Маршал Советского Союза К. А. Мерецков

3. ПЕРВЫЙ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ...

Свыше двадцати лет отделяют нас от тех дней, когда Советские Вооруженные Силы разгромили Квантунскую армию Японии. Поражение этой отборной миллионной группировки, главной ударной силы японского империализма на суше, привело к капитуляции Японии и окончанию второй мировой войны. Начиная боевые операции на Дальнем Востоке, мы твердо верили в справедливость нашего дела, в то, что пришло время выполнить наш союзнический долг, изгнать японских захватчиков из Маньчжурии и Кореи, оказать содействие китайскому и корейскому народам в их освободительной борьбе против империалистического рабства, наконец, обеспечить спокойную жизнь советским людям на Дальнем Востоке и вернуть нашей стране отторгнутые у нее Южный Сахалин и Курильские острова.

Переброску войск на Дальний Восток и подготовку их к предстоящим боевым действиям Главное командование Советских Вооруженных Сил начало сразу же по окончании войны в Европе. Это мероприятие, осуществлявшееся энергично и в срочном порядке, было сопряжено с большими трудностями. Во-первых, войска перебрасывались на расстояние в 9 - 11 тысяч километров. Во-вторых, нужно было соблюдать строжайшие меры предосторожности и маскировать большое количество людей и боевой техники. В-третьих, пропускная способность сети железных дорог не полностью удовлетворяла наши потребности. В-четвертых, сроки оказались весьма сжатыми. Тем не менее только за май - июль 1945 г. на Дальний Восток и в Забайкалье поступило с Запада 136 тысяч вагонов с людьми и грузами. Всего, включая силы, находившиеся здесь ранее, к началу войны против Японии была сосредоточена группировка советских войск, насчитывавшая более 1,5 млн. человек, свыше 26 тысяч орудий и минометов, около 5,5 тысячи танков и самоходно- артиллерийских установок и почти 4 тысячи боевых самолетов. Эти перевозки потребовали большого искусства от лиц и организаций, планировавших само мероприятие и обеспечивавших его выполнение.

С прибытием на Дальний Восток полевых управлений фронтов, армий, а также войсковых соединений началась интенсивная подготовка войск и штабов к предстоявшей операции. Тут возникли новые трудности. Они обусловливались тем, что некоторые соединения с их командирами и штабами не имели опыта боевых действий, так как в течение всего периода Великой Отечественной войны находились на Дальнем Востоке, и теперь нужно было за небольшой промежуток времени донести до них приобретенный нами опыт войны на Западе и обучить дальневосточников сноровистым и решительным действиям в сложной боевой обстановке, чтобы они не уступали своим товарищам, прибывшим с советско-германского фронта. В свою очередь, последних надо было ввести в курс действий применительно к своеобразным условиям местности и погоды в Приморье. В течение мая и июня проводились интенсивные учения рот, батальонов, полков, бригад, дивизий и корпусов; усиленно отрабатывались действия войск при ведении наступательного боя с прорывом сильно укрепленной оборонительной полосы. Учениями, как правило, руководили начальники с боевым опытом.

Не обошлось и без разногласий. Многие офицеры-дальневосточники настойчиво старались доказать, что здесь нельзя рассчитывать на успешное применение тяжелой боевой техники, прежде всего танков, ввиду сложного рельефа местности. Тем же,

Окончание. Начало см. "Вопросы истории", 1965, NN 10 и 12.

кто принимал участие в боях на Западе в лесисто-болотистых районах или в суровых условиях Заполярья, было ясно, что такие мнения являются глубоко ошибочными. Но ведь одной убежденности мало. Необходимо было доказать всем офицерам на конкретном опыте, насколько несостоятельны подобные рассуждения. Поэтому, помимо докладов об опыте боевых действий танковых войск в таких трудных районах, как Новгородская область, Карелия и Заполярье, проводились учения с участием танковых подразделений, частей и соединений. Здесь тоже не все проходило гладко. Там, где тщательно подготовили танки и экипажи, хорошо изучили местность и обеспечили учения в инженерном отношении, все шло отлично. Однако случалось и наоборот. Тогда танки продвигались очень медленно и даже отставали от пехоты. Скептики "торжествовали", и обучение приходилось начинать снова.

Провели мы и подготовку командного состава в ходе различных сборов. При штабе фронта собирали начальников штабов армий, корпусов и дивизий, командиров бригад, полков, батальонов и дивизионов, корпусных и дивизионных инженеров. Остальной командный состав прошел сборы при армиях и корпусах. В приграничной полосе подготавливались исходные районы для наступления. Скажем сразу, что район будущих действий фронта не был оборудован для развертывания крупной группировки войск. Между тем времени оставалось в обрез. Поэтому работы по созданию дорог, оборудованию тыловых районов, развитию аэродромной сети пришлось вести параллельно с усиленной боевой подготовкой войск и штабов, а также с приемом и сосредоточением войск, все еще прибывавших с Запада.

Особыми задачами должны были стать захват и сохранение в проезжем состоянии железнодорожных тоннелей. Шоссейных и хороших грунтовых дорог в Маньчжурии было крайне мало, и основные военные перевозки ложились на железные дороги. Следовательно, захват их и немедленная эксплуатация имели первостепенное значение. А если бы противнику удалось разрушить тоннели, то на их восстановление понадобилось бы до 2 - 3 месяцев. Это могло помешать планам окончания войны за летне-осеннюю кампанию. Стоит ли говорить, что все мероприятия проводились в строжайшей тайне? Казалось бы, сохранить тайну из развертывания полуторамиллионной армии вдоль длиннейшей границы было делом невозможным. И все же японцев, как читатель увидит далее, мы почти всюду застали врасплох: вообще-то они были ориентированы о предстоящих операциях и усиленно готовились к ним, однако конкретная дата начала боев осталась для них за семью печатями.

Между прочим, не последнюю роль в этом сыграла дезинформация противника. Когда я и мои будущие сослуживцы по 1-му Дальневосточному фронту ехали на восток, были приняты все меры к тому, чтобы из нашего курьерского поезда не просочились наружу лишние сведения: не отправлялись ненужные письма; на станциях еще до прибытия поезда вывешивалась табличка: "Все билеты проданы". На мне была штатская одежда. И я и сотрудники полевого управления фронта именовались военнослужащими в званиях, на несколько рангов ниже действительных, и, если приходилось, надевали соответствующие погоны. Фамилию я также носил не свою. Это не раз приводило к курьезным случаям. Встречает меня, например, боевой товарищ по Испании или коллега по прежней службе на Дальнем Востоке, хочет рапортовать. Опережая его, пока он еще не упомянул моего имени и звания, сразу раскрываю и протягиваю специальный документ, где я значусь в ином качестве. Заикаясь от удивления и не веря глазам своим, старый знакомый отдает рапорт "кому-то не тому". Японцы узнали о ряде новых воинских назначений у нас, но так и не разгадали (о чем свидетельствовали на допросах их генералы), какие лица скрывались под чужими фамилиями.

Изучению противника мы уделили большое внимание. Нам противостояла Квантунская армия. Чем она была? В 1898 г. Россия арендовала у Китая Квантунский полуостров (ту оконечность Ляодунского полуострова, на которой находились города Порт-Артур и Дальний). В 1905 г. Япония по Портсмутскому миру приобрела право аренды. Срок ее истек в 1923 г., но Япония отказалась вернуть Квантунскую область Китаю, а в 1931 г. захватила весь Дунбэй (Маньчжурию). Название Квантунской армии распространилось теперь на все японские войска в Маньчжурии, где было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го. В течение многих лет эта армия находилась

в состоянии полной боевой готовности. Она специально предназначалась для войны против Советского Союза. Ее постоянно пополняли новыми полками и дивизиями. Значительные контингенты рядового и офицерского состава поочередно направлялись в район Южных морей для приобретения боевого опыта в сражениях с англо-американскими войсками. Квантунская армия обладала приспособленной к тамошней местности боевой техникой, большими запасами боеприпасов и продовольствия и могла сражаться длительное время даже при нарушенных морских коммуникациях, связывающих Маньчжурию с Японией. Солдаты были хорошо обучены. Их воспитали в духе милитаризма, полного повиновения, крайнего фанатизма и внушали им антисоветские чувства. Серьезное внимание уделялось японским командованием строительству укреплений в приграничных районах. Особо широко развернулись здесь работы в 1943 - 1945 годах. Ранее укрепленные районы предназначались главным образом для развертывания наступательной группировки, ввиду чего они строились непосредственно возле границ и имели небольшую глубину. Это полностью отвечало агрессивным намерениям японского империализма по отношению к СССР. Но с изменением обстановки на советско-германском фронте, когда в Токио поняли, что придется, возможно, и обороняться, японское командование стало эшелонировать укрепрайоны в глубь территории. Наибольшее развитие они получили в Восточной Маньчжурии, где на границе с Советским Приморьем имелось семь укрепрайонов. Все они были оборудованы артиллерийскими и пулеметными дотами и дзотами, подземными ходами сообщений, имели сеть наблюдательных и командных пунктов с убежищами, были построены с учетом сложного рельефа местности и ее сильно пересеченного характера, снабжены узлами сопротивления, противотанковыми и противопехотными препятствиями, железобетонными артиллерийскими и пулеметными гнездами с метровой защитной толщей и амбразурами. В общем и целом, если говорить о Приморье, где нам предстояло воевать, то автору этих строк "повезло": возьмите некоторые укрепления "линии Маннергейма", добавьте к ним карельские леса (только погуще), бездорожье Заполярья, болота Новгородской области и восточный климат, и вы получите район к западу от озера Ханка, в карту которого в то время я ежечасно впивался глазами. Впрочем, при назначении моем на новую должность сыграло, по-видимому, роль не только мое знакомство с условиями нашего Северо-Запада, как сказали мне в Ставке, но и то обстоятельство, что я ранее уже служил на Дальнем Востоке.

Но вернемся к Квантунской армии. Созданные ею приграничные укрепления с многоярусным расположением огневых точек, с развитой сетью подземного хозяйства, с многочисленными минновзрывными противотанковыми и противопехотными препятствиями, с ярко выраженной системой круговой обороны сделали последнюю весьма мощной. Это требовало для ее прорыва применения значительного количества средств разрушения. Укрепрайоны прикрывали наиболее важные операционные направления. Обойти их крупными силами не представлялось возможным. Значит, для того, чтобы войска могли развивать удар в глубь Маньчжурии, необходимо было в первую очередь уничтожить эти укрепрайоны вместе с оборонявшими их войсками.

Силы врага знать нужно. Но вы никогда не одержите победы, не зная и его слабостей. Мы постарались учесть поэтому и последние. Как установила разведка, между узлами сопротивления, расположенными на флангах, а также между укрепленными районами оставались промежутки, не заполненные фортификационными сооружениями. Таким образом, линия обороны была почти сплошной. Мы уцепились за это "почти". Читатель увидит дальше, как мы это использовали.

Наконец, большое внимание уделила японская военщина подготовке тылового района, развитию аэродромной сети. Начиная с 1932 г. и вплоть до капитуляции Квантунской армии шло непрерывное расширение и улучшение аэродромов. На авиабазах и аэродромах усиленно строили помещения для гарнизонов, склады горючего и огнеприпасов, укрытия для самолетов, прокладывали подъездные железнодорожные пути, создавали хорошие взлетные полосы с искусственным покрытием; как правило, оборудовали несколько искусственных взлетных площадок, чтобы можно было производить полеты в зависимости от ветров, господствующих в различное время года. Аэродромы располагались в широких долинах, у населенных пунктов и в полосе дорог, являющихся осями операционных направлений.

Специфика предстоявших операций, помимо всего вышесказанного, состояла еще в удаленности от наших экономических и политических центров. В связи с этим между командующими фронтами и Москвой была создана еще одна, промежуточная инстанция, на которую возлагалось общее руководство всеми силами, сосредоточенными против Японии, - Главное командование советских войск на Дальнем Востоке. Главнокомандующим был назначен Маршал Советского Союза А. М. Василевский, членом Военного совета - генерал- полковник И. В. Шикин, начальником штаба - генерал-полковник С. П. Иванов. Благодаря наличию Главного командования советских войск на Дальнем Востоке взаимодействие фронтов оказалось безукоризненным. Всего здесь действовало три фронта. С запада наносил удар по Квантунской армии Забайкальский фронт Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, с севера - 2-й Дальневосточный генерала армии М. А. Пуркаева (он же освобождал Южный Сахалин и Курилы), с востока - 1-й Дальневосточный, которым командовал автор этих строк. Координировал действия флота и сухопутных сил адмирал флота Н. Г. Кузнецов. Ему подчинялись командующие Тихоокеанским флотом (адмирал И. С. Юмашев) и Амурской флотилией (контр-адмирал Н. В. Антонов). Руководство авиацией осуществлял Главный маршал авиации А. А. Новиков. Стратегический план кампании укладывался в рамки 1945 года, а его реальный расчет отличался заметным изяществом, насколько, конечно, это слово применимо к боевым действиям. Взгляните на карту. Перед вами неправильный, вдавшийся резко на север многоугольник, именовавшийся Маньчжурией. Если бы наши войска начали сдавливать расположенную в нем Квантунскую армию с нескольких сторон, последняя, отходя назад, затянула бы оборону, постепенно уползая в Корею или в Китай. В Токио как раз мечтали об этом, причем не последнюю роль играли здесь и те мысли, которые несколько раньше обуревали Берлин: мечта о возможном столкновении между членами антифашистской коалиции. Не станем скрывать, что наши западные союзники по войне, в свою очередь, не возражали бы, чтобы освободителями азиатских территорий, оккупированных японцами, оказались бы одни англо-американские войска. Стремительный же разгром Квантунской армии приводил к краху все подобные расчеты. Нельзя забывать также, что быстрый крах Квантунской армии сберегал сотни тысяч человеческих жизней в связи с сокращением сроков войны. Одним словом, стратегия "удава" была нам ни к чему.

Поэтому Советские Вооруженные Силы наметили иной план. Речь шла о серии глубоких ударов, рассекающих Квантунскую армию на части. Все основные операции носили комбинированный характер. С северо-запада, от Аргуни, Забайкальский фронт наносил удар из района Даурии на юго-восток. Соответственно с северо-востока, из района Благовещенска, 2-й Дальневосточный фронт наступал на юго-запад. Их войска соединялись возле Цицикара и таким образом отрезали от баз огромный квадрат территории с периметром в 1600 км. В то же время 2-й Дальневосточный фронт наступал еще и южнее, из района Биробиджана на Харбин. Сюда же устремлялся от озера Ханка 1-й Дальневосточный. В результате этой смычки отрезался от баз и окружался трапециевидный кусок территории с периметром в 1400 км; кроме того, наши войска проникали в самое сердце Маньчжурии. Южнее еще на 300 км, у Чанчуня, сходились Забайкальский и 1-й Дальневосточный фронты, после чего Маньчжурия оказывалась рассеченной надвое. Для этого первый наносил удар от Халхин-Гола через безводные пустыни Внутренней Монголии, а второй - из Южного Приморья через Гирин (соврем. Цзилинь); далее Р. Я. Малиновский поворачивал на юг и через Мукден (соврем. Шэньян) наступал на Ляодунский полуостров. Главным ударам сопутствовали и другие, второстепенные по мощи привлекавшихся войск, но первостепенные в политическом отношении. Так, еще одна группировка Забайкальского фронта из района Дариганга продвигалась к Ляодунскому заливу, отрезая Квантунскую армию от японских войск, находившихся в тогдашнем Китае; последняя группировка того же фронта, являвшаяся советско-монгольской конно- механизированной группой, ломая сопротивление японских так называемых "войск Внутренней Монголии", шла к Долоннору (соврем. Долунь) и Калгану (соврем. Чжанцзякоу) с общим направлением на Пекин, оказывая непосредственную помощь народно-революционным войскам Китая. Наконец, еще одна группировка 1-го Дальневосточного фронта вдоль берега Японского моря прорывалась в Корею. Несколько позднее переходили в наступ-

ление советские войска на Сахалине и Курилах. Сложные и далеко рассчитанные задачи получили также наша авиация и флот.

Оригинальным явился не только самый замысел, но и его исполнение. На направлениях главных ударов фронты сосредоточивали более двух третей всех сил и средств. Были и другие особенности. Например, Р. Я. Малиновский умело использовал 6-ю гвардейскую танковую армию. Она выдвигалась в первый эшелон оперативного построения. Из опыта Великой Отечественной войны на Западе мы знали, что при прорыве обороны противника танковые армии составляли второй эшелон фронта и вводились в сражение после прорыва тактической полосы противника. Здесь же командующий Забайкальским фронтом отошел от установившегося шаблона и поставил армию в первый эшелон, усилив ее артиллерией, инженерными войсками и поддержкой крупных сил авиации. Это позволило танкистам вести операцию на труднопроходимой местности высокими темпами и самостоятельно решать задачи в отрыве от главных сил фронта.

2-й Дальневосточный сконцентрировал основные силы у впадения Сунгари в Амур. По Сунгари, становившейся как бы осью действий фронта, поднималась Амурская флотилия, а по обоим берегам реки продвигались ударные наземные соединения.

В решении командующего 1-м Дальневосточным фронтом также имелись свои особенности. Прежде всего может обратить на себя внимание создание довольно высоких плотностей боевых сил на участках прорыва. Так, в 5-й армии каждая дивизия наступала всего в трехкилометровой полосе, а артиллерийская плотность составляла до 200 орудий и минометов на 1 км фронта. Столь высокие плотности обусловливались тем, что армия начинала наступление с прорыва укрепленного района. Сейчас, в век атомного и ядерного оружия, подобные плотности кажутся нам парадоксом, и это по-своему справедливо. Но тогда успех сражения могла решить именно высокая концентрация боевой техники и войск на участках прорыва. Наоборот, 10-й механизированный корпус, в отличие от забайкальцев, мы поставили во второй эшелон: по условиям местности и построению обороны противника не представлялось возможным эффективно использовать мехкорпус сразу, ввиду чего он предназначался для развития успеха 5-й армии.

Если мы спустимся ступенькой ниже и посмотрим на армии в составе фронта, то и здесь найдем немало своеобразного. Каждая из них имела такое оперативное построение, которое отвечало особенностям местности на направлении действий армии и характеру построения обороны противника. К северу от озера Ханка стояла 35-я армия генерал-лейтенанта Н. Д. Захватаева, прорывавшая Хутоуский и Мишаньский укрепрайоны. Перед нею простиралась река Уссури, а далее - вытекающая из Ханки Сунгача. На этих водных артериях левый фланг армии прикрывали катера Амурской флотилии, но зона их действий была, естественно, ограниченной. Между тем за Сунгачей лежал открытый болотистый район. Лишь отдельные проплешины покрывал дубово- кленовый лес, густо переплетенный лианами. За 23 года до этого отсюда продвигалась на юг Народно-революционная армия ДВР, возглавлявшаяся В. К. Блюхером и И. П. Уборевичем и гнавшая перед собой "Земскую рать" японского ставленника, белого генерала М. К. Дитерихса. Нам теперь тоже предстояло идти против тех же японских милитаристов либо их потомков, но уже на запад. Трудно сказать, что оказалось для 35-й армии труднее: штурмовать укрепрайоны или преодолевать участки, где воды было больше, чем земли. Ее бойцы первоначально превратились чуть ли не в амфибий, преодолевая десятки километров пространства где по пояс, где по грудь в воде.

Западнее Ханки стояла 1-я Краснознаменная армия генерал-полковника А. П. Белобородова. С именем этой армии у всех советских людей старшего поколения связаны незабываемые воспоминания. Кто не помнит песни 30-х годов? "Стоим на страже всегда, всегда. А если скажет страна труда, - прицелом точным врагам в упор, Дальневосточная, даешь отпор!" Не одну провокацию японских милитаристов, вплоть до развязанного ими в 1938 г. конфликта у озера Хасан, ликвидировали наши славные дальневосточники, входившие теперь в состав и других армий. Ныне им предстояло еще раз доказать, что в свое время не случайно их армию наградили орденом Боевого Красного Знамени. Собрав в кулак основные силы на левом фланге, краснознаменцы

должны были прорваться долиной Мулинхе к старинным каменноугольным копям. Тополями и ивами Приханкайской низменности бойцы пробирались в грабовые перелески с зарослями сирени и лещины; выше, на холмах Сунцзяна, красовались ильмы, липы и желтые березы; над ними торчали верхушки кедров и елей. Августовская идиллия... Однако тогда нам было не до нее, и мы рассматривали все это растительное царство лишь как часть ландшафта, кое-где помогавшего, но чаще мешавшего нам наступать на Мулинско- Муданьцзянскую вражескую группировку, ибо в полосе главного удара армии лежала непроходимая тайга. Маневр войск по фронту исключался, и силу удара можно было наращивать только за счет маневра из глубины. Поэтому оперативное построение было глубоким при очень сильных передовых отрядах. В их состав включались танковые подразделения, автоматчики и саперы. Танки своей массой валили деревья, саперы рвали завалы и буреломы, а автоматчики растаскивали их, расчищая колонный путь шириной до 5 метров. Последующие подразделения совершенствовали эти дороги, и по ним пускалась тяжелая боевая техника.

Крайне трудная задача стояла перед 5-й армией генерал-полковника Н. И. Крылова, которая должна была прорвать Пограничненский укрепрайон, возведенный на горных хребтах. Здесь пришлось создать целых три сильных передовых отряда, имевших в своем составе горную артиллерию и инженерные войска, чтобы сначала преодолеть оборону врага на сопках, а затем успешно продвигаться по заболоченной местности и пересечь пуки возможного отхода войск противника. В боевых качествах 5-й армии я не сомневался. Весной того же года она прорывала в Восточной Пруссии укрепленные районы Ильменхорст и Хейльсберг и попала, таким образом, к нам совсем не случайно.

Имелись особенности в построении войск и у 25-й армии генерал-полковника И. М. Чистякова, атаковавшей Дуннинский укрепрайон. Особенно характерным для всего фронта было создание мощных передовых отрядов. Они переходили границу внезапно, глухой ночью, но вместе с главными силами, а далее играли роль тарана, расчищая им дорогу. Идея оказалась неплохой: в первый же день боя эти отряды продвинулись примерно на 12 км и не менее успешно действовали в последующем.

Много труда, сил и умения в подготовку войск к боевым операциям и руководство ими в ходе сражений вложили командующие армиями. Они приобрели большой опыт в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками на Западе, а теперь умело использовали его на Востоке. Н. Д. Захватаев прошел огонь Секешфехерварского сражения у венгерского озера Балатон; А. П. Белобородов участвовал во взятии Кенигсберга; Н. И. Крылов - в разгроме гитлеровцев на Земландском полуострове; И. М. Чистяков - в известной Витебской операции. На таких людей можно было положиться. Неоценимую помощь оказывали им заместители, до того руководившие войсками на Востоке. Хотя они и не имели большого опыта войны на Западе, но, находясь длительное время в Приморье, хорошо знали противника, систему его обороны, условия местности, погоды и другие особенности нашего театра военных действий.

Особое значение придавалось выбору времени начала наступления для каждого фронта. Ставка Верховного Главнокомандования при рассмотрении планов операций, представленных командующими фронтов, поставила вопрос о том, чтобы войска 1-го Дальневосточного вступили в действие на восемь дней позже, чем войска Забайкальского фронта. Ставка исходила из того, что восточная граница Маньчжурии была очень хорошо подготовлена японцами в инженерном отношении: здесь было построено семь укрепленных районов. Поэтому имелось в виду начать тут наступление тогда, когда противник оттянет свои резервы в полосу Забайкальского фронта. Однако у нас существовали свои соображения на этот счет. Во-первых, не было гарантии, что японцы оттянут резервы. Во-вторых, они могли использовать эти восемь дней для ускоренного укрепления границы. В-третьих, отступая под ударами одного Забайкальского фронта, Квантунская армия как бы сжималась в стратегический кулак, сокращая свое оперативное пространство. В-четвертых, в политическом отношении самым уязвимым, а значит, и наиболее болезненным участком был район Южной Маньчжурии и Кореи как ближайший к Японии. В-пятых, японцы могли разведывательными действиями втянуть нас в сражение еще до истечения восьмидневки. Существовали и некоторые иные соображения. И после доклада командования 1-го Дальневосточного фронта, пред-

ставленного Ставке, Верховное Главнокомандование дало нам право начать наступление в зависимости от обстановки. Правда, еще не исключалось, что войны не будет. Если бы правящие круги Японии проявили благоразумие и ответили согласием на предложение о капитуляции, содержавшееся в Потсдамской декларации от 26 июля, все сложилось бы иначе. Но, как известно, благоразумия этим кругам не хватило. 8 августа последовало заявление Советского правительства о присоединении СССР к упомянутой декларации, и раннее утро 9 августа 1945 г. должно было стать временем начала окончательного разгрома японского империализма. Именно ночь на 9 августа и была выбрана нами как исходный временной рубеж. Фактор внезапности, на который мы рассчитывали, вступая в действие как раз тогда, когда японцы только еще могли получить здесь известие о начавшихся боях в Западной Маньчжурии, сыграл свою роль. Например, атака Пограничненского укрепленного района оказалась настолько неожиданной, что японские офицеры некоторых гарнизонов, несмотря на хорошо поставленное оповещение, были захвачены спящими. Другие бежали в нижнем белье. Один из офицеров, изловленных и взятых в плен, упорно отказывался отдать ключ от строения, которое нам не хотелось ломать. Выяснилось, что ключ лежал в брюках, которые находились, так сказать, в ином месте.

Итак, началась война. 1-я Краснознаменная и 5-я армии составляли ударную группировку фронта. Они должны были атаковать противника после интенсивной артподготовки. Но произошло неожиданное: разразилась гроза, хлынул тропический ливень. Перед нашими войсками находились мощные железобетонные укрепления, насыщенные большим количеством огневых средств, а тут разверзлись хляби небесные... Наша артиллерия молчит. Замысел был такой: используя боевой опыт Берлинской операции, мы наметили атаковать противника глухой ночью при свете слепящих его прожекторов. Однако потоки воды испортили дело. Как быть? На войне такое случается нередко, но ни один случай не позволяет все же расценить однажды принятое решение как вечный рецепт. Всегда приходится решать снова, с учетом новой конкретной обстановки. Подобные минуты при всей их моральной тяжести "проскакивают" свой урочный час стремглав, а незримый груз, что отложился в человеке, оставив в его душе неизгладимый след, дает о себе знать уже многие годы спустя.

Льется с неба вода. А время идет. Вот наступил час ночи; больше ждать нельзя. И советские воины рванулись вперед без артподготовки. Передовые отряды оседлали узлы дорог, ворвались в населенные пункты, навели панику в стане врага. Так, отряд 26-го стрелкового корпуса, пройдя по глухой тайге 40 км, уже 10 августа овладел городом Мулин (Бамяньтун). Японцы стали отходить, но наши передовые отряды, вклиниваясь между японскими частями, разобщали их действия, рвали связь и дезорганизовали оборону. Тем временем главные силы продвигались в оперативную глубину.

В несколько других условиях начались действия 35-й армии. Здесь переходу войск в наступление предшествовал сильный артиллерийский налет на опорные пункты противника. Затем главные силы армии, форсировав Уссури и Сунгачу и преодолев обширный болотистый район, сломили сопротивление врага и к исходу дня дошли до тыла мощного узла сопротивления противника - Хутоу. В итоге первых шести дней наступления войска фронта прорвали все приграничные укрепленные районы. Преодолевая труднопроходимую горно- таежную местность, они продвинулись в глубь Маньчжурии на 140 - 150 км. Надежды японского командования на то, что главные силы наших войск застрянут в пограничной полосе и будут здесь обескровлены, не оправдались. Вражеские войска не только не сумели задержать советское наступление, но были рассечены мощными фронтальными и фланговыми ударами, потеряли в первые же сутки боев управление и связь и перешли к безнадежной тактике сопротивления своих арьергардов, отрядов "смертников" и отдельных диверсантов.

Стремительность наступления позволила нашим войскам перерезать все коммуникации противника прежде, чем командование Квантунской армии смогло ими воспользоваться для отхода и организации обороны на заранее подготовленных рубежах в глубине. Столь быстрых действий советских войск японское командование не ожидало. Однако неправильно было бы думать, что японцы заботились только об отходе и не оказывали серьезного сопротивления. Напротив, они яростно сражались и не сдавали без боя ни одного укрепленного пункта, ни одной высоты. Были, например, такие

случаи. В Дуннинском укрепленном районе японские офицеры, не менее фанатичные, чем их подчиненные, но обладавшие все же некоторой гибкостью ума, видя бесполезность дальнейшего сопротивления, приказывали своим солдатам сдаваться. Однако последние не выполняли этих приказаний и расстреливали офицеров. Более того, в ряд гарнизонов японское командование посылало священнослужителей и местных учителей, которых обязало разъяснить солдатам бесцельность дальнейших боевых действий. Но солдаты, годами воспитывавшиеся в самурайском духе, не повиновались и священнослужителям, продолжая сражаться.

Некоторые укрепрайоны затянули свое сопротивление надолго. Мы были уже у Харбина и Мукдена, а в нашем тылу японские солдаты отдельных узлов сопротивления, окруженные со всех сторон, все еще вели безнадежное для них сражение. Позднее, просачиваясь через линию боевых действий мелкими группами, они переходили к диверсионным действиям.

Во многих местах японцы при отходе широко использовали команды "смертников" - солдат, заранее обреченных на гибель. Вот как они действовали, например, против наших танков. В боях под станцией Мадаоши 200 "смертников", обвязанные каждый сумкой, в которой помещалось около 40 кг тола и ручных гранат, ползали по полю в зарослях густого гаоляна, бросаясь под наши танки. Эти "живые мины" были, конечно, достаточно опасны. Впрочем, наши войска были подготовлены к такой "тактике" противника и быстро нейтрализовали действия этих групп. Что касается японского офицерства, то оно вообще оказалось гораздо более трезвым, чем мы думали. Например, мы почти не встречали случаев "харакири".

Авиация фронта вела боевую работу в благоприятных условиях, при почти полном отсутствии противодействия со стороны авиации противника. Это дало возможность все наши военно-воздушные силы использовать для обеспечения действий сухопутных войск: и бомбардировщики, и штурмовики, и истребители непосредственно прокладывали путь пехоте и танкам, нанося удары по наземным целям. Широкое применение нашла и военно-транспортная авиация, причем успешно применялись воздушные десанты. Использовали их и другие фронты.

Таким образом, в течение первой же недели войны 1-й Дальневосточный, сломив ожесточенное сопротивление противника, полностью преодолел многочисленные укрепленные районы, разгромил в них основные силы сосредоточенных там японских войск и приближался к линии Харбин - Чаньчунь. Отлично наступали и два других фронта, особенно Забайкальский. Японское командование всюду потеряло управление войсками. Обстановка для Квантунской армии складывалась крайне неблагоприятная. Правящие круги Японии оказались перед фактом полного военного поражения. Перед лицом неизбежной катастрофы японские власти вынуждены были 14 августа 1945 г. принять решение о капитуляции, что было доведено до сведения правительств союзных держав. Действительно, к этому времени японские войска почти прекратили военные действия против американо-британских войск. Но там, где наступали советские армии, они продолжали оказывать ожесточенное сопротивление с целью втянуть СССР в затяжные переговоры об условиях капитуляции и выиграть время для укрепления позиций Квантунской армии. Они, например, предложили прекратить военные действия и остановиться на тех рубежах, которые советские и японские войска занимали к 16 августа. В то время прорванный нами так называемый 1-й маньчжурский фронт воссоздавался японцами по линии Чаньчунь - Гирин и далее на восток; войскам Р. Я. Малиновского противостоял 3-й фронт; Корею прикрывал 17-й фронт. Остановка на этих рубежах означала, что крупные города Северо-Восточного Китая и почти вся Корея должны остаться в руках агрессора. Кстати, в таком решении вопроса было заинтересовано и американское командование, которое очень не хотело, чтобы советские войска продвигались в глубь Китая и Кореи.

16 августа Генеральный штаб Советской Армии опубликовал разъяснение, в котором указывалось, что действительной капитуляции вооруженных сил Японии пока еще нет; что с нами пытаются разыграть фарс; поэтому Вооруженные Силы Советского Союза на Дальнем Востоке будут продолжать наступательные операции. Действительно, о том, что японское командование намеревалось продолжать сопротивление, говорили такие факты, как непрерывные контратаки соединений Квантунской армии

против ваших войск. Советская Армия встретилась и с новой трудностью: прошедшие в августе ливневые дожди сильно размыли грунт и вызвали наводнение. Многие дороги сделались непроходимыми; реки вышли из берегов; войска ощущали острый недостаток в горючем. Вот здесь-то и сыграла с блеском свою роль транспортная авиация. Невзирая на все препятствия, фронты продолжали энергично развивать наступление в глубь Маньчжурии. Забайкальский фронт устремился на Мукден и Чаньчунь. 2-й Дальневосточный фронт подходил к Бэйаню и Харбину. 1-й Дальневосточный овладел Муданьцзянем, завершив разгром основных сил 1-го фронта Квантунской армии. Тихоокеанский флот проводил операции на побережье Кореи и Южного Сахалина.

17 августа главнокомандующий Квантунской армией генерал О. Ямада обратился к советскому командованию с предложением остановить сражение и сообщил, что им отдан приказ войскам о немедленном прекращении боевых действий. Но на деле японские войска продолжали оказывать сопротивление. Поэтому Главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке А. М. Василевский потребовал от японцев сложить оружие и сдаться в плен; при этом указывалось, что, как только японские войска начнут сдавать оружие, советские войска прекратят боевые действия. Чтобы ускорить освобождение Северо- Восточного Китая и Кореи и быстрее разоружить капитулирующего противника, нашим фронтом были высажены воздушные десанты в Гирине и Харбине, а Забайкальским - в Мукдене, Чаньчуне и ряде менее крупных городов. Кроме того, были созданы сильные подвижные отряды, которые должны были продвигаться высокими темпами, овладеть важными промышленными центрами и не допустить вывоза или уничтожения японцами материальных ценностей. Замечу, что серьезное содействие оказали нам русские жители этих городов. Например, в Харбине они наводили наших десантников на вражеские штабы и казармы, захватывали узлы связи и т. п. В основном это были рабочие и служащие бывшей Китайско-Восточной железной дороги. С их помощью в советском плену, нежданно-негаданно для себя, оказались внезапно некоторые высшие чины Квантунской армии.

19 августа из Харбина при специально сопровождавших его представителях Военного совета 1-го Дальневосточного фронта в штаб этого фронта был доставлен начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант Х. Хата с группой других генералов и офицеров. Он был принят А. М. Василевским и мною. Перед нами сидел бритоголовый человек с угрюмым взглядом; ворот его рубашки был расстегнут, как будто ему было трудно дышать; брови временами непроизвольно дергались; обрюзгшее лицо выражало усталость. Не о таком исходе событий мечтал, конечно, этот самурай. Х. Хате предъявили конкретные требования, указали сборные пункты сдачи в плен, маршруты движения к ним и время. Хата согласился со всеми указаниями советского командования. Небезынтересно отметить, что он попросил разрешения до вступления Советской Армии в различные города оставить у японских солдат оружие, поскольку "население там ненадежное". Мы и сами потом убедились, как население Китая ненавидело японских оккупантов, власть которых держалась исключительно на штыках. Зато отношение местных жителей к советским воинам было прямо противоположным. И китайцы и корейцы проявляли самую непосредственную любовь к своим освободителям, встречали Советскую Армию с неподдельной радостью и выражали горячее стремление оказать хоть какое-либо содействие.

Тем временем наши войска продолжали продвигаться вперед и принимать капитуляцию японцев. Местами приходилось еще вести бои с разрозненными группами "смертников" и диверсантов. К концу августа было полностью закончено разоружение капитулировавшей Квантунской армии и войск марионеточных сателлитов Японии. Было пленено около 600 тыс. солдат и офицеров, взяты большие трофеи, освобождены Северо-Восточный Китай, Ляодунский полуостров, Южный Сахалин, Курильские острова и Северная Корея до 38-й параллели, причем наши войска ворвались сначала даже в Сеул, но затем, в соответствии с имевшимся соглашением, оставили его и отошли севернее.

Операция закончилась блестяще. Советские Вооруженные Силы вписали новую яркую страницу в славную летопись своих побед, содействовали установлению долгожданного мира, освобождению ряда угнетенных империализмом народов Дальнего Востока и подъему бурного национально-освободительного движения в странах Южной и Восточной Азии, обеспечили безопасность священных советских рубежей.