публикация №1469774701, версия для печати

КАК БЫЛ ПОЙМАН ЭЙХМАН


Дата публикации: 29 июля 2016
Автор: Е. А. МЕЩЕРСКАЯ
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1469774701)
Рубрика: ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ
Источник: (c) Вопросы истории, № 8, Август 1965, C. 211-217


Штандартенфюрер СС Карл-Адольф Эйхман, одно из ближайших к Гиммлеру лиц, был повинен в смерти миллионов людей. В 1945 г. ему удалось бежать из американского лагеря военнопленных. До 1950 г. он жил в Западной Германии под фамилией Бринкман. Затем, боясь разоблачения, Эйхман сумел получить при помощи официальных лиц ФРГ паспорт ватиканского подданного и выехать в Аргентину. В 1960 г. он был обнаружен там, тайно схвачен и привезен в Израиль, где над ним состоялся судебный процесс. Ниже рассказываются обстоятельства поимки Эйхмана, получившие в литературе название "Большой охоты"1 .

 

* * *

 

21 марта 1960 г. г-н Клеман, как обычно, встал рано и немного прошелся по своему дому, в котором он жил с женой и тремя сыновьями. Этот дом находился в предместье Сан-Фернандо (Буэнос-Айрес). Домовладелец тщательно побрился, принял ванну, оделся и сел за стол, чтобы легко позавтракать. В 6 час. 45 мин. он уже вышел из дома, на дверях которого висела дощечка с его фамилией: Клеман. Пройдя двести метров, которые отделяли дом от ближайшей автобусной остановки, он сел в автобус и отбыл к себе на работу - завод Мерседес-Бенц на другом конце города. На контрольном щитке он повесил свой табель с именем Ричарда Клемана и приступил к делу. Так начался один из будничных дней повседневной жизни этого человека.

 

Но в то время как он покидал дом, некий юноша наблюдал за каждым его движением в сильный бинокль. Этого юношу звали Г, Г. сидел за закрытыми ставнями окна в доме, расположенном в четырехстах метрах от первого. Две маленькие дырочки, незаметные извне, служили средством связи с наружным миром.

 

Вот уже в течение многих недель Г. следил за объектом своего наблюдения. Он много раз видел, как Клеман открывал дверь, оборачивался, чтобы сказать кому-то до свидания, потом закрывал дверь и по тропинке спускался по участку, обнесенному металлической решеткой. Г. следил за ним, пока тот не садился в автобус, а затем Г. шел к телефону и произносил всего два слова: "Я.?" (имя того, с кем он разговаривал). Услышав подтверждение, он добавлял: "Неизменно!". Потом он вешал трубку. На другом конце телефонного провода Я., получив известие от Г., вызывал, в свою очередь, некоего Д. "Все в порядке!" - сообщал Я.

 

Д. имел комнату рядом с заводом Мерседес-Бенц. Здесь это третье лицо выжидало с полчаса, а затем медленно направлялось к ближайшей от завода автобусной остановке. Д. был на остановке точно в 7 час. 20 мин., и почти тотчас показывался нужный автобус. Пока машина приближалась, Д. делал вид, что вглядывается в его номер, чтобы стоявшие на остановке по его мимике поняли затем, что это не тот автобус, который ему нужен. С равнодушным видом взирал Д. на выходящих, стоя в стороне и сжимая небольшой чемоданчик. Но как только на мостовую сходил Клеман, Д. тотчас нажимал на дно чемоданчика и поворачивал его переднюю стенку к ожидаемой фигуре. Незаметно следуя за безобидным пассажиром, обладатель мощной фотокамеры, находившейся в чемодане, продолжал фотографировать своего "клиента".

 

Как только Клеман скрывался в здании завода, Д., побродив еще некоторое время и убедившись, что на него никто не обратил внимания, возвращался к себе и зво-

 

 

1 Об "охоте" за Эйхманом было помещено в печати много различных материалов. Мы использовали здесь некоторые из них, причем существенную часть излагаемого составило то, что было опубликовано М. Pearlman ("Klement est Eichmann". "Historia", 1961, N 176, pp. 84 - 92).

 
стр. 211

 

нил Я.: "Все хорошо!" В других случаях он садился на обратный автобус и звонил позднее.

 

Чем же занимались, в сущности говоря, Я., Г. и Д.?

 

Они были гражданами Израиля. А в Аргентину их послали, чтобы обнаружить следы того, чьи руки были по локоть в крови миллионов жертв фашизма.

 

Что же установила эта тройка? Они узнали, что Клеман жил с женщиной, о которой достоверно было известно, что она жена Эйхманг и что все трое ее сыновей были сыновьями Эйхмана. Но причина неуверенности заключалась в том, что, хотя "деяния" Эйхмана всем были известны, личная жизнь его оставалась скрытой. Даже в годы торжества фашизма Эйхман избегал фотографироваться. Единственно точные сведения о нем имелись в его личной анкете, находившейся ранее в секретных архивах штаба войск СС. Больших трудов и хлопот стоило снять копию с анкеты; зато теперь искавшие знали его рост, цвет глаз и волос, размер воротника и ботинок, даты вручения наград, день его свадьбы, рождения его самого и его сыновей. Имелась также его фотография 30-х годов. Но с тех пор прошло много лет. Человек мог стать лысым. Черты лица могли измениться, даже если их обладатель и не прибег бы к пластической операции, чего не следовало исключать. Как удалось теперь установить, у Клемана и Эйхмана совпадали рост и цвет глаз. Длину носа и ступней можно было бы проверить лишь при поимке искомого, но не на расстоянии. Наконец, удалось заснять лицо Клемана. Оно оказалось очень похожим на фото Эйхмана. Никаких следов пластической операции не было заметно. Тем не менее уверенность все же отсутствовала. Не хватало конкретных данных.

 

Понедельник 21 марта 1960 г. прошел, как и остальные дни недели. Клеман вышел из здания завода в 12 час. 30 мин., вошел в ближайший ресторан и заказал завтрак. В 13 час. 30 мин. он закончил есть, прогулялся мимо двух-трех заводских зданий и в 14 час. вернулся на работу. Работу он окончил в 17 час. 30 мин., но вместо того, чтобы сразу направиться к автобусной остановке, он зашел в цветочный магазин, вынес оттуда букет цветов, завернутых в целлофан, и только затем сел в автобус.

 

Д. немедленно рассказал об отступлении от повседневной традиции, когда передавал обычные сведения по телефону Я. Но Я. решил не предупреждать Г. Тем не менее через 45 мин. Г. сам позвонил и сказал: "Человек вернулся домой; он нес букет цветов". Тотчас Я. ответил условным паролем, который означал: "Собираемся вечером", - и передал то же распоряжение Д.

 

Свидание состоялось в уединенном месте. "Чем объясняется этот букет?" - спрашивали друг друга собеседники. После раздумья Я. сказал: "Какое сегодня число?"

 

"21 марта".

 

"Что произошло у него 21 марта?"

 

Через несколько секунд Г. и Д. воскликнули:

 

"Это день его свадьбы!"

 

"Совершенно верно, - ответил Я. и добавил: - Кроме того, сегодня 25-летний юбилей его супружества. Зачем бы это второму мужу жены Эйхмана отмечать дату ее первого замужества?"

 

В тот же день из Аргентины ушла за границу телеграмма: "Человек есть человек".

 

Местом похищения наметили последнюю остановку автобуса около дома Клемана. Его должны были схватить при возвращении с работы. Автомобиль, выбранный для этой цели, был взят напрокат, а его номер заменили другим. Был специально снят, также для этого случая, дом в предместье Буэнос-Айреса, в 30 километрах от Сан-Фернандо. Много Бремени ушло на отработку деталей похищения. Трех лиц, находившихся "при деле", явно было мало. Требовалось срочно расширить состав оперативной группы. С этой целью ее усилили за счет лиц, снятых с других участков, где также искали Эйхмана. Поиски охватили обширный район. Одни вели розыски в ФРГ, где им помогали местные добровольцы-антифашисты из ОЛПН (Объединение лиц, преследовавшихся при нацизме). Другие прочесывали те округа в странах Латинской Америки, которые были известны особенно большим числом иммигрантов немецкого происхождения. Задача оказалась весьма трудной, так как далеко не все из этих немцев, осевших на американской земле, хотели помогать подобным розыскам. Напротив, значительная часть их сочувствовала в свое время гитлеризму и готова была укрывать и Эйхмана и иных беглецов от человеческого правосудия. Нужно было соблюдать величайшую

 
стр. 212

 

осторожность, чтобы не вступить в контакт с нежелательными лицами. Тогда делу грозил бы немедленный провал.

 

Тем не менее среди переселившихся в Южную Америку немцев были и прогрессивно настроенные люди, в том числе антифашисты, бежавшие из гитлеровской Германии. Охотно помогали также испанские республиканцы - борцы против режима Франко, затем латиноамериканские коммунисты и многие, многие другие. Все они не отказывались наводить необходимые справки и "проверять" подозрительных лиц. Правда, и здесь нужна была осторожность, чтобы не предать дело огласке.

 

Приготовления были закончены через полтора месяца. К первой неделе мая все было готово. Заказали место в самолете, причем аэродромное начальство предупредили, что предстоит эвакуация в другую страну тяжелобольного для лечения у зарубежного врача. Оказалось, что подходящий самолет будет предоставлен 17 мая. Между тем похищение назначили на 11-е. Придется шесть дней где-то держать Эйхмана в то время, как жена, конечно, уже поднимет тревогу и местные фашистские организации начнут лихорадочные поиски. Я., Г. и Д. долго советовались со своими помощниками, нельзя ли перенести день похищения на иное число. Но в конце концов они решили все же не ломать намеченного графика.

 

Среда 11 мая началась, как обычный день господина Клемана. Он вовремя вышел, поехал на работу и завтракал в том же ресторане. Г. и Д. передали по телефону Я. свой обычный рапорт. В 14.00 они встретились в городском кафе, где в последний раз каждый из них выполнял свои прежние обязанности. Часом "X" являлись 18 час. 30 мин. того же дня. Д. должен был сообщить о выезде Клеманз с работы. Затем Д. приезжает на автомашине на место поимки за 20 минут до прибытия автобуса. Г. заменялся одним из его помощников на посту наблюдения за домом Клемана. Помощник останется на посту и после похищения, чтобы наблюдать за всеми теми действиями проживающих в доме лиц, которые могли бы последовать после свершившегося. Второй помощник будет рядом, готовый каждую минуту пойти по следам любого члена семьи Клемана, если тот встревожится отсутствием последнего. Я. и Г. будут находиться в машине похищения; к ним приедет и Д. перед прибытием автобуса. Еще один помощник будет связным.

 

Физически задержание должны были реализовать только три человека. Четвертый же сядет в машину Д. и, отведя ее на расстояние в сорок метров, вернется к месту похищения. Он будет находиться на противоположном краю дороги, делая вид, что пришел на свидание. Его роль пассивна: на его глазах развернется операция, а он возьмет на заметку, если кто-либо посторонний явится ее свидетелем. В этом случае, а также в случае погони он берет машину Д., перерезает путь машине с похищенным, на полдороге пересаживает его к себе, а первая машина, развернувшись, ложится на обратный курс и возвращается в Буэнос-Айрес. Если же погони не будет, он просто поедет вслед за машиной с похищенным, служа ей сопровождающим.

 

Третья машина будет стоять на случай непредвиденных надобностей в резерве около пункта наблюдения. Еще двое членов группы составят комиссию по приему схваченного в доме, куда его доставят и где он будет содержаться под арестом вплоть до отлета. Таким был общий план действий.

 

В 18 час. 15 мин. машина с похитителями остановилась на краю главной дороги Сан-Фернандо, на полпути между улицей Гарибальди и остановкой автобуса, приблизительно в 50 метрах от последней. Чтобы достичь своего дома, Клеман должен был пройти мимо места, где стояла машина. В ней находились Я., Г. и связной. Д. был уже на месте.

 

В этом районе мало пешеходов, а тротуаров нет. Машина остановилась поэтому у края проезжей части. За несколько дней до того муниципалитет начал вести работы с обеих сторон от дороги, и между стоянкой машины и остановкой автобуса возникла двадцатиметровая канава, не очень глубокая, с горкой мелких камней, лежавших небольшой насыпью с одной стороны. Передний корпус машины стоял совсем близко к канаве.

 

В 6 час. 20 мин. Г. вышел из машины и поднял капот. Он делал вид, будто копается в моторе, чтобы произвести впечатление, что машина неисправна. Это соответствовало заурядной действительности: на этой части шоссе между окраиной города и деревенскими местами, лежавшими далее, автомобили обычно на большой скорости проезжали в течение часа сотнями, тормозя только в случае аварии. Машина, остановив-

 
стр. 213

 

шаяся без причины, могла вызвать подозрение; "неисправность" же оправдывала вынужденную остановку.

 

Я. и водитель оставались в авто. Задание Д. заключалось в том, чтобы изображать человека, гуляющего по краю дороги и наслаждающегося загородным воздухом в ожидании, пока машина будет приведена в исправность. Затем, когда Клеман будет проходить мимо, Д. должен был обратиться к нему с каким-либо банальным вопросом, чтобы заставить его остановиться. Решено было, что он скажет: "Минутку!" Клеман остановится. Тут Г. опускает капот, Я. выходит из машины, оба хватают Клемана и увозят.

 

Секунды тянулись медленно; мало-помалу день угасал. Уже прошло двадцать минут с тех пор, как зашло солнце. Надвигались сумерки. Дороги были темны.

 

В б час. 29 мин. стоявшие на дозоре заметили приближавшийся автобус. Проехав мимо, он замедлил ход и остановился возле таблички остановки. Сошел единственный пассажир - Клеман. Он ждал, пока не отойдет автобус, а затем направился к дому. Осторожно шагая в темноте вдоль канавы, он приближался к краю дороги, где стояла машина. Бросив на нее взгляд и, видимо, убедившись, что капот ее поднят и идет ремонт, он не обратил на нее особенного внимания и не изменил обычного пути.

 

Д. замер у края дороги, готовый каждую минуту обратиться к Клеману с вопросом. Г., повернувшись спиной к подходящему и склонившись у мотора, продолжал с большим азартом ковыряться в машине. Я., находясь в самой машине, не спускал глаз с Клемана. Он хорошо различал его силуэт, но в надвигающейся темноте никак не мог разглядеть выражения лица.

 

Внезапно Я. вздрогнул: подходивший опустил руку в карман. "Револьвер! - подумал Я. - Он нас заметил!" Надо было немедленно предупредить Д., сделав это таким образом, чтобы не возбудить подозрения у Клемана, который подходил все с тем же спокойным видом. Быстро, но без видимой торопливости Я. вышел из машины и присоединился к Г. у капота. Прямо перед ними в трех метрах стоял Д. Клеман шагал уже в пяти метрах сзади. Склонившись над капотом и делая вид, что он помогает Г. найти неполадки, Я. шептал: "Револьвер! Правая рука! Карман!"

 

Д., мысли которого были полностью заняты подходившим Клеманом, был поражен, увидев Я., вышедшего из машины ранее условленного времени. А теперь он вдруг услышал еще какие-то слова, звучавшие из-под капота, которых он никак не мог разобрать. В этот миг Клеман подошел вплотную. Д. повернулся к нему, чтобы сказать свою фразу, и тут же расслышал слова: "Правый карман".

 

Все дальнейшее заняло двадцать семь секунд. Схватив локоть правой руки Клемана, Д. все дальше засовывал ее в карман, а своей левой рукой он резко отвел подбородок Клемана назад. Клеман начал брыкаться. Прежде нежели Г. и Я. успели его схватить, он свалил Д., и, сцепившись, они покатились в канаву. Д. по-прежнему не выпускал руки Клемана, но шея того на миг освободилась, и он начал кричать.

 

Как потом рассказывал Д., ему показалось, что Клеман кричал минут пять. На деле же крики продолжались всего 4 секунды. Несмотря на множество проезжавших мимо машин, их никто не заметил, так как они оказались в канаве за горкой камней, и никто ничего не услышал. Я. и Г. тотчас прыгнули в канаву и схватили Клемана за ноги. Секунды борьбы, когда последнего тянули за ноги, а Д. сжимал его горло, - и все было кончено. Тут же шофер вышел из машины, опустил капот, открыл заднюю дверцу и включил мотор. Клемана втащили внутрь и уложили плашмя. Д. держал его голову, Г. - руки, а Я. зажал его ноги в свои. Шторы заранее были спущены. Машина рванулась и понеслась вперед.

 

Теперь Я. решил извлечь из кармана Клемана револьвер, но вместо него он вытащил какой-то другой предмет. Это был карманный фонарь. Только теперь нападавшие сообразили, в чем дело: одно из последних донесений гласило, что несколько дней тому назад Клеман, выходя из автобуса, начал пользоваться фонарем, чтобы скользившие мимо автомобили замечали его в темноте. Я. рассмеялся, но тотчас спохватился. Заранее было решено хранить полное молчание, чтобы не дать понять пленнику, к кому он попал. За все время пути произнесли единственную фразу: "Одно ваше движение - и вы будете мертвы!" Далее царило молчание.

 

Автомобиль ехал с умеренной быстротой, чтобы полиция уличного движения не остановила машину за превышение скорости в столь неподходящий момент. Проехав

 
стр. 214

 

около 3 километров, шофер увидел в зеркальце машину Д. с его товарищем. Это означало, что похищение осталось незамеченным. Затем скорость возросла, и обе машины помчались на расстоянии в тридцать метров одна от другой. По пути к месту назначения имелись два пункта, на которых могла случиться вынужденная остановка: переезды со шлагбаумами. Был риск, что, пока машина стоит, другие автомобили, поравнявшись, остановятся рядом, и тогда их водители заметят что-нибудь. Не исключена возможность, что Клеман вздумает закричать. Первый переезд они проехали благополучно. Но на втором им пришлось остановиться. Я., заметив красный свет у опущенного шлагбаума метров за тридцать до переезда, быстро вытащил моток лентообразного пластыря, прибереженный заранее, и заклеил Клеману рот. Во время стоянки все волновались, но ни одна машина не остановилась возле них. Через две минуты поезд прошел, шлагбаум был поднят, и они тронулись в дальнейший путь.

 

Еще до приближения к дому Клеману завязали глаза. По приезде его вывели из машины и ввели в дом. Молчание по-прежнему не нарушалось.

 

Когда все вошли в комнату, первым делом с пленника была снята верхняя и нижняя одежда, чтобы изъять у него все то, что он мог скрыть и употребить для лишения себя жизни. Затем с его рта сняли пластырь и осмотрели все зубы: не спрятана ли между ними ампула, содержащая яд. В эту минуту Клеман впервые заговорил. Тон его был усталый, а по словам сразу стало понятно, что он отдает себе полный отчет, где он находится. "Не думайте, - произнес Клеман, - что спустя пятнадцать лет я был настороже. В моих зубах ничего не спрятано". Но осмотр продолжался. Подняв левую руку пленника, похитители обнаружили под мышкой шрам от ожога в том самом месте, где эсэсовцы обычно делали свою служебную татуировку. Только когда окончился осмотр, Я., повернувшись к пленнику, задал ему вопрос: "Кто вы?" "Я Адольф Эйхман", - тотчас ответил тот. Все были поражены. Никто из них не произнес его имени. Никто не предлагал ему сознаться. Никто и не надеялся, что он сразу признается. Потрясенные, смотрели они на голого человека с дрожащими руками и бледным лицом. А тот, помолчав, добавил: "Я знаю. Я в руках израильтян".

 

"Большая охота" подошла к концу. Теперь, когда Эйхман был найден, схвачен и сам назвал себя без всякого нажима со стороны, сомнений более не оставалось. Перед ними стоял тот, кто организовывал во временно оккупированных гитлеровцами странах депортацию детей, обреченных на уничтожение; тот, по чьему распоряжению пускались в ход газовые камеры в лагерях смерти; тот, кому подчинялись "в особо важных случаях" коменданты лагерей Освенцима, Майданека и Маутхаузена; тот, кто разрешил превратить живых людей в скелеты для Страсбургского анатомического института; тот, кто направлял смертников в лагерь Тремблинку; тот, кто возглавлял так называемую "еврейскую секцию" в гестапо; тот, кто участвовал в составлении протокола "Ванзее" относительно истребления 11 млн. мирных жителей Европы; тот, чье имя фигурировало едва ли не на каждом заседании Нюрнбергского процесса над главными немецкими военными преступниками; тот, кто создавал гетто; тот, кто был правой рукой Гиммлера; тот, кто руководил "командами особого назначения"; тот, кто являлся ближайшим соратником начальника гестапо Мюллера; тот, кто в ведомстве Кальтенбруннера возглавлял отдел "подавления врагов немецкого государства"; тот, кто отдавал распоряжения о "лишении германского гражданства" антифашистов; тот, кто направлял операции по уничтожению всех душевнобольных; тот, по чьим приказам было убито и замучено 10 млн. человек, не имевших отношения к военным действиям; тот, кто был автором "реферата о душегубках"; тот, кто подписывал приказы о расстреле в противотанковых рвах неповинных людей; тот, кто разработал систему "пунктов для истребления отобранных лиц"; тот, чьими усилиями "очищались тылы" гитлеровской армии 2 . Да, перед ними стоял один из самых грязных и отвратительных преступников в мировой истории.

 

Однако нужно было сохранять бесстрастие. Выполняя заранее намеченный план, Я. объявил Эйхману, в чьих руках он находится, и сказал, что он будет препровожден

 

 

2 См. "Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками". Сборник материалов в семи томах. Под общ. ред. Р. А. Руденко. Т. IV. М. 1959, стр. 255, 301, 416 - 418, 476, 478, 623, 676, 677, 692, 712 - 726; т. V. М. 1960, стр. 687, 748; т. VI. М. 1960, стр. 163, 201, 486, 487, 517, 518, 626, 638, 703, 719; т. VII. М. 1961, стр. 17, 399, 402, 418.

 
стр. 215

 

в Израиль, где над ним состоится суд, и что ему будет дано право взять себе защитника. Далее Я. спросил, есть ли у того возражения. Возражений не оказалось. Тогда Я. спросил, не хочет ли Эйхман дать письменные показания. Несколько минут Эихман раздумывал, потом спросил, разрешат ли ему ответить завтра. Разрешение было дано.

 

На этом разговор закончился. Одежду Эйхмана тщательно осмотрели, а затем возвратили владельцу без содержимого карманов, исключая носовой платок. Потом ему подали еду.. Ложиться ему разрешили в любое время. Свет горел не переставая, и по два человека поочередно находились при нем круглосуточно.

 

Оставшись наедине со своими стражами, Эйхман начал задавать всякие вопросы, пробуя втянуть их в разговор. Но стражи, оставаясь как бы равнодушными, хранили молчание. На следующее утро Эйхман сказал: "Я подумал и готов дать показания".

 

"Стража выслушала его, но не двинулась с места. Через час была смена караула. Один из стражей направился к Я. и передал ему слова Эйхмана. Я - вошел в комнату.

 

- Что вы хотите?

 

- Я готов написать, что я согласен, чтобы меня доставили в Израиль на суд, - ответил Эйхман.

 

Я. вынул из кармана лист бумаги, на котором уже был заготовлен текст на немецком языке: изъявление готовности поехать в Израиль. Он протянул бумагу Эйхману и спросил, не хочет ли тот ее подписать. Не беря ее и не читая, Эйхман ответил: "Если не будет возражений, я хотел бы сам написать текст заявления. Я продумал и знаю то, о чем хочу заявить".

 

Я. вышел из комнаты и вернулся с бумагой, пером и очками Эйхмана. Эйхман сел за стол и написал следующее: "Я, нижеподписавшийся Адольф Эйхман, даю настоящие показания по доброй воле. Поскольку мое истинное лицо теперь опознано, я отдаю себе полный отчет в том, что мне не имеет больше смысла скрываться, продолжая избегать правосудия. Я заявляю, что согласен отправиться в Израиль, чтобы предстать перед специальным трибуналом. Мне обещано, что я буду иметь право взять защитника, и я буду стараться описать без всяких искажений поступки, имеющие отношение к последним годам моей службы в Германии, чтобы картина достоверных событий была передана будущим поколениям. Я объявляю это по собственному желанию. Мне ничего не обещано, и никто мне не угрожал. Я желаю, наконец, обрести душевный покой. Так как я могу не вспомнить многих подробностей и спутать события, прошу помочь мне в предоставлении документов и свидетельских показаний, чтобы поддержать мое стремление рассказать истину. Адольф Эйхман. Буэнос- Айрес. Май 1960 года".

 

Я. ознакомился с бумагой. Лицо его было непроницаемо. Прочитав текст, он протянул руку, взял очки и ручку Эйхмана и вышел из комнаты.

 

Несколько следующих дней протекло в напряженном ожидании, но без заметных видимых событий. Вечером накануне отъезда Эйхману, ничего не сказав, подали, как делали все это время, кофе, но теперь уже со снотворным. Через три четверти часа после того, как он погрузился в глубокий сон, с него сняли все, кроме рубашки, и надели на него домашний халат. К дому был подан длинный черный автомобиль, в каком разъезжают богатые и самостоятельно плохо передвигающиеся путешественники. У дверцы стоял один из стражей в одежде шофера. Внутри машины находились складные носилки. Все чемоданы были положены в багажник. Потом последовало горячее прощание руководителей операции с их местными помощниками. Эйхмана внесли в машину и положили на заднее сиденье. Г. и Д. сели на откидные места; Я. занял место рядом с шофером. Машина тронулась.

 

При проверке в аэропорте все документы пассажиров оказались в порядке. "Больного", по-прежнему погруженного в глубокий сон, перенесли на носилках два служащих аэропорта в самолет. По бокам следовали "санитары"; Г., Д. и Я. в роли родственников "больного" завершали шествие. В самолете несколько передних мест было предоставлено спящему. С обеих его сторон сели Г. и Д.

 

Вопрос о маршруте был непрост. Он разрабатывался постепенно. Еще в первые годы после войны в разных странах появились добровольцы, искавшие фашистских преступников собственными усилиями и помимо того, что делали официальные органы стран антигитлеровской коалиции. Немалая часть этих добровольцев охотилась именно за Эйхманом, стремясь хотя бы убить его, если не удастся передать международного преступника в руки органов правосудия. Только в начале 1950-х годов были предпри-

 
стр. 216

 

няты попытки скоординировать поиски. Однако выполнить это целиком не удалось, так как не были известны все "искатели". Кроме того, в зависимости от места обнаружения менялся и маршрут доставки. Труднее всего пришлось бы в случае пребывания Эйхмана в ФРГ. Второй по трудности зоной считались арабские страны, третьей - латиноамериканские и т. д. Когда пришло сообщение, что Эйхман найден в Аргентине, решено было осуществить перевозку всего лишь при одной авиапосадке - в Западной Африке. Первый "прыжок" совершался через Атлантический океан, второй - через африканский континент в Азию.

 

Когда самолет взял курс на Западную Африку, Эйхман продолжал спать. Полет протекал спокойно. Так тянулось вплоть до Тель-Авива. На тамошнем аэродроме Д. связался с израильской спецслужбой и раскрыл имя "больного". Тотчас последовало распоряжение переправить его в соседний населенный пункт. Здесь пилоту сигнализировали о снижении и приземлении на отдельном поле, находившемся в стороне от общего аэродрома. К месту приземления прибыла походная амбулатория. Разбуженного Эйхмана свели вниз, и в сопровождении двух полицейских машин он был доставлен к месту временного заключения.

 

Утром 23 мая в камеру вошел судья и подал Эйхману обвинительный акт со сроком кассации в 15 дней. А в 16.00 было сделано официальное заявление о поимке Эйхмана.

 

Вскоре начался громкий процесс, а спустя два года преступник был казнен.

Опубликовано 29 июля 2016 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1469774701 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ДЕТЕКТИВЫ И КРИМИНАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ КАК БЫЛ ПОЙМАН ЭЙХМАН

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network