ПАМЯТИ ЗДЕНЕКА НЕЕДЛЫ (1878 - 1962)

Жизнь замечательных людей (ЖЗЛ). Биографии известных белорусов и не только.

NEW БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ


БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ПАМЯТИ ЗДЕНЕКА НЕЕДЛЫ (1878 - 1962). Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2016-10-27
Источник: Вопросы истории, № 4, Апрель 1968, C. 203-209

Даже если бы в моем распоряжении были не эти несколько страниц, все равно нарисовать творческий портрет Зденека Романовича Неедлы (пусть будет мне позволено по укоренившейся у москвичей привычке называть его так, по-русски) было бы задачей практически неисполнимой. И не потому, конечно, что Неедлы был натурой сложной, противоречивой, трудной, как иногда называем мы трудными некоторых писателей или художников. Совсем нет. Зденек Романович был на редкость цельной и ясной натурой. Принимая решения, он никогда не менял их. Его симпатии и антипатии были постоянны. Он твердо знал, чего добивается, был абсолютно уверен в правоте своего дела, говорил и призывал к тому, во что сам без сомнения верил. Если попытаться в короткой формуле выразить самое главное, что определяло всю его жизнь и борьбу, то это будет, конечно, патриотизм и отрицание социальной несправедливости.

 

Сложность творческой характеристики Неедлы как историка заключается, таким образом, не в основных стимулах его деятельности и не в характере его взглядов. Сложность ее определяется необычайной насыщенностью его жизни. Неедлы как исследователь неотделим от Неедлы - культурного и общественного деятеля, Неедлы - политика. Начав свою жизнь историком-профессионалом, преимущественно историком искусства, Неедлы закончил ее не только президентом Чехословацкой академии наук, но прежде всего выдающимся государственным деятелем, членом правительства ЧССР и руководства Компартии Чехословакии, видным деятелем международного рабочего движения. Как политик, он шел при этом от национально-освободительных устремлений конца XIX в. через принятие Великой Октябрьской социалистической революции, активное участие в организации Общества экономического и культурного сближения с Новой Россией (1925 г.), переименованного впоследствии в Общество экономических и культурных связей с СССР, вступление в ряды Коммунистической партии Чехословакии, к активной антифашистской борьбе 30-х го-

 
стр. 203

 

дов, к политической эмиграции в СССР после гитлеровской оккупации Чехословакии, к участию в широком антифашистском славянском движении военного и послевоенного периода, к борьбе за нерушимый советско-чехословацкий союз и дружбу и, наконец, к самому активному участию и руководству социалистическими преобразованиями в освобожденной Чехословакии. Этому пути его как политика соответствовал путь его как историка: от либерально-освободительных идей конца XIX в. через анализ чешской, отчасти западноевропейской, но больше российской действительности эпохи империализма и критическое преодоление буржуазных философско-исторических концепций 1900 - 1920 гг. к творческому переходу на позиции марксистско-ленинского исторического исследования.

 

Связь между научной, культурно-просветительной и политической деятельностью обусловила особый характер историзма Неедлы. История для него была не просто важной наукой о прошлом, он не только видел в ней учителя жизни, способного помочь разобраться в проблемах современности и представить себе будущее, она в виде политического и социально-психологического сгустка, в форме устоявшихся или развивавшихся национальных традиций являлась для него существеннейшим компонентом современности, больше того, частью его собственного "я". Живая история, воплощенная в прогрессивные национальные традиции, была постоянным спутником его жизни как ученого и политика, в ней он стремился согласовать свои научные и практические выводы, на нее опереться при попытках заглянуть в будущее.

 

Этот особый характер историзма Неедлы в не меньшей мере, чем сама его практическая деятельность, тоже испытывавшая на себе влияние его историзма, определила его особый облик как историка-исследователя. Неедлы был сугубо некабинетным ученым, что проявлялось не только в выборе им больших, кардинальных тем исследования, в его кипучей культурно-просветительской и исследовательской деятельности, но буквально в каждом его жизненном шаге, в быту, в общении с людьми. Никогда, нигде он не переставал ощущать себя историком, и любые жизненные впечатления были для него источником для непрерывного исторического анализа и синтеза.

 

Может быть, это общее положение требует пояснений. Посетив в начале века Россию с целью работы в русских архивах и библиотеках, Неедлы не только постарался побывать в Ясной Поляне у Толстого, но и постарался войти в многообразные человеческие контакты с представителями различных слоев российского общества. Вспоминая впоследствии, в начале 40-х годов, об этом своем посещении России, Неедлы подчеркивал, что общение с народом не в меньшей мере, чем изучение литературы и источников, помогло ему разобраться в тогдашней сложной российской действительности, оценить особенности русского национального характера, уловить в российских обычаях и порядках следы тех отличий капитализма, которые были свойственны России по сравнению со странами Западной Европы, наконец, понять для себя общее значение прогрессивной русской дворянской культуры для развития русской национальной культуры в целом. Кстати говоря, в конце 1940 - начале 1941 г., когда приближалась война к нашим границам и когда к надвигавшейся войне обратились мысли не только студентов, слушавших Неедлы, но прежде всего его самого, в его ясных и четких оценках ближайших политических перспектив чувствовалось не только ожидание неизбежной войны, но и спокойная уверенность в неминуемой победе СССР. И это была не только убежденность, основанная на глубокой вере в неодолимость исторического прогресса, но и твердая вера в силу русского национального характера, опирающаяся на изучение национальных традиций народов Советского Союза.

 

Глубокий интерес к прогрессивным национальным традициям, столь характерный для Неедлы как историка 40-х и 50-х годов и отразившийся в его многочисленных статьях и выступлениях, в возвращении к старой теме "Гус и наше время" и особенно в создании синтетических очерков "Коммунисты и национальные традиции" и "История и современность", а также в первой части первого тома "Истории Чехии", был связан не только со стремлением осмыслить прошлое, но проистекал из сознания огромной важности этих традиций как могучей силы, помогающей социалистическим преобразованиям сегодняшнего дня и способной дать сильные импульсы развитию социалистической культуры и социалистического сознания в будущем. Здесь ученый

 
стр. 204

 

и политик в нем действовали удивительно гармонично. Обращение к гуситским революционным и освободительным традициям, анализ немецко-чешских отношений служили способом выделения одной из осевых линий развития национальной чешской истории, являясь одновременно важнейшим историческим аргументом в пользу современных революционных преобразований в стране и жизненной важности для Чехословакии союза с СССР, а также исторически обоснованным предупреждением об угрозе возрождения германского империалистического реваншизма. Аналогичное значение имело для него обращение накануне и в годы второй мировой войны к традициям славянской взаимности в истории славянских народов, к тем прогрессивным и освободительным началам этих традиций, которые оказались живым элементом мощного, антифашистского по своему характеру, славянского движения 40-х годов. Изучение этих традиций было не только средством исследования исторического прошлого, но и историческим доказательством жизненной необходимости союза и дружбы с СССР славянских и неславянских народов Центральной и Юго-Восточной Европы. Сам Неедлы пришел к такому выводу еще в 1919 году. "Без России нет Европы, без России нет союза народов, без России нет мира", - писал он тогда.

 

Пытаясь дать характеристику творческого пути Зденека Романовича, следует учитывать не только его роль в развитии чехословацкой исторической науки, но и его участие в работе советских историков в качестве профессора Московского университета и одного из ведущих ученых Института истории АН СССР в 1939 - 1945 годах. Это две связанные между собой, хотя и существенно различные стороны его научной деятельности не только по характеру, но и по кругу изучавшихся им вопросов. По-разному, естественно, подойдут к соответствующим его исследованиям специалисты по чехословацкой и советской историографии. Как уже говорилось, вступление Зденека Романовича в чешскую историографию было связано с изучением истории чешской национальной культуры. Три первые крупные монографии Неедлы, вышедшие в 1904, 1907 и 1913 гг., были посвящены истории догуситской и гуситской песни. Но уже в них ученый показал себя не только блестящим музыковедом, но и самостоятельно мыслящим исследователем основных, принципиальных вопросов истории гусизма как прогрессивного национального и революционного движения. Нельзя не заметить в связи с этим, что интерес и увлечение гуситской проблематикой были свойственны ему с гимназической скамьи и что гуситское революционное движение было в центре его внимания и как студента Пражского университета, где Неедлы учился у видного историка и превосходного источниковеда Я. Голла. Строгие, тщательно продуманные методы критического анализа источников, разрабатываемые Голлом, оказали огромное влияние на профессионализм Неедлы как историка. В этом и только в этом его можно считать учеником Голла и сторонником его позитивистского направления.

 

Однако своими настоящими учителями Зденек Романович всегда считал основателя чешской историографии Ф. Палацкого и замечательного классика чешского исторического романа А. Ирасека. Это тоже не случайные и показательные для Неедлы оценки. В Палацком его привлекал прежде всего его глубокий патриотизм и удивительная сила совмещения действительного источниковедческого исторического анализа с крупномасштабным синтезом в объеме национальной истории. Но не только это. В Палацком Зденека Романовича поражал, очевидно, динамизм его возрожденческой фигуры, как бы символизировавшей национальный подъем Чехии в первой половине XIX века. Впоследствии, перейдя уже на позиции марксистско-ленинской методологии, он любил подчеркивать, что Палацкий олицетворял собой эпоху подъема чешской буржуазии как класса, не растратившего еще поэтому свой исторический прогрессивный потенциал. Совершенно иначе оценивал Неедлы поздних учеников и последователей Палацкого. В них он видел прежде всего эпигонов. А эпигонство - и это очень характерная черта Неедлы и как историка и как политика - было всегда внутренне ему глубоко противно. Неприятие эпигонства сказывалось всегда на его исторических суждениях: Не только австрийский патриотизм В. Томека и не только порывающая с национальными традициями историография Ц. Пекаржа вызывали Неедлы на полемику. Он чувствовал в них эпигонство историографической школы потерявшего свою историческую прогрессивность класса. Решительное неприятие эпигонства наложило существенный отпечаток и на многие другие оценки

 
стр. 205

 

ученого, в том числе и на элементы существенно неодинаковой оценки им Т. Г. Масарика и Э. Бенеша как политических вождей чешской буржуазии.

 

Алоиз Ирасек и его исторические романы... Впоследствии Зденек Романович пишет о нем множество специальных литературоведческих работ, а в 1949 - 1958 гг. будет редактором его тридцатидвухтомного собрания сочинений. Ирасек пройдет с ним, таким образом, всю его жизнь - от школьной скамьи до кресла министра. И связано это, конечно, с тем особым характером историзма Неедлы, о котором говорилось выше и элементы которого явно проступают уже в его раннем творчестве. Если одной из важнейших задач исторической науки является сохранение и развитие прогрессивных национальных и революционных традиций, то основанный на глубоком проникновении в эпоху, отражающий, как любил говорить Зденек Романович, смысл национальной истории художественно-исторический синтез имеет столь же важную познавательную ценность, как и синтез научно- документальный в строгом смысле этого слова. Теряя в документальности, не вскрывая всех действующих пружин истории, потому что исторический процесс оказывается пропущенным в нем сквозь призму ограниченного временем сознания действующих героев, он выигрывает благодаря выразительности средств и эмоциональности художественных приемов. Не случайно из писателей Неедлы считал историком не одного Ирасека, хотя ценил его особенно высоко. Помню несколько фраз, сказанных Зденеком Романовичем во время чтения на истфаке МГУ в 1940 г. курса по чешской историографии о польском писателе Г. Сенкевиче. Отрицательно относясь к первой и третьей части его знаменитой трилогии, Неедлы очень высоко оценил "Потоп" Сенкевича, как удачный историографический синтез, именно синтез описанной в романе эпохи.

 

Следующим крупным этапом в творчестве Неедлы-историка, падающим на 1924 - 1933 гг., была работа над четырехтомным исследованием о классике чешской музыкальной культуры Б. Сметане. К тому времени исследователь уже резко разошелся в научном и политическом плане с буржуазным обществом. Его труд, посвященный не только и не столько Сметане, сколько анализу и оценке чешского общества 20-х - 40-х годов XIX в., был фактически направлен против царившего в современной ему буржуазной историографии позитивизма, эклектизма и космополитизма, нигилистического отношения к важнейшим национальным традициям. Буржуазному пониманию истории он, не будучи еще марксистом, противопоставлял свое понимание истории как закономерно развивающегося процесса, все стороны которого глубоко внутренне связаны между собой. Это было развитием знаменитого мотто: "история едина", которым открывалась его книга 1904 г. о догуситской песне. По мере того, как Неедлы все больше переходил на почву марксизма-ленинизма, а его политическая деятельность в поддержку Советского Союза приобретала все больший размах, все более резкий характер приобретала полемика с ним буржуазной историографии, обострялся, становился непримиримым его конфликт с буржуазным обществом. От анализа буржуазного чешского общества периода его подъема ан переходит к детальному анализу этого общества конца XIX в. и эпохи империализма. Так возникает его большое исследование о первом президенте буржуазной Чехословакии - Т. Г. Масарике (1930 - 1937 гг.).

 

Следующий важнейший этап его историографической деятельности будет связан уже с русской, советской темой. Это будет построенная на очень широком фоне русской действительности биография В. И. Ленина, которую ему удалось довести, к сожалению, только до 1905 года (т. I - 1937 г., т. II - 1938 г.). Вместе с тем это будет действительный ответ Неедлы его буржуазным оппонентам и критикам, его политическим противникам на главный, волновавший его исторический вопрос о смысле чешской истории. Рядовому историку-профессионалу трудно представить себе, как успевал создавать Неедлы свои монументальные исследования 1920 - 1930-х годов, одновременно выступая еще с множеством статей, брошюр и книг о Палацком, Немцовой, Гавличке, Сабине, работая над "Историей оперы национального театра" (1935 - 1936 гг.) и тысячелетней историей родного города - Литомышля. А ведь были еще десятки рецензий и заметок, публицистических выступлений и лекций, была еще огромная политическая работа. Многие капитальные труды приходилось оставлять неоконченными, переходить к другим, научно и политически представлявшимся более актуальными и важными. Этого требовала логика борьбы Неедлы как историка и как политика.

 
стр. 206

 

И уж совсем феноменальным кажется труд Неедлы как историка в послевоенный период при его колоссальной и государственной и (партийной нагрузке. А между тем он продолжался все время, начиная с 1945 г. и до конца его жизни. Это была работа историка-профессионала. Как историк Неедлы подводил в эти годы итоги своим историко-философским исследованиям о значении национальных традиций общества для его истории. Была предпринята им и требующая огромных усилий и времени попытка создать синтетический труд па истории Чехии (вышло два первых тома). Это был в полном смысле слова, новаторский труд, особенно 1-й том "Истории Чехии", в котором впервые в систематизированном и обобщенном виде в общий курс был введен огромный археологический материал, характеризующий первобытнообщинный период в истории страны, тот период, который в буржуазной науке обычно именовался "праисторией" или даже "предысторией". Заслугой Неедлы было также большое внимание к значению античных традиций для последующего развития Чехии, шире - Центральной Европы, особенно в культурно-историческом плане.

 

Итак, от сравнительно узких, но широко помятых проблем средневековой чешской истории и культуры до монументального, основанного на постепенно выкристаллизовавшемся понимании значения национальных традиций как фактора истории в прошлом, современности и будущем, - таков путь Неедлы как профессионала-историка, перешедшего с либерально-освободительных позиций чешского ученого конца XIX в. на позиции исследователя-марксиста, нашего современника.

 

Иных формулировок требует историографическая деятельность Зденека Романовича в СССР в качестве участника работы советских историков. Свою работу в СССР он начинал уже как историк-марксист, как деятель не только чешского, но и международного антифашистского и коммунистического движения, и это первое, что нужно подчеркнуть. Теоретически рассуждая, Неедлы, оказавшись после гитлеровской оккупации Чехословакии, в СССР, куда его заставила переехать не одна необходимость, но и зов сердца (он всегда называл СССР своей второй родиной), не обязательно должен был выступить в качестве историка-слависта. На родине он был прежде всего исследователем национальной чешской истории и истории культуры. Славистом, да и то не в свойственном буржуазному славяноведению представлении о славистике, как преимущественно филологической дисциплине, он был только постольку, поскольку занимался вопросами начала рабочего движения в России и историей русской культуры. Как в Чехии его всегда привлекала эпоха национального возрождения и подъема, так и в русской культуре ему было ближе всего остро социальное и национально самобытное творчество русских классиков критического реализма, создателей национальной русской музыкальной школы и восставших против академизма передвижников, прежде всего Репина. Переехав в СССР, он мог, таким образом, продолжать заниматься исключительно национальной историей, но мог и в соответствии с современным ему чешским пониманием задач славистики как комплексной дисциплины, изучающей зарубежное, прежде всего восточное, славянство, Россию, продолжить свои исследования в области русской истории и культуры. Более того, он не обязательно должен был вообще выступать в роли историка - специалиста по гражданской истории. Он мог сосредоточиться на работе литературоведа и историка литературы, музыковеда, мог заняться историей западноевропейской культуры и искусства. Труды о западноевропейской культуре и искусстве, написанные им в 1920 - 1930-х годах, давали ему на это право.

 

И если Зденек Романович по приезде в Москву стал работать не в консерватории и не где- нибудь еще, а именно на историческом факультете Московского университета и в Институте истории АН СССР, то это было результатом той самой его особенности как историка, которая "а родине заставляла его отставлять в сторону одну работу, чтобы взяться за другую, более, важную.

 

Будучи как нельзя лучше подготовленным к занятиям историко-славистической проблематикой, Неедлы обратился к ней потому, что именно здесь, по его мнению, его труд мог принести наибольший эффект. Это было время возрождения в СССР после долгого перерыва историко-славистических исследований, становления марксистско-ленинской исторической славистики, в своем развитии определенно-отстававшей тогда от многих других областей исторической науки. Это был канун второй мировой, а затем Великой Отечественной войны, когда в советском обществе, естественно, усиливались

 
стр. 207

 

симпатии к подавляемым гитлеризмом славянским народам. Впоследствии симпатии эти вылились в сильное славянское движение военных лет. Причем славянское движение в СССР было частью более широкого освободительного и антифашистского движения, развернувшегося и в оккупированных славянских странах и сыгравшего свою несомненную роль в крушении гитлеровской военной машины.

 

Став историком-славистом, Неедлы одновременно стал и активным руководящим деятелем освободительного славянского движения, в котором он увидел могучий рычаг для борьбы с фашизмом. Славянские симпатии, а в Чехии они означали всегда прежде всего симпатии к России, СССР, русскому народу, конечно, с ранних лет были свойственны Неедлы. Но это не значит, что как историк Зденек Романович когда-либо симпатизировал славянской романтике Хомякова и Киреевских или открыто реакционному панславизму, допустим, М. Погодина. Реакционный панславизм был всегда неприемлем для Неедлы, как и для огромного большинства чешского образованного общества. Между панславистом В. Ганкой и критикой славянофильства и панславизма К. Гавличком-Боровским ему не приходилось выбирать. Он разделял в этом отношении взгляды Гавличка и подчеркивал свое отрицание Ганки.

 

В славянском движении Неедлы участвовал, будучи марксистом. Его славянские симпатии, его служение делу славянской взаимности имели глубоко реалистический, а не сентиментально-романтический характер и, очевидно, поэтому хорошо совмещались с его интернациональной антифашистской и коммунистической деятельностью. Национальное и социальное освобождение славян, как и глубокое изучение особенностей их прогрессивных национальных традиций, не противоречило, а было частью общей борьбы народов против социального и национального гнета. В качестве профессора кафедры истории южных и западных славян МГУ Неедлы прочел целый ряд спецкурсов, из которых в первую очередь следует назвать его курсы лекций по чешской историографии и источниковедению, по истории Чехии и отдельно Словакии и даже Закарпатской Украины. В его спецсеминарах студенты изучали эпоху гусизма, чешского национального возрождения и первой мировой войны. Но больше всего следует выделить его общий курс по истории славянских народов, называвшийся тогда "Введение в славяноведение". Это был первый марксистский общий курс по истории славянских народов, прочитанный в Московском университете.

 

Как сотрудник сектора славяноведения Института истории АН СССР Неедлы работал над темами: образование чешской раннефеодальной государственности, русско-чешские исторические связи, формирование словацкой нации, партизанское движение в истории славянских народов с преимущественным вниманием к истории антифашистской освободительной борьбы народов Югославии. Вместе с тем им разрабатывались вопросы возникновения славяноведения как научного комплекса, велась борьба с фальсификацией вопросов истории славянских стран национал-социалистским остфоршунгом. Зденек Романович возглавлял работу большого коллектива историков, изучавших борьбу славянских народов против немецкого феодального и капиталистического "Дранг нах Остен".

 

Вся научная и преподавательская работа Зденека Романовича проходила в тесной связи с работой наших историков-славистов, была частью их общей работы, так же, как опубликованные в советской печати труды Неедлы по славяноведению можно определенно считать неотъемлемой составной частью достижений нашей исторической славистики.

 

В то время, когда судьбу дальнейших историко-славистических исследований в СССР решали прежде всего вопросы (подготовки молодых квалифицированных кадров историков- славистов и правильное определение программы предстоявших славистических исследований, которые в полной мере могли развернуться только после войны, опыт Неедлы как педагога и как ученого-профессионала оказался очень ценным для советской исторической науки, для советского славяноведения. Помнится, с каким большим интересом участвовал тогда, в 1940 г. и особенно в 1943 - 1944 гг., Зденек Романович в опорах по поводу намечавшихся В. И. Пичета основных программных установок будущих историко- славистических исследований, постоянно подчеркивал особую актуальность и научную значимость изучения межславянских исторических связей, участия славянских народов в мировом историческом прогрессе.

 

Само собой разумеется, что, активно участвуя в работе советских историков-сла-

 
стр. 208

 

вистов, Неедлы не только продолжал огромную общественно-политическую деятельность, но и творчески работал как национальный историк и историк культуры. Ведь именно в Москве была начата им та огромная работа над курсом истории Чехии, которая вылилась в дальнейшем, уже на родине, в первые тома его синтеза чешской истории. Таким образом, живя и работая в СССР, Зденек Романович сумел стать и советским историком, одним из организаторов советского славяноведения, совместить задачи национального и советского ученого. Он по праву и в полном соответствии со своей научной и педагогической деятельностью носил звание профессора Московского университета и был сотрудником академического института.

 

Конечно, сказанное выше нельзя назвать ни сколько-нибудь полным, ни тем более исчерпывающим творческим портретом Зденека. Романовича. В лучшем случае это только одна из попыток дать суммированный обзор его научной деятельности. Настоящий творческий портрет Неедлы нарисовать чрезвычайно трудно еще и потому, что до сих пор ни в Чехословакии, ни у нас нет действительно полной научной его биографии. Создание такой биографии - задача и чехословацких и советских историков. И это очень серьезная и сложная задача. Приступая к ней, надо помнить, что творческая биография Неедлы - это часть большого и переломного этапа истории его народа приблизительно с конца XIX в. по 60-е годы нашего столетия, а для периода 1939 - 1945 гг. это еще и часть политической жизни нашего общества и истории нашей исторической науки. Для того чтобы написать настоящую творческую биографию замечательного чешского ученого, надо хорошо осмыслить важнейшие движущие силы чехословацкого (и не только чехословацкого) исторического процесса на отдельных этапах его жизненного пути, во всяком случае, в последние пятьдесят лет.


Новые статьи на library.by:
БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ:
Комментируем публикацию: ПАМЯТИ ЗДЕНЕКА НЕЕДЛЫ (1878 - 1962)

© В. Д. КОРОЛЮК () Источник: Вопросы истории, № 4, Апрель 1968, C. 203-209

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

БИОГРАФИИ ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЕЙ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.