Вы здесь:
ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ

...Повелел Юрий сыну своему Мстиславу жениться в Новгороде...


АВТОР: АЛЕКСЕЙ ГИППИУС ("ЗНАНИЕ - СИЛА", 1999, №2-3)

Фигура Петра (Петрока) бесспорно принадлежит к числу наиболее значительных персонажей, с которыми знакомят нас новгородские берестяные грамоты. Государственный чиновник самого высокого ранга, непосредственно связанный с княжеской администрацией и, по-видимому, представляющий князя в «смесном» суде, влиятельнейший боярин, раздающий от имени князя земельные наделы и курирующий новгородскую торговлю, — таким предстает Петр в семнадцати грамотах, написанных им, адресованных ему или просто упоминающих его.

Само по себе такое количество документов, связанных именем одного лица, беспрецедентно для раннедревнерусской эпохи. Да и в более позднее время с Петром могут сравниться в этом отношении лишь знаменитые Онцифоровичи — боярский клан, действовавший во второй половине XIV века и оставивший по себе более двадцати грамот, найденных еще в 1950-е годы на Неревском раскопе. Но если деятельность семьи Онцифоровичей прекрасно прослеживается по Новгородской первой летописи, многократно упоминающей ее представителей, то боярина Петра в интересующую нас эпоху в летописи как будто не отыскивается. Единственный Петр, которого знает Новгородская летопись за весь XII век, — это знаменитый посадник Петрило Микульчич, занимавший этот пост в 1130-1134 годах. Но он погиб в битве с суздальцами на Ждано горе в 1135 году и потому никак не может быть отождествлен с нашим Петром, действовавшим, как уже говорилось, в 1130 — 1170-е годы.

Однако Новгородская летопись — хотя и главный, но не единственный летописный источник по истории Новгорода. О некоторых важных событиях и лицах этой истории мы узнаем из других летописных традиций. Под 1155 годом Лаврентьевская летопись (отражающая в этой ее части летописание Владимиро-Суздальской Руси) содержит лаконичное сообщение: «Той же зимой оженили новгородцы Мстислава Юрьевича, выдав за него дочь Петра Михалковича». Мстислав Юрьевич, сын Юрия Владимировича Долгорукого, княжил в Новгороде в 1154-1157 годах. И брак его был, безусловно, политическим браком. Ему предшествовало утверждение Юрия Долгорукого на киевском великокняжеском столе и замирение его со своими соперниками. То, что и в новгородском браке Мстислава инициатива принадлежала Юрию, ясно из сообщения Ипатьевской летописи: «Той же зимой повелел Юрий сыну своему Мстиславу жениться в Новгороде на дочери Петра Михалковича, и тот женился». Этот брак как бы подводит черту под длительной полосой сложных и в основном враждебных отношений Юрия с Новгородом. Очевидно, сколь важной фигурой оказывается в этом политическом раскладе новгородский боярин Петр Михалкович — тесть новгородского и сват великого киевского князя.

Время деятельности Петра Михалковича, его принадлежность к высшему новгородскому боярству, близость к князю — не правда ли, все это хорошо согласуется с тем, что мы знаем о Петре-Петроке из берестяных грамот? И все-таки Петр — очень распространенное христианское имя, поэтому хотелось бы найти какие-то дополнительные аргументы в пользу того, что наш Петрок и Петр Михалкович — одно и то же лицо.

И здесь на сцену выступает фигура Якши. Из содержания грамот, адресованных Петру и Якше, видно, что они — члены «смесного» суда, представляющие в нем князя и посадника. Но если князь, постоянно живший не в Новгороде, а на Городище и часто находившийся в военных походах, действительно имел все основания осуществлять свои функции в суде через полномочного представителя, то предполагать такое же представительство и для посадничьей стороны не кажется необходимым. Так кто же такой Якша? Представитель посадника? А может быть, сам посадник? Но тогда почему они названы именно в такой последовательности — Петр и Якша, что вроде бы указывает на иерархическое старшинство Петра?

Вспомним, однако, сына Петра — Гречина, который, как и его отец, заседал в «смесном суде». Вот грамота №603: «От Смолига к Гречину и к Мирославу. Вы знаете, что тяжбы я не выиграл. Тяжба ваша. А теперь жена моя заплатила двадцать гривен, которые вы посулили князю Давыду». Адресная формула здесь поразительно напоминает письма «к Петру и к Якше». При этом вторым назван Мирослав — посадник Мирошка Нездинич! Главное препятствие к тому, чтобы и в Якше видеть посадника, следовательно, отпадает. В таком случае установить личность Якши уже не составляет труда. Из лиц, посадничавших в середине XII века, так мог именоваться лишь один человек — Якун Мирославич, фигура в новгородской истории весьма заметная.

Карьера Якуна Мирославича полна драматических взлетов и падений. Его имя многократно упоминается в летописи на протяжении сорока лет — с 1137 по 1176 год. За это время Якун трижды становился посадником. Впервые на этот пост он был избран в 1137 году, вскоре после знаменитого переворота. Четыре года спустя, в 1141 году, Якун бежал из Новгорода с князем Святославом Ольговичем, но был пойман, избит до полусмерти, сброшен «аки мать родила» с моста в Волхов и лишь чудом спасся («Бог избави, прибреде к берегу», как пишет летописец). Уплатив Новгороду колоссальную сумму в 1000 гривен, Якун был заточен в Чудской земле, откуда опального посадника вызволил Юрий Долгорукий, предоставивший ему убежище в Суздале. В очередной раз политическая фортуна вознесла Якуна на посадничество в 1156 году, но и это пребывание его у власти было недолгим, до 1160 года. А спустя еще несколько лет, в 1167 году, в критический момент, когда Новгород в течение полугода находился без князя, в политической изоляции и раздираемый внутренними конфликтами (посадник Захария был убит на вече, обвиненный в измене), новгородцы вновь призвали Якуна. Кульминацией его третьего посадничества стала организация обороны Новгорода от войск Андрея Боголюбского в феврале 1170 года, завершившаяся полным разгромом суздальцев. Однако торжество новгородцев было недолгим, и в том же 1170 году они вынуждены были, изгнав недавнего триумфатора князя Романа Мстиславича, просить у Андрея мира. По-видимому, именно тогда Якун в третий раз лишился посадничества. Последний раз его имя появляется на страницах летописи в 1176 году, когда бывший новгородский посадник выдал дочь за князя Мстислава Безокого.

В биографии Якуна Мирославича для нас сейчас особенно важен момент его второго избрания на посадничество в 1156 году. Оно явно носило характер переворота: предшественник Якуна Судило, занимавший этот пост на протяжении десяти лет, был изгнан и через несколько дней умер. Основанием для «смены курса» был, очевидно, союз с Юрием Долгоруким, незадолго до того занявшим великокняжеский стол. Якун, именно Юрию обязанный своим освобождением в 1141 году, выступает при этом как выразитель интересов новгородских сторонников Юрия. Но мы уже знаем, что тот же союз с Долгоруким нашел выражение и в браке Мстислава Юрьевича с дочерью Петра Михалковича. Иначе говоря, те же причины, которые сделали Петра Михалковича княжеским тестем, сделали посадником Якуна Мирославича. Таким образом, в 1155-1156 годах пути двух новгородских бояр пересекаются, выводя обоих к вершине государственной пирамиды. Свидетельством этого и являются, по-видимому, адресованные Петру и Якше берестяные грамоты, которые в таком случае следует датировать этим временем.

Итак, Петр и Якша — это боярин Петр Михалкович и посадник Якун Мирославич. Новые находки с Троицкого раскопа не только по-новому высветили политическую ситуацию в Новгороде середины XII века, но и познакомили нас с двумя ее центральными фигурами. Такое случается нечасто.

У этой истории есть и другой, совсем неожиданный аспект. Дело в том, что «петровская» тема уже давно и безотносительно к берестяным грамотам занимала историков древнерусского искусства в связи с вопросом о происхождении так называемых новгородских кратиров — двух драгоценных серебряных чаш для причастия, издавна хранившихся в ризнице Софийского собора, а ныне находящихся в экспозиции Новгородского историко-художественного музея-заповедника. На обоих кратирах имеются вкладные надписи, называющие ктиторов — заказчиков сосудов, а также автографы мастеров Братилы и Косты, изготовивших эти шедевры

древнерусского художественного ремесла. Надпись на кратире Братилы гласит: «Се сосуд Петрилов и жены его Варвары», а на кратире Косты: «Се сосуд Петров и жены его Марьи». На стенках каждого из кратиров — по четыре изображения: Христа и Богоматери, апостола Петра, а также святых жен — Варвары на кратире Братилы и Анастасии на кратире Косты.

Размеры и огромная ценность кратиров не оставляют сомнений в том, что их ктиторами могли быть лишь представители высшего новгородского боярства. Петрилу — заказчика сосуда Братилы — единодушное мнение исследователей отождествляет с уже упоминавшимся посадником Петрилой Микульчичем (1130 — 1134), относительно же сосуда Косты мнения расходятся. Согласно одной из гипотез, кратир был вложен в Софийский собор посадником Петрятой в исходе XI столетия, Братило же копировал работу Косты. Однако новгородская культура конца XI века носит еще отчетливо выраженный княжеский характер, и столь драгоценный вклад, сделанный посадником, был бы для этого времени анахронизмом. С другой стороны, соотношение вкладных надписей и иконографии кратиров говорит о том, что скорее Коста ориентировался на работу Братилы, чем наоборот. Но кто же в таком случае был заказчик кратира Косты? Не наш ли это Петрок — Петр Михалкович, княжеский тесть и полномочный представитель в «смесном» суде?

Высказав это предположение, самое время вспомнить о Марене, которой Петр (Петрок), на время его отсутствия, поручает раздачу денег от своего лица и переговоры с князем. Естественно предположить, что Марена — жена Петра. Но мы уже знаем, что жену заказчика кратира Косты звали Марьей. Могут ли имена Марья и Марена относиться к одной и той же женщине? Да, безусловно. И дело здесь не просто в созвучии имен, а в том, что Марья — имя христианское, а Марена — языческое, имеющее глубокие мифологические и фольклорные корни. Так называлась деревянная кукла, чучело, которое сжигали или топили в воде в ходе купальских игрищ как символ умирания и воскресения природы. В христианскую эпоху, когда образ Купалы слился в народном сознании с фигурой Иоанна Крестителя (Иван Купала), Марена, как женская параллель Купалы, стала по созвучию имен ассоциироваться с Богородицей — девой Марией. Вспомним хотя бы название купальского цветка — Иванда-Марья, где Иван «замещает» Купалу, а Марья — Марену. Следовательно, и жена Петра (Петрока) Марья вполне могла в обиходе именоваться Мареной.

Тождественность Петра и Марьи — заказчиков кратира Косты — Петру и Марене — персонажам троицких берестяных грамот — становится таким образом весьма вероятной. В таком случае объяснимо и появление на кратире изображения святой Анастасии: в ней можно видеть патрональную святую дочери Петра и Марии, выданной в 1155 году за князя Мстислава Юрьевича. Более того, напрашивается предположение, что именно по случаю этого брака Петр Михалкович и сделал свой драгоценный вклад в Софийский собор.

Но и это не все. Придя к выводу, что Петр Михалкович, он же Петрок, был заказчиком одного из новгородских кратиров, необходимо сделать последний шаг и привлечь к рассмотрению центральное произведение новгородской живописи середины XII века — икону «Богоматерь Знаменье», главную святыню республиканского Новгорода, согласно преданию, защитившую город в 1170 году от полков Андрея Боголюбского. На обороте этой двусторонней иконы изображены двое святых, молитвенно предстоящий Христу. Согласно поздним надписям, это апостол Петр и мученица Наталья. Однако о почитании в Новгороде святой Натальи ничего не известно, а в обширном именнике берестяных грамот это имя не представлено вовсе. Поэтому в литературе уже высказывалась мысль, что имя Наталья на иконе — лишь искаженное На(с)тасья. Но в таком случае перед нами — та же патрональная композиция, что и на кратире Косты, где также изображены святые Петр и Анастасия!

Остается заключить, что кратир и икона Богоматери были парным вкладом в Софийский собор, сделанным Петром Михалковичем по случаю бракосочетания его дочери Анастасии с сыном Юрия Долгорукого, новгородским князем Мстиславом Юрьевичем. Этот парный вклад выглядит как жест, исполненный глубокого смысла: и кратир, предназначавшийся для причащения в кафедральном Софийском соборе, и икона Богородицы, ассоциировавшейся на Руси со святой Софией, выступают как символы единения всего православного Новгорода, призыв к которому столь часто слышится со страниц Новгородской летописи.

...Вскоре после того как князь Мстислав сочетался браком с дочерью Петра Михалковича, а Якун во второй раз был избран посадником, город вновь пришел в движение. 21 апреля 1156 года умер архиепископ Нифонт, более четверти века возглавлявший новгородскую кафедру. Его преемник Аркадий был, впервые в истории Новгорода, не назначен из Киева, а избран самими новгородцами. «Собрался весь город, — пишет летописец,— и решили поставить себе епископом Аркадия — мужа, избранного Богом; и пошел весь народ, и князь Мстислав Юрьевич, и весь клир святой Софии, и все попы городские, и игумены, и чернецы, и забрав его из монастыря святой Богородицы, ввели во двор святой Софии, поручив ему епископию».

Мысленно представим себе эту процессию. В ее первых рядах мы видим теперь уже хорошо знакомых нам персонажей: посадника Якуна Мирославича — «непотопляемого» Якшу, могущественного Петра Михалковича — Петрока, его жену Марью-Марену (почти Марья-Маревна!) и дочь Настасью — новоиспеченную княгиню. Над головами процессии, сияя свежими красками, плыл, как знамя, недавно освященный образ Богоматери («Знаменье» — назовут его позже); с оборота иконы смотрели с почти портретной выразительностью лики апостола Петра и мученицы Анастасии. На литургии в Софийском соборе причащались из нового, сверкающего позолотой кратира, украшенного горделивой надписью: «Се сосуд Петров и жены его Марьи»... Да, эти люди сделали немало, чтобы увековечить свои имена. Но, сами того не подозревая, они уже вошли в историю и, так сказать, «с черного хода»: вокруг судебной палаты, мимо которой по Пробойной улице Людина конца проследовала из Аркажа монастыря процессия с новоизбранным владыкой, уже валялись, втоптанные в грязь, обрывки берестяных писем: «От жяблян к князю и к Петроку...», «От всех людей к Петруи к Якше...», «От Петра к Марене...».


© Минская коллекция рефератов


Комментарии:


ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:

СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.

Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.

ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.



Флаг Беларуси Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам