"ЧИЖИК" ВЫСОКОГО ПОЛЕТА

Когда б вы знали, из какого сора... Да, сюжеты знаменитых произведений их авторы часто находят "случайно". О происхождении многих из них мы знаем, но первичные идеи гораздо большего числа любимых книг и их героев остаются загадкой. Разгадки же часто хранятся на полках архивов.

Для Матвея Павловича Хавкина лучше других подходит романтическое определение "человек-легенда". В смутные времена социальных потрясений, на изломе эпох такие люди не теряются, как большинство сограждан, а действуют решительно и смело. Потому часто побеждают.

Родился Матвей (Самуил Тевелевич) в 1893 году в Рогачеве. Мать умерла, когда мальчику было 5 лет. Заработка отца на семью не хватало, жизнь была скудной. В десять лет ребенка отдали в учение к портному, а в четырнадцать он бежал из дому "в люди"; работал в Донбассе, в поисках куска хлеба исколесил много дорог. С началом Первой мировой войны Матвей вернулся на родину, где под влиянием старшего брата - члена Полесского подпольного комитета партии большевиков - примкнул к организации. Продолжил нелегальную работу в Самаре. Здесь в январе 1916 года вступил в партию, чем впоследствии заслуженно гордился - далеко не каждый коммунист имел дореволюционный стаж.

Самарский период стал очень важным в жизни молодого революционера. Он познакомился с известными деятелями большевистской партии В. Куйбышевым и Н. Шверником - впоследствии членами советского правительства. И еще важное обстоятельство: в Самаре Хавкин впервые прикоснулся к оружию. После Февральской революции 1917 года принимал участие в разоружении полиции, в аресте жандармов и провокаторов. В том же году впервые был арестован "ищейками Временного правительства Керенского", но вскоре по требованию большевиков освобожден. Это было уже в Гомеле.

стр. 42

--------------------------------------------------------------------------------

В отличие от московских и питерских "коллег", в конце 1917-го Хавкин и его товарищи даже не заметили, что их партия стала правящей. "Буржуазную" администрацию достаточно скоро сменила оккупационная, немецкая. Матвей снова ушел в подполье. После эвакуации интервентов возглавил местную ЧК. С тех пор револьвер стал привычной частью его ежедневной экипировки.

В марте 1919-го в Гомеле начался знаменитый Стрекопытовский мятеж. Хавкин и его бойцы храбро сражались на улицах города. Сам Матвей был участником легендарной обороны отеля "Савой". Выжил чудом, один из немногих. И вскоре опять ушел воевать.

Весной 1919 года, видя растущую угрозу с запада, советская власть создавала в Белоруссии вооруженные отряды из партийцев и передовых рабочих, пытаясь сдержать интервентов. Так был организован Первый Гомельский революционный пролетарский коммунистический батальон. Подразделение было отлично укомплектовано, многие бойцы имели богатый фронтовой опыт. Хавкин оказался в нем едва ли не самым молодым. Выступили в поход в конце апреля, после того, как польские войска захватили Вильно. Сражаться довелось около двух месяцев.

В июне 1919-го батальон, окруженный в районе Столбцов во главе с комбатом Селивановым оказался в плену. То были дни триумфов польской армии, поэтому к плененным красноармейцам отнеслись снисходительно. После краткого заключения в белостокской тюрьме их перевели в лагерь "Слупцы-Щелково". Еще в Белостоке Хавкин смог связаться с польскими коммунистами, те передали весточку от заключенных через линию фронта.

И пленников не оставили в беде. Для их спасения советская разведка прислала специальную группу, снабженную деньгами и связями. Заключенных вызволяли, как правило, путем подкупа польских должностных лиц, устраивали побеги. Извне руководил этой работой глава брестского коммунистического подполья Яков Быкин, а изнутри - Матвей Хавкин. Кстати, одним из первых он отправил на волю своего больного командира Селиванова. В те полные опасностей дни Хавкин и Быкин сработались, оценили друг друга по деловым качествам. Некоторых освобожденных переправили вглубь Советской России, часть из них по заданию Центра осталась в Бресте. Хавкин бежал из лагеря одним из последних.

В 1919 - 1920 годах брестским коммунистическим подпольем руководила глубоко закон-спирированная "пятерка", возглавлял которую

### 43

Я. Быкин. Одним из полноправных членов этого "теневого кабинета" стал М. Хавкин. Работал под кличкой "Матвей".

Во время спасательной операции его и прочих селивановцев брестские подпольщики называли "чижиками". Для конспирации. Забавное прозвище сохранилось и на свободе. Никто не обижался, наоборот, гордились. Позднее так стали называть и других советских военнопленных - беглецов из лагеря, созданного на территории Брестской крепости.

Интересна история возникновения "пятерки". Еще в конце 1918 года, когда после революции в Германии оккупанты начали уходить из Бреста, здешние большевики пытались взять власть в свои руки и продержаться до подхода основных сил Красной Армии. Именно так было в Минске. Перед брестскими коммунистами стояла задача не пустить "белополяков" за Буг. С этой целью у немцев закупалось оружие, создавались отряды. Работой руководил Быкин. Однако не сбылось. Тогда большевики перешли на нелегальное положение.

Поначалу захватчики вели себя довольно наивно. Беспощадно искореняя коммунистов-нелегалов, польская контрразведка некоторое время была равнодушна к всевозможным профсоюзным и кооперативным организациям, которые росли, как грибы после дождя, действуя полулегально. Создавать их не разрешалось, хотя и не запрещалось. Часто благообразная вывеска была лишь ширмой для борцов с режимом.

Так, в одной из кооперативных кухонь-столовых Хавкин и его товарищи устроили главный явочный пункт. Заодно здесь кормили "чижиков". Постепенно беглецы привыкли к своему новому положению, многие из них смогли легализоваться, поскольку к началу 1920 года "пятерка" располагала большим резервом фальшивых документов. Их с великим искусством "рисовал" бывший студент Льежского университета Моисей Гринвальд. Подпольщики превратились в значительную силу, не удивительно, что вступление в город частей Красной Армии было хорошо подготовлено и обошлось без "эксцессов". Это произошло 1 августа 1920 года.

Высшим органом власти стал уездный ревком. Первые дни здесь распоряжались военные, потом председателем был назначен Михаил Мороз. Я. Быкин возглавил Брестский партийный комитет, М. Хавкин стал начальником городской милиции и комиссаром (по сути, комендантом) Брестской крепости. Слово "комендант" резало слух красным бойцам своей "старорежимностью". Общеизвестно, что новая власть разместилась в солидном двухэтажном доме (ныне на углу Советской и Пушкинской улиц). Однако не все знают, что помещение и мебель для ревкома подыскивал лично Матвей Хавкин. Об этом и документ имеется.

Кстати, о документах. За время своей деятельности в городе органы советской власти успели создать совсем немного "бумаг". Да и то при отступлении значительная их часть была уничтожена. Оригиналы этих документов сейчас ценятся на вес золота. Почему так дорого? Дело в том, что в период с октября 1917-го по сентябрь 1939 года советская власть в Бресте существовала на протяжении... 18 дней. И все это время "главным силовиком" города был Матвей Хавкин. Потому и ценны его мандаты, сохранившиеся в фондах Брестского областного краеведческого музея. На некоторых из них имеются автографы Я. Быкина.

После отхода на восток М. Хавкин занимал ряд ответственных постов. Возглавлял комитет по борьбе с дезертирством в Пинске, командовал кавалерийским заградительным отрядом. В 1921 году, после подписания мирного договора с Польшей, остался на чекистской работе в Гомеле, командовал милицией целой губернии.

стр. 44

--------------------------------------------------------------------------------

Город находился на территории России, а когда в 1927-м его передали БССР, Хавкин ушел с должности - не сработался с новым начальством.

В том же году специалиста по борьбе с контрреволюцией направили в Казахстан, где подняли голову "баи-полуфеодалы". После успешного завершения миссии был переведен в Дагестан, а в 1930-м выехал на север. До 1934 года являлся одним из руководителей города Смоленска. 7 мая 1934 года указом ЦИК СССР на Дальнем Востоке была образована Еврейская автономная область с центром в Биробиджане. В течение нескольких лет М. П. Хавкин возглавлял это административное образование. Здесь пригодились чекистские навыки, пришлось выполнять ряд ответственных заданий на советско-китайской границе. В 1937 году был отозван в Москву, в распоряжение ЦК ВКП(б), после чего направлен на хозяйственную работу. В 1938-м избран членом ЦИК СССР. Матвей Павлович дожил до преклонного возраста, являлся персональным пенсионером союзного значения.

Как первый советский комендант Брестской крепости, Матвей Павлович Хавкин интересен историкам, однако на пороге XXI века его биографию принялись изучать и литературоведы. Дело в том, что этот незаурядный человек, сам того не зная, оказал большую услугу любителям изящной словесности. Благодаря ему появились на свет культовые романы Ильфа и Петрова "Двеннадцать стульев" и "Золотой теленок". Нет, соавтором писателей он не был. Хотя немало способствовал развитию популярнейшего в наши дни сюжета. Каким образом? Начну рассказ с того дня, когда мне довелось познакомиться с биографией М. П. Хавкина и неожиданно сделать открытие: найден истинный прототип Остапа Бендера.

17 ноября 1998 года (дата осталась в "листе использования" архивного дела, потому и запомнилась) я работал над плановой темой в Национальном архиве Республики Беларусь. Пересмотрел множество дел (конец года - сроки поджимали), к вечеру уже рябило в глазах, буквы сливались, машинально взглянул на очередной заголовок - совершенно стандартный: 1920-е годы... какая-то переписка о награждении... председатель ЦИК Узбекской ССР... Нет сил больше читать! Ведь несколько сотен листов изучил за день... Да-а, несколько сот... несколько сот шелковых коконов... Откуда вдруг это вспомнилось? Ну конечно, из классики: "Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, привезенных ему председателем ЦИК Узбекистана..."

Минуточку! Что за странное совпадение - тот же председатель, что и в заголовке дела. А ведь был в книге еще один созвучный эпизод: "Остап все время произносил речи, спичи и тосты. Пили за народное просвещение и ирригацию Узбекистана..." Очень интересно. Посмотрим, что за документы подшиты в этом деле... Ну и ну! Подборка материалов о похождениях авантюриста экстра-класса. Вот тебе и "коконы". Да здесь же совершенно готовый сюжет "Золотого теленка"! С трудом верилось, что главный герой не вымышленный, а реальный - жизнеописание его вполне "тянуло" на приключенческий роман. Итак, кто он? Уроженец города Коканда Ферганской области Тургун Юлдашевич Хасанов, 27 лет от роду. Путешествуя по городам и весям Советского Союза, молодой человек представительной наружности легко брал деньги в исполкомах и прочих казенных домах, используя удостоверение, "выданное ему взамен украденного в поезде". Из документа должностные лица с радостным трепетом узнавали, что их гость не кто иной, как председатель Центрального исполнительного комитете Узбекской ССР Файзулла Ходжаев. Как ни странно, бумага была настоящая, с подлинной подписью председателя ЦИК Крымской Республики товарища Ибрагимова, имевшего неосторожность поверить "коллеге" на слово.

Получив "ибрагимовский" документ, новоиспеченный государственный деятель стал действовать особенно нагло: в Новороссийске, например, вызвал главу местной исполнительной власти прямо к себе в номер, где и сообщил в дружеской беседе о "странном случае в дороге", похищенном портфеле и т.п. Деликатно, но твердо попросил 100 рублей, каковые моментально и получил.

Таким образом, "крестным отцом" мошенника

стр. 45

--------------------------------------------------------------------------------

стал руководитель советского Крыма Ибрагимов. Но ведь в романе так прямо и написано. Как звали отца великого комбинатора? Демонстрируя лояльность патрону, Паниковский говорит: уважая, мол, Остапа Ибрагимовича.

Каким образом Ильф и Петров узнали об этой истории? Хасанова разоблачили в августе 1925 года, а уже 1 октября о его приключениях читал весь Советский Союз. В центральной "Правде" на первой (!) странице был опубликован блестящий фельетон П. Сосновского "Знатный путешественник". Для миллионов советских граждан Тургун Юлдашевич стал символом нового общественного явления - "советской хлестаковщины".

Давно известно, что сюжет романа молодым прозаикам подсказал мэтр Валентин Катаев. Десятилетиями критики ставили это ему в заслугу. И правда, классику надо отдать должное: он читал "Правду" внимательнее других.

Факты, изложенные в газете, подтверждают архивные документы. Из дела видно, что "высокий гость", кроме Новороссийска, нанес визиты в Ялту, Симферополь, Харьков, Полтаву и Минск. В столице БССР события приняли неожиданный оборот. Вот цитата из фельетона: "... Явившись в белорусский ЦИК, он с похвальной систематичностью и выдержкой повторил повесть о дорожных злоключениях и попросил уже 500 рублей. Тамошний ЦИК решил оказать гостю поддержку не из своего кармана, а из средств узбекистанского представительства в Москве, о чем была послана телеграмма. Представительство не могло оставить своего председателя в такой острой нужде и срочно перевело 500 рублей в Минск".

Читая эти строки, так и хочется крикнуть "браво" в адрес наших "памярконых" чиновников. Ведь ни копейки родной белорусской аферисту не дали! А сумма была весомая. Месячная зарплата рядового служащего составляла в то время около 50 рублей. Набив бумажник до отказа, Хасанов счел за благо как можно скорее покинуть республику, уйти за пределы юрисдикции местных властей. Это было несложно. Он взял билет до Гомеля, не входившего тогда в состав БССР.

Явившись на место, "Файзулла Ходжаев" привычно поспешил в губернский исполком, где заученным тоном потребовал выдачи 60 рублей. Все прошло как обычно, но... наверное, счастье, и правда, не в деньгах. Этого добра у гастролера хватало. Захотелось хлебнуть самого сладкого - власти, "полагающейся по должности". Впервые изменил принципам: не рванул с добычей куда подальше, а принял предложение прийти вечером на заседание в исполком.

Вальяжно развалясь в президиуме, авантюрист потерял бдительность и не заметил, что его напряженно сверлит глазами молодой человек в кожаной тужурке... К тому времени 28-летний Матвей Хавкин уже более года являлся главным силовиком Гомельской губернии, ему подчинялись все спецслужбы. Нетрудно догадаться, о чем размышлял

Матвей, глядя на лоснящегося восточного гостя в президиуме: вот, наверное, товарищ не старше моих лет (так потом и оказалось), а как высоко взлетел - целой республикой руководит, и когда успел?.. Тут, похоже, и проснулись первые подозрения.

Пока длились речи, Хавкин разыскал подшивку журнала "Красная Нива" с портретами всех председателей ЦИК союзных республик. Увы, чрезмерно ретушированная картинка не давала возможности стопроцентного опознания. Риск был велик. Ошибка могла стоить очень дорого. Невзирая на заслуги, могли разжаловать в рядовые милиционеры. Но все же решился.

Вернувшегося в номер за полночь Хасанова, встретили люди в форме с характерными петлицами. Спасти авантюриста могла только сверхъестественная наглость. Вот как описывает дальнейшее П. Сосновский: "Задержанный проявил необычное хладнокровие и предложил вместе отправиться на переговорную станцию, где он вызовет товарищей Калинина, Червякова или Сталина, которые и разрешат возникшее недоразумение".

Матвей Павлович выступил со встречным предложением - был произведен личный обыск. Оказалось, что лжепредседатель носил с собой бережно сложенную (на добрую память?) справку об освобождении из мест заключения по амнистии.

Окрыленный победой Хавкин не заметил, что кровно обидел главу милиции соседней Беларуси - товарища Кроля. После поимки Хасанова отбил в Минск телеграмму о своих достижениях, а закончил словами: "Ваш приезд излишен". Знал, что победителей не судят, и потому был резок.

Оказалось, напрасно. Через год с небольшим Гомельщина вошла в состав БССР, а Кроль стал непосредственным начальником Хавкина. В 1927-м гомельские милиционеры написали в Москву о необходимости награждения своего начальника за поимку опасного афериста. Ходатайство, как водится, "спустили" обратно в Минск. Нарком внутренних дел республики направил в Кремль очень обидную для М. П. Хавкина справку, из которой следовало, что он служит в милиции всего... 6 месяцев (имелась в виду милиция БССР).