползли упорные слухи о возможной отставке Горбачева. Мое мнение, которое я несколько раз высказывал в своих донесениях в Вашингтон, состояло в том, что Горбачева невозможно отстранить от власти конституционным путем, пока он пользуется полной поддержкой председателя КГБ, начальника кремлевской охраны и министра обороны Тем менее проблемы нарастали, и «поворот Горбачева вправо» в ноябре 1990 года, когда он заменил нескольких ключевых официальных лиц, драматическая отставка Шеварднадзе, последовавшая в декабре, и назначение не надежных людей на посты вице-президента и премьер-министра заронили в умы многих сомнение в умении Горбачева разбираться в людях.
Казалось, что кризисы следуют один за другим. Для Вашингтона самым важным был штурм телебашни в Вильнюсе в январе 1991 года. Горбачев отрицал, что это было сделано по его приказу (и я верил ему), но если это делалось не по его указанию, то почему он сразу же не отреагировал и не отдал под суд тех, кто учинил это вопиющее беззаконие? То, что он не сумел сразу внести ясность в ситуацию, навело многих наблюдателей в Москве на мысль, что он или что-то скрывает, или утратил контроль над органами безопасности. Выступая в Минске в феврале, Горбачев обрушился с нападками на «демократические» силы, как будто это его враги, способные совершить незаконный захват власти. Затем он приложил много политической энергии, чтобы провести не обязывающий референдум о судьбе союза, который в результате принес больше вреда, чем пользы, так как вопросы для референдума в разных республиках были сформулированы по-разному, а в некоторых из них референдум вообще не проводился. К тому же в РСФСР на референдум одновременно был вынесен вопрос об учреждении поста Президента России, что усилило позиции Ельцина, бросавшего вызов власти Горбачева. Затем, в конце марта, Горбачев санкционировал ввод войск в Москву, чтобы воспрепятствовать демонстрации, которая все равно состоялась, причем практически без проявлений насилия.
У нас в посольстве и у большинства аналитиков из разведки сложилось впечатление, что для успеха перестройки Горбачев нуждается в «демократах». Может быть, с ними трудно иметь дело, а в своих радикальных предложениях они заходят слишком далеко. И все же, если Горбачев утратит их поддержку, поддавшись давлению «силовых министерств», то как тогда он сможет успешно осуществлять предложенные им реформы? Высказанная Горбачевым в Минске мысль, что «демократы» планируют незаконный захват власти, казалась нам нелепой. Всем было известно, (с.170) что органы безопасности, большинство офицерского корпуса и основная масса партийных аппаратчиков — против демократов. У демократов не было реальной возможности осуществить насильственный захват власти, даже если допустить, что они ставили себе такую цель. Но насколько мы в посольстве могли судить, такой цели у них не было. Посольство могло лишь предполагать, что Горбачева ввели в заблуждение его собственные спецслужбы, у которых, видимо, были свои собственные цели. Ввод войск в Москву в марте для контроля над демонстрацией казался зловещей репетицией захвата власти органами безопасности.
В вихре этих событий аналитический отдел ЦРУ, занимавшийся Советским Союзом, 25 апреля 1991 года выпустил доклад под названием Кипящий советский котел», в котором содержались следующие суммарные выводы [14]:
1. Экономический кризис, стремление к независимости и антикоммунистические силы рушат советскую империю и систему правления.
2. В этом хаосе Горбачев из страстного реформатора превратился в консолидатора. [...] Горбачев выбрал этот курс, руководствуясь как собственными политическими убеждениями, так и потому, что к этому его вынуждали другие традиционалисты, которые хотели бы, чтобы он использовал гораздо более жесткие репрессивные меры.
3. В своем стремлении освободить СССР от несостоятельной, окостеневшей старой системы Горбачев оказался в ситуации, когда имеющийся у него выбор вариантов поистине незавиден. Его маневрирование пока что позволило ему сохранить власть в своих руках и необратимо изменить систему, но одновременно затянуло и осложнили агонию перехода к новой системе и создало патовую политическую ситуацию в общем уравнении власти.
4. В такой ситуации увеличивающегося хаоса все более возрастает вероятность взрывного развития событий.
5. ...Заранее спланированная, организованная попытка восстановления полномасштабной диктатуры привела бы к полной катастрофе, ибо стремление отобрать недавно обретенные свободы привело бы к дестабилизирующим долговременным последствиям. К сожалению, подготовка к диктаторскому правлению началась и идет по двум направлениям:
а) возможно, Горбачев не хочет такого поворота событий, но он увеличил его вероятность произведенными им кадровыми назначениями, отчуждением от реформаторов и как результат — опорой на традиционалистов, чьи позиции он таким (c.171) образом усиливает, а также попытками управлять страной с помощью указов, которые неэффективны, но создают соблазн диктатуры, которая бы обеспечила их эффективность;
б) еще более зловещим предзнаменованием является то, что руководители вооруженных сил, МВД и КГБ начали приготовления к широкому использованию силы в политически процессе;
в) в последнее время проводится кампания по выводу в отставку или, по крайней мере, отстранению с ключевых постов демократически настроенных военных.
6. Если реакция пойдет на решительные действия, будь то вместе с Горбачевым или без него, ее первой мишенью на этот раз станет Борис Ельцин и российские демократы.
7. Любая попытка восстановления полномасштабной диктатуры начнется в Москве с ареста или убийства Ельцина и других лидеров-демократов. [...] Будет создан комитет национального спасения — возможно, под менее дискредитировавшим себя названием, — который провозгласит лозунг спасения отечества с помощью суровых, но временных мер...
• Долгосрочные перспективы такой затеи плохи, и даже временный успех ей далеко не гарантирован.
• Численность войск, на которые можно было бы полагаться при осуществлении репрессивного сценария, ограничена.
Далее в докладе следуют рассуждения о том, какие последствия может вызвать попытка путча для нерусских республик (это приведет к еще более активным требованиям независимости), и, наконец, высказывается суждение, что «с Горбачевым или без него, с путчем или без путча, вероятнее всего, что в конце десятилетия, а то и раньше, произойдет преобразование Советского Союза, в результате которого возникнут несколько независимых государств и конфедерация оставшихся республик, в которую войдет Россия».
В Вашингтоне на политическом уровне продолжали надеяться, что Горбачев сумеет избежать распада Союза. То, что в апреле он возобновил Ново-Огаревский процесс переговоров с руководителями союзных республик, внушало надежду, в то же время разработка выполнимого плана экономической реформы никак не давалась ему. Он не сумел заручиться значительной экономической поддержкой Запада на апрельской встрече «Большой семерки», которая проходила в Лондоне, и дело было не в равнодушии или враждебности руководителей Запада. Все они рады были помочь, если бы это было возможно. Но внушающего доверия плана раз-(с.172)ворота экономики не было, и иностранные лидеры пришли к выводу, что финансовая помощь просто ушла бы в песок. Они, может быть, и хотели бы помочь запустить механизм, но механизма не было.
В июне, когда мы получили сведения, что высшие руководители, в том числе председатель КГБ Крючков, премьер-министр Павлов и министр обороны Язов планируют осуществить захват власти, мы попытались предупредить Горбачева. Однако он отнесся к предупреждению без должной серьезности, может быть потому, что мы не назвали заговорщиков поименно, а ограничились предостережением общего характера. Тем не менее, попытка предупредить его ясно показала, что правительству США не хотелось бы, чтобы в Москве произошла смена руководства. Более того, когда в конце июля президент Буш приехал в СССР с государственным визитом, он попытался убедить нерусские союзные республики подписать Союзный договор, согласованный Горбачевым. Первого августа Буш посетил Киев и выступил в украинском парламенте с речью, которая была, по существу, обращением ко всем нерусским союзным республикам за исключением Прибалтики. Указав на то, что свобода и независимость не являются синонимами, он рекомендовал республикам, избрать свободу, пойдя на подписание горбачевского Союзного договора и создание на его основе федерации.
В тот момент казалось, что несколько республик, хотя и не все, готовы подписать договор. Однако планы подписания были отложены в сторону, когда в ночь с 18 на 19 августа была совершена попытка государственного переворота. И хотя путч провалился, он настолько подорвал власть Горбачева, что он не смог сохранить даже добровольную федерацию. Американское правительство было недовольно таким поворотом событий, но теперь уже не могло ничего сделать, чтобы помешать распаду СССР.
На мой взгляд, было бы неверно считать распад Советского Союза провалом перестройки. Будучи Генеральным секретарем ЦК КПСС и президентом, Горбачев часто заявлял, что перестройка есть объективный процесс, не зависящий от воли одного человека. Этот процесс продолжился во многих бывших советских республиках после того, как они обрели независимость, он продолжается и по сей день, терпя поражение на одних участках и продвигаясь вперед на других. Перестройка оказалась более длительным и более трудным процессом, чем вначале думали ее авторы. Но ее основные сохранили свою значимость, причем не только в России и в других государствах — преемниках Советского Союза, но и в более широком плане. Политические лидеры, которые сумеют провести эти идеи в жизнь, поведут вперед общество с большим успехом, чем те, кто откажется от этих идей или проигнорирует их. (с.174)

1 The New CPSU Program: Charting the Soviet Future [SOV-86-10022], выпущено ЦРУ 1 апреля 1986 года.
2 The Debate over 'Openness' in Soviet Propaganda and Culture, выпущено ЦРУ 1 августа 1986 года.
3 Gorbachev's Policy Toward the United States, 1986-88, выпущено 1 сентября 1986 г.
4 Я писал о встрече в Рейкьявике и ее последствиях. См.: Matlock J.F. Reagan and Gorbachev: How the Cold War Ended. New York: Random House, 2004, pp. 215-250.
5 The January Plenum: Gorbachev Draws the Battlelines, выпущено 11 марта 1987 года.
6 The June Plenum and Supreme Soviet Session: Building Support for Economic Change, выпущено в сентябре 1987 года.
7 Whither Gorbachev: Soviet Policy and Politics in the 1990s [NIE 11-18-87], выпущено в ноябре 1987 года.
8 NIE 11-23-88 of December 1988, published in: Benjamin B. Fischer (ed.). At Cold War's End U.S. Intelligence on the Soviet Union and Eastern Europe, 1989-1991. Washington: Government Reprints Press, 2001, pp. 1-26.
9 89 Moscow 02962; 89 Moscow 03850; 89 Moscow 04648. Это были секретные документы, позднее секретность с них была снята, и с ними можно познакомиться в Историческом отделе Государственного департамента.
10 NIE 11-4-89, Soviet Policy Toward the West: The Gorbachev Challenge, published in: Benjamin B. Fischer, editor. At Cold War's End, pp. 227-254.
11 NIE 11-18-89, published in: Benjamin Б. Fischer, editor. At Cold War's End, pp. 49-81.
12 90 Moscow 15714, с этого документа была снята секретность, и его можно получить в электронном виде в электронном читальном зале Государственного департамента.
13 NIE 11-18-90, The Deepening Crisis in the USSR: Prospects for the Next Year, published in; Benjamin B. Fischer, editor. At Cold War's End, pp. 83-110.
14 Published in: Benjamin B. Fischer, editor. At Cold War's End, pp. 111-119.

Опубликовано: Прорыв к свободе: О перестройке двадцать лет спустя (критический анализ). – М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. С.154–174.



ПРОГНОЗЫ ЦРУ В ОТНОШЕНИИ СССР. 1991 год.

(публикацию осуществили: М. Бирн, В.М. Зубок)

Документ № 1

Центральное разведывательное управление
Аналитическая служба по советским делам
25 апреля 1991 г.
«Советский котел»

1. Экономический кризис, устремления к независимости и антикоммунистические силы разрушают советскую империю и систему власти:
- Борис Ельцин стал врагом номер один старого порядка и имеет хорошие перспективы стать первым в истории России ее всенародно избранным руководителем, приобретшим благодаря такому мандату легитимность;
- на Украине, второй по размеру союзной республике с 50 млн. жителей, набирает скорость движение в сторону суверенитета;
- белорусские власти признали и начали переговоры со стачечным комитетов выступающим против дальнейшего правления как собственной коммунистической партии, так и Кремля;
- прибалтийские республики используют тревожное затишье в отношениях между ними и Кремлем для укрепления новых институтов и расширения поддержки со стороны некоренного населения, в первую очередь русских, в пользу независимости;
- Грузия объявила о своей независимости, а все остальные республики настаивают на значительно больших полномочиях местной власти;
- бастующие шахтеры настаивают в своих требованиях не только на экономических приобретениях, но и также на структурно-экономических и политических переменах. Их призыв ныне получает отклик в других отраслях промышленности;
- планово-централизованная экономика потерпела необратимый крах и сменяется хаотическим набором бартерных сделок на местном и республиканском уровнях, отчасти напоминающим рынок, но без складывания его в сколь-либо отчетливую систему;
- неоднократные заверения центра о контроле над общегосударственным телевидением не задушили рождение новых радио- и телекомпаний и примерно 800 новых независимых газет, которые и восполняют недосказанное в новостях;
- Коммунистически партия Советского Союза (КПСС) распадается как по регионам, так и идеологически. Находящаяся пока что в зачаточном состоянии и тем не ее растущая система новых партий набирает силы.
2. Оказавшись в средоточии этого хаоса, Горбачев из пламенного реформатора превратился в консолидатора. Поступающие непрерывным потоком разведсообщения его публичные заявления свидетельствуют, что Горбачев выбрал этот курс как в силу своего собственного политического кредо, так и в результате давления на него прочих традиционалистов, которые желали бы от него применения куда более крутых репрессивных мер. Его попытки сохранить существо управляемого из центра Союза, руководство коммунистической партии и планово-централизованную экономику без широкого использования силы, толкнули его к тактическим уловкам, которые не решают основополагающих проблем и препятствуют, хотя и не могут остановить, складыванию новой системы:
- всесоюзный референдум с его расплывчато сформулированным вопросом обещает стать блистательной пустышкой и не оказывает никакого влияния на переговоры о новом союзном договоре;
- недавно оглашенная антикризисная программа по содержанию не более чем один из многочисленных экономических планов правительства и подобно своим предшественникам содержит обещание реформ, следующих за программой стабилизации,
которая не будет работать;
- в своих успешных усилиях оказывать доминирующее влияние на работу Верховного Совета СССР Горбачев раздул этот орган, превратив его в многочисленную группу с разнородным членством. Такой ход подорвал роль этого общественного института, призванного согласно первоначальному замыслу в качестве органа, объединяющего представителей Союза и республик, стать форумом, на котором выплескивались бы и улаживались споры.
Следствием политических зигзагов и провалов Горбачева стало падение доверия к нему почти что до нулевой отметки. Даже некоторые из его ближайших, только что приобретенных коллег-традиционалистов дистанцируются от него. [...]
3. Горбачев действительно оказался перед драматическим выбором в своих усилиях вывести СССР за рамки старой, обанкротившейся и косной системы. Его уловки несомненно помогали ему удерживаться у власти и изменили эту систему необратимым образом, но они в то же время продлевали и утяжеляли агонию перехода к новой системе и означали политический пат во всеобщем уравнении сил:
- экономика вошла в штопор без перспектив на выход из него, и только счастливое стечение обстоятельств способно предотвратить сокращение валового национального Продукта (ВНП) на двузначную цифру;
- инфляция в конце прошлого года составила 20%, а в этом будет но крайней мере
в два раза больше;
- сохранившаяся привычка решать проблемы исключительно по принципу «сверху вниз», особенно в отношении республик, породила войну законов между различными уровнями власти и создала в дополнение к экономической неразберихе неразбериху законодательную.
4. В этой ситуации нарастающего хаоса значительно увеличилась возможность событий взрывного характера:
- общественное недовольство ухудшением экономических условий жизни способно привести к беспорядкам или широкомасштабным стачкам, в особенности в оказавшихся в последнее время в проигрышном положении промышленных центрах славянских республик с их многочисленным рабочим населением;
- неудачный маневр центральных властей, типа насильственной январской акции в Вильнюсе, может дать новые импульсы антиправительственным силам, способным привлечь на свою сторону симпатии Запада;
- Горбачев, Ельцин и другие менее известные, но все же значительные лидеры, могут умереть по причине колоссальной напряженности своего труда или быть злонамеренно убиты, что способно вызвать непредсказуемые последствия;
- где-то может появиться новый влиятельный лидер или даже несколько, как это произошло в Польше с Валенсой или Ландсбергисом в Литве, и они начнут делать историю;
- вожди реакции, в союзе с Горбачевым или без него, могут прийти к выводу о том что у них остался последний шанс, и они начнут действовать под флагом защиты законности и порядка.
5. Из всех возможных вариантов взрывного развития событий особенно роковой оказалась бы попытка реставрировать открытую диктатуру, ибо это сопровождалось бы стремлением к отказу от только что обретенных свобод и неизбежной и долговременной дестабилизации обстановки. К сожалению, подготовка к введению диктаторского правления уже началась в двух направлениях:
1) Горбачев может не желать такого поворота событий, но сам увеличивает его вероятность серией своих персональных назначений, своим отчуждением от реформаторов и соответственно поиском опоры у традиционалистов, которых он тем самым усиливает, а также своими попытками править посредством указов, которые не работают, зато подбрасывают мысль о введении диктатуры для их реализации.
2) Более угрожающим представляется, что верхушка армии, МВД и КГБ осуществляют приготовления для широкого использования силы в политической жизни:
а) выступлениями, статьями и заявлениями их многочисленных руководителей закладывается соответствующий психологический фундамент. Крючков осудил иностранное вмешательство и утверждал, что содействие военных в ряде случаев необходимо для восстановления внутреннего порядка. Ахромеев потребовал сильной руки. Язов дал публичные указания, позволяющие в случае надобности применять огнестрельное оружие для защиты военных объектов и памятников; признав, что командир Вильнюсского гарнизона действовал неподобающим образом, он отказался привлечь его к дисциплинарной ответственности за убийство невиновных гражданских лиц. Командующий сухопутными войсками Варенников на заседании Верховного Совета потребовал более жесткой политики в прибалтийских республиках, а ряд военачальников обращался к Горбачеву с петициями в пользу крутых мер либо требовал этого на массовых митингах.
б) Коммунистическая партия с санкции Горбачева делает все возможное для удержания своей ведущей и направляющей роли в вооруженных силах, обновляя их фасад при сохранении структур Главного политического управления. На всеармейском уровне и ниже проводились партийные конференции, призванные институционализировать новые структуры. Они также почти наверняка использовались для пропаганды идеи сохранения любой ценой централизованного Союза.
Уже не первый день идет кампания за отставку или как минимум смещение ключевых постов демократически настроенных офицеров [...].
Развертывание в Москве 28 марта примерно 550 тыс. солдат и офицеров вооруженных сил и внутренних войск с участием КГБ прошло четко и организованно и свидетельствует о том, что командная структура для проведения таких операций уже создана.
Возможно, именно совокупность этих психологических и организационных приготовлений к использованию силы побудила Шеварднадзе повторно предостеречь о «грядущей диктатуре».
6. Если реакционеры все же приступят к действию – с Горбачевым или без него, −
первой мишенью на этот раз станут Борис Ельцин и российские демократы:
- Ельцин – единственный лидер, пользующийся массовой симпатией и поддержкой за пределами своей собственной республики и, что важнее всего, – на Украине;
- он постепенно и с большими трудностями толкает движение России к автономии;
- те, кто хочет сохранить управляемый из центра Союз, понимают, что не добьются своего, если Россия ускользнет из-под их контроля.
7. Любая попытка восстановления открытой диктатуры начнется в Москве с ареста
или убийства Ельцина и других демократических лидеров, таких, как мэр Попов и его заместитель Станкевич, захвата всех средств массовой информации и восстановления цензуры при одновременном запрете собраний, подкрепляемым демонстрацией силы для устрашения. Будет создан Комитет национального спасения – возможно под другим, менее одиозным именем, − который объявит о своем намерении спасти Отечество посредством суровых, но временных мер, призванных проложить путь демократии и экономическим реформам.
8. Долговременные перспективы такого предприятия невелики и даже их краткосрочный успех далеко не гарантирован:
- число воинских подразделений, на которых можно положиться при проведении репрессий, ограничено;
- будет трудно сохранить сплоченность участвующих в акции сил, если, что вполне вероятно, демократы откажутся безропотно отступить;
- любая акция против Ельцина искрой всколыхнет активность в других местах, и тогда силы госбезопасности и армии окажутся слишком растянуты при попытке установить контроль над другими российскими городами.
9. Даже если путч в России удастся, ряд других республик воспользуется неразберихой в своих собственных целях. Если путч не провалится немедленно, предпринятая попытка восстановить авторитаризм потерпит неудачу спустя несколько лет. Его предполагаемым лидерам недостает какой-либо конструктивной программы, кроме этого у них не окажется в распоряжении ни экономических ресурсов, ни политической сметки, необходимой для утверждения диктатуры. Скорее всего, повторится опыт введения военного положения в Польше с дополнительным элементом в виде отделения республик, но почти наверняка с большим кровопролитием и большим экономическим ущербом.
10. Даже путч, скорее всего, не сможет предотвратить выход плюралистических сил на доминирующие позиции уже до конца этого десятилетия. Эти силы притупляют натиск центра и укрепляются у региональных рычагов власти, в то время как силы традиционалистов, все еще контролирующие правительство и центральные учреждения, все более дискредитируют себя из-за отсутствия у них жизнеспособной, устремленной в будущее программы [...].
11. Такой медленный прогресс плюралистических сил, однако, ставит их на несколько лет перед угрозой путча и разочарования общественности в них из-за неспособности добиться быстрых улучшений. Понимая это, они по всей вероятности должны усиливать натиск для достижения прорыва, подразумевающего в первую очередь подписание союзного договора, дающего республикам весомое слово в определении политики центра. Возможно, это им удастся. Даже сам Горбачев еще окончательно не потерян для их дела. Столкнувшись лицом к лицу с выбором: перейти окончательно и бесповоротно в лагерь традиционалистов, ненавидящих его и не разделяющих его предубеждения против использования неприкрытой силы, или снова связать себя с реформаторами, он все еще может избрать второй путь. Несмотря всю политику оборонительных репрессий, центральная власть в то же самое время терпит или даже инициирует некоторые меры, которые могут создать основу возобновления реформистских усилий:
- принят ряд законов, необходимых для формирования рыночной системы;
- референт Горбачева Шахназаров и Ельцин имели беседу о желательности проведения общенационального «круглого стола», хотя декларированные ими цели сильно разнятся;
- союзное и российское правительства так или иначе формируют, хотя и чрезвычайно медленно, механизм урегулирования разногласий и разделения обязанностей по отношению к вооруженным силам и КГБ, в первую очередь через возглавляем генерал-полковником Кобецом российский Комитет по обороне и безопасности.
Аналогичным образом была создана объединенная коллегия республиканских министров иностранных дел под председательством министра иностранных дел CCСР;
- начались переговоры с прибалтийскими республиками, хотя и вновь с большим сложностями и с абсолютно разнящимися конечными целями каждой из сторон.
До сих пор эти разноплановые акции не имели оперативной значимости и не буду ее иметь, если центральная власть станет упорствовать в своих нынешних политических устремлениях. Но если бы она проявила желание сменить свой политический курс, эти акции создали бы потенциал для выхода из нынешнего тупика.
12. Реформаторы, скорее всего, не упустят ни одного такого продвижения с тем чтобы затруднить переход к активизации репрессий, а затем попробовать добиться в стратегическом плане прорыва. С Горбачевым или нет, с путчем или без путча, наиболее вероятной перспективой является – до конца десятилетия, если не раньше, − трансформация Советского Союза в несколько независимых государств и конфедерацию оставшихся республик, включающих в себя Россию. Эта конфедерация будет обладать размерами, экономическими ресурсами и накопленными производственными мощностями, достаточными для того, чтобы оставаться первостепенной военной державой, но децентрализация устройства будет удерживать ее от возобновления милитаристской, агрессивной политики прежних лет.
13. Текущая ситуация в СССР и неоднозначность ее ближайшей эволюции ставят нас перед тремя возможными вариантами развития событий в течение следующего года:
а) сохранение нынешней патовой ситуации, а значит и стоящей перед Западом дилеммы оптимального баланса отношений с различными противоборствующими силами. Эта дилемма может стать еще острее по мере активизации борьбы и все более быстрого вхождения экономики в штопор. Социальные взрывы наподобие нынешней шахтерской забастовки и вспышки страстей в Белоруссии могут в любой момент перевести ситуацию в русло открытого насилия или военного положения. Даже если дело не дойдет до этого, экономика СССР будет все более продвигаться к упадку, а выдохнувшийся Горбачев умножит свои призывы о помощи к Западу. Хотя СССР еще мог бы попытаться предпринять какие-нибудь новые международные инициативы, например на Ближнем Востоке и в области контроля над вооружением, рост внутренней нестабильности сильно уменьшает его дипломатическое влияние и, вероятно, воспрепятствует эффективному продвижению таких инициатив. нестабильности в стране вызовет негативный эффект в Восточной Европе в виде свертывания экономического взаимодействия и неспособности сформировать новую основу для советско-восточноевропейских отношений;
б) попытка реставрации диктатуры, которая означала бы для Запада повтор польских событий 1981 г., но вероятнее всего в более жестоком и кровопролитном варианте. Страна по-прежнему останется в состоянии экономического паралича. Новый режим даст заверения в сохранении сотрудничества с остальным миром и, скорее всего, продолжит вывод войск из Восточной Европы, пытаясь, возможно, вымогать за это еще больше, чем нынешний. На деле внешняя политика станет более агрессивной, но такой Советский Союз не сможет восстановить ни свое прежнее глобальное влияние, ни позиции в «третьем мире». Возможны, однако, попытки резко увеличить торговлю оружием за наличную валюту, искать приобретений на Ближнем Востоке за счет США и плотно работать с «пятой колонной» в Восточной Европе в попытке ниспровергнуть формирующиеся там демократии. Кое-кто в Западной Европе станет доказывать, что этот внутренний откат достоин сожаления, но выбора, кроме как восстановить порядок, и что лучший путь повлиять на ситуацию (и хоть как-то спасти вложенные в страну западные инвестиции и кредиты) – продолжить сотрудничество вкупе с символическими жестами неодобрения. Если только репрессии не перехлестнут по жестокости события на площади Тяньанмынь, достижение Западом консенсуса как в интерпретации событий, так и в принятии ответных мер будет чрезвычайно маловероятным;
в) ускоренный прорыв плюралистических сил создаст наилучшие перспективы для внутренней и внешней стабильности, основанной на договоренностях в духе сотрудничества. Но эта победа плюрализма принесет и свои проблемы. Способность плюралистических сил к эффективному управлению проблематична и не может быть гарантирована еще долго, возможно, на протяжении жизни целого поколения. Национальная проблема не разрешима в одночасье, а напряженность внутри республик и между ними сохранится при самой оптимальной политико-экономической системе. Некоторые из республик не будут управляться демократами, но все они станут претендовать на помощь со стороны США. Новые лидеры, оказавшиеся наверху в силу их местной популярности, решительности и целеустремленности, не будут иметь опыта в международных делах и станут выдвигать преувеличенные требования, что уже происходит с некоторыми из них. Несмотря на эти трудности и, скорее всего, затяжной процесс внутренней и внешней адаптации к новым правилам поведения, этот прорыв, в особенности если он произойдет в славянском ядре, предложил бы наилучшую перспективу для примирения между Востоком и Западом, аналогичную той, что привела франко-германские отношения к их нынешнему состоянию.

Документ № 2

Центральное разведывательное управление
Директорат разведки
23 мая 1991 г.
«Будущее Горбачева»

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ

Горбачев остается серьезным политическим игроком на советской политической сцене, особенно в вопросах внешней и оборонной политики, но его доминирующая роль сошла на нет и больше не восстановится. Останется ли он в своей должности еще на год или нет, масштабное перемещение власти из центра в республики будет происходить и дальше, если только его не заблокирует переворот традиционалистов. Горбачев может играть ключевую роль при выборе направления развития, и сотрудничество с ним критически важно для плавного перехода власти к республикам.
Во имя политического выживания Горбачев не так давно пытался обрести новую
политическую базу взамен старой, которая постоянно размывалась за последний год. Он не был склонен идти настолько далеко, как требовали сторонники жесткого курса в использовании силы для восстановления власти центра, так что его альянс с ними трещит по швам. Теперь он подписал договор с Ельциным и восемью другими республиканскими лидерами, улучшающий атмосферу и дающий ему передышку после недавней кампании за его смещение обещанием передать значительные полномочия республикам. Однако, чтобы этот договор состоялся, Горбачеву придется председательствовать на похоронах политической системы, во главе которой он сейчас находится. Если же Горбачев даст обратный ход и отступит от соглашения, движение реформаторов в пользу его смещения снова наберет силу.
Если он в ближайшее время будет вытеснен из игры, то у руля скорее окажутся сторонники жесткой линии, которые будут править через слабую подставную фигуру или разновидность Комитета национального спасения. Однако в условиях бездействия традиционалистов политическая надежность служб безопасности будет и далее слабеть, а влияние реформаторов – усиливаться, так что время увеличивает шансы на приход демократов к власти. Замена Горбачева вряд ли будет протекать гладко, и возможен переходный период, связанный с напряженной борьбой за власть различных сил при отсутствии реального руководства.
Будущность политической системы напрямую связана с нынешней борьбой за власть. Если верх возьмут традиционалисты, они будут стремиться сохранить империю и автократический способ правления более жесткими методами. Они быстро приступят к репрессиям против оппозиции, арестовывая и возможно даже истребляя лидеров, начиная с Ельцина, и начнут свертывать только что завоеванные свобода Они займут более вызывающую позицию в отношении Соединенных Штатов Америки и будут искать возможности утвердить свое влияние за рубежом. Даже если они будут готовы прибегнуть к широкому использованию силы и репрессиям традиционалистам окажется трудно удержать власть в силу отсутствия у них серьезной программы решения нарастающих проблем страны; они также столкнутся с трудностями в преодолении внутреннего разброда. При таком режиме экономика продолжит деградировать и резко начнет возрастать социальная отчужденность, что неизбежно приведет раньше или позже к возрождению демократических и националистических движений.
Если верх возьмут реформаторы, они передадут власть республикам и позволят им двигаться путем большей независимости, даже если те останутся в составе преобразованного Союза. Многие республики, включая Россию, быстро продвинутся вперед по пути демократических и рыночных реформ, но часть, вероятно, подпадет под новые формы авторитаризма. Хотя значительно ослабевший центр будет по-прежнему контролировать вооруженные силы и сможет выполнять большую часть международных обязательств СССР, каждая из республик будет быстро разворачивать свою собственную внешнюю политику и прибирать к рукам от КГБ полномочия, касающиеся внутренней безопасности.
Короче говоря, Советский Союз сегодня находится в революционной ситуации в смысле перехода от старого к некоему пока еще неопределенному новому строю. Хотя переход может произойти и мирно, нынешняя жестко централизованная политическая система обречена. Как это происходило в Восточной Европе в течение последних двух лет, в СССР налицо элементы, которые могут привести к быстрой смене не только способа правления, но и политической системы.

ДВИЖЕНИЕ В СТОРОНУ ПЕРЕХОДА

Политический кризис, сложившийся в последние месяцы в СССР, был, по крайней мере временно, сглажен апрельским соглашением Горбачева с Ельциным и лидерами еще восьми республик. Горбачев пошел на эту политическую разрядку, понимая, что быстро теряет контроль над событиями и не сумеет восстановить его без поддержки руководителей республик. Реформаторы пошли на это из страха, что сторонники жесткого курса используют нарастающий кризис и угрозу социального взрыва для захвата власти. Вместе с соглашением Горбачев получил политическую отсрочку, но она окажется кратковременной, если он не проявит большей готовности уступить республикам значительную часть полномочий центра и своих собственных, чем он демонстрировал до сих пор. Ельцин и Горбачев публично уже предложили совершенно различную интерпретацию соглашения: президент рекламировал его прежде всего как шаг в сторону экономической стабилизации, в то время как российский лидер утверждает, что он означает уступку центром значительных полномочий республикам.
Традиционалисты, от которых Горбачев зависит политически, − в первую очередь службы госбезопасности и правительственная бюрократия – встревожены перспективой перемещения власти к республикам, они сбиты с толку и раздражены политикой Горбачева. Руководство КГБ, вооруженных сил и КПСС обвиняет Горбачева в нынешнем кризисе и в подрыве их институтов. [...] Кроме этого «черные полковники», возглавляющие движение за смену Горбачева режимом твердой руки, утверждают, что имеют со стороны Язова негласную поддержку своей жесткой линии. Хотя Горбачев отразил поползновения сместить его с поста генерального секретаря на апрельском пленуме Центрального комитета, он по-прежнему стоит лицом к лицу перед все возрастающей угрозой мятежа в партии и не может более полагаться на нее при проведении своей политики.
Позиции Горбачева за последний год ухудшились так резко потому, что его политика в целом подвергается острой критике за царящий в стране развал:
- большинство советских граждан считают его ответственным за обрушившиеся на страну экономические проблемы и неспособность предложить внушающий доверие способ выхода из них. Его новая «антикризисная программа» суть гибрид старых методов централизованного контроля и кое-каких рыночно ориентированных реформ, вряд ли способных остановить нынешний обвал экономики;
- традиционалисты критикуют его за разрушение прежней ленинистской политической системы, взамен которой не созданы новые жизнеспособные политические структуры;
- рабочие более не доверяют его правительству, поскольку оно не выполняет своих обещаний;
- реформаторы рассматривают его решимость сохранить в целости жестко централизованный Союз как главный фактор, приведший к нынешнему политическому кризису.
Горбачев пошел на апрельские договоренности отчасти потому, что пытался задержать свой политический закат, но они не вернут ему былых позиций. Всенародно избранные руководители и законодательные собрания республик обладают несравненно большей легитимностью, чем центральное руководство, и без сотрудничества с ними осуществление Горбачевым его политики делается практически невозможным.
Ключ к разрешению нынешнего кризиса в руках России и Ельцина. Он, по всей видимости, преуспеет в своих усилиях по созданию сильной, всенародно избранной президентской власти и победит в намеченных на июнь выборах. Это усилит его позиции в споре с центром, подчеркнув одновременно нелегитимность положения Горбачева.
Хотя Горбачев, продолжив свои политические кульбиты, и продержится еще какое-то время, трудно поверить, что он окажется способным восстановить упавшее политическое влияние и вернуть себе политическую инициативу. Даже в случае с апрельским соглашением, он, кажется, в основном лишь реагирует на события, не имея какого-либо долгосрочного плана игры. Прошлой осенью он с готовностью вошел в союз с руководством КГБ, армии и КПСС, но не захотел пойти на использование силы для восстановления власти центра в том масштабе, в каком это требовали от него сторонники жесткой линии, так что их альянс рассыпается на глазах. Но в результате его поворота в сторону традиционалистов большинство реформаторов не доверяют более Горбачеву. Ельцин в данный момент все еще проявляет готовность работать с ним из тактических соображений, но многие другие реформаторы отказываются сотрудничать с Горбачевым и критикуют Ельцина за его действия. Их сотрудничество продолжится только в том случае, если Горбачев будет готов к демонтажу политической системы, во главе которой он сейчас находится.

ТУПИКОВОСТЬ СИТУАЦИИ

Суть нынешнего кризиса в том, что ни существующая политическая система которую Горбачев пытается сохранить, ни только обозначающаяся новая система не способны эффективно совладать с новым подъемом общественных требований углубляющимся экономическим кризисом. Короче говоря, Советский Союз находится сейчас в революционной ситуации в смысле перехода от старого к некоему пока еще неопределенному новому строю. Как и в Восточной Европе на протяжении посдедцй двух лет, в СССР ныне налицо те политические составляющие – ненависть к старому политическому строю, раскол в политической элите и нехватка у нее твердости; неуверенность в надежности служб госбезопасности и все более активная организованная политическая оппозиция – которые способны смести нынешнюю политическую систему и ее руководство.
Основополагающие цели реформаторов и традиционалистов в отношении будущего Союза диаметрально противоположны; поэтому маловероятно, чтобы горбачевский так называемый центристский курс, помог выйти из кризиса. В глазах реформаторов, в особенности в России, решающее слово остается за народом, который может свободно выбрать, принадлежать ли к новому Союзу и на каких условиях. Для традиционалистов такой взгляд является революционным, и они по-прежнему настаивают на сохранении основ системы с доминированием центра. Хотя отдельные умеренные представители каждой из сторон готовы к компромиссу в этом кардинальном вопросе, те из них, кто обладает необходимым политическим влиянием, органы безопасности и КПСС от традиционалистов, всенародно избранные руководители и законодательные собрания от плюралистов, − не желают делиться реальной властью с другой стороной.
В этом кардинальном вопросе быть не может выхода из тупика, поскольку в условиях воздержания сторонников жесткой линии от широкого использования насилия власть продолжит смещаться в сторону республик. Тактические компромиссы между двумя сторонами могут, однако, придать этому процессу эволюционный характер, предотвратив доведение кризиса до точки взрыва или изгнание со своего поста Горбачева.

КЛЮЧЕВЫЕ ИГРОКИ

ГОРБАЧЕВ. Горбачев вряд ли сможет сохранить прежние властные позиции, новее еще играет важную роль. Что особенно важно, его сотрудничество с плюралистами будет существенно для обеспечения плавного перехода власти к республикам и уменьшения вероятности насильственной акции со стороны приверженцев жесткой линии, стремящихся повернуть этот процесс вспять. В случае участия в передаче власти он мог бы помочь в решении особо болезненных для традиционалисте вопросов, таких, как сохранение армии и обеспечение пенсий военным. Кроме этого в течение переходного периода Горбачев мог бы по-прежнему играть ведущую роль формировании политики центра, в особенности в вопросах внешней политики обороны. Если же он не пойдет на сотрудничество, политическая ситуация будет дальше ухудшаться и Горбачев окажется все более политически изолированны уязвимым для тех политических сил, которые требуют его ухода. Ему бы мало что оставалось, кроме как уйти в отставку или опереться на традиционалистов, что помощью насильственных мер попытаться стабилизировать ситуацию, попадая при этом во все большую зависимость от них.
Зная образ действия Горбачева в прошлом, можно предполагать, что, невзирая на такую опасность, он снова увильнет от решительных действий и попытается заполучить для центра как можно больше полномочий. Его неспособность внутренне порвать со старым порядком – в его понимании скорее патерналистским, чем репрессивным – оказалась важнейшим фактором, способствовавшим нынешнему кризису, поскольку мешала принятию реалистических мер в отношении проблем страны. Если он будет двоедушничать в попытке сохранить существо старой системы, политическая и экономическая ситуация лишь ухудшится, и чем дольше это будет продолжаться, тем больше вероятность, что нынешняя политическая система будет внезапно сметена.
Последние заявления и действия Горбачева наводят на мысль, что он отчаянно стремится удержать власть, и если уступит дорогу другим добровольно, то в высшей степени неохотно. Он и его советники, судя по всему, всячески преуменьшают остроту стоящих перед ним проблем и он, возможно, все еще полагает, что сможет вскоре повернуть ход событий на 180 градусов. Не исключено, однако, что по мере дальнейшего разочарования от неудач, Горбачев добровольно уйдет, убедившись, что его позиции непоправимо ослабли. Собеседники, видевшиеся с ним все эти последние годы, находят его все более обескураженным и упавшим духом, и, возможно, он начинает терять политическую волю. Продолжающиеся проблемы со здоровьем также могут повлиять на его выбор в пользу отставки [...].
ТРАДИЦИОНАЛИСТЫ. Те шаги, которые Горбачеву надо предпринять для превращения апрельского соглашения в работающий документ – анафема для большинства традиционалистов. Помнящие о судьбе своих коллег в Восточной Европе – о казни Чаушеску в Румынии, процессе над Живковым в Болгарии и подобной же перспективе для Хонекксра, не вывези его тайно советские представители, − они, вне всякого сомнения, осознают глубину ненависти к КПСС и КГБ в СССР, и ряд из них в частном порядке давали понять, что боятся за свою жизнь. Хотя они желают возврата к жестко централизованной системе, по крайней мере часть их – в особенности те, кто достиг предпенсионного возраста, − возможно они готовы были бы договориться о таком решении вопроса, которое защитило бы их жизни и пенсии.
Традиционалисты, доминирующие ныне в верхнем эшелоне власти, пытались добиться от Горбачева, чтобы он шагал в ногу с ними в наиболее критических для них вопросах. Имея в его лице президента, активно или молчаливо проводящего ползучее наступление на демократию, они избегают риска, которым чревата открытая схватка за власть. Между Горбачевым и его союзниками-традиционалистами не было и нет никакой любви, и они все еще способны попытаться сбросить его, если решат, что он продает их интересы республикам. При всей общности целей традиционалисты расколоты в критическом вопросе об использовании в широком масштабе силы для достижения этих целей, и многие из них разделяют отвращение Горбачева к массовому насилию и пролитию крови.
В результате изменений в верхушке советского руководства в течение последних месяцев традиционалисты заполучили в свои руки все ключевые посты в силовых и карательных органах. [...]
ПЛЮРАЛИСТЫ. Первостепенной целью для большинства плюралистов является не смещение Горбачева, а переход власти к республикам. В остальном, однако, многие из них преследуют принципиально различные цели. Лидеры России, которые будут играть ключевую роль в формировании новой политической системы, хотят иметь слабый центр и смещение власти в республики на манер Европейского Союза при ведущей роли России. Среднеазиатские лидеры предпочитают более сильный центр, который позволял бы их республикам и дальше получать субсидии от более богатых регионов. Большинство российских и украинских реформистов искренне привержены целям демократии, но в Грузии и Средней Азии коммунистический тоталитаризм уже сменяется местными разновидностями авторитаризма.
В ходе последних шахтерских забастовок советские рабочие предстали как мощная независимая политическая сила, толкающая страну в направлении демократии. Правда, у них слабые связи с только что возникшими политическими партиями и многие больше не доверяют Ельцину из-за его сотрудничества с Горбачевым. Советские рабочие становятся все неспокойней, и, как показала волна стачек солидарности с шахтерами, волнения могут быстро распространиться по всей стране. Хотя эти стачки прекращены совместными усилиями Ельцина и центра, их обещания едва ли будут выполнены. Это лишь еще больше усугубит растущее отчуждение и подхлестнет возмущение рабочих, увеличивая вероятность того, что следующий забастовок парализует страну и породит политический кризис.
За исключением Ельцина, среди реформаторов нет ни одной фигуры, способной сегодня взять на себя роль масштабного лидера. Деятели наподобие Шеварднадзе и Яковлева слишком тесно связаны с Горбачевым, хотя и могут еще сыграть заметную роль, если возникнет спрос на компромиссные кандидатуры на руководящие посты − приемлемые как для реформаторов, так и для традиционалистов. Если верх возьмут реформаторы, ключевыми игроками станут республиканские руководители:
- Ельцин заявил, что не желает становиться президентом СССР; с учетом слабости этой должности и обилия связанных с нею неразрешимых проблем, он вероятнее всего не сменит этой позиции, если только не увидит, что это единственный способ предотвратить переход данного поста в руки человека, который может использовать свои полномочия против него. В этом случае он, скорее всего, удержит за собой и пост российского президента. Ельцин вел разговоры о потребности в хорошо организованной оппозиционной партии, но пока он не предпринял шагов, в сторону объединения с другими реформаторами, часть которых не доверяет ему, считая его оппортунистом;
- другие ведущие игроки республиканского уровня – президенты Назарбаев из Казахстана и Кравчук из Украины. Оба стремятся к новому типу Союза, но озабочены тем, чтобы их интересы не были ущемлены Россией и Ельциным. Назарбаев, похоже, претендует на роль лидера в масштабах всей страны и мог бы стать кандидатом на пост президента – в его ослабленном и технократическом варианте.

НАДЕЖНОСТЬ РЕПРЕССИВНЫХ ОРГАНОВ

Способность традиционалистов к действию будет в значительной степени зависеть от надежности таких инструментов подавления, как КГБ, армия и внутренние войска МВД. Хотя органы госбезопасности имеют в распоряжении достаточно лояльных подразделений для совершения переворота, реальное введение военного положения на территории всей страны будет трудным делом. Тем более что оппозиция небезуспешно поработала над углублением раскола в армии и – в меньшей степени – в КГБ. По имеющимся сообщениям, отдельные солдаты и воинские подразделения противились приказам по использованию военной силы в прибалтийских республиках и на Кавказе […].
Надежность вооруженных сил при использовании их внутри страны – предмет критической и растущей озабоченности руководства, и в этом направлении сейчас предпринимается ряд шагов:
- КПСС начала новую кампанию по восстановлению своего влияния в армии и пропаганде традиционалистских ценностей;
- в разгаре кампании по очищению вооруженных сил от реформистски настроенных офицеров или, по крайней мере, за вытеснение их со значимых должностей. [...]
Центральное руководство в настоящее время уже имеет сомнения относительно надежности органов госбезопасности, и демократы начинают верить в то, последние не будут использованы против них. Если оппозиция будет твердо уверена, что центр не пойдет на широкомасштабное использование силы против нее, крах жестко централизованного Союза и конец режима ускорятся.

УДЕЛ ГОРБАЧЕВА

В рассматриваемое время срок пребывания Горбачева на посту президента генерального секретаря истекает не раньше 1995 г. В результате изменений, внесенных по его инициативе в Конституцию и устав партии, его уже нельзя свергнуть решением остальных членов руководства, как это произошло с Хрущевым в 1964 г. Законным образом оформленное смещение Горбачева, если оно произойдет против его воли, может быть достигнуто лишь посредством сложной и громоздкой процедуры;
- в качестве президента он может быть отстранен от должности за попрание Конституции двумя третями голосов Съезда народных депутатов;
- в качестве партийного лидера его может сместить только съезд КПСС, что подразумевает длительный процесс избрания примерно 6 тыс. делегатов съезда.
ПЕРЕХОД НА ОСНОВЕ АПРЕЛЬСКОГО СОГЛАШЕНИЯ. Апрельское соглашение могло бы проложить дорогу для отставки Горбачева в течение примерно одного года и для плавного перехода власти к республикам. Если серьезные препятствия, лежащие на пути его выполнения, удастся преодолеть, соглашение приведет к появлению преобразованного Союза с примерно следующими характеристиками:
- пост президента СССР будет ликвидирован либо лишен основной части своих полномочий, превратившись по сути дела в нечто немногим большее, чем должность координатора проводимой различными республиками политики. Если президентская власть сохранится, то формироваться она будет путем либо назначения, либо всенародных выборов. Горбачеву, чтобы получить хоть какой-то шанс выиграть выборы, необходима будет поддержка руководителей ключевых республик;
исполнительная власть в центре будет осуществляться республиками коллективно. Центр, вероятно, сохранит контроль над внешней политикой, обороной и отельными сферами общей экономической политики. Если республики получат право голоса во всех ключевых решениях центра, возникнет опасность, что процесс принятия решений в центре станет крайне запутанным и сложным, наподобие того, как это имеет место в Югославии;
- Верховный Совет и Съезд народных депутатов будут упразднены и, возможно, заменены новым законодательным собранием, избранным на региональной основе;
- нынешняя система министерств вкупе с большей частью центрального бюрократического аппарата претерпит процесс радикального сокращения и реорганизации при одновременной передаче ее функций республикам.
ЕСЛИ СОГЛАШЕНИЕ ПОТЕРПИТ НЕУДАЧУ. Если в течение ближайших месяцев Горбачев и руководители девяти республик попытаются обговорить детали нового союзного договора, а затем и новую конституцию, их коалиция может запросто развалиться. Соглашение оставляет многие вопросы невыясненными, и Горбачев еще не проявил готовности пойти на уступки, необходимые для того, чтобы сделать документ работающим. Возможно, он опять предложит слишком мало и слишком поздно. Кроме того, у ряда республик, включая Украину, сохраняются серьезные оговорки насчет соглашения как недостаточно далеко идущего.
Если апрельское соглашение развалится, особенно по причине того же ревностного отстаивания Горбачевым прерогатив центра, предапрельская борьба за власть резко обострится и приведет к новому кризису. Ускорится политическая и экономическая Деградация с крайне высокой вероятностью возобновления забастовок и массовых политических выступлений протеста, снова начнется война законов между республиками. Горбачев окажется еще более дискредитированным в глазах реформаторов, и у него не останется иного выбора, кроме как опереться на традиционалистов, которые, вне сомнения, начнут толкать его к подавлению оппозиции и республик. С избранием Ельцина президентом России и дальнейшим смещением власти к республикам плюралисты займут более сильные позиции. Политическая ситуация будет крайне неустойчивой и может резко измениться по нескольким направлениям.
Реформисты возобновят натиск на Горбачева, чтобы вынудить его уйти с его поста и взять власть в свои руки. Они могут добиться этого различными, не исключающими друг друга способами:
- Горбачев может быть принужден к отставке ультиматумом объединенного руководства ключевых республик. Для того чтобы такой шаг имел успех, важно добиться поддержки органов госбезопасности, может быть, путем предоставления гарантий, что вооруженные силы останутся неприкосновенными, а в отношении КГБ не будет предпринято никаких мер возмездия. Часть армейского руководства, возможно, даже приветствовала бы уменьшенный, построенный с опорой на славян ядро Союз, поскольку это позволило бы сохранить нетронутым основную часть советских вооруженных сил при одновременном снижении остроты ряда их ключевых проблем, таких, как межэтническая напряженность;
- Горбачева можно заставить уйти и в результате работы «круглого стола». В отчаянном стремлении разрядить обостряющуюся напряженность Горбачев может согласиться на переговоры в рамках «круглого стола», которых требует оппозиция. Такой шаг был бы для него, скорее всего, ошибкой, и Горбачев, надо полагать, оказался бы в состоянии конфронтации с оппозицией, объединившейся вокруг требования уйти или сдать реальную власть. Уже согласившись поделиться властью, он не смог бы, вероятно, игнорировать такие требования, не рискуя спровоцировать национальные беспорядки и забастовки;
- волна массовых общенациональных забастовок и демонстраций может опрокинуть правительство. Реформаторы уже продемонстрировали способность мобилизовывать население и собирать громадные толпы в свою поддержку в Москве и других больших городах. Несмотря на официальный запрет и угрозу использования милиции, свыше 200 тыс. человек приняли участие в мартовской проельцинской демонстрации. Ельцин мог бы ускорить этот процесс, начав активно поощрять такие акции.
Провал соглашения мог бы также привести к ситуации двоевластия, когда твердо контроля над положением в стране не будет ни у традиционалистов, ни у реформаторов. Скорее всего, это может произойти, если обе стороны будут неуверены своих силах и потому проявят готовность к компромиссу. Такая ситуация, будучи нестабильной и непродолжительной, может развиваться но следующим направлениям:
- раздраженные непримиримостью Горбачева, ключевые республики попытаются перейти в наступление и сформировать – без него – преобразованный Союз, базирующийся на апрельском соглашении или результатах переговоров, начатых независимо от центра между Россией, Украиной, Белоруссией, Казахстаном и Узбекистаном, и востребовать полномочия, ныне принадлежащие центру;
- под сильным политическим давлением Горбачев может согласиться на постепенную передачу власти, сохранив за собой на определенное время свою должность, возможность тянуть время и надежду на то, что он все же останется;
- Горбачев останется в должности генерального секретаря, но будет смещен демократами с поста президента. Даже тогда он сможет сохранить лояльность руководства КГБ, армии и МВД.
ПЕРЕВОРОТ, СОВЕРШЕННЫЙ СТОРОННИКАМИ ЖЕСТКОГО КУРСА. Для того, чтобы предпринять жесткие шаги, необходимые, по мнению сторонников жесткого курса, чтобы предотвратить победу реформаторов, первые в любой момент могут попытаться сместить Горбачева и установить свой режим. Опасность станет особенно реальной, если они решат, что Горбачев торгует их интересами с республиками. Шаги сторонников жесткой линии будут конспиративными и могут иметь несколько вариантов развития:
- им покажется предпочтительнее сбросить Горбачева при соблюдении внешней законности, заставив его согласиться на уход и введение в должность их собственного кандидата. Скорее всего, они предъявят Горбачеву ультиматум: уступки либо арест, а может быть, и смерть. Янаев на первое время принял бы на себя полномочия президента, Ивашко – полномочия генерального секретаря. Традиционалистский Съезд народных депутатов утвердил бы потом выбранного сторонниками жесткой линии кандидата (способ, которым был избран Горбачев), используя при этом неясно конституционных формулировок для отсрочки всенародных выборов президента до 1995 г.;
- они могут обойти установленные процедуры и использовать кризисную ситуацию как оправдание для смещения Горбачева и назначения после предварительного согласования своих сторонников Съездом народных депутатов и Центральным Комитетом. Учитывая преобладание традиционалистов в обоих институтах, последние почти наверняка одобрили бы выбор объединенного руководства, хотя имели бы место громкие протесты реформаторов и в том, и в другом органах;
- они могут организовать для Горбачева «несчастный случай» и заменить его одним из указанных выше способов.
СТИХИЙНОЕ ВОССТАНИЕ. Даже в случае продвижения вперед на основе союзного договора ухудшение экономических и социальных условий жизни может привести к внезапным взрывам народного недовольства, которые быстро наберут размах и
распространятся по всей стране. Все более политизирующийся рабочий класс стал «темной лошадкой» в политической жизни СССР, и ни традиционалисты, ни реформаторы, возможно, не сумеют приручить его. Хотя шахтерская стачка временно прекращена, рабочее движение в СССР становится в результате забастовок все сильнее, организованнее и все больше политизируется, став серьезной и независимой политической силой. Недавние стачки в столице Белоруссии Минске продемонстрирвали, что даже обычно спокойные регионы могут внезапно взорваться. Хотя рабочие взирают на Ельцина куда более доброжелательно, чем на Горбачева, наиболее радикальные из них не доверяют и ему тоже. Теперь, когда Россия взяла на себя обязательства перед шахтерами, Ельцин в случае неисполнения требований шахтеров начнет все более превращаться в мишень для их критики. Первое испытание, вероятно, будет иметь место в июле: шахтеры в случае, если центр и республики не сдержат свои обещания, угрожают еще более широкой всеобщей забастовкой.
По мере ухудшения экономической ситуации, познав рост цен на своей шкуре, рабочий класс почти наверняка станет проблемой как для режима, так и для республиканских лидеров. При отсутствии насильственных мер будет лишь вопросом времени, когда советские рабочие сумеют парализовать всю страну и вытребуют серьезные политические уступки, включающие в себя, возможно, и уход Горбачева. Они будут представлять особую опасность для режима, если будут и дальше наращивать силу в наиболее урбанизированных районах. Широкомасштабные забастовки и другие акции протеста рабочих, не контролируемые Ельциным и другими политическими лидерами, могут привести к ситуации крайней нестабильности, напоминающей революцию 1917 г. и способной смести нынешнее политическое руководство на всех уровнях власти.-
Чтобы смести режим, народные волнения должны развиться и распространиться по России. Во время уже имевших место взрывов народного недовольства и стачек этого не произошло, скорее всего, потому, что популярные лидеры-реформисты не ставили такой цели и сдерживали локальные акции взрывчатого характера, карательные же органы в свою очередь воздержались от использования грубой силы в славянских областях. Кроме этого, Ельцин и другие реформистские лидеры не подверглись физическому насилию со стороны режима, а дефицит продовольствия в ключевых регионах носил до сих пор временный характер.

ИНДИКАТОРЫ И СПУСКОВЫЕ КРЮЧКИ СИТУАЦИИ

Нынешняя политическая ситуация крайне неустойчива и может на глазах вырваться из-под контроля, ввергнув страну в кризис преемственности власти безо всякого предупреждения. Органам безопасности положение представляется все более отчаянным, и есть вероятность, что они в любой момент могут предпринять акцию против Горбачева. Вполне возможно также, что в результате одной искры вспыхнувшие повсюду массовые акции протеста и стачки все более ожесточающегося деления СССР опрокинут правительство. В то время как борьба реформаторов за власть будет и дальше по преимуществу открытой, традиционалисты могут инициировать тайный заговор, осуществленный в самый неожиданный момент. С ним, вне всякого сомнения, будет связана повышенная активность военных, и тогда как приготовления к введению в масштабах всей страны военного положения скорее всего могут быть обнаружены, то в отношении шагов по подготовке переворота это сделать гораздо труднее, а если и удастся, то цель таких мероприятий останется неясной.
Любой из следующих ниже вариантов развития событий может ускорить кризис, поставив проблему руководства во всей ее остроте:
- смерть или внезапная недееспособность Горбачева может дать традиционалистам некоторые преимущества, если они сумеют сохранить эту информацию в тайне и затем представить смену руководства как свершившийся факт;
- волнения среди трудящихся могут перерасти в общенациональную всеобщую забастовку с целью смещения правительства;
- смерть Ельцина, естественная или иная, если она, что вероятно, будет приписана КГБ, способна вызвать массовые демонстрации, направленные против режима;
- решив, что дни их сочтены, традиционалисты могут пойти на превентивный шаг;
- выиграв президентские выборы в России, Ельцин и реформаторы могут мобилизовать массы с целью настоять на отставке Горбачева;
- очередное столкновение органов безопасности с гражданским населением, сопровождаемое жертвами (особенно в больших масштабах, чем прежде, и в славянской части страны), может вызвать самые широкие протесты.

ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ СОВЕТСКОЙ ПОЛИТИКИ

Независимо от того, какой вариант перехода будет иметь место, новое политическое образование первое время будет нестабильным. Как минимум, отдельные элементы проигравшей стороны ни за что не пожелают просто так отдавать власть, так что можно ожидать периода интенсивной борьбы, способной перерасти в широкомасштабные потрясения. При столь неустойчивых обстоятельствах и реформистский, и традиционалистский режим сосредоточит внимание на консолидации власти и задвинет остальные вопросы в дальний угол. Тем не менее, существенные различия в способах ведения дел во внутренней и внешней политике между теми и другими быстро обнаружатся.
РЕФОРМАТОРЫ. Точный ход событий в случае победы реформаторов с сохранением Горбачева в должности или нет – будет зависеть от стечения обстоятельств и личности новых лидеров. С учетом множества унаследованных ими проблем, их внутренней разобщенности и в силу исходной потребности опираться на элементы старой властной структуры им неизбежно придется столкнуться с большими трудностями в правлении и проведении в жизнь принципиально новой политики. Тем не менее, будет происходить более или менее быстрая передача власти республикам:
- реформированный центр будет существовать, по крайней мере, в течение переходного периода, но и его политика будет определяться коллективными решениями участвующих республик. Это, вероятно, будет неуклюжее малоуправляемое образование, в котором первая скрипка окажется за Россией. Республики будут настаивать на ликвидации репрессивного потенциала КГБ и МВД;
- вооруженные силы останутся под объединенным контролем ослабленного центра, в котором доминирующая роль будет принадлежать России. В то время как славянское ядро, возможно, согласится поддержать идею общей армии, каждая республик будет, вероятно, развертывать подобие своих собственных вооруженных сил, при возможном параллельном подчинении централизованному командованию. Самое главное – советский ядерный потенциал останется под единоличным командованием;
- хотя преобразованный центр, скорее всего, сохранит общекоординирующую роль в вопросах внешней политики, заключение международных соглашений без актив участия республик будет проблематичным. Республики, вероятно, признают существующие международные обязательства и соглашения, хотя распыление власти может затруднить исполнение последних. Кроме этого, республики вскоре начнут провод самостоятельную внешнюю политику и будут особенно озабочены расширением складывающихся у них независимых экономических связей с другими странами, а также – в ряде случаев – заключением оборонительных соглашений с соседями;
- полномочия по большинству внутренних вопросов будут переданы республикам, и вскоре обнаружится разность политических подходов. В европейской части – включая Россию, будут в основном развиваться демократические институты, экономика получит импульс для реформ и движения в сторону рынка, но прогресс в обоих направлениях окажется медленным. В Средней Азии и на части Кавказа можно ожидать появления авторитарных режимов;
- республики, не пожелавшие стать частью заново сформированного Союза, смогут уйти значительно легче, чем при нынешнем законе о выходе, но им все еще придется вести переговоры о выходе, которые учли бы озабоченность остальных республик в отношении интересов обороны, финансовых обязательств, прав меньшинств (особенно русских) и пограничных вопросов. Из шести республик, не участвующих в процессе переговоров по союзному договору, Молдову и Армению, возможно, уговорят статься в реформированном Союзе, а вот прибалтов и Грузию, скорее всего, нет, республики, не принадлежащие к новому Союзу, создадут свои собственные маленькие армии, оснащенные обычным вооружением, но некоторые из них, возможно, сохранят различного рода двусторонние оборонительные отношения со славянским ядром, что позволит военным базам на их территории функционировать и в будущем.
ТРАДИЦИОНАЛИСТЫ. Традиционалисты попытаются в сжатые сроки подавить оппозицию:
- они могут арестовать и, не исключено, даже казнить вождей оппозиции, включая Ельцина, возродить жесткую цензуру для средств массовой информации, запретить деятельность оппозиционных политических образований и возродить жесткий централизованный контроль над экономикой;
- при всей тяжести экономической ситуации военные расходы будут сокращаться меньшими темпами;
- при том, что основное внимание будет сосредоточено на восстановлении внутреннего контроля, внешняя политика станет менее гибкой. Прогресс в контроле над вооружениями окажется чрезвычайно затруднен, но уже существующие соглашения будут, вероятнее всего, соблюдаться. Советские «активные меры» усилятся, и если внутреннее положение временно стабилизируется, руководство займется поиском удобных предлогов для восстановления советского влияния за рубежом, при условии, что политическая и экономическая цена таких усилий окажется не слишком высока;
- режим займет значительно более агрессивную публичную позицию по отношению к Западу, а внутри развернется кампания сваливания всех бед страны на происки Запада. Хотя режим все еще будет заинтересован в экономическом сотрудничестве, его политика создает крайне неблагоприятный климат для совместных экономических предприятий и других форм сотрудничества.

ПЕРСПЕКТИВА: БЕСПОРЯДОЧНЫЙ ПЕРЕХОД

Независимо от дальнейшего хода событий нынешняя политическая система в СССР обречена. Если власть, широко используя силу и репрессии, захватят традиционалисты, они смогут на время восстановить контроль над большей частью страны, но не сумеют обеспечить долгосрочного решения проблем, прежде всего экономических. При таком режиме резко вырастет политическое и социальное отчуждение, демократические и националистические движения почти наверняка возродятся вновь.
Время, однако, работает против традиционалистов. Чем дольше не используется сила, тем слабее становятся их позиции. Службы безопасности продолжают распадаться, в то время как демократы и движения в республиках набирают силу и организованность. Более того, по мере дальнейшего движения экономики по нисходящей, волнения трудящихся почти наверняка обретут более серьезный характер, стимулируя давление в пользу системных изменений.
Даже если Горбачеву удастся удержаться, его преобладающая роль в советской политической системе сошла на нет и больше не возродится. Резкое падение его власти практически невозможно обратить вспять. Если спустя год он еще останется на своем посту, то к тому времени вероятнее всего уже произойдет процесс фактического перехода власти к традиционалистам или, что еще вероятнее, к реформаторам. Чем дольше будет откладываться переход, тем сложнее окажется политическая и экономическая ситуация, тем вероятнее угроза насильственных потрясений, тем сложнее будет кому бы то ни было осуществлять эффективное управление страной.

Опубликовано: Новая и новейшая история. 1996. №2. С.114–130.

© Минская коллекция рефератов


Комментарии:


ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:

СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.

Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.

ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.



Флаг Беларуси Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам