ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ (ПО АРХЕОЛОГИЧЕСКИМ ДАННЫМ)

Исторические романы и художественные рассказы на исторические темы.

NEW ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ


ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ (ПО АРХЕОЛОГИЧЕСКИМ ДАННЫМ). Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2018-02-14

С. В. Юшков, который первым использовал работы археологов для построения общей теории происхождения городов, заметил, что история возникновения древнерусских городов нуждается в археологической разработке, так как только археология может ввести в научный оборот новые источники, притом по древнейшей, наименее освещенной письменными документами части изучаемого периода. Акад. М. Н. Тихомиров отмечал, что в исследовании истории древнерусских городов особенно много сделано археологами1 . В настоящее время во многих древнерусских городах работают экспедиции, накопившие и опубликовавшие важные материалы, которые теперь используются наравне с письменными источниками. Однако проблемных трудов по истории ранних русских городов все еще мало.

Сравнительно недавно опубликована интересная работа В. В. Карлова2 , посвященная многоаспектному исследованию городов на протяжении огромного периода - от их возникновения до XVII века. Ее открывает содержательный историографический очерк, избавляющий нас от аналогичного вступления. Заметим только, что разные историки в понятие "город" вкладывали различный смысл, который обусловливал различный подход к проблеме. В работе В. В. Карлова значительное место занимает анализ археологических трудов, но показательно, что в большинстве - это работы, изданные 20 - 30 лет тому назад. С тех пор наши представления о сложении и расселении восточных славян значительно изменились, а эти вопросы в рассматриваемой проблеме играют далеко не последнюю роль. Новые взгляды учтены в статье чл. -корр. АН СССР В. Л. Янина и М. Х. Алешковского3 . И эта статья и работа В. В. Карлова имеют подзаголовок "К постановке проблемы", то есть призывают к обсуждению проблемы происхождения древнерусских городов, которое давно назрело.

В. В. Карлов указывает на неудачи в создании общей социологической схемы возникновения городов, постигшие С. В. Юшкова, а вслед за ним С. А. Тараканову, М. Ю. Брайчевского и других4 . Вероятно, именно этим обусловлено некоторое предубеждение исследователей к


1 С. В. Юшков. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М. - Л. 1939; М. Н. Тихомиров. Древнерусские города. М. 1956.

2 В. В. Карлов. О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья. "Русский город". М. 1976.

3 В. Л. Янин, М. Х. Алешковский. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы). "История СССР", 1971, N 2.

4 В. В. Карлов. Указ. соч., с. 35 - 36; см. С. В. Юшков. Указ, соч.; С. А. Тараканова. К вопросу о происхождении города в Псковской земле. "Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры АН СССР" (КСИИМК), 1951, вып. 41; М. Ю. Брайчевский. К происхождению древнерусских городов. Там же.

стр. 24


подобным построениям. При этом практически не учитывается, что и эти интересные и не такие уж легковесные работы внесли в разработку темы определенные положительные моменты. Попытки же определить общие закономерности возникновения древнерусских городов отнюдь не исключают отклонений от основной линии развития и не требуют, чтобы историю их подгоняли под общий шаблон. Конкретные пути происхождения древнерусских городов были различны, как это почти 30 лет назад показал Н. Н. Воронин5 .

Археологические материалы в качестве индикатора раннего города до сих пор еще не использовались. Осуществление этого и является главной целью данной работы. Кроме того, в ней делается попытка на тех же материалах исследовать функции и качества раннего русского города в период становления феодализма.

Здесь не место разбирать запутанные отношения сторонников различных гипотез о происхождении восточных славян. Наиболее стройной и законченной нам кажется гипотеза, развитая и аргументированная в работах И. П. Русановой6 . Она считает основой восточного славянства так называемые корчакские и лука-райковецкие племена, появившиеся на северо- западе Украины в VI веке. Для последующего изложения важно подчеркнуть, что корчакские племена являются наиболее ранними, чье славянство доказано. В. В. Седов выступил с гипотезой заселения Псковской, Полоцкой и Смоленской земель славянами из Буго-Неманского междуречья7 , начиная с VI века. В то время в указанных землях распространяются особой формы погребальные насыпи - так называемые длинные курганы, которые он связывает с ранними славянами8 .

Против гипотезы В. В. Седова выступили И. И. Ляпушкин и М. И. Артамонов. Последний мотивированно заключил, что "движение славян через области западных балтов в обход Припятских болот и с пересечением Немана и Западной Двины, то есть в условиях необычных и поэтому маловероятных для народных переселений, совершенно фантастично, а главное ничем не засвидетельствовано"9 . М. И. Артамонов отметил, что русские полусферические курганы с трупосожжением в Верхнем Поднепровье датируются VIII - X вв., но при этом о VIII в. можно говорить только предположительно. По мнению других, славяне пришли в Смоленскую землю на рубеже IX и X веков10 . Это предположение нам кажется более близким к истине, так как только с IX в. постепенно появляются признаки славянского влияния в длинных курганах, говорящие о начавшемся процессе расселения славян и ассимиляции местного балтского населения. М. И. Артамонов отмечал, что для поселений Смоленской и Новгородской областей IX в. "следует принимать условно, потому что более или менее исследованные памятники этого рода содержат материалы, надежно датируемые не ранее X в."11 . Нужно еще отметить и возражения В. В. Седову со стороны почвоведов, касающиеся археологической стратиграфии длинных кур-


5 Н. Н. Воронин. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города. КСИИМК, вып. 41.

6 И. П. Русанова. Славянские древности VI - VII вв. между Днепром и Западным Бугом. М. 1973; ее же. Славянские древности VI - VII вв. М. 1976.

7 В. В. Седов. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М. 1970, с. 108.

8 В. В. Седов. Длинные курганы кривичей. М. 1974, с. 40.

9 И. И. Ляпушкин. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства. "Материалы и исследования по археологии СССР" (МИА). М. -Л. 1968, N 152, с. 112 - 118; М. И. Артамонов. Некоторые вопросы отношений восточных славян с болгарами и балтами в процессе заселения ими Среднего и Верхнего Поднепровья. "Советская археология" (СА), 1974, N 1, с. 251.

10 И. В. Белоцерковская. Этнический состав населения Смоленской земли в XI - XII вв. Автореф. канд. дисс. М. 1976, с. 22.

11 М. И. Артамонов. Указ. соч., с. 252.

стр. 25


ганов и наносящие существенный удар по его построениям12 . Нам кажется обоснованным мнение тех археологов, которые считают, что длинные курганы оставлены балтами (и отчасти финнами13 ), сопки - финнами, а заселение славянами их земель и, следовательно, время славянского влияния на население этой культуры относят ко времени не ранее IX века.

По И. П. Русановой, в VIII в. в хозяйственном развитии славян произошел перелом, выразившийся прежде всего в увеличении выработки железа: железными становятся важнейшие сельскохозяйственные орудия, что обусловило дальнейший прогресс земледелия. Появляются металлургические центры. Увеличение производительности труда позволило освободить некоторое количество рабочей силы из сферы земледелия, что наряду с развитием домашних промыслов создало хозяйственные и технические возможности для возникновения ремесла. Поселения становятся больше, на них исчезают общие хозяйственные участки. Появились признаки индивидуализации производства. Этот перелом связан с социальными процессами, происходившими внутри славянского общества. И. П. Русанова считает, что он отразил образование территориальной общины14 .

Основоположники марксизма-ленинизма установили на западноевропейском материале, что "противоположность между городом и деревней начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного строя к государству"15 . Отсюда город определяется как образование, противоположное деревне. Это итог общественного разделения труда, отделения ремесла от земледелия. В городе "впервые сказалось разделение населения на два больших класса, непосредственно основанное на разделении труда и на орудиях производства. Город уже представляет собой факт концентрации населения, орудий производства, капитала, наслаждений, потребностей, между тем как в деревне наблюдается диаметрально противоположный факт - изолированность и разобщенность. Противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности". "Отделение города от деревни можно рассматривать также и как отделение капитала от земельной собственности, как начало независимого от земельной собственности существования и развития капитала, т. е. собственности, основанной только на труде и обмене"16 . Таким образом, необходимым и главным для образования городов и возникновения противоположности между двумя основными видами поселений является отделение ремесла от земледелия в эпоху частной собственности.

У корчакских племен еще не было основы для возникновения городов: ремесло там пока не обособилось. Но оно уже возникло и развивалось. Можно думать, что в этом обществе появилась частная собственность: в поселках, например, исчезают места сосредоточения зерновых ям, которые трактуются как хранилища общих запасов. Теперь такие ямы имеются на каждой усадьбе: хозяйство индивидуализируется. Близится время возникновения классов.

Теоретически момент возникновения города может быть установлен по признакам существования обособившегося ремесла. Однако нужно помнить, что раннее ремесло может быть определено как производство на заказ, а развитое - на рынок. При работе на заказ реме-


12 А. -М. Рыук. Некоторые вопросы сооружения и морфологии курганов юго-восточной Эстонии. "Известия" АН Эстонской ССР, Общественные науки, 1979, N 3.

13 С. Лаул. Об этнической принадлежности курганов юго-восточной Эстонии. "Известия" АН Эстонской ССР, Общественные науки, 1971, N 3.

14 И. П. Русанова. Славянские древности VI - VII вв., с. 50.

15 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 3, с. 49.

16 Там же, с. 50.

стр. 26


сленника выявить трудно: методика такого исследования пока не разработана. Выявляются лишь изделия из драгоценных металлов, которые делались, несомненно, по заказу феодала. Но они чрезвычайно редки, особенно в раннюю пору. Вместе с тем в ранних поселениях, стоявших на пути превращения в город, находят привозные вещи и монеты. Все это создает обманчивое впечатление, будто в раннем городе обмен (иногда межгосударственный) уже существовал, а ремесла еще не было. Нужно также различать заказ общины и заказ индивидуальный. Лишь последний соответствует той стадии развития, когда возникает город, то есть тому времени, когда частная собственность уже существовала и зарождается денежное обращение.

Ремесло представлено многими отраслями деятельности. Общепринято считать, что первыми обособившимися ремесленниками явились металлурги, причем это не было отделением от земледелия и родовой общины. Домницы для варки железа и кузницы для его обработки находят при раскопках еще несомненно родовых поселков. Изделия металлургов и кузнецов были нужны роду в целом и каждому его члену в отдельности: род должен был иметь совершенное оружие, чтобы противостоять врагу, совершенные орудия труда, чтобы обеспечить себя всем необходимым; в каждой семье был железный топор, никто не мог обойтись без железного ножа. Всеобщая потребность в железе и железных изделиях заставляла род кормить и содержать металлургов и кузнецов: их труд был общезначимым. Поэтому этот вид ремесла укладывался в рамки первобытнообщинного строя.

Но в VIII в. положение изменилось: стало больше железных предметов, в первую очередь сельскохозяйственных орудий, а затем и оружия. В IX в. появляются целые серии однотипных предметов вооружения, в первую очередь стрел. Это явление свидетельствует о возникновении дружин и связанном с ним постоянном спросе на стрелы, копья, чеканы и другое оружие и снаряжение. Так, ромбовидные стрелы "гнёздовского типа" "были очень распространены с VIII - IX вв. до середины XI в."17 . В перечне мест, где их находили, встречаются славянские памятники со слоями IX в. и более поздними, а потому время появления и производства этих стрел на Руси, вероятно, совпадает со временем появления древнерусских городов. Но такие наконечники пока не разделяются по более узким хронологическим периодам. Они бытовали в основном в X в., когда существовало уже сравнительно развитое ремесленное производство. Не исключено, что на Руси отделение Стрельников от кузнецов- универсалов произошло еще в X в., когда ремесло уже стало обособляться от земледелия18 . Таким образом, хотя стрелы и относятся к древнейшим ремесленным изделиям, они не могут быть индикатором времени обособления ремесла, так как мы не в состоянии разделить их хронологически. Это же относится и к другим железным изделиям.

На всем протяжении средневековья в городе наиболее развитыми были профессии, связанные с потребительскими нуждами населения. Так было в Новгороде, то же отмечено и для Парижа19 . К таким профессиям относится и производство украшений из цветного металла. Возникшее уже в энеолите (в слоях и погребениях которого встречаются и сами изделия, и их заготовки, и литейные формочки), это производство существует и развивается в рамках родового строя, но отделяется от земледелия лишь вместе со всеми ремеслами. Примитивные ли-


17 А. Ф. Медведев. Ручное метательное оружие VIII - XIV вв. М. 1966, с. 65.

18 Б. А. Колчин. Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси. М. 1953, с. 190.

19 А. В. Арциховский. Новгородские ремесла. "Новгородский исторический сборник". Вып. 6. Новгород. 1939; А. Л. Ястребицкая. Западноевропейский город в средние века. "Вопросы истории", 1978, N 4, с. 107.

стр. 27


тейные формочки и заготовки находят во время раскопок ранних восточнославянских памятников. Мы разделяем мнение И. П. Русановой, которая считает, что по таким единичным и примитивным вещам нельзя делать вывод о существовании ремесла, да к тому же развитого, то есть обособившегося20 .

Но наступает время, когда ювелирные изделия начинают составлять серии более или менее однообразных вещей, изготовленных как с помощью литейных форм, так и без них. Одним из ранних однотипных украшений, появившихся в конце IX и главным образом в X в. в разных районах Руси, являются пяти- и семилучевые височные кольца железницкого типа. Они послужили основой, на которой сформировались племенные типы височных колец радимичей и, может быть, вятичей. Железницкие кольца отливались в совершенных литейных формочках и даже по восковой модели, то есть приемами сложными, профессиональными. В настоящее время ведутся исследования этих украшений, одной из задач при этом является их хронологическое расчленение; первые результаты уже получены21 . Но опять-таки железницкие кольца - продукт уже не начального этапа развития ремесла. Находка таких предметов, видимо, может считаться одним из наиболее ранних признаков отделения ремесла от сельского хозяйства, а значит, и возникновения города. Но центров их производства мы пока не знаем, значит, их находки еще не говорят о возникновении ремесла на данном поселении.

Рано обособилось и гончарное производство, изучение которого особенно важно в силу массовости его продукции. Нетрудно заметить, что потребность в стройных и тонких горшках, изготовленных на гончарном круге, была не столь острой, как в железных изделиях. Любая хозяйка сама делала для своих нужд посуду, пусть не столь легкую и красивую, как у гончара-специалиста, но вполне годную для приготовления пищи. Некоторое время, измеряемое (как можно судить по керамическому материалу) годами, редко - десятилетиями, лепная и круговая посуда сосуществовали. Продукция гончара не имела для рода общезначимого характера, и роду незачем было брать на себя заботы о гончаре, как это делалось в отношении металлурга. Горшки гончару приходилось обменивать самому, а впоследствии и самому торговать ими. Работа гончара на рынок засвидетельствована известным летописным сообщением 989 г. о гончаре из Пидьбы. Это сообщение свидетельствует также и о том, что к концу X в. гончарную посуду начали изготовлять не только в Новгороде, но и в ближайших к нему селах.

Хорошо известны случаи, когда красивая, изготовленная на кругу посуда была предметом роскоши и иногда импортировалась. Еще скифы приобретали греческую круговую посуду, но, вероятно, как тару, то есть вместе с наполнявшим ее товаром. В славянских памятниках (например, на селищах) находят черепки привезенной издалека (то есть вымененной или купленной) круговой посуды, в то время когда местная была еще лепной. Но в обоих случаях местное керамическое производство продолжало обходиться без гончарного круга: он не заимствовался, если общество не достигло определенной ступени социального развития, то есть эпохи отделения ремесла. Гончарный круг, как установил А. В. Арциховский22 , - признак обособления ремесла и тем самым признак происходящего процесса классообразования. И хотя гончарные черепки начального периода существования гончарного круга уже указывают на отделение ремесла от земледелия, на городской характер поселения, но все-таки не на самое начало этого процесса, так как воз-


20 И. П. Русанова. Славянские древности VI - VII вв., с. 51.

21 Е. А. Шинаков. Классификация и культурная атрибуция лучевых височных колец. СА, 1980, N 3.

22 А. В. Арциховский. Введение в археологию. М. 1947, с. 44, 60 и др.

стр. 28


никновение круга немного запаздывает по отношению ко времени обособления ремесла и появления городов.

Керамика лука-райковецкой культуры, датируемой VIII - IX вв., на ранней стадии развития, как и до этого, - лепная. Гончарный круг по мнению И. П. Русановой, появляется здесь в конце IX века23 . Но эту дату мы не можем считать общей для всех областей восточных славян: в Верхнем Поднепровье гончарный круг кое-где появляется в первой четверти X в., а в остальных местах этого региона - еще позже24 . Видимо, так же обстояло дело и в других наших северо-западных землях.

Для периода становления русской государственности, феодализма наличие гончарного круга свидетельствует о том, что поселение стояло на пути превращения в город, хотя и не указывает на исходный момент процесса градообразования, отставая от него едва ли не на полстолетия.

Казалось бы, родовые поселения имели равные возможности в отделении ремесла от земледелия, в превращении в города. Памятники лука-райковецкой культуры, существовавшие еще в период, предшествовавший появлению гончарного круга, были, естественно, сельскохозяйственными поселениями. Но в более позднее время не все они дают круговую керамику, притом в необходимом массовом масштабе, то есть не во всех наблюдается отделение ремесла. Полного равенства в условиях, обеспечивающих этот процесс, не было прежде всего потому, что не было равенства в возможностях сбыта ремесленной продукции.

Вряд ли можно безотносительно ко времени принять положение М. Н. Тихомирова, поддержанное В. В. Карловым, что город был средоточием ремесла, обслуживавшего сельскую округу25 . Производство сельскохозяйственных орудий существовало и в первобытнообщинных поселках. Потребности же сельской округи город стал удовлетворять со времени специализации ремесла. В. Л. Янин и Б. А. Колчин полагают, что это произошло около 1120 - 1130 годов26 . М. Н. Тихомиров справедливо усматривал связь между развитием земледелия и процессом возникновения городов. Но часто эту связь механистически сводят к совершенствованию орудий и повышению урожайности. В. Л. Янин считает, что исследование этой проблемы надо направить также и на изучение раннего землевладения: ведь феодал (единоличный или коллективный) был владельцем земли, на которой возникал город. Уже это нарушало равенство сел на пути их превращения в поселения городского типа. Именно феодал концентрировал вокруг своего двора нужных ему людей: челядь, ремесленников, торговцев. Таким образом, при изучении истории возникновения ремесла важно не забывать существования той категории общества, которая эксплуатировала это ремесло.

Как известно, малочисленность новгородских городов и сравнительно с ней большое число киевских объясняют различным характером центральной власти. Киевский боярин в своем маленьком городе становился почти монархом. Могущество же новгородского боярина зависело от степени его участия в государственном управлении, а потому он жил в столице Новгородской земли27 . Из этого наблюдения вытекает вывод об огромном значении административного момента в формировании города.


23 И. П. Русанова. Славянские древности VI - VII вв., с. 24, 25.

24 Е. В. Каменецкая. Керамика IX - XIII вв, как источник по истории Смоленского Поднепровья. Автореф. канд. дисс. М. 1977, с. 27.

25 М. Н. Тихомиров. Указ. соч., с. 63; В. В. Карлов. Указ соч., с 33.

26 В. Л. Янин, Б. А. Колчин. Итоги и перспективы новгородской археологии. "Археологическое изучение Новгорода". М. 1978, с. 28.

27 Там же, с. 51.

стр. 29


Часто говорят об оседании населения, особенно ремесленников, под стенами феодального замка. В этом суть теории происхождения городов М. Ю. Брайчевского. Оценка русского города XI - XIII вв. как явления, равноценного бургу западноевропейского средневековья, принадлежит, как известно, С. В. Юшкову. Цитируя его, часто забывают об указанной им дате; дело в том, что понятие феодального замка на Руси нельзя относить к периоду возникновения древнерусских городов, который лежит ниже предела, указанного Юшковым. Феодальные замки на Руси могли возникнуть лишь с развитием феодального землевладения, формы которого были различны. Так, В. Л. Янин отмечает, что новгородское боярство владело землей корпоративно28 .

Деревенское же ремесло практически не прослеживается до XI - XII вв., когда мы можем изучать его по курганным вещам. О сельских поселениях более ранней и этой поры известно пока слишком мало, а вещей из них почти нет. Можно думать, что в деревне продолжают существовать общинные отрасли ремесла, в первую очередь металлургическое, которое еще долго носило деревенский характер29 .

Распространение пашенного земледелия, существование индивидуального хозяйства, сложение дружин, зарождение имущественной дифференциации наряду с другими причинами привели к появлению классов, к зарождению государства. На этой грани перехода от родового общества к классовому и возникают первые города. Еще акад. Б. Д. Греков указал на противоречивость теории С. В. Юшкова о "племенных городах"30 . В доклассовом обществе ни ремесло, ни город возникнуть не могли. Дружина - несомненный зародыш государственного аппарата - в рассматриваемый период достигла значительного развития. Но если считать город местом формирования дружин и войска, то это свидетельствует о том, что в городе переплетаются функции как административного, так и военного центра, так как и дружина и войско - части зарождающегося государственного аппарата. Их формирует феодал, безразлично светский или церковный, единоличный или коллективный. Обособившаяся дружина - дружина, оторвавшаяся от рода, а потому нам непонятен термин "дружинные поселки". Это либо родовые поселения, либо зачатки городов.

С. В. Юшков, Б. Д. Греков и почти все другие историки перечисляют многочисленные формы исходных поселений, из которых развились города. В последнее время особенно часто города выводят из племенных (или межплеменных) центров. А. В. Куза полагает, что это разнообразие кажущееся. Крупнейшие русские города, такие, как Киев, Новгород, Смоленск, могли быть, по его мнению, племенными центрами, но их ранняя история восстанавливается лишь гипотетически. Гипотетичны и многие из перечисляемых историками форм поселений31 . Следовательно, реконструкция их особых путей превращения в города будет гипотетична вдвойне. Мы согласны далеко не со всеми мыслями А. В. Кузы, но главное нам кажется верным: многообразие типов предгородских поселений действительно кажущееся, и вряд ли следует искать особенности путей превращения в город каждого из них.

Итак, возникшее ремесленное производство требовало сбыта произведенной продукции. Но развитие обмена, превращение его в торговлю, развитие денежного обращения происходили медленно. Малочисленность населения, неразвитые экономические связи затрудняли широкий сбыт ремесленной продукции. Обнаружить следы зарождения внутренней торговли чрезвычайно трудно. В условиях натурального хо-


28 Там же, с. 45.

29 Там же, с. 27.

30 Б. Д. Греков. Киевская Русь. М. 1953, с. 101.

31 А. В. Куза. Рец. на книгу "Русский город. (Историко- методологичёский сборник)". С А, 1978, N 4, с. 290.

стр. 30


зяйства обмен не имел устойчивых предметов спроса, товарное хозяйство находилось в зачаточном состоянии, предметы, шедшие на обмен, часто были случайными. Обособившиеся ремесленники могли рассчитывать на сбыт своей продукции главным образом в пределах своего поселка и долго работали на заказ. Следом зарождающегося денежного обращения могут быть редкие находки дирхемов на городищах предкиевской поры, подобных Новотроицкому32 .

Как отметил еще С. В. Юшков, обмен между городом и деревней в значительной степени подрывался грабительскими сборами дани, при которых князья и дружина отбирали у низов продукцию их труда, ничего не давая взамен. Социальная верхушка, получая в изобилии натуральные продукты, должна была или похоронить их в кладовых, или везти на обмен за пределы подчиненной им области, туда, где таких товаров не было, где имелся на них спрос. Возникали межобластной обмен и торговля. В связи с этим вряд ли верен тезис, что город реализовывал продукты дани и грабежа соседних земель среди населения данной округи33 . Этому населению такие продукты не были нужны. Как нам кажется, В. Л. Янин прав, возражая против старого представления о происхождении новгородского боярства из разбогатевших купцов34 . Но несомненно, что продуктами дани торговали и бояре, богатевшие на этом.

Еще в период родового строя реки использовались как пути сообщения между племенами и для обмена между ними. Но обмен тогда был развит крайне слабо, особенно дальний, который не был прямым: Переходя из рук в руки, предметы обмена достигали иной раз весьма отдаленных от мест их производства областей. Длинные и сложные пути, с переходом из одной реки в другую, с использованием промежуточных малых рек и волоков, еще не были нужны и не функционировали. Они становились необходимыми с развитием классовых отношений для внутригосударственной и международной торговли. Так, путь, соединивший Прибалтику с Нижней Волгой, сложился в связи с появлением на Волге первого феодального государства Восточной Европы - Хазарии (несколько позже возникновения последнего). Путь по Днепру ("из варяг в греки") начал функционировать в начале X века. Для организации дальней торговли требовались особые условия и время35 . Дальняя торговля была обусловлена существованием великих торговых путей, в условиях Руси преимущественно речных, но также караванных и морских. Освоению торговых маршрутов иногда предшествовали военные походы, иногда военные цели сочетались с торговыми. Все это позволяло соединить отдельные реки и ручьи в большие водные системы.

Города, расположенные на торговых путях, получают возможность более быстрого развития, чем удаленные от них. Немаловажно (это отмечено М. Н. Тихомировым36 ), что на скрещении водных путей, оживленных торговых дорог города возникали редко. Были "пропущены" такие, казалось бы, важные скрещения, как устья Оки, Тверцы, Припяти. На некоторых из них города возникли, но много позже. Мы полагаем, что в этот ранний период были важны не столько перекрестки путей (как это обычно считают), сколько их сужения, Особенно волоки по мелким речкам. На трудных участках путей легче было взимать пошлину, что обеспечивало больший и сравнительно легкий доход. Торжища на волоках возникали редко: продукты дани и грабежа


32 И. И. Ляпушкин. Городище Новотроицкое. МИД, 1958, N 74, с. 218 - 223.

33 В. Л. Янин, М. Х. Алешковский. Указ. соч., с. 60.

34 В. Л. Янин. Очерки комплексного источниковедения. М. 1977, с, 223.

35 Д. А. Авдусин. Гнёздово и днепровский путь. "Новое в археологии". М. 1972, с. 159 - 169.

36 М. Н. Тихомиров. Указ. соч., с, 62.

стр. 31


везли продавать туда, где на них был спрос больший, чем на внутренних путях. Тенденция превращения города в крупное ярмарочное место в истории ранних русских городов почти не проявлялась. Международные ярмарки типа той, которая засвидетельствована для Болгара, возникали на стыках областей различного спроса и предложения. Для Руси таким ярмарочным местом мог быть Киев, близко от которого проходила граница степных племен с иным характером производства.

Городу были свойственны не только функции ремесленного, административного и торгового центра. Большинство исследователей указывает также на его роль как военного, культового и культурного центра и на присущую ему концентрацию населения. Нужно согласиться с В. В. Карловым, что "раннегородское поселение имело лишь некоторые городообразующие признаки", а "в целом настоящий город характеризуется только совокупностью этих черт". Город с неполным набором признаков В. В. Карлов вслед за рядом археологов называет городом-"эмбрионом" и противопоставляет его "подлинному" городу37 . Но город-"эмбрион" тоже подлинный город, ибо все аборигенные города прошли эту стадию. Кроме того, нам кажется, что вместо термина город-"эмбрион" предпочтительнее употреблять термин "протогород". Наконец, даже "подлинные" города эпохи развитого феодализма иногда не имеют полного набора указанных черт.

Военная функция города, несомненно, одна из важнейших. Она не ограничивается наличием укреплений, которые для раннего русского города обязательны. Поскольку город - это еще и место формирования дружин и войска, постольку к обязательным функциям протогорода, указанным В. В. Карловым, неизбежно приходится добавить функцию административную. Умозрительное заключение о возникновении городов как политических центров вокруг крупных капищ, кладбищ, мест вечевых собраний больших округ не кажется справедливым. Авторы этого заключения исходят из того, что "первые города - это еще поселения сельского типа"38 . Но в этом противопоставлении сельское равнозначно догородскому, и не могло быть городов-поселков сельского типа. Тесная связь ранних городов с сельским хозяйством не может рассматриваться как контраргумент, потому что и поздние феодальные города эту связь сохраняли. Наличие в Киеве кладбища и, предположительно, капища еще не дает права рассматривать их как первичное явление. Не дает этого права и сравнение размеров территории, занимаемой кладбищем и ранним городом. Неправомерно и утверждение, что "древнерусский город возник не из княжеских замков или торгово-ремесленных поселений, а из административно-вечевых центров сельских округ - погостов, мест концентрации дани и ее сборщиков"39 . При этом исчезает главная черта города - ремесло. По мнению акад. Б. А. Рыбакова, погосты как пункты сбора дани приходят на смену системе полюдья40 . Но описанное Константином Багрянородным полюдье в его время еще было в расцвете, а древнейшие, притом крупнейшие русские города уже существовали. Значит, возникновение городов из погостов (что вообще вероятно) - явление вторичное, отмечающее образование городов не самых ранних, так сказать, вторую волну градообразования.

Протогород не мог возникнуть раньше обособления ремесла и независимо от него, так как именно ремесло противопоставляет его деревне. До этого момента любой населенный пункт - сельский. Дальнейшее развитие протогорода в какой-то мере зависело от накапливания им


37 В. В. Карлов. Указ. соч., с. 37.

38 В. Л. Янин, М. Х. Алешковский. Указ. соч., с. 60 - 61.

39 Там же.

40 Б. А. Рыбаков. Смерды. "История СССР", 1979, N 2.

стр. 32


функций, характерных для города. Напротив, потеря уже приобретенных функций означала регресс, обратное превращение в сельское поселение. Но подчеркнем, что протогород от города развитого отличают перерастание поселения за пределы укрепления, развитие предградья и взаимосвязанная с этим специализация ремесла. Мы умышленно избегаем здесь употребления термина "посад", о котором будет сказано ниже.

Мы полагаем, что протогородом в IX - X вв. становится Хотомель на р. Горыни41 . Этой стадии его развития соответствует верхний слой поселения, а укрепления Хотомеля превращаются в цитадель. Там сосредоточены находки' оружия, дорогих украшений, которых нет в окружающем селище42 . Появляется гончарный круг, имеются признаки других ремесел. Говорить об иных функциях этого протогорода у нас пока нет оснований. Против отнесения Хотомеля к протогородам не могут быть использованы малые размеры его укрепленной территории (поперечник детинца - 30 - 40 м): мы не знаем первоначальной территории ни одного древнерусского города, и отнюдь не исключено, что она могла быть незначительной. Поэтому же мы не можем согласиться с А. В. Арциховским, считавшим, что Новгород возник лишь в X в., т. к. его территория исследована и на ней нет достаточно большой неизученной площади для города, если он существовал в IX веке43 . Между тем в пределах неисследованной территории в Новгороде вполне можно выбрать участок в несколько гектаров даже в Кремле. Не следует лишь думать, что ранний Новгород (или другой аналогичный город) был очень велик. Протогородом, видимо, была и Григоровка, датируемая тоже IX - X вв. и также имевшая собственную гончарную посуду. На пути развития в протогород, может быть, находился поселок Шумск, уже имевший небольшое количество гончарной керамики и являвшийся религиозным центром небольшой округи. Поселение на городище Зимно на р. Луге развивалось, очевидно, по тому же пути, но до стадии протогорода не дошло: по каким-то причинам оно прекратило существование до момента отделения ремесла от земледелия44 .

Появлению протогорода далеко не всегда предшествовало существование этого поселка в качестве сельского: он мог быть создан пришлым расселявшимся населением, уже стоявшим на грани отделения ремесла от земледелия. Поэтому в таких городах далеко не всегда должны быть слои предшествующего времени, сельские, постепенно переходящие в слои протогородские, как это наблюдается в Хотомеле. Город, образовавшийся на той территории, где у данного племени происходил процесс отделения ремесла, мы выше назвали аборигенным в отличие от города, земля которого до его возникновения принадлежала другому племени.

Из сказанного вытекает, что поскольку условия возникновения городов определяются общим для Руси временем отделения ремесла от земледелия, то не может быть городов, возникших "в незапамятные времена", то есть нижняя дата возникновения древнерусских городов строго определена и, по нашему мнению, не спускается ниже IX века. Для ясности следует подчеркнуть, что речь идет о городе как социально-экономическом явлении, а не о поселениях, предшествующих качественному скачку. Так, Хотомель до IX в. существовал как сельское поселение и лишь с IX в. превращается в протогород. Время возникновения


41 Ю. В. Кухаренко. Раскопки на городище и селище Хотомель. КСИИМК, 1957, вып. 68, с. 90 - 98; его же. Средневековые памятники Полесья. М. 1961.

42 И. П. Русанова. Славянские древности VI - VII вв., с. 51 - 52.

43 А. В. Арциховский. Археологическое изучение Новгорода. МИА, 1956, N 55, с. 42.

44 В. В. Аулих. Зимнівське городище. Київ. 1972; см. также И. П. Русанова. Славянские древности VI - VII вв., с. 30 - 32.

стр. 33


поселения не определяет дату его превращения в город. Случаев явного континуитета, не характерного для Руси, хотя и имевшего место (Керчь, Тмутаракань), мы не касаемся.

Поскольку основной территорией восточнославянских племен был ареал корчакской и лука-райковецкой культур, а верховья Днепра, Волги и Волхов еще не были заселены славянами, то ясно независимое и самобытное возникновение русских городов на юге, предшествовавшее их возникновению на севере. Сразу заметим, что это опережение было коротким: очевидно, на два- три десятилетия. Территория нынешней северо-западной Украины лежала вне сферы влияния каких-нибудь иноземных народностей и племен, в том числе и варягов. Это еще раз показывает, что процесс возникновения городов был относительно независим от внешнеполитических факторов, что русские города, как и государственность, были результатом внутреннего развития восточнославянских племен, а не делом каких-то пришельцев и предшествовали их появлению.

Рост и концентрация населения, обусловившие подъем города, вряд ли можно объяснить исключительно распадом родовых связей и приливом населения из деревни. Заметный приток населения обусловлен также хотя и сравнительно медленным, но несомненным продвижением славян на восток, выходом их на Днепр и переходом на его Левобережье, где возникла роменско-боршевская культура IX - X веков. Видимо, в результате того же продвижения славян произошла концентрация населения, необходимая для появления среднеднепровских городов.

Возникновение северных русских городов является прежде всего следствием расселения восточных славян. Сложившиеся в конце I тыс. на территории нынешней северо-западной и центральной Украины формы феодальной эксплуатации населения, набеги кочевников на Среднее Поднепровье, хазарская дань на Левобережье и ряд других причин45 обусловили мощную миграционную волну славян на север, проходившую первоначально, видимо, по Днепру и его притокам в земли, занятые балтами и угро-финнами. В этом движении славяне ассимилировали местные племена и их культуру. Славянские памятники IX в. на Верхнем Днепре и Волхове определяются с трудом. Более или менее очевиден слой Ладоги IX в., но она существовала и раньше как сельский финский поселок46 . Видимо, слой этого времени имеется на Городище под Новгородом. С IX в. как будто прослеживается славянское влияние на население, оставившее длинные курганы и сопки. Но нет оснований сомневаться в реальности древнейших городов, в том числе северных, упомянутых в летописи под IX в. (Киев, Новгород, Ладога, Изборск, Белоозеро, Муром, Смоленск, Полоцк, Любеч, Ростов и, видимо, Чернигов). Таким образом, можно думать, что к середине IX в. верховья Днепра и Волхов были заняты славянами.

Некоторые из северных русских городов существовали как родовые сельские поселения еще в дославянскую эпоху. Таков Изборск, возникший на земле финнов, когда там славян еще не было. Такова Ладога - поселение, основанное тоже финскими племенами. На Сарском городище жгла меря47 . Следы аборигенного балтского населения в Гнёздове под Смоленском чуть заметны. Дальнейшее развитие этих и других аналогичных поселений связано с приходом славян и приводит к их славянизации. Славяне прежде всего встретили местные поселки, расположенные на водных путях, по которым лежал их путь. Весьма


45 В. Л. Янин, М. Х. Алешковский. Указ. соч., с. 45.

46 Г. Ф. Корзухина. О некоторых ошибочных положениях в интерпретации материалов Старой Ладоги. "Скандинавский сборник". XVI. Таллин. 1971.

47 А. Е. Леонтьев. Сарское городище в истории Ростовской земли. Автореф. канд. дисс. М. 1976.

стр. 34


важно наблюдение Е. В. Каменецкой, что в X в. в Смоленской земле круговая керамика существует только в Гнёздове, а в сельских поселениях ее нет48 . Этот факт она объясняет привнесением гончарного круга в Гнёздово мощной волной славянского населения, стоявшего на том уровне социально-экономического развития, который допускает открытие и применение этого приспособления. До сельских, вероятно, еще родовых, поселений эта волна тогда не дошла. В соответствии с этим наблюдением мы полагаем, что появление гончарного круга и на севере Руси связано с приходом туда славян и их дальнейшим расселением.

Славяне, двигаясь на север, несомненно, прошли по системе рек, связывающих Днепр, Двину, Ловать и Волхов. Направление этого движения соответствует летописному описанию пути "из варяг в греки". Но эта цепь рек еще не сложилась в систему, не представляла собой освоенный военный или торговый путь: таким она быть тогда не могла. При своем продвижении славяне встретили скандинавов, которые навещали Ладогу или даже жили в ней. Может быть, эта встреча произошла южнее - на Ловати или недалеко от Торопца, где отмечен ряд находок равноплечих фибул IX в., что рассматривается как редчайшее исключение49 . Иногда эти предметы используют как аргумент в пользу пребывания в IX в. под Торопцом скандинавов, но вряд ли найденные вещи появились здесь так рано: многие вещи бытуют долго. Южнее Ловати скандинавы проникают не ранее начала X века. Не исключено, что о пути на Днепр скандинавы узнали от славян, впервые прошедших этим путем и заселивших его, и не преминули воспользоваться открытой дорогой. Активность варягов на этом пути достигает максимума во второй половине X века. Несомненно, что активизация днепро-двинско-волховского пути как торговой дороги ускорила развитие славянских городов, лежавших на ней и возле нее. Не исключено сопоставление времени достижения славянами Ладоги со временем летописного рассказа об изгнании варягов за море.

Заселение славянами "боковых" земель, в частности будущей "земли вятичей", Р. Л. Розенфельдт относит к еще более позднему времени - к XI веку. При этом он считает, что заселение было мирным: хозяйство аборигенов и пришельцев было разным, и они друг другу не мешали50 . Если этот тезис распространить на расселение славян по Днепру, то там оно вряд ли было мирным: и балты и славяне были земледельцами. По Р. Л. Розенфельдту, угро- финские поселения междуречья Москвы-реки и Клязьмы редко заселялись славянами. Этого мы не можем сказать о северных областях: Ладога имеет слои, предшествующие славянским, а по крайней мере один из новгородских предполагаемых первоначальных поселков был финским.

М. Н. Тихомиров считал несомненным существование в X в. 25 упомянутых в летописи городов. Он допускал, что в этом списке имеются пропуски: целью летописца не было составление полного перечня. В тот ранний период городов все же было мало, причем большинство из них располагалось на юге. Во время славянской миграции на север успели возникнуть лишь единичные в каждой земле города. Так, Новгородская практически не имела городов, кроме Новгорода и Ладоги. Почти нет ранних собратьев у Смоленска и Полоцка. В тех городах, где открыты слои IX в., эти слои дославянские и не городские. Во всех балтских и финских землях ускорение градообразования было вызвано славянской волной. Там поселки стали городами уже в славянское время.


48 Е. В. Каменецкая. Указ. соч.

49 Г. Ф. Корзухина. Новые находки скандинавских вещей близ Торопца. "Скандинавский сборник". VIII. Таллин. 1964, с. 305.

50 Р. Л. Розенфельдт. Древнейшие города Подмосковья и процесс их возникновения. "Русский город".

стр. 35


Процесс разложения родовой общины и возникновения городов начался в восточнославянском "гнезде" - междуречье Припяти и Днестра. На север же славянские племена двигались в новом качестве, у них уже сформировались предпосылки для возникновения городов, поэтому начальная, подготовительная стадия образования последних здесь практически отсутствовала. Уместно вспомнить слова анонимного баварского географа IX в., насчитавшего у восточных славян десятки и сотни городов. Если за его словами кроется какая- то реальность, то упомянутые города могли быть на деле лишь укрепленными поселками, возможно, не имевшими ни ремесла, ни других признаков города. Случайно или не случайно, число указанных в источнике городов у племен северных меньше, чем у южных, и это согласуется с нашим мнением о некотором опережении в развитии социальных процессов (и с ним - возникновения городов) региона нынешней северо-западной Украины. Попутно заметим, что термин "гардарики" ("страна городов", "страна усадеб") появляется в скандинавских источниках лишь в XII в., и неправомерно его использовать для описания Руси более раннего периода51 .

В исследовании проблемы возникновения древнерусских городов важное значение имеет и изучение городской округи, которое начато лишь недавно. Так, Е. А. Шмидт предложил сопоставлять время возникновения города с ростом числа окружавших его сельских поселений52 . Эта методика безусловно заслуживает внимания, хотя по отношению к Смоленску (который рассматривает Е. А. Шмидт) она вряд ли оправданна, т. к. малое количество ранних сельских поселений вокруг него ни о чем говорить не может: Смоленск возник в результате продвижения славян на север, а не как город местных балтских племен. Интересен опыт изучения округи Новгорода Е. Н. Носовым53 , хотя датировка IX в. некоторых расположенных там сельских поселений вызывает сомнения: встреченная здесь лепная керамика может датироваться X и даже XI в., т. к. гончарный круг появляется там не ранее начала X в., а в деревнях (как выше отмечалось) производство круговых сосудов запаздывает по отношению к городу.

О значении городской округи С. В. Юшков писал: "Территориальный округ, тянувшийся к городу, так тесно с ним связан, что когда говорят о передаче города, то это означает и передачу всей городской округи. Город без окружавших земель в этот период не мыслится"54 . Образование многолюдной округи стимулировало рост населения не одного, а ряда поселков с зачатками ремесла. На городской путь развития становятся многие поселки. Процесс классообразования приводит у восточных славян к обособлению феодализирующейся верхушки общества, стремящейся подчинить и обложить данью возможно большую территорию, возможно большее количество людей. Неравномерное развитие ремесла, торговли (хотя и не являвшейся причиной возникновения городов, но служившей катализатором этого процесса), различное значение поселков как центров управления (один был столицей княжества, другой - центром небольшой округи) и другие причины уже на ранних этапах привели к неодинаковому развитию даже соседних протогородов. Многие поселки гибнут, не успевая набрать экономическую мощь, вновь превращаясь в деревни или исчезая вообще.


51 "Varangian Problems". "Scando-Slavica". Supplementum 1. Copenhagen. 1970, p. 117.

52 Е. А. Шмидт. Археологические памятники периода возникновения города Смоленска. "Смоленск. К 1100-летию первого упоминания города в летописи". Смоленск. 1967.

53 Е. Н. Носов. Поселения Приильменья и Поволховья в конце 1 тыс. н. э. Автореф. канд. дисс. М. 1977.

54 С. В. Юшков. Указ. соч., с. 136.

стр. 36


Причины тому - экономическое или военное соперничество, а также то важное обстоятельство, что в одном из них сосредоточивалась власть феодала или веча. Совершенно прав В. В. Карлов, говоря, что действие экономических и политических факторов городообразования не могло быть одинаковым. Их сочетание приводило к частым, труднообъяснимым источниками, взлетам и падениям тех или иных городов"55 .

Значение протогородов увеличивалось, если они были и религиозными центрами. Наличие местных святилищ, которые могли иметь различную внешнюю форму, поднимало роль поселков, привлекало к ним окружающее население, тем самым повышая их военную и экономическую мощь. Крещение Руси, крах языческой религии привели к переоценке роли тех или иных населенных пунктов и их частей. В итоге много позже строительство каменных церквей в Киеве, Новгороде (как один из факторов в ряду других) ознаменовало и укрепило их ведущую роль в своем регионе, противопоставило южный и северный центры Руси. Построил свою Софию и Полоцк, но его экономическое развитие оказалось недостаточным для успешного соперничества с Киевом и Новгородом.

Город уже на ранней стадии своего развития становился культурным центром области. Отсюда распространялась грамотность, о чем свидетельствуют находки сосуда с древнейшей русской надписью в Гнёздове под Смоленском и особенно берестяных грамот в Новгороде и других городах. Из городов исходили передовые художественные идеи в архитектуре, живописи, прикладном искусстве.

Таким образом, город сочетал в себе самые различные функции, но указать такой населенный пункт, который удовлетворял бы всем сторонам характеристик, нелегко: раннюю историю даже древнейших из ныне существующих городов мы почти не знаем, их "ядра" археологически не изучены, как не исследовано соотношение этих "ядер" и зачатков посада.

Многолетние раскопки в Новгороде изменили наши представления о его посаде: посада как социального явления, противостоящего детинцу, по мнению В. Л. Янина, в Новгороде не было: на посаде жили даже аристократы, а на их усадьбах (по исследованиям П. И. Засурцева и В. Л. Янина) ютились зависимые от владельцев люди. Уже давно известно, что в новгородском кремле жил архиепископ, там заседал Совет господ. В социальном отношении новгородский детинец и посад противопоставлять нельзя. Прямые аналогии подобной социальной планировке города наблюдаются в Смоленске, где на посаде открыты не только ремесленные мастерские, но и усадьбы богатых горожан. Детинца же (как места, где сосредоточены органы феодального управления городом и княжеством) в Смоленске не было вовсе. На Соборной горе в лучшем случае располагался епископский двор56 , но епископ в Смоленске не играл той роли, которая выпала новгородскому владыке. В связи с этим, видимо, пора пересмотреть социальную характеристику городского посада в Древней Руси как поселения исключительно или главным образом ремесленно- торгового. Вероятно, даже ранний посад играл совсем не ту роль, которую принято ему приписывать.

В последнее время в литературе много внимания уделяется соседнему со Смоленском Гнёздову. Оно возникло около 900 г. как ключевой поселок на пути "из варяг в греки" и процветало во второй половине X в. за счет пути из Двины в Днепр57 . Гнёздово было связано с


55 В. В. Карлов. Указ. соч., с. 44.

56 Д. А. Авдусин. К вопросу о происхождении Смоленска и его первоначальной топографии. "Смоленск. К 1100-летию первого упоминания города в летописи".

57 D. A. Avdussin. Gnezdovo - der Nachbar von Smolensk. "Zeitschrift fur Archaologie", В., 1977, N 11.

стр. 37


сельским хозяйством58 , хотя уже имело ремесло, удовлетворявшее потребности поселения, а также нужды купеческих караванов, проходивших по мелким речкам между указанными реками. Открытие в конце X - начале XI в. более удобного промежуточного пути, может быть, через р. Вопь, и подчинение его Смоленску подорвало положение Гнёздова, которое так и не стало развитым городом: сказалась опора исключительно на торговый путь. У Гнёздова доныне существует громадная курганная группа, возникшая в начале X века. Основная масса этих насыпей датируется второй половиной X в., небольшая их часть относится, вероятно, к началу XI века.

Еще в 1899 г. А. А. Спицын писал о громадной группе курганов "на месте старого Смоленска". Так возникла гипотеза о том, что первоначальное его место якобы находилось в 12 - 14 км от современного. Никаких аргументов в пользу своей теории А. А. Спицын не привел. Тем более странно, что эта гипотеза приобрела популярность и превратилась в теорию о бесконечных переносах русских городов. Первым применил ее к другому городу - Полоцку - А. Н. Лявданский, который таким предположением объяснил тщетность своих попыток найти древние отложения на Замковой горе в Полоцке. Потом стали "кочевать" Минск, Галич, Друцк и ряд других городов. Несостоятельность гипотезы А. А. Спицына, которая не соответствует ни историческим, ни археологическим фактам, требует специального рассмотрения. Коснемся здесь лишь основного аспекта критики этой теории - политического.

В истории зарубежных государств случаи "переноса", то есть постройки новых городов и даже столиц известны. Так, в Арабском халифате IX в. новый халиф иногда строил город на пустом месте, переводил туда всех, кого считал нужным, город обрастал ремесленно-торговыми людьми. По смерти халифа его преемник строил другой город, а старый забрасывался. Все это происходило в условиях высокой концентрации власти, наследственности классовой структуры общества, частых войн и наплыва больших масс рабов. Но ранний русский феодализм IX - XI вв. не был похож на арабский; ему предшествовало не классовое, а родовое общество, и эксплуатация населения возникала впервые. "Перенос" города означал не только перенесение (то есть постройку заново) жилищ его граждан, теремов феодалов, но и возведение новых укреплений. По подсчетам Р. Л. Розенфельдта, для постройки деревянных стен древнего Дмитрова длиною всего 900 м потребовалось 70 тыс. куб. м леса. А ведь, кроме того, нужно было произвести огромные извозные, плотницкие, земляные и другие работы. Такое строительство было дорогим, его могло осуществлять только уже закабаленное феодалом население. При "переносе" города были необходимы расчистка новых пашен, лугов, дорог и, что очень важно, закабаление новых деревень. "Перенос" рвал только что накинутые сети феодальной эксплуатации, на новом месте феодалу пришлось бы начинать все сначала.

В русских летописях имеется лишь одно сообщение о переносе, состоявшемся в XII веке. Юрий Долгорукий "град Переяславль от Клещина перенесе и созда больше старого, и церковь в нем постави камену святого Спаса"59 . Однако это свидетельство не противоречит сказанному выше. Во-первых, Клещин продолжал существовать и сохранил свое название; он упоминается в позднейшем списке "русских градов" конца XIV века60 . То же было и с Гнездовом, где обнаружены несомненные следы городской жизни XII в. - стеклянные браслеты. Во-вторых, "перенос" Переяславля состоялся в середине XII в., то есть тогда, когда феодализм упрочился. В-третьих, Клещин отстоял от


58 Е. Г. Андреева. Остеологические материалы из Гнёздова. СА, 1980, N 1.

59 ПСРЛ. Т. IX. М. 1965, с. 197.

60 ПСРЛ. Т. VII. СПБ. 1856, с. 241.

стр. 38


Переяславля лишь на 3 - 4 км, а не на 12, как Гнёздово от Смоленска. Этот "перенос" не требовал перемены пашен, прокладки дорог и пр. В-четвертых, Клещин, возникший, видимо, в XI - XII вв., не может быть сравним со Смоленском - одним из главнейших русских городов, центром княжества.

Но с вопросом о мнимых переносах городов не следует смешивать вопрос об их соперничестве, о возобладании одного города над другим, примеров чему много. Победивший город переманивал к себе население побежденного, становясь более крупным и мощным.

Невероятность переноса ранних городов не означает невозможности изменения роли и характера их отдельных частей, тем более, что некоторые города были заселены неравномерно, "пятнами". Мнимый перенос Полоцка, вероятно, не что иное, как потеря значения центрального ядра одним участком города и возобладание над ним в этом качестве другого. Этому предположению вполне соответствует и небольшое расстояние между городищами, о которых идет речь.

В заключение рассмотрим еще одну гипотезу, касающуюся характера ранних русских городов, изложенную в статье В. А. Булкина и Г. С. Лебедева61 . В своих построениях они опираются на типологию "торговых центров раннего средневековья", разрабатываемую западногерманским археологом Х. Янкуном. Авторы статьи отмечают, что источники IX в. называют эти центры в Северной Европе "виками" и что данная форма поселений первоначально, с VII в., была фризской, а потом заимствована скандинавами. "Вики" обеспечивали безопасность зарождающейся торговли, которая, по мнению В. А. Булкина и Г. С. Лебедева, охватывала "сравнительно широкие слои населения". Эта торговля поддерживалась постоянным поступлением в обращение военной добычи, полученной в результате грабительских походов. Таким образом, рассуждения о "торговых центрах" - "виках" перекликаются с давно разбитой теорией "торговых городов" В. О. Ключевского, у которого мы находим "вооруженный торговый город" - близкого родственника "вика".

Согласно В. А. Булкину и Г. С. Лебедеву, "вики" отличались от городов рядом особенностей: "1) колеблющийся в зависимости от торгового сезона состав населения; 2) временные формы социальной связи "торговых людей"; 3) отсутствие, по крайней мере на ранних этапах развития, укреплений; 4) при господстве язычества поселения окружены большими могильниками с разнообразными вариантами обряда (погребального. - Д. А .); 5) период функционирования ограничен IX - началом XI в., во второй половине X в. начинается упадок, а к середине XI в. торговые центры исчезают, сменяясь средневековыми городами"62 . В. А. Булкин и Г. С. Лебедев сопоставляют "вики" с русскими "поселениями нового типа", служившими, по их мнению, "для реализации новых общественных функций". "В числе этих поселений - Ладога, Рюриково городище под Новгородом, и прежде всего Гнёздово". Указанные ими особенности "виков" они пробуют найти в Гнёздове.

Проанализируем эти особенности "виков". Не требует доказательств наблюдение, что первая из них авторами выведена умозрительно: "Подвижность дружин, движение купцов, тяготение населения к крупному торжищу - все это предполагает колебания численности населения в Гнёздове"63 . Но все эти явления отнюдь не отличают Гнёздово от других городов, а, напротив, роднят с ними, так как для каждого из 25 русских городов X в. типичны и подвижность дружин, и


61 В. А. Булкин, Г. С. Лебедев. Гнёздово и Бирка. К проблеме становления города. "Культура средневековой Руси". Л. 1974, с. 11 - 17.

62 Там же, с. 15.

63 Там же, с. 12.

стр. 39


движение купцов, и тяготение населения к торговому пункту. К тому же Гнёздово, вероятно, не было "крупным торжищем", тем более сбывавшим награбленную добычу: в его материалах, вопреки В. А. Булкину и Г. С. Лебедеву, практически не улавливаются торговые импорты. Находки привозных вещей ограничиваются некоторыми предметами скандинавского стиля, в большинстве употреблявшимися в личном обиходе побывавших там скандинавов. Крайне ограничено также число вещей южного и восточного производства. Даже монет - основы денежного обращения - в Гнёздове найдено меньше, чем в одном среднего размера кладе дирхемов. Не отрицая вообще торговой роли Гнёздова, мы считаем, что его основной функцией была не торговля, а обслуживание волока с Двины на Днепр. "Вик", по существу, был пиратской базой, а Гнёздово ею не являлось.

Вторая особенность - лишь продолжение первого умозрительного построения: из факта пульсации населения необходимо вытекают "преимущественно временные" формы социальных связей купцов. Вероятно, это предположение правильно, но оно непременно относится и к любому раннему русскому городу. Времена торговых и иных объединений купцов были еще впереди. Третья особенность противоречит фактам: известно, что наиболее древняя часть Гнёздовского поселения - городище - было укреплено задолго до того, как Гнёздово стало крупным центром. Что касается четвертой особенности, то большими языческими кладбищами с разнообразными обрядами погребения окружены многие ранние русские города, в том числе Киев и Чернигов (к которым, кстати, применимы и первые две особенности). Такие кладбища - общая черта городов языческой поры. Можно думать, что их следы найдут и там, где они пока неизвестны, подобно тому, как были найдены могилы жителей раннего Пскова64 или следы языческого кладбища в Новгороде.

Пятая особенность (ограничение периода функционирования "виков") вряд ли вообще может быть принята, так как далеко не все "вики" испытывают упадок именно в XI веке. Примером может быть та же Бирка - один из крупнейших "виков", не дожившая даже до конца X века. Неясно, что надо понимать под сменой "виков" средневековыми центрами. Но в любом случае - затухает ли "вик" или продолжает существовать в ином качестве - его надо рассматривать как ранний город, то есть протогород, в первом случае - побежденный, во втором - победивший. На Руси известны протогорода, синхронные Бирке, например, Хотомель, но это еще не основание для его сопоставления с Биркой.

В. А. Булкин и Г. С. Лебедев пишут о сходстве Гнёздова с Биркой65 . Первое сходство (их положение на перекрестке торговых путей) не соответствует фактам: в Гнёздове нет перекрестка торговых путей, оно расположено хотя и на "некотором удалении от волоков", но на единственной дороге "из варяг в греки". Кроме того, выше отмечено, что в ранний период истории русских городов перекрестки торговых путей, видимо, не давали преимуществ и использовались редко. Второе сходство (хронологическая близость Бирки и Гнёздова) подчинено субъективной точке зрения авторов. Как они считают, Бирка возникает в конце VIII - начале IX в., Гнёздовское же поселение вопреки их утверждениям появилось на 100 лет позже. В Бирке - множество погребений IX в., а в Гнёздове - ни одного. В других своих работах те же авторы безуспешно пытаются "подтянуть" время существования Гнёздова, удревнить его. Нет совпадения и в конечных


64 И. К. Лабутина, В. И. Кильдюшевский, Ю. Л. Щапова. Раскопки в Пскове на ул. Ленина. "Археологические открытия 1976 г.". М. 1977, с. 23.

65 В. А. Булкин, Г. С. Лебедев, Указ. соч., с. 17.

стр. 40


датах: Бирка доживает лишь до 975 г., а в Гнёздове известны находки и следы городской жизни XII века. Третье сходство (занятие жителей торговлей и ремеслом) характерно для любого города. Четвертое сходство (резкие социальные различия среди населения, возникшие в период существования поселения) противоречит фактам. Что такие различия в Гнёздове были - сомнения нет, но они отмечаются одинаково и для начала и для конца периода его существования. Гнёздовское поселение возникло позднее Бирки, а расцвет его был коротким. За это время никаких "резких социальных различий" в Гнёздове появиться не могло: они сложились до расцвета Гнёздова и не в нем. Как полагает ряд исследователей (например, И. П. Русанова), дружина существовала еще в корчакское время, то есть задолго до возникновения Гнёздова. Выделение дружинного слоя - особенность не Гнёздова и Бирки, а всей эпохи становления классового общества. Некоторое сходство погребальных обрядов в Гнёздове и Бирке отмечено правильно, но оно преувеличено, так как, например, погребения в ладье в Гнёздове встречены только дважды, а не пять раз, как считают В. А. Булкин и Г. С. Лебедев. Кроме того, аналогии этим захоронениям известны не только в Бирке.

"Значительные отличия Гнёздова" В. А. Булкин и Г. С. Лебедев сводят к тому, что оно расположено в глубине Восточноевропейской равнины, что его топографическая структура сложнее, чем у "виков", что христианство здесь, вероятно, не стало широко распространенной религией. Это, в общем, верно: трудно представить себе пиратскую базу посреди континента. К такому предположению, как отмечают авторы статьи, скептически относится сам Х. Янкун. Тонографическая структура Гнёздова действительно сложнее, а точнее говоря, вообще мало похожа на структуру "виков". Приведенные в статье В. А. Булкина и Г. С. Лебедева планы "виков" и Гнёздова, предназначенные для доказательства их типологического сходства, убедительно показывают их несходство.

Авторы статьи пишут, что Гнёздово было "одним из центров мощного процесса консолидации восточных славян, ассимиляции балтского населения и формирования большого этнического массива - древнерусских кривичей". Несколько выше они заявляли, что "этнические процессы осложнены здесь присутствием выходцев из Скандинавии". Не следует ли отсюда, что скандинавы заметно участвовали в сложении русской народности?! Как известно, этнические процессы, протекавшие в то время в Верхнем Поднепровье, происходили в толще населения и на большой территории, и поэтому объявлять Гнёздово "центром консолидации" нет оснований. Скандинавы в Гнёздове действительно были, и об их реальной роли мы уже писали66 .

В. А. Булкин и Г. С. Лебедев, видимо, понимают, что они не встретили бы сочувствия, перенеся "вики" на русскую почву, и поэтому ни разу не называют Гнёздово "виком". В своей позднее вышедшей книге они дали Гнёздову и аналогичным поселениям описательное определение - "открытое торгово- ремеслениое поселение" (ОТРП)67 . Однако всем ходом своих рассуждений В. А. Булкин и Г. С. Лебедев подводят читателя к мысли о существовании русских "виков". Л. В. Алексеев, одобривший сравнений Гнёздова с "виками", развивает идеи ленинградских авторов: по его мнению, Олег, строя города, якобы создавал варяжские пункты по сбору дани в пользу варягов, что является откровенным норманизмом. В недавно вышедшей книге Л. В. Алексеев наста-


66 Д. А. Авдусин. Скандинавские погребения в Гнёздове. "Вестник Московского университета", история, 1974, N 1.

67 В. А. Булкин, И. В. Дубов, Г. С. Лебедев. Археологические памятники Древней Руси IX - XI веков. Л. 1978, с. 139.

стр. 41


ивает на своих ошибочных положениях и добавляет к ним новые68 . С. В. Белецкий и Ю. М. Лесман, суммируя выводы В. А. Булкина и Г. С. Лебедева, высказывают то, о чем эти авторы предпочли не говорить прямо: "Таким образам, к древнейшему периоду относятся ранне-городские образования, топографическая структура которых (град + предградье + некрополь), по- видимому, восходит к структуре типа "вик", а определенный набор инвентаря находит соответствие в древностях европейского круга"69 . Как видим, появилась почти математическая формула "вика", которую, при желании, можно применить почти к любому русскому городу70 . Таким образом, рассуждения В. А. Булкина и его соавторов о "виках" и ОТРП нельзя признать исследованием исторических закономерностей возникновения древнерусских городов. Это скорее приспособление к русским условиям построений западных археологов.

Подводя итоги всему сказанному в статье, отметим, что, несмотря на значительное различие в линиях местного и типологического развития, история древнерусских городов в своих закономерностях поддается обобщению. Но предложенная нами схема уже непригодна для городов, возникших позже, в конце XI - XII веке.


68 Л. В. Алексеев. О древнем Смоленске. СА, 1977, N 1, с. 89; его же. Смоленская земля. М. 1980; см. рецензию на его статью: Д. А. Авдусин. О Гнёздове и Смоленске. "Вестник Московского университета", история, 1979, N 4.

69 С. В. Белецкий, Ю. М. Лесман. Новые публикации материалов раскопок средневековых городов Белоруссии. СА, 1979, N 1, с. 312.

70 Небезынтересно, что почти тот же круг авторов сделал попытку опорочить антинорманизм, характеризуя его вопреки фактам как "полное отрицание наличия этих (норманских. - Д. А. ) древностей и утверждая, что не норманизму, а антинорманизму была противопоставлена марксистская концепция "варяжского вопроса" (см. А. Н. Кирпичников, Г. С. Лебедев, В. А. Булкин, И. В. Дубов, В. А. Назаренко. Русско-скандинавские связи эпохи образования Киевского государства на современном этапе археологического изучения. "Краткие сообщения Института археологии", 1980, вып. 160, с. 25). Эта же статья с небольшими изменениями опубликована в "Scando-Slavica". Copenhagen. 1979, t. 24.

 


Новые статьи на library.by:
ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ:
Комментируем публикацию: ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ (ПО АРХЕОЛОГИЧЕСКИМ ДАННЫМ)

© Д. А. АВДУСИН ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.